Временная петля.

Кёнсу всё никак не мог поверить в произошедшее, он словно блуждает в странном тумане воспоминаний, а не проживает годы своей юности заново. Мужчина или правильней будет сказать парень, очутился в родном городе, только вот на двенадцать лет раньше и не имел никакого представления о том, что ему теперь делать. С одной стороны — он вновь в родительском доме, не знающий никаких финансовых забот и ненавистной ему рутины, а вот с другой — это школа, обитель самых потаённых ночных кошмаров, после которых всё его тело напоминало губку впитавшую в себя слишком много жидкости. Место, где куча экзаменов и надоедливых придурков, задирающих друг друга с целью повеселиться. Вызывало в выпускнике смешанные чувства: между любовью и отвращением, как назло на чаше весов всегда побеждало второе, у крупиц первого варианта не оставалось шансов. Сидеть ещё раз за школьной партой — интересный опыт, когда ты можешь оценить все свои подростковые, да и не только, проблемы со стороны зрелого человека, и щёлкать их как орешки. Да вот только былых и вызубренных знаний в его голове вовсе не осталось. Из-за ненадобности, ровно после выпуска из университета, они все благополучно выветрились, оставляя в голове только необходимую для работы информацию. Сейчас находясь в младшей версии себя, Кёнсу трезво понимал, даже натянутых тридцати баллов из ста он не наберёт. Это ужасно расстроит маму и вызовет кучу вопросов от отца и что хуже — его понизят в рейтинге успеваемости. После такого семейного совета не избежать, а боялся их младших До больше смерти. Да, проблем на его голову прибавилось не мало. Например, абсолютное неумение скрывать свои явные личностные изменения. С возрастом, как и все нормальные люди, он изменился внутри: До стал более уверенным в себе и своих решениях, извечная тревога сопровождающаяся потным ладонями — исчезла вместе со страхом зрительного и тактильного контакта. Если раньше он не мог вынести и минуты зрительного контакта с кем-то из своих сверстников, что став политиком он был вынужден научиться выдерживать взгляды целой толпы. Но как и в адаптации к прикосновениям — он был безумно благодарен свой жене. Чон была замечательным и терпеливым учителем, объясняя все подводные камни общения в живую, начиная от зрительного контакта и заканчивая умением держать невозмутимое лицо в любых обстоятельствах. В этой реальности его главный советчик знает его молодую версию и До уверен, что приди он к ней со своим вопросом сейчас, она сочтёт его сумасшедшим. Не откажет, конечно, но не поймёт, ведь уровень их доверия в старшей школе был по шкале хороших приятелей, так что речи о допуске кого-то из них в личное пространство другого не было. Он был рад возможности очутиться в этом времени, ведь перед ним открывалась прекрасная возможность всё исправить. Пойти по тропе любимого хобби, наконец-то смочь объясниться перед любовью всей своей жизни. Судьба буквально давала ему второй шанс. Да вот только чувство навязчивой тревоги не давало ему покоя. Всё вокруг казалось каким-то картонным и совершенно нереальным. Словно это была другая вселенная, в которой Титаник никогда не совершал крушения. Вот и сейчас сидя в школьной кафетерии, он без аппетита ковырялся приборами в еде, от чего сидевший рядом староста в лице лучшего друга вопросительно уставился на него, совершенно не зная что случилось. — Бэкки, я думаю ты скоро прожжёшь в нём дыру, нельзя же так наседать, — подала голос Сучжон, на последних словах она отодвинула свой обед в сторону, опираясь щекой о подставленную руку. — Тебе не кажется, что он уже две недели ведет себя как-то непривычно и странно, его словно подменили. — Это меня и настораживает, — цокает Бён. — Тупой Чанёль и его тупой дружок Сехун. — Я напоминаю, — раздался голос весьма возмущённого этими словами школьника, сидевшего от них на расстоянии вытянутой руки. — Что всё ещё нахожусь здесь, придурок! Но не обращая внимание на явно раздражённого его словами Чанёля, парень вновь обратился взором в сторону сидевшего, всё также поникшего, возлюбленного от чего камень на сердце давил сильнее обычного. Он не знал как проникнуть за те барьеры, что возникли между ними после его выписки из больницы. Это настораживало и пугало эмоционального Бёна, никакие разговоры не помогали вытащить из Кёнсу хотя бы крупицы того, что творилось в его голове. Раньше они всегда разговаривали, даже по малейшему поводу, если вопрос касался их чувств. Правильней будет сказать о ментальных чувствах, ведь запретный бэкхёнов плод умрёт вместе с ним, захороненный под завесой молчания. Вздыхая, он встаёт из-за стола, обращаясь к Сужчон: — Я в музыкальный класс. Вы как закончите в библиотеке, отправишь смс, — он с надеждой ещё раз бросает взгляд в сторону молчавшего Кёнсу. — Пойдём домой вместе? — Конечно! — она улыбнулась ему одной из своих ярких улыбок. — А ты ничего не хочешь сказать? — она ткнула пальцем в плечо погруженного в свои мысли одноклассника, от чего тот вздрогнув, наконец-то вырываясь из оков своих мыслей. — Хён, я зайду за тобой! — Боже, — старший поморщился, хмуря брови. — Эти полудурки тебя явно сильно стукнули, что это за обращение такое стариковское? — он натянуто улыбнулся, всё больше убеждаясь, что что-то здесь не так.- Всё, я пошёл! — Я сказал что-то не так? — он непонимающе взглянул на девушку, ожидая словно та, как и в прошлой жизни, знает ответы на все его вопросы. Но в её глаза читалось лишь удивление и неозвученный в слух вопрос: «Да, что с тобой такое?». — Да, ты действительно сам не свой. И от этого легче никому не становится.