Пятьдесят оттенков серого

***

Он быстро выходит из меня, садится на постели и бросает использованный презерватив в мусорную корзину. — Вставай, нам надо одеться. Если, конечно, ты хочешь познакомиться с моей мамой. — Чонгук ухмыляется, быстро встает с постели и натягивает джинсы прямо без белья! Я пытаюсь сесть, но я по-прежнему связан. — Я не могу пошевелиться. Его улыбка становится шире, он наклоняется и развязывает галстук. Рисунок ткани четко отпечатался у меня на запястьях. Очень сексуально. Чонгук доволен, в его глазах танцует веселый огонек. Он быстро целует меня в лоб и широко улыбается. — Это тоже в первый раз, — признается он. Я совершенно не представляю, о чем он. — У меня тут нет чистого белья. Внезапно на меня накатывает волна паники, и, если учесть последние события, паника просто жуткая. Его мама! Боже мой! Мне нечего надеть, она практически застала нас на месте преступления. — Лучше я останусь здесь. — Нет, ни в коем случае. — Чонгук настроен решительно. — Можешь надеть что-то из моего. Он натягивает белую футболку и проводит рукой по всклокоченным волосам. Несмотря на волнение, я тут же забываю, о чем думал. Я когда-нибудь привыкну к тому, как он выглядит? Его красота ошеломляет. — Тэхен, ты и в мешке будешь хорошо смотреться. Не нервничай. Я хочу познакомить тебя с мамой. Одевайся быстрее. Я пока пойду и успокою ее. — Чонгук поджимает губы. — Жду тебя там через пять минут. Если тебя не будет, я приду и вытащу тебя в любом виде. Мои футболки — в комоде, рубашки — в шкафу. Не стесняйся. Он окидывает меня оценивающим взглядом и выходит из комнаты. Черт возьми. Его мама. Я на такое не подписывался. Хотя, возможно, знакомство с ней поможет положить на место очередной кусочек пазла: ведь я хочу понять, почему Чонгук такой, какой он есть… Да, мне очень нужно ее увидеть. Я поднимаю с пола свитер и с радостью обнаруживаю, что он почти совсем не помялся за ночь. Джинсы валялись где-то в углу. Однако, без чистых трусов жизнь невыносима. Я роюсь в комоде и обнаруживаю стопку белья. Натянув на себя серые трикотажные боксеры «Кельвин Кляйн», я влезаю в джинсы и «конверсы». Схватив пальто, мчусь в ванную и вижу свои сияющие глаза, порозовевшее лицо… и волосы! Бог мой! Нельзя же выйти с такой неаккуратной прической. Я обшариваю ванну в поисках щетки, но находится только расческа. Ладно, сойдет. Как всегда, у меня остается лишь один вариант — уложить волосы назад. И одежда на мне, конечно, ужасная. Может, и правда стоит воспользоваться предложением Чонгука насчет шмоток. Мое подсознание надувает губы и произносит слово на букву «б», но я не обращаю на него внимания. Теперь пиджак. Какое счастье: рукава прикрывают следы от галстука. Я бросаю последний оценивающий взгляд в зеркало… Нормально. Теперь можно идти в гостиную. — А вот и он. — Чонгук встает с кушетки. На его лице я читаю нежность и восхищение. Светловолосая женщина рядом с ним сияет улыбкой в тысячу мегаватт. Она тоже поднимается на ноги. На ней безупречное трикотажное платье цвета верблюжьей шерсти и туфли в тон. Ухоженная и элегантная; мне немного стыдно, что я в таком виде. — Мама, это Ким Тэхен. Тэхен, это Молли, моя мама. — Очень приятно познакомиться, — вежливо говорит она. Мне кажется, в ее голосе звучит удивление и отчасти облегчение. Взгляд карих глаз лучится теплом. Я пожимаю ее руку и не могу не улыбаться в ответ. — Доктор Чон... миссис Чон, — вежливо говорю я. — Зовите меня Молли, — улыбается она, и Чонгук хмурится. — Для всех остальных я доктор Чон, — Она подмигивает. — А как вы познакомились? Она смотрит на Чонгука, не в силах скрыть любопытства. — Тэхен пришел ко мне брать интервью для студенческой газеты, потому что на этой неделе я должен вручать их курсу дипломы. Черт возьми! Я совсем про это забыл. — Так у вас скоро выпускная церемония? — спрашивает Молли. — Да. И тут у меня звонит телефон. Наверняка Чимин. — Прошу прощения. Я иду на кухню и беру телефон, даже не посмотрев на номер. — Привет, Чимин. — Господи! Тэхен! — Черт возьми, Хосок. Он, похоже, в отчаянии. — Где ты? Мне надо тебя увидеть, чтобы извиниться за пятницу. Почему ты не отвечаешь на мои звонки? — Послушай, Хосок, мне сейчас неудобно разговаривать. — Я встревоженно оглядываюсь на