Связь

      — Что значит, необратим? — внутри меня все разом похолодело. Я не могла поверить в услышанное. А главное, что старик говорил это настолько спокойным тоном... Лишь сейчас я заметила, как Аканэ пошатнулся, сжал пальцы в кулаки до побелевших костяшек и стыдливо отвел взгляд в пол.       — Прости, — единственное, что ему удалось сказать.       — Дело времени, когда ваши души станут одним целым. Никакой Ангелины не будет. Мы слишком долго тянули, и это привело к таким кошмарным последствиям. Твоя жизнь уже никогда не станет прежней вне зависимости от того, что ты сделаешь. Твой эгоизм станет самым мучительным наказанием за неповиновение, которое только можно было вынести, — медленно пояснял старик. Ни один мускул на его лице не дрогнул, словно он знал, что так и будет. В отличие от Аканэ, лицо которого сильно побледнело. Парень казался абсолютно разбитым.       — Что меня ждет? — я чудом удержалась на ногах. От обилия слишком "позитивных" новостей хотелось грохнуться в обморок, хотя у меня никогда не было предрасположенностей к подобного рода вещам. Старик задумчиво провел костлявыми пальцами по своей длинной бороде, прежде чем ответил мне.       — До полного слияния душ пару месяцев — не больше. После чего от твоего и его сознания не останется ни следа. Неизвестно, будете ли вы жить в новом воплощении или взаимоуничтожитесь. Даже я не могу предугадать, что с вами случится, — мне стало дурно. — Но есть выход.       — Какой? — в голосе полном отчаяния появилась кроха надежды. Почему-то я верила каждому слову этого старика. Даже Цукаса говорил, что Хранители Часов не имеют привычки врать, по крайней мере, все, что они говорили до этого, так или иначе, оказывалось правдой.       — Мы можем немедленно начать процесс отделения души, чтобы минимизировать последствия. Вы будете разделены по двум мирам, как было изначально. Лишь в этом случае тебе удастся сохранить свою индивидуальность.       — Тогда, в чем проблема? — у меня заболела голова. Если все так гладко, то зачем так пугать? Мне кажется, что-то здесь не так. И глядя в потерянные глаза Аканэ, я начинаю сомневаться в том, что все так уж радужно.       — В том, что ты потеряешь часть души, — ответил за старика Аканэ. — Тебе будет также плохо, как наркоману без опиума. В состоянии ломки ты будешь находиться всю свою оставшуюся жизнь, пока, в конечном итоге, не найдешь способ вернуть слияние, — и парень выглядел крайне подавленным этим фактом.       — И мы не сможем отказать, — дополнил его старик. — Ответственность за то, что призрак сбежал, лежит полностью на нас. И именно мы были в ответе за своевременное разделение душ. Поэтому если ты пожелаешь оставить свою прошлую жизнь и пройти через грань измерений, мы не сможем запретить тебе это делать. Ты олицетворяешь собой потерпевшую сторону. Дабы не создавать конфликта между двумя измерениями, мы будем обязаны пустить.       — А изначально вы говорили, что виновата я, и вообще, соучастница, — с недовольством пробубнила я, скрестив руки на груди.       — Како посчитал, что лучшим способом покончить с конфликтом, станет запугивание, — сложил руки на груди Аканэ. — Мне пришлось с ним согласиться вне зависимости от моего мнения.        — Како? — я нахмурилась. Парень кивнул в сторону старика, мол, имел ввиду его. Я тяжело выдохнула. Как же все сложно... — То есть, вы хотите сказать, что у меня два выбора: в лучшем случае умереть в ближайшие пару месяцев или прожить долгую, но несчастную жизнь?       Подтверждением моей фразы стала гулкая тишина и хмурый взгляд Аканэ, направленный в пол. Я нервно усмехнулась. Просто чудесно! Лучше и быть не может! Хотелось плакать, вот только, ни слез, ни сил уже просто не осталось. Я ничего не могла поделать со своим положением.       — Как вообще работает наша связь? Почему он может читать мои мысли, но я не могу слышать его? Почему он пропал? Я уверена, он бы не стал этого делать сейчас, особенно, когда на кону столь важный вопрос.       — Мы и сами почти ничего не знаем. Впервые сталкиваемся с подобной ситуацией. Единственное, что мне известно, так это то, что ты хозяйка тела, а потому у тебя больше власти, чем у него. Можно сказать, что Цукаса паразитирует на твоей душе, и если это не прекратить, то я даже представить не смогу, каким чудовищем вы станете. Вряд ли вас можно будет назвать человеком. Возможно, когда ты забрала контроль тела, ты подавила его волю. Бывало ли так, что в определенные моменты он замолкал ровно в тот момент, когда тебе больше всего этого хотелось?       Догадка не была лишена смысла. Более того, с каждой секундой я все больше уверялась в правдивости его слов. Действительно были моменты, когда я настолько сильно не хотела видеть и слышать Цукасу, что, вероятно, могла просто подавить его волю. Возможно, именно поэтому он не стал использовать свой первый, изначальный метод, где призрак попытался меня запугать. Просто потому что я слишком сильно испугалась и стала неосознанно блокировать его. Тогда становится понятно, почему он был таким услужливым и уступчивым, конечно, в меру своего характера.       — Мы подавили этого призрака всего один раз, когда нашли способ попасть в подсознание, — продолжал объяснение рыжик, — И чтоб ты знала, я люблю только Ао-чан, не думай, что тот поцелуй в лоб что-то значит, — неизвестно зачем добавил парень.       — И все же... У меня в голове не укладывается... — я изо всех сил пыталась собраться с мыслями. Получалось скверно. — Зачем Цукасе это нужно?       — Вероятно, сначала действовал по незнанию, а потом... — во взгляде Аканэ что-то промелькнуло, — Кто его знает, — отмахнулся тот. Мне показалось, что он мне что-то недоговаривает. Но зачем ему это? В голове все смешалось. Внезапно, я почувствовала дикое отвращение ко всему. Настолько явное, что становилось дурно от присутствия всех этих людей вокруг.       — Вы все мне врете, да? — я полностью потеряла контроль над ситуацией. Сама не понимала, что говорю. — Вы, Хранители Часов, преследуете какие-то непонятные мне цели, действуете странными методами и при этом умудряетесь ничего о себе не рассказать. Я понятия не имею, кто вы, что из себя представляете, о каком суде идет речь! Цукаса никогда ничего о себе не рассказывал. Вероятно, он тоже мне всегда врал. Чтобы захватить контроль над телом, разузнать обстановку или еще чего. Не получилось угрозами, начал действовать шантажом. Вы все мной лишь пользуетесь. Одному нужно мое тело и порабощение разума, по-другому и не назвать, другой обвинить меня во всех грехах, не пытаясь разобраться в проблеме, третьи вообще начали знакомство с обмана и шантажа! Я не хочу никого из вас больше видеть. Никогда. Вы все мне противны.       Именно в этот момент я поняла, чего на самом деле хочу. Возможно, я просто убежала от проблем и поступила эгоистично. Возможно я не думала, прежде чем принять такое решение. Но мне искренне не хотелось принимать действительность. Я устала разбираться с проблемами. Хотелось уже, чтобы все закончилось. Просто подошло к концу. Чтобы больше не страдать.       — Вытащите из меня это чудовище и убирайтесь, чтобы я никогда вас больше не видела, — четко произнесла я. Плевать на последствия. Плевать на то, что моя жизнь никогда не станет прежней. Судя по всему, она и не собирается возвращаться в привычное русло. Хуже уже точно не будет. Дальше просто некуда. Я итак на самом дне.       — Это твое окончательное решение? — уточнил Аканэ, глядя на меня странным взглядом. Я кивнула. Впервые за долгое время я была в чем-то настолько уверена.        — Я не хочу сливаться душами с серийным убийцей, который разломал всю мою жизнь. Да, я уверена, что хочу жить не пару месяцев с непонятным исходом, который даже сущности из другого мира предугадать не могут, а хотя бы подражать образу жизни наркоманов. У меня хоть какое-то будущее будет.       