Тритон Дешарова

      Структура и организация исследовательского центра поражали. По словам Дэвиса, место было выбрано с умом — фундамент базы повторял рельеф морского дна, врезаясь в континентальный шельф. Крыша была спроектирована по подобию Сиднейского оперного театра и напоминала паруса. Такая конструкция позволяла защитить все главные корпуса от разрушительных волн цунами.       Мы вышли из комнаты и оказались в широком светлом коридоре. Противоположная от двери стена от пола до потолка была полностью стеклянной. За ней простиралась бескрайняя морская глубина. Дэвис объяснил, как тут все устроено. База состояла из нескольких корпусов, которые находились на разных уровнях. Верхний уровень с основными корпусами располагался на побережье, а нижний с лабораториями — намного глубже. Попасть на нижний ярус базы можно было только одним способом — с помощью лифта, доступ к которому имели только научные сотрудники и охрана. Нижний уровень состоял из трех этажей. Все лаборатории на этих этажах были построены вокруг огромного стеклянного бассейна, куда и поместили тритона. Благодаря такой проектировке, через стекло отлично просматривались все прилегающие к резервуару помещения.       Я не мог оторваться от мира за стеклянной стеной лифта, пока мы спускались. Вокруг сновали стайки разноцветных рыб, в полутьме прятались очертания кораллов и морских водорослей. Но больше всего поражала бескрайняя, куда ни кинь взгляд, глубокая синь, окружавшая со всех сторон. Богатая палитра морской воды, которая переходила из совсем черного в режущий ярко-голубой оттенок, восхищала. В этот момент я как никогда ощутил, насколько могущественна и талантлива природа, создавшая такую красоту.       Пока я глазел вокруг, Дэвис рассказал, что глубоководная лаборатория построена на верхней площадке континентального шельфа, то есть примерно на две тысячи пятьсот миль выше бездонного котлована у его подножия. Наблюдая, как вокруг нас постепенно сгущается тьма морской бездны, я не мог не испытывать трепетного благоговения, одновременно с жадным желанием исследовать все вокруг.       Я ведь не знал, когда у меня будет возможность погрузиться в море на подводной лодке и изучить этот таинственный мир, скрытый в толщах вод. Разве что мне удастся стать офицером, а для этого надо закончить учебу, то есть отучиться еще несколько лет. И только тогда, может быть, мне бы разрешили сделать это.       — Дешаров, о чем так глубоко задумался? — Дэвис похлопал меня по плечу, возвращая к реальности. — Смотри, мы уже прибыли.       Лифт открылся. Мы оказались в холле с несколькими дверями-шлюзами из прочного и даже на вид толстого металла, как в субмарине. Как технологично тут все устроено, вот это уровень! Сложно будет вскрыть такую дверь... Вряд ли кто-то сможет пробраться в лабораторию, чтобы, к примеру, сфотографировать ценные образцы или даже похитить объекты исследований. Есть такие незаконные организации, которые этим занимаются…       Этот холл напомнил мне кое-что забавное, и я не смог удержаться от шутки:       — Слушай, тут столько дверей. Как ты вообще помнишь, что за какой дверью находится? Смотрел фильм «Хижина в лесу»? — Я изобразил кровожадную ухмылку.       Дэвис посмотрел на меня так, словно не знал, смеяться или плакать.       — Дешаров, ты ни капли не изменился. Хоть ты и гений, но вместе с тем, вообще не взрослеешь.       Я лишь фыркнул. Дэвис тоже ни капли не изменился, все такой же душнила. Как будто чувство юмора у него атрофировалось. Наверное, ему очень скучно живется.       Дэвис подвел меня к одной из этих чудовищных дверей и протянул руку к сканеру отпечатка пальцев. Дверь лязгнула, прежде чем с тихим шипением отвориться. Как только она открылась, в нос ударил знакомый влажный запах морской соли и воды, смешанный с резким ароматом озона, который распространял тритон. Я занервничал.       — Дэвис, тебе не кажется, что запах, исходящий от мерфолка, немного странный?       — Какой еще запах? Морской воды?       — Нет… этот аромат, ты не чувствуешь? Он такой сильный, как будто… Немного мускусный.       — Если ты про рыбью вонь, то да, несет сильно.       — У тебя явно что-то не то с обонянием, — нахмурившись, проворчал я, чувствуя себя сбитым с толку.       Я последовал за Дэвисом, уже сомневаясь, что правильно сделал, придя сюда.       