Чонгук, который внимательно за мной следит, не прерывая разговора с матерью. — Где ты? Чимин мне ничего толком не сказал, — хнычет Хосок. — В Сеуле... — А что ты там делаешь? Ты с ним? — Я перезвоню тебе позже. Сейчас мне неудобно разговаривать. — Я даю отбой и как ни в чем не бывало возвращаюсь к Чонгуку и его матери. Молли выговаривает сыну: — …Юнги звонил и сказал, что ты здесь… Я не видела тебя уже две недели, дорогой. — Он уже вернулся? — интересуется Чонгук, пристально глядя на меня. Его лицо непроницаемо. — Я думала, мы вместе пообедаем, но вижу, у тебя другие планы. Тогда не буду мешать. Она забирает свое длинное пальто кремового цвета, поворачивается к нему и подставляет щеку. Чонгук нежно ее целует. Она к нему не прикасается. — Я должен отвезти Тэхена обратно в Тэгу. — Конечно, дорогой. Тэхен, было очень приятно познакомиться. Надеюсь, мы еще увидимся. Она протягивает мне руку, и ее глаза лучатся. Непонятно откуда появляется Тейлор. — Миссис Молли? — спрашивает он. — Спасибо, Тейлор. Он вместе с ней выходит из комнаты и провожает ее через двойные двери фойе. Тейлор был здесь все это время? Как долго? И где? Чонгук сердито смотрит на меня. — Это фотограф звонил? Черт. — Да. — Что ему нужно? — Просто хотел извиниться… за пятницу. Чонгук прищуривается. — Понятно. Снова появляется Тейлор. — Мистер Чон, в Дарфуре возникли проблемы с доставкой. Чонгук коротко кивает. — Чарли Танго сейчас в Сеуле, в Боинг-Филде? — Да, сэр. — Тейлор кивает мне. — Доброе утро, мистер Ким. В ответ я нерешительно улыбаюсь. Он разворачивается и выходит из комнаты. — Тейлор здесь живет? — Да. Тон Чонгука становится резким. В чем дело? Он идет на кухню, берет «блэкберри» и, как я понимаю, просматривает почту. Его губы плотно сжаты. Потом он набирает чей-то номер. — Рос, в чем дело? Я стою посередине огромной комнаты, не зная, куда себя деть. Мне страшно неловко и неуютно. — Я не могу рисковать экипажем. Нет, отмените… Сбросим с воздуха.. Договорились. Чонгук отключает телефон. Быстро взглянув на меня холодными глазами, уходит в кабинет и возвращается через минуту. — Это контракт. Прочти, и в следующие выходные мы обсудим условия. Думаю, тебе надо изучить вопрос, чтобы ты знал, что тебя ожидает. — Он на секунду замолкает. — Если ты согласишься, конечно, на что я очень надеюсь. — Изучить вопрос? — Ты не поверишь, сколько всего на эту тему можно найти в Интернете, — ухмыляется он. В Интернете! У меня нет компьютера, Чимин иногда пускает меня за свой ноутбук, но не могу же я использовать компьютер в Клейтонсе для таких «вопросов»? — В чем дело? — спрашивает Чонгук, чуть склонив голову набок. — У меня нет компьютера. Он протягивает мне конверт из плотной бумаги. — Думаю, я смогу… э-э, одолжить тебе компьютер. Бери вещи, я отвезу тебя обратно в Тэгу. Пообедаем где-нибудь по дороге. Мне надо одеться. — Я пока позвоню. — Мне хочется услышать голос Чимина. Чонгук хмурится. — Фотографу? — Его челюсти сжимаются, во взгляде — ярость. Я изумленно хлопаю ресницами. — Я не люблю делиться, мистер Ким. Запомните. — Окинув меня ледяным взглядом, он уходит обратно в спальню. Черт возьми. Я только хотел позвонить Чимину.. Куда делся благородный, спокойный, улыбающийся человек, с которым я занимался любовью всего полчаса назад? — Готов? — спрашивает Чонгук, стоя в дверях. Я неуверенно киваю. Он снова холоден, сдержан и вежлив, публике предлагают любоваться его обычной маской. В руках у него кожаная сумка. Зачем она ему? Может, он собирается остаться в Тэгу? И тут я вспоминаю про выпускную церемонию. Ах, да… он будет там в четверг. В черном кожаном пиджаке Чонгук похож не на миллиардера, а на парня из бедного района, эксцентричную рок-звезду или топ-модель. Я внутренне вздыхаю: мне бы хоть десятую часть его самообладания. Он так спокоен и уверен в себе. Тут я хмурюсь, вспоминая его вспышку насчет Хосока… Ну, по крайней мере, внешне. Тейлор держится на заднем плане. — Жду завтра, — говорит Чонгук Тейлору, и тот кивает. — Да, сэр. Какую машину вы берете, сэр? Чонгук бросает быстрый взгляд на меня. — «R8». — Счастливого пути, мистер Чон. Всего доброго, мистер Ким. — Тейлор смотрит приветливо, однако в глубине его глаз я вижу жалость. Он, конечно же, считает меня новой жертвой