А что я еще могу сделать? Так, я хотя бы в загробный мир попаду, или куда там души деваются. А после слияния фиг знает, в какой ад меня занесет. Тем более, Хранители Часов все равно пришли увести Цукасу на суд, так что я вообще не понимаю смысл этого выбора. Хотя... Полагаю, что без моего согласия они физически не могут его забрать. Пытались, но я их выгнала из своего подсознания, в котором призрак проводит все свободное от управления телом время.       — Тогда, мы приступим немедленно, — подвел итоги Како. Старик подошел ко мне и коснулся моего лба. Я почувствовала, как перед глазами темнеет. Последнее, что я почувствовала, так это то, что перед тем, как я успела упасть, меня подхватили под руки. Очнулась я в знакомом подсознании. Прямо передо мной спиной ко мне стоял Цукаса, в самом центре зала.       — М? Все-таки пришли за мной? — дух глянул на меня хитрым взглядом из-за плеча. — Что ж, значит, время пришло. Еще увидимся, Геля-чан, — на его лице расцвела лукавая улыбка. Что-то в нем изменилось. С того момента, как парень взял контроль над моим телом в последний раз, он стал другим. Вел себя неуловимо иначе, чем раньше. Раньше у меня просто складывалось ощущение, будто он знает гораздо больше, чем я, но теперь тот словно прибыл вообще из иного отрезка времени.       Дух не был расстроен, наоборот, Цукаса выглядел так, будто ждал этого момента. Совершенно спокоен и собран. Это выглядело странно и нелогично. Наверное, мне никогда уже не узнать его мотивов и целей.       — Ой, точно, чуть не забыл, — вид парня стал шкодливым. Он подскочил ко мне, крепко обнимая. Прежде чем успела опомниться, я почувствовала прикосновение холодных губ к основанию шеи. Парень крепко, но не больно держал мои руки зажав в левой ладони, не давая выбраться. Свободной рукой он все еще придерживал меня за талию. Он провел череду поцелуев до мочки уха, а потом перевел хитрый взгляд на меня. — Твое смущенное личико действительно очень миленькое.              По коже табуном бегали мурашки. Я вообще не понимала, как на это реагировать. В последнее время меня слишком часто мотыляло на эмоциональных качелях, чтобы мне удавалось хоть что-то разобрать. Лицо горело, а я сама стыдливо отводила взгляд.       — Хватит. Тебе пора, — послышался напряженный голос Аканэ. Я вздрогнула. И давно он здесь?       В отличии от меня, Цукаса не был ни капли смущенным тем, что его обнаружили за столь неоднозначным действием. Мне действительно стоит поучиться у него невозмутимости.       Дальнейшее сложно описать словами. Под ногами появился огромный циферблат, который начал крутиться в обратную сторону. Како говорил что-то про то, что не сможет вернуть как было из-за ограниченных способностей в другом мире, но я уловила лишь основную суть. Меня не так волновали слова Хранителей Часов, чье звание начало приобретать смысл, как собственные ощущения.       — И даже не поцелуешь меня на прощание? — склонив голову чуть вбок, невинно поинтересовался дух. Я не успела ответить, как ощутила резкую боль в районе груди. Складывалось ощущение, будто мне сердце на живую медленно вырезали сердце, причем, тупым ножом, пробивая грудную клетку чем попало. Я не могла сопротивляться этой боли, упала на пол, безнадежно хватала ртом воздух, пыталась зацепиться пальцами за что-то, но не могла. Все перед глазами закружилось.       Всюду слышался треск и грохот. Мир разваливался по кусочкам, меня словно выворачивали наизнанку. В какой-то момент я перестала слышать голоса, шум и гам сменились вакуумом. Перед глазами все чернело. Все мое тело тряслось в конвульсиях, кажется, я молила прекратить эту бесконечную пытку, но никто меня не слышал, либо мне казалось, что никто меня не слышит.       В этот момент хотелось лишь умереть.

