Связь

      На мои вопросы Цукаса с искренним непониманием в глазах отвечал, что понятия не имеет, куда я там по ночам шатаюсь, но мне показалось, что он что-то недоговаривает.       — Если бы я что-то сделал, ты бы узнала об этом в первую очередь, — бескомпромиссно развел тот руками. Мне пришлось отложить этот разговор на неопределенный срок. Ссориться отчаянно не хотелось, а парень уже начинал немного раздражаться. Мне не хотелось видеть в гневе человека, который довел мою бывшую подругу до того, что она три недели в школу не ходила.       Даша вышла лишь сегодня. Классная руководительница сказала, что она все это время болела, но лично я сомневалась, что это так. Когда одноклассница вернулась, складывалось ощущение, словно ничего не произошло. Та вела себя абсолютно обычно, точно также, как и всегда, разговаривала с остальными, улыбалась и шутила, а меня игнорировала. Лишь после уроков мне удалось ее выловить в коридоре, когда вокруг не было никого, с кем бы она вела активную беседу.       — Даш! Даша! Подожди секунду! — крикнула я издалека, подбегая к ней. Девушка ускорила шаг, попытавшись меня проигнорировать, но я уже добежала до нее. — Мне... Нам нужно поговорить. В первую очередь, мне хотелось бы извиниться перед тобой за то, что я сказала...       — Не имеет значения, — холодно отозвалась она, тут же отшатываясь от меня. Я опешила. Понимала, что будет непросто, но чтоб прям настолько? — Зря я вообще когда-либо с тобой связывалась. Ненавижу тебя и извинения не принимаю.       Ее слова больно били по самолюбию. А ведь мне очень хотелось ей нравиться. Так что эти слова вдвойне стали ударом поддых.       — Тогда... Хотя бы выскажись. Станет легче, если ты скажешь все, что обо мне думаешь, — признаю, мной двигало не только чувство вины, но еще и желание понять происходящее. Я относилась ко всему не так серьезно, просто потому что не понимала, что произошло. За какое деяние мне стоит себя винить, если я даже не имею представления, что сказала ей? Строить догадки было бессмысленно, мы много знали друг о друге, Цукаса мог сказать все, что угодно.       После моих слов Даша выглядела еще более оскорбленной, а в ее глазах виднелась закипающая злость. Мне даже показалось, что она мне сейчас врежет.       — Пойдем. Не здесь, — холодно отчеканила та, засунув руки в карманы. Девушка быстрым шагом направилась прочь из школы, а я поспешила за ней. Наконец-то я смогу понять хотя бы часть происходящего.       Дарья не смотрела в мою сторону, не оглядывалась и не следила за тем, иду ли я за ней или нет. Одевшись, мы вышли из школы и остановились только тогда, когда отошли в небольшой безлюдный дворик с пустынной площадкой, куда мы приходили всякий раз, чтобы поговорить по душам в прошлом. Лишь сейчас она посмотрела на меня. Теперь Даша выглядела искренне разочарованной, а ее маска отчужденности треснула.       — Ты дура! — воскликнула она, обиженным взглядом взирая на меня. — Я... Я никогда не думала, что ты опустишься до такой низости! И это ты-то говорила о своей надежности? Что за бред! Я в тебе сильно разочаровалась. Не думала, что ты настолько подлая.       — Прости, но... скажи, что самое обидное я сказала? — аккуратно поинтересовалась я, делая нерешительные паузы. От такого поворота событий Даша не сдержалась и замахнулась на меня, отчего я мгновенно съежилась, но удара так и не последовало. Вместо этого девушка продолжила меня оскорблять.       — Ты... Ты действительно мерзкий человек. Меркантильная сволочь. Дружила со мной из-за того, что у меня были карманные, а у тебя нет. Постоянно что-то выпрашивала и навязывалась, словно была у мена на содержании. Я уже тогда поняла, что человек ты гнилой, но не могла даже вообразить... — лишь сейчас я заметила, что ее начало потрясывать. В глазах появилась толика страха. — Знаешь, в тот момент это была словно не ты. Мне даже показалось, что у тебя на долю секунды почернели глаза, хотя, это скорее всего так упал свет или от нервов привиделось.       