сомнительных сексуальных пристрастий мистера Чона. Рано. Пока речь только о необычном сексе, хотя, возможно, в этом нет ничего особенного. От этой мысли я хмурюсь. Мне не с чем сравнивать, и я не могу спросить Чимина. Придется просить разрешения у Чонгука. Надо же мне с кем-то поговорить, а как я могу обсуждать это с ним, если сейчас он нежен и ласков, а буквально в следующую секунду холоден и враждебен. Тейлор, провожая нас, придерживает дверь. Чонгук вызывает лифт. — В чем дело, Тэхен? Откуда он знает, что у меня на уме? Он протягивает руку и берет меня за подбородок. — Прекрати кусать губу, или я трахну тебя прямо в лифте. Я вспыхиваю, но на его губах мне чудится улыбка. — Чонгук, у меня проблема. — Да? — Он весь внимание. Лифт приезжает. Мы входим, и Чонгук нажимает на кнопку с буквой G. — Ну, в общем… — Я краснею. Как это сказать? — Мне надо поговорить с Чимином. У меня очень много вопросов про секс. Если ты всего этого хочешь, то как мне узнать… — Я замолкаю, стараясь подобрать слова. — Это выходит за рамки моего понимания. Он закатывает глаза. — Ладно, поговори с ним, если нужно. Только возьми с него слово, чтобы он ничего не говорил Юнги. Что за намеки! Чимин не такой... — Он ему ни словом не обмолвится, и я тоже не буду пересказывать тебе, что узнаю у него про Юнги, — добавляю я быстро. — Разница в том, что меня не интересует его сексуальная жизнь, — с кривой улыбкой произносит Чонгук. — Юнги — любопытный гаденыш… Он, скорее всего, возьмет меня за яйца, если узнает, что я тебе предлагал, — добавляет он очень тихо. Похоже, эта фраза не предназначалась для моих ушей. — Договорились, — с готовностью соглашаюсь я. Мысль про Чимина, держащего Чонгука за яйца, мне не очень нравится. Чонгук кривит губы и качает головой. — Чем быстрее ты станешь моим сабмиссивом, тем лучше. Тогда с этим будет покончено, — бурчит он. — Покончено с чем? — С твоим открытым неповиновением. — Он приподнимает мой подбородок и запечатлевает на моих губах быстрый, легкий поцелуй. Потом берет меня за руку и ведет в подземный гараж. «Открытое неповиновение…» За лифтом я вижу знакомый внедорожник «Ауди», но на клик брелока отзывается шикарный спортивный автомобиль, из тех, что изображают с голой длинноногой блондинкой на капоте. — Красивая машина, — ехидно замечаю я. Чонгук поднимает голову и ухмыляется. — Я знаю. — На мгновение я снова вижу молодого и беззаботного человека. У меня теплеет на душе. Вот они — игрушки больших мальчиков. Я закатываю глаза, но не могу сдержать улыбку. Чонгук открывает дверь, и я залезаю на сиденье. Ух, как низко… Он с непринужденной грацией обходит машину и, несмотря на свой рост, изящно устраивается на соседнем сиденье. Как у него так получается? — А что это за машина? — «Ауди R8 спайдер». Погода хорошая, мы можем опустить верх. Там должна быть бейсболка. Даже две. — Он указывает на бардачок. — И темные очки, если тебе надо. У нас за спиной рычит мотор. Чонгук кладет сумку на свободное место за сиденьями, нажимает на кнопку, и крыша медленно открывается. Щелкает переключатель, и нас окружает голос Брюса Спрингстина. — Люблю Брюса, — улыбается Чонгук. Машина трогается с места, въезжает вверх по крутому пандусу и замирает, ожидая, пока откроется шлагбаум. И вот мы уже едем по залитому солнцем Сеула. Я достаю из бардачка бейсбольные кепки. На них эмблема «Маринерс». Чонгук любит бейсбол? Понятно теперь, почему он в форме, и так строг к еде... Я передаю ему кепку, и он надевает ее на голову. Я протаскиваю хвост через отверстие и надвигаю козырек пониже. Когда мы едем по улице, на нас пялятся люди. Сначала мне кажется, что это из-за него… потом у меня мелькает параноидальная мысль, что все смотрят на меня, потому что знают, чем я занимался в последние двенадцать часов, но наконец я догадываюсь, что это из-за машины. Чонгук, похоже, задумался о чем-то своем. Скоро мы уже несемся по I-5 на юг, и в ушах свистит ветер. Брюс поет, что сгорает от желания. Актуально. Я краснею, вслушиваясь в слова. Чонгук надел «Рей-Бен», поэтому я не вижу, о чем он думает. Его рот слегка изгибается, он тянется к моему колену и легко сжимает его рукой. Я задерживаю дыхание. — Ты голоден? Да, но этот голод едой не утолишь. — Не особенно. Он поджимает