* * *
Левый Страж принес во дворец Било на вершине пика Маоя послание, доставленное почтовым голубем — краткий пересказ последних событий цзянху. Из-за плохого зрения Ваньюй Юэдань не мог различать строчки, поэтому Левый Страж, как было заведено, спокойным голосом зачитал послание вслух. Повелитель дворца сидел возле белой нефритовой курильницы, и в ее мягком снежном сиянии казался еще более хрупким и утонченным, чем обычно. Дослушав, он чуть заметно улыбнулся: — Ты тоже находишь это странным? Левый Страж, молчаливый и неподвижный, лишь покачал головой. Потягивая лечебную настойку из женьшеня, Ваньюй Юэдань спросил: — Тэ Цзин, что ты думаешь о Тан Лицы? — Он приносит несчастье, — после секундного размышления ответил Левый Страж. — А как считает Янь-эр? — прищурившись, спросил Ваньюй Юэдань, имея в виду Правого Стража дворца Било. — Ему все равно. — Должно быть, ему приглянулся новый соперник. — В уголках глаз Ваньюй Юэданя появились улыбчивые морщинки. — В последнее время он тренируется отражать метательные кинжалы, — с легкой улыбкой заметил Тэ Цзин. — Иногда во дворце становится одиноко, а достойный соперник — это большая удача. Можешь идти. Тэ Цзин почтительно поклонился и вышел. Ваньюй Юэдань накрыл отвар крышкой, опустил веки и погрузился в неторопливые размышления. У Тан Лицы, ядовитого, как змей или скорпион, было жестокое и злое сердце. Но, несмотря на это, он тянулся к добру, совершал благородные поступки. Чудесным образом в нем смешались крайняя жестокость и бесконечное великодушие, создав уникальный характер. Разумеется, такой человек легко увлекал за собой других, и все с нетерпением ждали, к чему приведут его действия, когда он доведет до конца дело, которое на себя взвалил. Однако опасно вступать в союз со змеем, даже таким пленительным и великодушным… Медленно открыв глаза, Ваньюй Юэдань посмотрел в окно на далекие ледяные пики, пронзающие чистое синее небо, и на безбрежное море облаков. Но его затуманенному взгляду казалось, что все эти просторы затянуты алой пеленой. Мир цзянху был беспределен, как небо, и так же велика была грядущая буря, сулящая бесконечные войны и реки крови. — Сяо Юэ, — шепотом окликнула его замершая в дверях Хэ Сяоцюй. — Ты занят? — Сяоцюй? — улыбнулся Ваньюй Юэдань. — Что случилось? Заходи. — Мой брат и этот разбойник Чи Юнь опять дерутся. Не мог бы ты их разнять? — спросила Хэ Сяоцюй, заходя в комнату. — Кроме того, брат говорит, что господин Тан принес нам неприятности. У подножия пика Маоя собралась толпа сомнительных людей, которые ищут вход во дворец Било, и все из-за господина Тана. Сяо Юэ, почему ты разрешил им остаться? Старший брат Хэ Сяоцюй, Хэ Янь-эр, служил во дворце Правым Стражем. — Потому что они не преступники. Если я их прогоню, те люди у подножия горы сразу же их убьют. Разве тебе их не жаль? — тихо вздохнул Ваньюй Юэдань. — Значит, мы их спасители? — ахнула Сяоцюй. — Верно, — с еще одним вздохом подтвердил Ваньюй Юэдань. — Тогда почему ты все время вздыхаешь? — нахмурилась Сяоцюй. — Этому господину Тану нет никакого дела, что за ним охотятся. Сидит себе и читает. Смешно! Такой важный ученый господин читает детскую книгу «Троесловие» и думает над каждой страницей по полчаса. Что он надеется в ней прочесть? — Неужели? А какую книгу читаешь ты? — Давным-давно ничего не читала. Новых книг у нас нет, а древние книги, написанные стариками, мне не очень нравятся. У нас никогда не бывает стихов и романов, — глядя под ноги, ответила Сяоцюй. — Но я знаю, что мы правильно поступили, переехав сюда. Я совсем не в обиде. — Тебе, должно быть, нелегко, — помрачнел Ваньюй Юэдань. — Всем вам пришлось нелегко. — Вовсе нет. Никто так не думает! Сяо Юэ… ты ведь даже оставил ради нас могилу А-Нюань… — Сяоцюй погрустнела и затихла. Действительно, ради