***

      Я даже не поняла, когда все вокруг почернело. Очнулась я уже в реальности. На этот раз меня не связывали и положили на один из гостевых диванчиков в общей зале. Проснулась совсем без настроения.       — Как себя чувствуешь? — поинтересовался Аканэ, который занимался уборкой кафе. Вероятно, от безделья. Другого объяснения нет. Ведь, на самом деле, подозреваю, что работают все трое здесь только для маскировки.       — Так, словно мне сердце выдрали, — апатично отозвалась я. Чувствовала себя на самом деле паршиво. В груди зияла невидимая бездонная пропасть. Я больше не ощущала присутствия Цукасы. Какое-то тоскливое одиночество настигло меня. Раньше мне доставляло неудобства его присутствие, но сейчас второй души в теле чрезвычайно не хватало.       — У тебя будет две недели, — выдохнул парень, отложив тряпку в сторону. — Оставлять грань в нестабильном состоянии опасно, так что у тебя будет две недели на то, чтобы принять произошедшее. Перед тобой будет стоять выбор, остаться здесь или же кардинально изменить свою судьбу. Хотя, ты уже ее поменяла, пусть и не без чужого вмешательства. Сразу скажу, что ни один из вариантов не предвещает "счастливого финала".       — Да, спасибо, — промямлила я. Голова гудела. Я все еще не могла отойти от болевого шока. Все мое тело ощущалось застарелым гнойным шрамом. Вроде не болит, но не ощущается таким, как прежде. Отделение души оказалось действительно болезненным.       Я ушла из кафе. Время было далеко за полночь. По приходу домой меня ждали разборки с мамой. Вот только, сил на них никаких не было. Полное безразличие ко всему, мир казался серым и ничего не хотелось. В первые три дня я ощущала себя выжатой половой тряпкой, которую бросили в пыльном углу, где-то в забытой всеми кладовке.       Меня мучила бессонница, сил не было даже на то, чтобы встать с кровати. Своим поведением я сильно обеспокоила родителей, пока в конечном итоге меня не отправили к врачу. Матери пришлось отпроситься с работы, потому что сама я не хотела никуда идти. Настолько, что мне было все равно на ее чувства, загруженность и прочие факторы, которые становились решающими в прошлом.       Из меня словно выкачали всю жизнь. Выпили всю кровь. Психиатр поставил мне диагноз "депрессия" и выписал соответствующие лекарства. Вернее, написано в документах было не так, но суть остается той же.       Я бы обязательно ужаснулась тем, как проходит моя жизнь. Впала бы в панику. Но даже на это у меня не было сил. Именно такое свое состояние я считала адом. Как же я ошибалась...       Начался период "ломки", очень схожий с тем, что испытывают наркоманы без дозы, как и пророчил Аканэ. Все это время я находилась дома, ведь не могла посещать школу, поэтому мое медленное схождение с ума так и осталось никем не замеченным.       Я до крови расчесывала грудь в том месте, где находилось сердце. Хотелось убедиться, что оно бьется. Казалось, что так станет легче. Меня выгибало во все стороны. Я не могла лежать, сидеть, стоять, даже думать было в тягость. Мерно качаясь из стороны в сторону, я периодически впадала в состояние истерики.       Мне нужен был Цукаса. Я чувствовала себя неполноценной. В голове набатом звучала лишь одна мысль. Вернуть его. Вернуть как было. Плевать, насколько мне было плохо, я хотя бы что-то могла делать.       Каждое воспоминание связанное с ним отдавало глухой болью. Я уже много дней почти ничего не ела и через раз принимала таблетки, которые не помогали. По семь раз на дню у меня тряслись руки, по три раза я задыхалась так, что думала, будто в следующую секунду погибну. Хотелось сделать хоть что-то, найти его на любом краю света, но я упорно оставалась дома.       