губы. — Надо есть, Тэхен. Я знаю отличный ресторан, рядом с Олимпией. Мы туда зайдем. Он снова сжимает мое колено, а потом возвращает руку на руль и давит на газ. Меня прижимает к спинке сиденья. Да, машинка умеет ездить. Ресторан маленький и уютный — деревянное шале посреди леса. Интерьер выдержан в деревенском стиле: простые стулья и столы, накрытые клетчатыми скатертями, полевые цветы в маленьких вазочках. «Дикая кухня» — гласит объявление на двери. — Давно я тут не был. У нас нет выбора — они готовят то, что им удастся поймать или собрать. — Чонгук поднимает брови в притворном ужасе, и я не могу удержаться от смеха. Официантка спрашивает, что мы будем пить. При виде Чонгука она краснеет, опускает глаза, пряча их под длинной светлой челкой. Он ей правится! Я не один такой! — Два бокала «Пино Гриджио», — распоряжается Чонгук. Я в негодовании поджимаю губы. — В чем дело? — Я хотел диетическую колу. Его карие глаза сужаются. — Здесь подают вполне приличное «Пино Гриджио», оно будет сочетаться с любым блюдом, — терпеливо объясняет он. — Что бы мы ни заказали? — Да. — Чонгук улыбается ослепительной улыбкой, наклонив голову набок, и у меня все внутри переворачивается. Я не могу не улыбнуться в ответ. — Ты понравился моей матери, — сухо говорит он. — Правда? — Я краснею от удовольствия. — Ага. Она знает, что я гей, и вполне нормально к этому относится. Я раскрываю рот от удивления и вспоминаю тот вопрос на интервью. Ужас. — Разве я мог заинтересовать такую влиятельную женщину? — шепотом спрашиваю я. — Она никогда меня не видела с другими, поэтому, она это нормально принимает.. если видит, что ко мне хорошо относятся. — Она тебя ни с кем из парней не видела? Чонгук улыбается. — Нет, даже если и знала, что в гостях у меня находился друг. Ей было неинтересно. Главное правило в доме было: не шуметь и не бить окна. — Ох. — Знаешь, Тэхен, в эти выходные я тоже многое делал в первый раз, — говорит он ровным голосом. — Что именно? — До вчерашнего дня я всегда спал один, никогда не занимался сексом в своей постели, никогда не катал парней на вертолете, никогда не представлял их своей матери. — Его глаза горят таким огнем, что у меня перехватывает дыхание. Нам приносят вино, я немедленно отпиваю глоток. Чонгук открывает мне душу или просто фиксирует происходящее? — Лично мне все понравилось, — смущенно бормочу я. Он сужает глаза. — Прекрати кусать губу, — рычит он и добавляет: — Мне тоже. — А что такое ванильный секс? — спрашиваю я, чтобы как-то отвлечься от его жаркого взгляда. Чонгук смеется. — Это просто секс, Тэхен. Никаких игрушек, никаких других развлечений. — Он пожимает плечами. Официантка приносит суп. Мы оба смотрим на него в недоумении. — Суп из крапивы, — сообщает она, прежде чем развернуться и снова скрыться на кухне. Наверное, ей неприятно, что Чонгук не обращает на нее внимания. Я неуверенно пробую. Очень вкусно. Мы с Чонгуком с облегчением смотрим друг на друга. Я хихикаю. — Какой чудесный звук, — говорит он вполголоса. — А почему ты не занимался ванильным сексом раньше? Ты всегда занимался… э-э, а как это называется? — спрашиваю я, заинтригован был этим. — Типа того, — отвечает Чонгук осторожно. На его лице отражаются следы внутренней борьбы. Приняв решение, он поднимает на меня глаза. — Друг моей матери соблазнил меня, когда мне было пятнадцать. — А-а. Черт возьми, так рано! — Мужчина, с очень проницательным вкусом. Я шесть лет был его сабмиссивом. — Он пожимает плечами. — Ох. — От такого признания я замираю, как громом пораженный... Я боюсь ляпнуть чего-то лишнего. — Поэтому я знаю, что это такое. — Чонгук проницательно смотрит на меня. Я таращусь на него, не в силах произнести ни слова Даже мое подсознание молчит. — У меня ни разу не было всего того, что обычно предшествует сексу. Любопытство просыпается вовремя. — Так значит, ты ни с кем не встречался, когда учился в колледже? — Нет. — Он отрицательно качает головой. Официантка прерывает нас на минуту, чтобы забрать наши тарелки. — Почему? — спрашиваю я, когда она уходит. Чонгук насмешливо улыбается. — Ты действительно хочешь знать? — Конечно. — Потому что не хотел. Мне никто не был нужен кроме него. Да, уж! Лучше бы мне этого не знать… но я все равно спрашиваю: — Друг