Мы вошли в темное помещение и дверь за нами сразу же закрылась. Мы оказались внутри гигантского прозрачного тоннеля, как в океанариуме. Изменчивые голубые блики, созданные отражением волн от стекла, превращали все окружающее в волшебную сказку. За стеклом простирался огромный искусственный водоем — настоящий кусочек моря. Подсвеченный спрятанными то тут, то там лампами, он поистине впечатлял своими размерами. Мимо мелькали тени огромных рыбин, проплывали здоровенные скаты и разномастный планктон. Где-то внизу в полутьме скрывалось искусственное (а может и нет?) дно, покрытое различными морскими растениями. Мерцающее отражение волн делало все вокруг размытым. Вода со всех сторон заключила нас в стеклянную ловушку. Я как Алиса, провалившаяся в кроличью нору, очутился в стране чудес.       Это заставило меня отвлечься от нарастающих сомнений. Щелкнув языком, я восторженно воскликнул:       — Боже, это великолепно! Дэвис, пожалуйста, позволь мне остаться здесь и исследовать все! Тут так классно!       — Конечно, — Дэвис, казалось, забавлялся моей реакцией на окружающее. — Ты же научный сотрудник, присланный правительством именно для того, чтобы провести тут исследования. Даже если бы тебе тут не понравилось, все равно пришлось бы остаться и вести проект.       — Какой еще проект? А что тебе вообще сказал Рейн? — спросил я, невольно ища глазами тритона. Я заметил группу темных теней в верхней части водоема. Приглядевшись внимательнее, я понял, что это дельфины собрались стайкой. Их тела энергично бились друг об друга, создавая маленькие водовороты.       Именно в этом месте был люк — единственный выход из водоема, за которым находился водонапорный отсек. И мы стояли как раз под этим люком, ярусом ниже.       — Дэвис, смотри, что это? — я указал на дельфинов.       — А это интересный феномен, пойдем посмотрим поближе.       Дэвис повел меня по винтовой лестнице, ведущий в верхний отсек с люком, который было видно отсюда. Оказавшись рядом, я с удивлением обнаружил, что это был люк из толстого увеличительного стекла, которое, судя по всему, могло выдержать высокое давление на глубине. Все, происходящее в водоеме, отлично просматривалось. Не удержавшись, я приложил ладонь к холодной поверхности стекла.       — Что за феномен? Поведение дельфинов имеет какое-то отношение к тритону?       — Совершенно верно, — Дэвис протянул мне маленькую черную коробочку и указал на дельфинов. — Смотри, они спариваются, причем уже несколько дней. Это довольно необычно… Сейчас ведь не сезон размножения. Такое впечатление, как будто они делают это для удовольствия. А до появления мерфолка их поведение было нормальным.       — Это действительно необычно… — удивленно констатировал я. — Это означает, что тритон может общаться с дельфинами и влиять на их врожденные жизненные паттерны, используя какой-то уникальный способ. — Внезапно меня осенило. Может, если он может общаться с дельфинами, то и дельфины могут общаться с ним? — Дэвис, помнишь, одно время мы занимались переводом языка дельфинов?       — Конечно, — Дэвис указал на фонограф в моей руке и довольно рассмеялся. — Все звуки дельфинов, которые мы тогда записали, здесь. Кроме того, я уже сопоставил их с теми звуками, что издает тритон, и нашел в записи момент, который совпадает по частоте.       — В какой секции? — взволнованно спросил я.       — Секунду.       Дэвис забрал у меня записывающее устройство и принялся возиться с кнопками, отматывая запись до нужного момента.       Тут я краем глаза заметил черное облако из стаи рыб, поднимающееся вверх. Неподалеку от них знакомая длинная тень скользила к люку. Я не мог оторвать взгляд от тритона.       Силуэт мерфолка терялся в лившемся откуда-то сверху свете. Его парящие в воде волосы, то и дело закрывали половину лица. Видно были только тонкие губы, кривящиеся в злой ухмылке. Стая рыб, словно почетный эскорт, кружилась вокруг него, образуя зыбкое облако, похожее на ночной туман. Он казался богом смерти. Вскоре рассеивающийся в воде свет поглотил тритона.       Вдруг запах озона усилился, сердце взволнованно затрепыхалось. Мои руки ослабли, но ладонь словно приклеилась к стеклу. Я опять не мог пошевелиться.       — Он приближается к нам, — воскликнул Дэвис. — Должно быть это из-за записи! Вот, послушай, эта та частота, про которую я говорил. — Дэвис поднес фонограф к моему уху и продолжил благоговейным шепотом: — Частота этого звука такая же, как у дельфина, когда он ищет партнера для спаривания. Я думаю, что именно так мерфолк смог вызвать эструс дельфинов.       