Ничего лучше уже меня не ждет.       На моей левой руке, где-то посередине предплечья появилась небольшая родинка, чем-то напоминающая звезду. Раньше ее точно не было. Я буквально кожей чувствовала, что она была моей последней связью с Цукасой. Той самой, которую не удалось разорвать. Корнем, который пророс слишком глубоко, чтобы его можно было выкорчевать.       Мне было ужасно холодно. Складывалось ощущение, что я закопана в снегу в минус тридцать, а привыкания к этой температуре так и не происходило.       Я мучилась до тех пор, пока в голове не осталось ни единой мысли, кроме тупого бездумного желания: "Хочу вернуть все обратно". Мне стало плевать на Дашу, на учебу, на свои мечты и цели. На то, что призрак приносил в мою жизнь лишь боль.       Он находился слишком далеко. Настолько, что расстояние казалось просто невыносимым. Я сходила с ума. Ни о какой реабилитации и речи идти не могло. Депрессивные эпизоды сменялись истерическими припадками и так по кругу. Этому не было ни конца ни края. Это не вытерпит ни один даже самый крепкий человек.       Никакой надежды на лучшее. Ни целей, ни амбиций, ни личности. Даже зомби из клишированных фильмов оказались бы более осознанными, чем я в своем состоянии. Обуза для семьи, которая и без моих закидонов не вывозит, позор класса, одиночка без будущего. Я полностью убедилась в том, что я никому в этом мире не нужна. Что всем будет лучше без меня.       Если бы присутствие Цукасы можно было купить, я бы давно продала и дом, и душу и всю свою жизнь без остатка. Я перестала быть человеком. Овощ, неспособный на нормальное функционирование. Удар оказался слишком сильным. Его невозможно было вынести.       Складывалось ощущение, словно меня каждый день прогоняли через мясорубку. Я не ощущала физической боли, но душевная ни на секунду не умолкала. Я не помню, как так получилось, но однажды я взяла в руки нож. Так ничего и не сделала, понятия не имею, как мне удалось остановиться.       Меня хватило ровно на одиннадцать дней. Мучительная вечность, которая сделала из меня жалкое подобие человека. Сухая мертвенно-бледная кожа, черные синяки под глазами, ужасный вид, сильно сброшенный вес, грязная голова и многое другое... На меня было страшно даже смотреть. Я надела первое, что под руку попалось, все же, на улице был далеко не май и отправилась знакомой дорогой к тому самому кафе.       Я не помню, как я добиралась дотуда. Меня мотыляло из стороны в сторону, несколько раз я чуть не упала в голодный обморок, которые в последнее время стали частыми гостями моей жизни.       В кафе меня встретило два человека. Бородатый владелец, который, кажется, был сильно неудовлетворен моим состоянием, и старик, чье имя я успела позабыть.       — Я не могу... — прохрипела я осипшим голосом и тихо завыла, рефлекторно приложив руки к сердцу. Я почувствовала дикую слабость и меня вновь повело куда-то вбок. — Я отдам все что угодно, чтобы это прекратилось, заплачу любую цену, только сделайте так, чтобы мне стало легче, — я тихо завыла, но слез не было. Сказывалось почти полное отсутствие воды в моем рационе и частые истерики.       — Ты уверена? — задал мне чрезмерно глупый вопрос владелец кафе. Если бы я хоть на йоту была не уверена, то лежала бы в псих. диспансере, а не приволоклась бы сюда.       — Какому дьяволу нужно продать душу? — совершенно серьезно спросила я, всем телом опираясь на стену. Меня морозит сильнее обычного. Значит ли это, что у меня жар? — У меня есть ощущение, что я умру. Если вы сейчас... сейчас же все не измените, то я повешусь. Мне необходимо это.       — Что ж, да будет так, — выдохнул старик, прежде чем на его лице появилась совиная маска.