того, чтобы переехать в это уединенное место, Ваньюй Юэданю пришлось оставить могилы Вэньжэнь Нюань и Ян Сяочжуна в Цзяннани. Хотя он ежегодно навещал могилы, чтобы почтить их память, позади остались не только они. Ледяной пик Маоя с его длинными извилистыми тропами возвышался на сто чжанов в высоту, и путь к нему пролегал лишь по веревочному мосту, а значит, сюда никак нельзя было перенести могилы. Однако обитатели дворца не знали, как долго им придется оставаться на пике Маоя, поэтому и выбора у них не было. — Сяоцюй, тебе здесь хорошо? Не грустно? — ласково спросил Ваньюй Юэдань. — Что это ты придумал, Сяо Юэ?.. — тихо ответила Хэ Сяоцюй. — Пока хорошо тебе, хорошо и нам. — А раньше было лучше? — мягко спросил он. На глаза девочки навернулись слезы. — Конечно, в детстве, с А-Нюань, было намного лучше… счастливое было время, — дрожащим голосом пробормотала она и отвернулась: — Мне пора обедать. Она закрыла руками лицо и выбежала из комнаты. Ваньюй Юэдань горько улыбнулся. Глупышка, до обеда еще целый час. Что за наивный ребенок — совсем не умеет лгать. Счастливые дни остались в прошлом, когда рядом была А-Нюань, во времена невинной юности, когда не было нужды скитаться. О, дворец Било… Отец, дорогой отец, где ты находил силы поддерживать это бескрайнее небо? Каким чудом ты сохранял авторитет дворца Било ради его спокойствия и безопасности, ограждал его от раздоров цзянху, чтобы мы могли беззаботно наслаждаться счастьем? Возможно, отец… тебе повезло жить в лучшие времена. Но в одном я тебе не уступлю. Я не допущу, чтобы порог дворца Било переступили враги и обагрили его кровью. Я не хочу бесконечных скитаний, но не позволю, чтобы наши мечи заржавели, а в залах дворца вновь зазвучало эхо рыданий. Вот почему… я должен стать сильнее. Когда-нибудь я верну себе эти две могилы. Когда-нибудь я добьюсь того, чтобы никто не смел с презрением смотреть на наш герб, приближаясь к дворцу Било! Я хочу, чтобы наши потомки жили в этих стенах простой и счастливой жизнью, как и я в юности. А потому… Ваньюй Юэдань стиснул чашку с женьшеневым отваром так крепко, что побелели костяшки пальцев. А потому… А-Нюань, я не могу вернуться в прошлое. Не быть мне больше ребенком, не валяться в траве, не ловить стрекоз, как бы сильно я этого ни желал. Я не имею права, ибо теперь я — повелитель дворца.* * *
Тан Лицы сидел на кровати в гостевой комнате, погруженный в чтение. Под спину он подложил скатанные одеяла — свое и Чи Юня. Дворец Било не поскупился на одеяла — белоснежные и мягкие как пух, они к тому же были очень удобными. Пока хозяин изучал «Троесловие», Чи Юнь с каменным лицом медитировал на соседней кровати. Хотя медитация, как недавно выразился Тан Лицы, должна была успокоить и очистить разум Чи Юня, скверное настроение грозило принести ему искажение ци. Когда Тан Лицы в шутку предложил заварить вместо этого чай, молодой разбойник еще больше почернел лицом. Теперь он упорно медитировал, не сходя с постели. За дверью послышались идеально выверенные шаги, и в комнату вошел Шэнь Ланхунь. Тан Лицы, не поднимая глаз от книги, жестом пригласил располагаться и чувствовать себя как дома. Шэнь Ланхунь коротко кивнул, но садиться не спешил. — Я кое-чего не понимаю, — негромко сказал он. — О чем ты? — Тан Лицы перевернул страницу. — Удивлен, что Ваньюй Юэдань разрешил нам остаться на пике Маоя? Серебряный браслет, украшающий его левое запястье, красиво мерцал на гладкой белой коже. Шэнь Ланхунь кивнул. — Почему он так поступил? — Как по-твоему, кто такой Ваньюй Юэдань? — по-прежнему не поднимая глаз, с едва заметной улыбкой спросил Тан Лицы. — Выдающийся человек, — ровным голосом ответил Шэнь Ланхунь. Тан Лицы перешел к следующей строчке. — Он не просто выдающийся человек. Он — король. — Король? — слегка удивился