твоей матери… сколько же ему было лет? Он хмыкает. — Достаточно, чтобы быть осмотрительным. — Вы с ним по-прежнему видитесь? — Да. — И ты по — прежнему… э — э?.. — Я краснею. — Нет. — Он качает головой и снисходительно улыбается. — Он просто хороший друг. — А твоя мать знает? Он смотрит на меня как на дебила, нежели на придурка... — Разумеется, нет. Официантка возвращается с олениной, но аппетит у меня пропал. Какое открытие. Чонгук в роли сабмиссива. Ничего себе. Я отпиваю еще немного «Пино Гриджио». Господи, столько всего надо обдумать. Я должен переварить это в одиночестве, когда меня не отвлекает его присутствие. Мне казалось, что он настоящий альфа-самец, во всем, а теперь… Он испытал это на себе. — Сабмиссивом… все время? — Я в полном замешательстве. — Вообще-то все, хотя мы не обязательно были вместе. Это было… трудно. Ведь я еще учился в школе, а потом в колледже. Ешь, Тэхен. — Я правда не хочу. Я потрясен его рассказом. Чонгук мрачнеет. — Ешь, — говорит он тихо, слишком тихо. Я смотрю на него. Этот человек подвергся сексуальному насилию в подростковом возрасте… — Не торопи меня, — отвечаю я мягко. Чонгук моргает. — Хорошо, — соглашается он. Если я подпишу контракт, он так и будет мной командовать. Я хмурюсь. Мне это надо? Взяв нож и вилку, я с опаской приступаю к оленине. Действительно вкусно. — Наши… э-э… отношения будут строиться таким образом? — шепчу я. — Ты будешь мне приказывать? — Я не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. — Да. — Понятно. — Более того, ты будешь хотеть, чтобы я это делал, — добавляет он низким голосом. Честно говоря, сильно сомневаюсь. Я отрезаю еще один кусочек оленины и подношу ко рту. — На это трудно решиться, — говорю я и кладу кусочек в рот. — Согласен. — Чонгук на мгновение закрывает глаза. Когда он снова их открывает, они мрачно-сосредоточенны. — Тэхен, ты должен прислушаться к внутреннему голосу. Изучи Интернет, почитай контракт. Я с радостью объясню тебе все, что смогу. Я пробуду в Тэгу до пятницы. Если захочешь поговорить раньше, позвони мне, мы поужинаем. Скажем, в среду? Я очень хочу, чтобы все получилось. Если честно, я в жизни ничего так не хотел. Я вижу по глазам, что Чонгук говорит искренне, что он в самом деле хочет этого всей душой. Но тут, должно быть, что-то не так. Почему я? Почему ни кто-то другой, или его старый друг? Может, дело просто во мне? — А почему ты расстался с пятнадцатью другими мужчинами? — спрашиваю я. Он поднимает брови, потом сдается и качает головой. — По-разному, но все сводилось к… — Чонгук замолкает, подыскивая правильное слово. — Несовместимости. — И ты думаешь, что я окажусь совместимым? — Да. — А ты с ними больше не видишься? — Нет. Я по своей природе моногамен. Ого… вот это новость. — Понятно. — Покопайся в Интернете, Тэхен. Я кладу нож и вилку. У меня совсем пропал аппетит. — Это все? Ты больше ничего не будешь? Он явно злится, но молчит. Я вздыхаю с явным облегчением. Мой живот переваривает новую информацию, а голова чуть кружится от вина. Я смотрю, как Чонгук поглощает все, что лежит у него на тарелке. Ест как лошадь! Сколько же надо заниматься спортом, чтобы поддерживать такую форму? И тут я внезапно вспоминаю, как свисают с его бедер пижамные штаны. Эта картина совершенно сбивает меня с мысли. Я смущенно ерзаю на стуле. Чонгук смотрит на меня, и я краснею. — Дорого бы я дал, чтобы узнать, о чем ты сейчас думаешь, — произносит он, и я краснею еще больше. Чонгук улыбается хулиганской улыбкой. — Впрочем, я, кажется, догадываюсь, — поддразнивает он. — Хорошо, что ты не можешь читать мои мысли. — Твои мысли — нет, не могу, но язык твоего тела я со вчерашнего дня изучил неплохо. Тон игривый… Как у него так быстро меняется настроение? Мне трудно за ним успеть. Чонгук знаком подзывает официантку и просит принести счет. Расплатившись, встает и протягивает мне руку. — Идем. Взяв мою руку в свою, он ведет меня обратно к машине. Совершенно неожиданно наше соприкосновение такое нормальное, такое близкое. Я никак не могу примирить этот обычный, нежный жест с тем, что он намерен делать в той комнате… В Красной комнате боли. По дороге от мы оба молчим, занятые своими мыслями. К дому подъезжаем около пяти. В окнах горит свет — Чимин уже вернулся. Собирает