Она сглотнула. В этот момент я вспомнила нашу первую встречу с Цукасой. Тогда его глаза походили на черные бездонные воронки. Неужели она видела в моих глазах что-то подобное? Я даже во сне серьезно испугалась, а тут в жизни... И врагу не пожелаешь. Хотя, сейчас я вообще не хотела ни с кем враждовать.       — Ты улыбалась, — продолжила Даша бесцветным голосом, — Самое противное, что когда ты говорила эти страшные слова, которые поклялась мне никогда не произносить, ты, черт возьми, улыбалась.       "Или мне стоит наведаться к твоей бабушке и рассказать, откуда у тебя те шрамы?       Все внутри меня разом похолодело, как только я узнала сей факт. От шока я даже покачнулась. Он... Я и подумать не могла, что Цукаса упомянет именно эту тайну. Я похоронила ее в собственной памяти еще в тот самый вечер, когда безнадежно заматывала бинтами ее голову.       Это была мутная история, связанная с трагичными моментами жизни ее семьи. Даша все свое детство провела рядом с бабушкой, которая в ней души не чаяла. Родители постоянно отбывали в различного рода командировках, а в оставшееся время гуляли, пытаясь хоть как-то разбавить серые будни. Случайный ребенок в эти планы никак не вписывался, а потому со своими родителями Даша встречалась крайне редко, а когда все же виделась, то ничем хорошим это не заканчивалось.       По своей природе девушка была вспыльчивой и могла лишний раз сгоряча нагрубить или накричать, но никогда не жалела о своих словах. Каждую встречу она ссорилась с родителями, пока вовсе не перестала видеться. За то в бабушке она души не чаяла, а когда подросла, то стала за ней ухаживать. Та была уже совсем не молода, подводили глаза, почки, колени, но особенно плохо дела были с сердцем.       Ситуация обострилась, когда ее старший сын, брат отца Дарьи, два года отслужил на горячий точках в Афганистане, хотя тогда был совсем юным. Это было задолго до рождения Даши. Они его закалили и... изменили. В конце концов, тот лишился двух фаланг мизинца и безымянного пальцев на правой руке. Ее бабушка, узнав о столь серьезном ранении, тогда пережила первый инсульт, а через полгода пошли осложнения, которые довели до инфаркта. Оба раза ее чудом спасли, но с тех пор ее накрывала сильнейшая паника, когда приходили вести от Олега, который никогда не слал писем без повода, чтобы порадовать мать.       И вот, когда Даше было девять лет, Олег вернулся домой. После службы в Афганистане, куда он вышел добровольцем, мужчина пристрастился к военному делу, и несмотря на мнение своей больной до смерти волнующейся матери, продолжил карьеру солдата.       — Когда он вернулся, бабушка была так счастлива... — Даша тоже предалась воспоминаниям, — Я никогда не видела ее такой живой, — Я попыталась взять ее за руку, чтобы хоть как-то поддержать, но та резко одернула ее. Я почувствовала жгучий стыд. Я совершила ужасающую ошибку, когда передала Цукасе контроль. Теперь я понимаю, что он натворил. — Но... Он был ужасен. Жесточайший человек. Олег повышал на нее голос, замахивался на меня, стоило мне сделать лишний шаг или посметь дерзить ему, а к-когда, — у нее перехватило дыхание, — когда я принесла домой беззащитный котят, которых нашла на улице и хотела оставить их до того времени, пока холодная голодная зима не кончится... Он так разозлился.       