Я нахмурился, внимательно прислушиваясь. Из черного ящичка раздался статический звук, а затем… то, что я слышал уже несколько раз.       — А… га… ре… с…       — Слышал? — Дэвис был взволнован. — У меня есть теория. Вероятно, это звук ухаживания. Таким образом мерфолки призывают свою пару.       Вместе с потрясением меня вдруг охватила сильная неловкость. Хотелось немедленно опровергнуть предположение Дэвиса, но оно казалось слишком правдоподобным. Силком заставив себя оторвать взгляд от тритона, я как можно более бесстрастно посмотрел на Дэвиса.       — Так ты думаешь, что у тритона гон?       Он серьезно кивнул.       Мне захотелось сбежать отсюда. Господи… Судя по поведению тритона тогда на палубе, это может быть правдой! Он пытался… спариться со мной? Мало того, я по собственной глупости употребил эти слоги, думая, что это его имя, и ответил на его ухаживания!       — А… га… ре… с…       Пока я думал об этом, вереница этих треклятых слогов стала громче, однако теперь она исходила не из записывающего устройства, а из-за стены.       Твою мать! Даже это толстое стекло не могло блокировать голос тритона! Возможно, голос мерфолка обладает той же проникающей частотой, что и электромагнитная волна…       Не удержавшись, я оглянулся.       И увидел, что тритон парит прямо передо мной и пристально смотрит на меня из-за развевающихся волос. Он прижал свою перепончатую ладонь к стеклу со своей стороны, полностью накрывая отпечатки моей ладони.       Нет. Он не может выйти. Он не может мне навредить. Он просто зверь, который по ошибке думает, что я его пара.       Дешаров, не глупи. Ты же ученый, в конце концов! Мысли трезво.       Надо попытаться пообщаться с ним.       Я снова бессознательно поднял руку и прижал к стеклу. Моя ладонь оказалась намного меньше его. Его рука была настоящим произведением искусства и одновременно убийственным оружием: каждая костяшка, каждый изгиб, каждая венка, словно вылепленная искусным скульптором, не говоря уже о когтях и перепонках, предназначалась для одной цели — мощного захвата. Кроме того, если судить на основании пропорции его рук к телу, и если хвост можно было бы превратить в ноги, то его рост идеально совпал бы по параметрам с профессиональными мужскими моделями. То есть составил бы около 1,9 метра.       Черт возьми, вероятно, природа никогда еще не создавала более великолепное и красивое существо. Идеальные пропорции тела. Если бы он был человеком, я бы ужасно завидовал его внешности.       Агарес казался очень довольным тем, как совпали наши ладони. Приблизив лицо к стеклу, он прикрыл глаза, крылья его носа отчетливо трепетали, словно он пытался уловить мой запах. На лице застыло выражение полного удовлетворения, как у наркомана, дорвавшегося до очередной дозы. Некоторое время он жмурился, принюхиваясь, а потом посмотрел поверх моего плеча на Дэвиса. Его губы дрогнули:       — От… кр… крой… две… рь…       Я же ослышался? Твою мать!       — Дэвис? — я обернулся и увидел, как Дэвис, с выражением крайнего отупения на лице, будто он страдает от деменции, медленно подходит к люку. Его походка и движения были вялыми, как у зомби, когда он нажал на красную кнопку аварийного выключателя.       У меня вырвался ошеломленный писк, когда уровень воды в резервуаре мгновенно опустился до половины. Вот это да! Люк с шипением приоткрылся, образуя небольшой зазор в верхней части проема. Легко изогнув свой гибкий хвост, тритон буквально ввинтился в этот зазор.       Я шарахнулся от стеклянной стены, поскользнулся и шлепнулся прямо на задницу, не в силах оторвать от него потрясенного взгляда. А он спокойно выполз из люка, как гигантская черная змея.       Внезапно раздался стук упавшего на пол тела. Похоже, Дэвис, очнувшись от странного дурмана, испугался еще больше того, что натворил, и упал в обморок.       — Блять! Очнись, Дэвис!       Я перевернулся, и, оскальзываясь, кинулся прочь, но тритон успел схватить меня за лодыжку. Потеряв равновесие, я опять упал и со страхом обернулся через плечо. Тритон нависал надо мной, по его телу стекали струйки воды, оставляя мокрые дорожки. Его губы изогнулись в предвкушающей ухмылке.       — Де… ша… ров…