вещи, надо думать, если только он был один, без Юнги. Чонгук выключает мотор; пришло время расставаться. — Зайдешь? — спрашиваю я. Мне не хочется его отпускать. — Нет, у меня много работы, — отвечает он с непроницаемым лицом. Я скручиваю пальцы, не поднимая взгляда. Вдруг на меня накатывают эмоции: он уезжает!.. Чонгук берет мою руку и, прижав ее к губам, нежно целует тыльную сторону ладони, в старомодном, милом жесте. Сердце у меня подкатывает к горлу. — Спасибо за выходные, Тэхен. Это было… прекрасно. В среду? Я заберу тебя с работы? — До среды, — шепчу я. Чонгук снова целует мою руку и опускает ее на колено. Потом выходит, открывает мне пассажирскую дверь. Почему я вдруг чувствую себя покинутым и одиноким? В горле стоит комок. Главное — не подавать виду. С улыбкой я выбираюсь из машины и иду по дорожке к дому, зная, что сейчас мне предстоит непростая встреча с Чимином. На полдороге поворачиваюсь и смотрю на Чонгук. «Выше голову, Ким, — подбадриваю я себя». — Между прочим, на мне твои трусы. — Я улыбаюсь и вытаскиваю резинку от боксеров так, чтобы ему было видно. У Чонгука отваливается челюсть. Вот это реакция! Настроение у меня сразу улучшается, и я гордо дефилирую к дому, с трудом сдерживаясь, чтобы не запрыгать на одной ножке. Ура! Мой внутренний демон в восторге. Чимин в гостиной, раскладывает книги по коробкам. — Ты вернулся!.. А где Чонгук? Ну как ты? — В его голосе слышны тревога и волнение, он торопливо подходит ко мне, обнимает за плечи и заглядывает глаза. Я не успеваю даже поздороваться. Черт… Чимин настойчив и проницателен, а у меня в сумке лежит юридический документ, согласно которому я обязуюсь хранить тайну. Не самое лучшее сочетание. — Так как все прошло? Я думаю о тебе с тех пор, как ушел Юнги. — На его лице появляется озорная улыбка. Чимин — вечно находится в тревоге и в любопытстве, но я вдруг смущаюсь и краснею. Это очень личное. Я видел и знал то, что Чонгук вынужден прятать. Однако, придется что-то рассказывать, ведь Чимин так просто не отстанет. — Было хорошо. Очень хорошо, мне кажется, — говорю я тихо, стараясь скрыть предательски счастливую улыбку. — Тебе так кажется? — Ну, мне не с чем сравнивать, — я виновато пожимаю плечами. — Он довел тебя до оргазма? Ну вот. Нельзя же так, прямо в лоб, спрашивать. Я заливаюсь краской. — Да! Чимин тащит меня к кушетке, и мы садимся. Он берет мои руки в свои. — Здорово. — Подруга смотрит на меня недоверчиво. — Оргазм с первого раза. Чонгук малый не промах. Ах, Чимин, если бы ты только знал! — Мой первый раз был ужасен, — продолжает он, состроив смешную рожицу. — Правда? — Мне сразу становится интересно. Раньше он об этом не распространялся. — Да. Тот самый, Ли Минхо. Еще в школе. Редкостный придурок. — Чимин пожимает плечами. — Он был груб, я был не готов. Мы оба напились в стельку. Сам понимаешь, типичная подростковая история. Насмотрелись порнухи. Я несколько месяцев потом в себя приходил, прежде чем решил попробовать еще раз. И, конечно, не с ним, уродом… Я был слишком молод. Ты правильно поступил, не торопился. — Чимин, какой ужас! — я сделал удивлённые глаза. Сегодня что, день открытых тайн? — Первый оргазм у меня случился вообще через год, а ты говоришь, что с первого раза?.. Я стыдливо киваю. Мой внутренний демон отрешенно сидит в позе лотоса, и лишь на губах у него хитрый, довольный взгляд. — Я рад, что ты лишился невинности с опытным человеком. — Чимин подмигивает.— А когда ты встречаешься с ним снова? — В среду. Он пригласил меня на ужин. — Он тебе все еще нравится? — Да, но я не уверен насчет будущего. — Почему? — С ним все очень сложно. Он живет в совсем другом мире. Отличное объяснение. А главное, правдоподобное. Гораздо лучше, чем то, что у него для меня припасена Красная комната боли и он хочет сделать меня своим сексуальным рабом. — Юнги сказал, что Чонгук никогда ни с кем не встречался. — Правда? — Мой голос подскакивает на несколько октав. «Не умеешь ты притворяться, Ким! – Мое подсознание сердито смотрит на меня», и грозит длинным костлявым пальцем, а потом превращается в весы правосудия, как бы напоминая, что он привлечет меня к суду, если я разболтаю его секреты. Ха… И что он со мной сделает? Заставит выплатить штраф? Не забыть бы спросить