Шэнь Ланхунь. Тан Лицы тонко улыбнулся. — Да, король цзянху, который не подчиняется никому и не склонится ни перед какой силой. Когда он слаб — то уходит от мирских дел, когда силен — то властвует над всеми. Под рукой Ваньюй Юэданя дворец Било возродился. Прежний правитель, Ваньюй Можу, был совсем не таков — он лишь поддерживал ореол тайны, окутывающей дворец. Но загадочность — это одновременно и преимущество и недостаток. Она вызывает страх и уважение, но в то же время делает обитателей дворца отщепенцами, оторванными от реального мира. Во-первых, таинственный дворец ни с кем не вступает в союзы, во-вторых, у него слишком мало учеников, да и те во время странствий часто скрывают связь с дворцом, как, например, поступил Би Цюхань. В результате даже самые талантливые ученики уходят в стратеги, вместо того, чтобы применять знания на практике. Поэтому… — Поэтому, — продолжил Шэнь Ланхунь, — после нападения Ли Линъяня дворцу Било едва не настал конец. Тан Лицы кивнул. — Именно. Стоит кому-то приподнять завесу тайны, как следом потянутся и другие. Битва при Лояне показала, что дворец Било не так силен, как гласят легенды, и дворцу пришлось отступить. Поэтому он больше не может прикрываться одной только тайной. — Тан Лицы перевел взгляд к строчкам внизу страницы. — Значит, следующий шаг… Если дворец Било не хочет прятаться от цзянху и намерен сохранить свой статус на Центральных равнинах, то пришло время действовать. И дело не только в поддержании статуса Ваньюй Юэданя. Этого требует нынешнее положение дел. Иначе говоря… — Он едва заметно улыбнулся. — Иначе говоря, Ваньюй Юэдань разрешил нам остаться не потому, что испугался или не подумал о последствиях. Все дело в том, что он стремится к власти, а я — к переменам. Наши интересы совпадают, поэтому у нас равноправный союз. — Вот уже несколько лет дворец Било исподволь копил силы, удалившись от цзянху. Ему просто нужен был подходящий повод, чтобы вернуться в мир боевых искусств, — спокойно заметил Шэнь Ланхунь. — И ваше вмешательство в тайну пилюлей Девятисердечного демона, не говоря уже о смерти Ши Тинхэ и Юй Цифэна, вызвало волнения в цзянху и предоставило Ваньюй Юэданю этот повод. Но откуда он может знать, что правильно поступил, поставив именно на вас? Алые губы Тан Лицы дрогнули в улыбке. — Тут решает то, что я называю королевской проницательностью. Ваньюй Юэдань считает, что я дам ему то, что нужно. А любой, кто имел со мной дело, знает… — его голос стал бархатным, а глаза превратились в улыбчивые полумесяцы, — что я всегда предлагаю заманчивые условия. По сути, я могу исполнить любое пожелание своего клиента… Обычно невозмутимый, Шэнь Ланхунь чуть улыбнулся, не зная, верить ему или нет. Перелистнув страницу, Тан Лицы добавил: — Я очень рад, что ты сегодня пришел. — Вот как? — Это говорит о том, что ты считаешь меня другом. Тан Лицы улыбнулся и закрыл книгу. Шэнь Ланхунь смерил его внимательным взглядом и, при всей своей сдержанности, не удержался от замечания: — Никак не пойму — то ли вы невероятно умны, то ли совершаете непоправимую глупость. Тан Лицы громко рассмеялся и откинулся на одеяла. — На мой взгляд, настоящая глупость — это продавать свой меч наемным убийцам, чтобы вернуть тело погибшей жены. Помолчав, Шэнь Ланхунь тоже рассмеялся: — Вы и вправду лисий демон! Даже это не укрылось от вашего взгляда. Шэнь Ланхунь и в самом деле пришел в Башню Убийц, чтобы вернуть тело жены. Когда его жена утонула в Желтой реке, ее труп нашел глава Башни. В обмен на ее останки Шэнь Ланхунь согласился присоединиться к гильдии убийц и продавать свой меч за деньги. Люди считали Шэнь Ланхуня хладнокровным убийцей, который не видит разницы между добром и злом. На самом же деле он так сильно любил жену, что променял на эту любовь честь своего меча.