в поисковике про «штрафы за нарушение договора о конфиденциальности», когда буду «изучать вопрос». Похоже на домашнее задание. Возможно, за это еще и отметки будут ставить… Я краснею, вспоминая утреннее приключение в ванне. — В чем дело, Тэхен? — Да вспомнил кое-что. — Ты изменился, — восхищенно говорит Чимин. — Ага. И чувствую себя по-другому. Мне больно, — признаюсь я. — Больно? — Немного. — Я краснею. — Мне тоже. Мужчины! — восклицает Чимин с притворным отвращением. — Они такие свиньи! Мы обе смеемся. — Тебе больно? — удивляюсь я. — Да… немного перестарались. Я хихикаю. — Расскажи мне про такого старательного Юнги, — прошу я, когда перестаю смеяться. Наконец-то можно расслабиться. В первый раз с тех пор, как я позвонил Чонгуку из туалета, с чего все началось. Прежде я восхищался мистером Чоном издалека. Счастливые беззаботные дни. Чимин краснеет. Вот это да… Пак Чимин поменялся со мной местами. Смотрит на меня доверчиво простодушно. Я никогда не видел, чтобы он так реагировал на мужчин. Моя челюсть падает до пола. Где мой любимый Чимин? Что вы с ним сделали? — Ах, Тэхен, — захлебывается мой друг. — Он такой… Необыкновенный. И когда мы… ох… просто чудесно. — Он даже не может связать слова в предложение. — Ты хочешь сказать, что он тебе нравится. Чимин кивает, улыбаясь как сомнамбул. — В субботу мы встречаемся. Он обещал помочь нам с переездом. — Чимин сжимает руки, спрыгивает с дивана и плавно перелетает к окну. Переезд. Я совсем забыл, хотя, вокруг меня полно коробок. — Очень мило с его стороны, — говорю я признательно. Познакомлюсь с ним поближе. Надеюсь, он поможет разобраться в своем странном, внушающем страх брате. — Так чем ты вчера занимался? Чимин наклоняет голову и поднимает брови, делая вид, что изумляется моей глупости. — Да тем же самым, что и ты, только мы сначала поужинали. — Он ухмыляется. — С тобой действительно все хорошо? Ты выглядишь немного… обалдевшим. — Так оно и есть. Чонгук не дает расслабляться. — Могу себе представить. Но он с тобой хорошо обращался? — Да, — уверяю я его. — Слушай, есть хочется ужасно. Давай я что-нибудь приготовлю? Чимин кивает и берет еще две книги, чтобы положить в коробку. — А что ты собираешься делать с книгами за четырнадцать тысяч долларов? — Вернуть ему. — В самом деле? — Это слишком дорогой подарок, я не могу его принять, особенно сейчас. — Я улыбаюсь Чимину, и он снова кивает. — Понимаю. Тут тебе пришла пара писем, и Хосок звонил раз в час. Он, похоже, в отчаянии. — Я позвоню ему. — Не стоит рассказывать Чимину про Хосока — он его в порошок сотрет. Я беру со стола письма. — Ого! Меня приглашают на интервью! Через неделю в Сеуле. — В какое издательство? — В оба! — Я же говорил, что люди с университетским образованием везде нужны. Чимин, конечно, уже устроился стажером в «Сеул таймс». Его отец знаком с кем-то, кто знает кого-то еще. — А что думает Юнги о твоем отъезде? — спрашиваю я. Чимин заходит на кухню. В первый раз за вечер он выглядит опечатленным. — Он все понимает. С одной стороны, мне не хочется уезжать, но так соблазнительно поваляться на солнышке пару недель. И мама очень настаивает, она думает, что это наш последний семейный отдых перед тем, как Идон и я пойдем работать. Я никогда не был за границей. Чимин с родителями и своим братом Идоном улетает на Барбадос на целых две недели. В новой квартире мне придется обустраиваться без Чимина. Это так странно. Идон окончил университет в прошлом году и год путешествовал по миру. Интересно, увижусь ли я с ним до их отъезда. Он очень славный парень. Звонит телефон, вырывая меня из раздумий. — Это Хосок. Я вздыхаю. Никуда не денешься, надо с ним поговорить. — Привет. — Тэхен, ты вернулся! — Хосок явно рад. — Разумеется. — Мой голос сочится сарказмом, я закатываю глаза. Он на пару секунд замолкает. — Мы можем увидеться? Я хочу извиниться за пятницу. Я был пьян… а ты… Тэхен, пожалуйста, прости меня. — Конечно же, я тебя прощаю. Только больше так не делай. Ты знаешь, я отношусь к тебе как к другу. Он тяжело, печально вздыхает. — Знаю. Просто я надеялся, что, если я тебя поцелую, все изменится. — Хосок, я тебя люблю, ты для меня очень много значишь. Ты мне как брат, которого у меня никогда не было. — Так ты теперь с ним? — В его тоне я слышу презрение. — Я сам по себе. — Но ты провел с ним ночь. — Какая разница? — Из-за денег? — Хосок! Как ты смеешь! — уже почти ору я, пораженный его наглостью. — Тэхен… — Он скулит и извиняется. Но мне сейчас не до его пустяковой ревности. Я знаю, ему обидно, однако чаша моего терпения переполнена. — Давай выпьем кофе или еще что-нибудь завтра. Я тебе позвоню, — говорю я примирительно. Он мой друг, я к нему очень привязан. Но прямо сейчас у меня нет сил с ним общаться. — До завтра. Ты позвонишь? — надежда в его голосе трогает мое сердце. — Да… до свидания, Хосок. Я вешаю трубку, не дождавшись ответа. — Из-за чего он так волнуется? — строго спрашивает Чимин, уперев руки в боки. Лучше выложить все начистоту. Он настроен решительно. — Он подкатывал ко мне в прошлую пятницу. — Хосок? А потом сам Чон Чонгук ? Тэхен, твои феромоны работают с двойной нагрузкой!.. Но на что этот болван рассчитывал? Чимин возмущенно качает головой и возвращается к коробкам. Через сорок пять минут мы прерываемся ради фирменного блюда этого заведения — моей лазаньи. Чимин открывает бутылку вина. Мы сидим среди коробок, запивая еду дешевым красным вином, и смотрим по телику какую-то муть. Желанный отдых после сорока восьми часов настоящего безумия. Впервые, за это время я могу спокойно, без понуканий поесть. Интересно, что у него за проблемы с едой?.. Чимин убирает со стола, я заканчиваю упаковывать гостиную. Остается только диван, телевизор и обеденный стол. Что еще нам может понадобиться? Надо упаковать только кухню и постельные принадлежности, а впереди еще почти целая неделя. Отличный результат! Телефон снова звонит. Юнги. Чимин подмигивает и убегает в спальню, как четырнадцатилетний мальчик. Вообще-то, ему надо писать речь на выпускной, но Юнги, похоже, важнее. Что такого особенного в мужчинах из семьи Чон? Почему они так неотразимы? Я отпиваю еще немного вина. Сидя перед телевизором, я прыгаю по каналам, но в душе прекрасно понимаю, что просто тяну время. Контракт прожигает в моей сумке зияющую дыру. Хватит ли у меня сил прочесть его сегодня? Я обхватываю голову руками. Хосок и Чонгук — оба от меня чего-то хотят. С Хосоком я легко справлюсь. Но Чонгук… Чонгук требует совсем иного подхода и понимания. Какая-то часть меня хочет убежать и спрятаться. Как же быть? Перед глазами встает его пристальный карий взгляд, и при этой мысли все мое тело напрягается. Я тяжело вздыхаю. Чонгук сейчас далеко, а я уже завожусь. Но ведь дело не только в сексе? Я вспоминаю, как он добродушно подшучивал надо мной за завтраком, с каким восторгом управлял вертолетом, как среди ночи играл на фортепиано проникновенную, но невыразимо печальную мелодию. С ним все очень непросто. И теперь я отчасти понимаю, почему. Подросток, лишенный юности, подвергшийся сексуальному насилию со стороны старого друга его матери…Неудивительно, что он старше своих лет. Мое сердце наполняется жалостью, когда я представляю, что ему пришлось вынести. Я по своей наивности не знаю, что именно, однако, наверное, узнаю, заглянув в Интернет. Другой вопрос, хочу ли я этого? Надо ли мне погружаться в этот мир? Не встреть я Чонгука, так бы и пребывал в блаженном неведении. Я снова вспоминаю вчерашнюю ночь и сегодняшнее утро… и невероятный, чувственный секс, который у нас с ним был. Хочу ли я от всего этого отказаться? «Нет!» — кричит мое подсознание… и мой внутренний демон задумчиво кивает в знак согласия. Чимин возвращается в гостиную, улыбаясь до ушей. Похоже, влюбился… Я смотрю на него с изумлением. Он никогда раньше так себя не вел... — Тэхен, я пошел спать. Глаза слипаются. — Да, я тоже иду. Он обнимает меня. — Я рад, что ты вернулся целым и невредимым. В Чонгуке есть нечто пугающее, — добавляет Чимин извиняющимся тоном. Я отвечаю ему успокаивающей улыбкой, а сам в это время думаю… Откуда он знает? Из Чимина получится потрясающий журналист: интуиция его никогда не подводит. Забрав рюкзак, я вяло бреду в спальню. Я устал от плотских утех и от стоящей передо мной трудной дилеммы. Сев на кровать, я осторожно достаю из рюкзака конверт из оберточной бумаги и кручу его в руках. Хочу ли я узнать степень испорченности Чонгука? Мне страшно. Я делаю глубокий вдох и с бьющимся сердцем вскрываю конверт.