Она села на лавочку и закрыла лицо руками. На ее лице все еще читался ужас. Жалобный тон, которым говорила Даша, заставил меня во всех деталях вспомнить тот день. Мы еще не дружили. Прошло много лет, прежде чем мы стали общаться, уже после этого судьбоносного момента. Тогда мы были лишь еле знакомыми одноклассницами. В детстве я жила неподалеку от этой площадки, а потому привела ее сюда, чтобы сбегать домой за бинтами. Даша была против, чтобы я рассказывала родителям о случившемся, ведь тогда ее бабушка точно узнала бы, кто именно довел до такого состояния ее любимую внучку. Поэтому мы сидели во дворе, а своим родителям я так и не позвонила.       — Она бы не пережила, если бы узнала, что это Олег... Что это он утопил всех котят, а мне на память оставил сотрясение мозга и несколько шрамов на голове, которые хорошо скрыты за волосами. Ударил меня о какой-то косяк, разбил посуду... Геля, я полчаса руками собирала эти осколки, чтобы бабушка, когда вернулась домой, случайно не наступила на них! Когда он злился, некоторые застряли в моей голове! Ты чудовище... Как ты вообще посмела угрожать мне этим? Ты хочешь мне смерти? Хочешь смерти моей бабушке? Скажи, неужели ты считаешь, что то видео на телефоне действительно стоит жизни моей бабушки? Да тебя убить мало! Просто уходи и никогда со мной не разговаривай, я видеть тебя не желаю! — она окончательно разревелась. По щекам Даши катились слезы. Она рыдала в полный голос, совсем не заботясь о том, что ее кто-то может услышать.       Все оправдания разом вылетели из головы. Показались настолько ненужными и неуместными... Мне стало настолько стыдно, что захотелось просто не существовать. Кощунственная тайна, ужасающая угроза... Что я наделала? Она права. За такое меня убить окажется мало. Это отвратительно, жестоко и бесчеловечно. Чтобы такое сказать, зная все подробности и ситуацию, нужно быть настоящим ублюдком.       — Ты помнишь, что я тогда всем сказала? — помню. Ведь я сама помогала тебе придумывать эту байку. — Что мы с мальчишками гуляли, они толкнули меня на обочину, где валялись разбитые бутылки. Они не увидели осколков, а когда поняли произошедшее, тут же убежали. Я не сказала, кто это был. По официальной версии, после этого ты нашла меня и отвела в свой двор. Сбегала домой, нашла бинты, тогда твоих родителей дома не было, а потом кое-как перевязала голову. Ты была неумехой и осколки не вытащила, так что это совсем не помогло, — кончики дрожащих губ попытались изогнуться в ностальгической улыбке, но через секунду та бросила тщетные попытки, — а потом нас нашла женщина, твоя соседка. Она позвонила в скорую, — голос девушки окончательно охрип. — Скажи, почему ты так поступила? Почему ты оказалась такой тварью?       Даша убрала руки от лица. В ее взгляде читалось искреннее непонимание. И боль. Такая, какую я даже вообразить себе не могу. Стало чертовски стыдно. А самое главное, что мне даже нечего было сказать. Не было ничего, что бы хотя бы отчасти оправдывало меня. Да и мне, вовсе не хотелось быть оправданной. Хотелось вернуть время вспять. Не позволить этому случиться. Что угодно, но только не позволить ему сказать этих слов. Пойти на любую муку, лишь бы предотвратить этот кошмар.       Но реальность суровее. Она не дала мне ни второго шанса, ни выбора, ни ответа, который так ждала Даша, глядя на меня убитыми карими глазами.       — У меня нет оправданий. Мой поступок бесчеловечный и аморальный. Я могу только извиниться, но всех извинений на свете будет чертовски мало... — мой голос дрогнул. Ответом мне стал смешок. Совсем не веселый, а скорее печальный, на грани новой истерики.       — Да, я сделала не самую лучшую вещь, признаю, поступила, как последняя скотина. Меня разозлило то, что ты ко мне утром подходила и что-то спрашивала. Ты же знаешь, что я плохо к тебе отношусь и не хочу с тобой иметь дел, но все равно подошла! Я почувствовала жгучую обиду и не могла с собой ничего поделать. Вспылила. Ты же знаешь, что я такая. А тут такой удобный момент... Мне хотелось тебя немного проучить. Ведь всю нашу дружбу я чувствовала себя использованной. Словно я всего лишь денежный мешок! Но кто виноват, что родители забили на меня и теперь, когда я выросла, а они поумнели, они пытаются загладить все обиды деньгами?       — Я не хотела создавать такого впечатления, я... — я сама не заметила, как из моего рта посыпались оправдания, но Даша и слушать не желала.       — Заткнись! Ты просто использовала меня, да? Тебе было плевать на нашу дружбу! Плевать на меня! А когда тебе прижало ты..! Насколько нужно быть отвратительной, чтобы посметь сказать то, что сказала ты. Я не представляю, как вообще нужно обидеться, чтобы посчитать, что сказав такое, ты останешься человеком. Остальные поняли лишь то, что меня сильно задели твои слова, но чтобы ты знала, все эти полторы недели я не могла заставить себя подняться с кровати и перестать плакать! Потому что каждый раз, когда Олег приезжал, он делал нечто ужасающее! Не хуже этого, но мне приходилось каждый раз терпеть. Ради бабушки я делала все, чтобы она никогда об этом не знала и хотя бы старость провела спокойно! Дедушка ее бросил, когда она родила ему второго ребенка, а дети, в воспитание которых она душу положила, уехали по различным командировкам, а старший подался в опаснейшую работу! У нее проблемы с сердцем и узнай она хоть что-то... Ее улыбка, которая не сползает с ее лица при виде Олега, этого ублюдка, уже никогда не появится. В третий раз ее уже не откачают. Город не такой уж большой, медицина не лучшая.       — Прости... — я попыталась выдавить из себя извинения, но выглядело это жалко. Теперь уже не хотелось говорить очевидных для меня вещей. Например того, что я дружила с ней не из-за денег, хотя их у меня не было, и я действительно злоупотребляла ее щедростью долгое время. Но я тогда была неразумна. У меня были свои какие-то сдвиги в голове и я еще не понимала все тонкости этой жизни. Если бы она мне сказала о том, насколько ей неприятно происходящее, и что она чувствовала тогда, я бы прекратила этим заниматься. Я не знала, что это так резко разрушит нашу дружбу. Ведь я очень долго хотела подружиться с Дашей. Я хотела равняться на нее. И мне гораздо сильнее хотелось общаться с ней, как друзья, чем поиметь с нее денег.       Да, я была алчной, я это признаю. Но это было самой незначительной причиной, почему я с ней так активно взаимодействовала. Даже после всего того, что она говорила, после всего неприятного, что она сделала, я все равно выгораживала ее перед учителями, когда ей хотели поставить оценку на балл ниже, а я оправдывала ее труды в честь не пойми какого праздника. Даже после всего этого я относилась к ней хорошо и хотела с ней общаться, несмотря на обиды. Мне легче было замять все свои несогласия, гнев и стыд, лишь бы вернуть эту связь между нами, которая была хоть и тонкой, но я ее чувствовала.       А эта фраза в классе... Это ведь сделала даже не я. Не я это говорила. Но с моих уст сорвались столь жестокие слова. И я не могу с этим поделать ровным счетом ничего. В глазах Даши я самое настоящее чудовище... а у меня нет ни одного достойного оправдания, чтобы объяснить ситуацию. Ведь это все бред.       Может, мне стоит действительно провериться на шизофрению? Рассказать родителям, что я слышу чужой голос в своей голове, который довел до всего этого? Признаться Даше, что стала иметь проблемы такого рода, а потом будь что будет? Хуже же уже точно не может быть, верно?       Почему-то защищаться сейчас совсем не хотелось. Это я позволила действовать Цукасе так, как ему вздумается. Я не уследила за этой ситуацией. Я не подумала о том, как чувствует себя Даша, когда в очередной раз просила денег на какую-то съедобную мелочь. Если бы не я и не мои решения, этого бы всего не произошло.       — Мне было так страшно и обидно, что нельзя описать словами. В первые три дня я думала, что я не переживу этого. Мне казалось, что я на месте умру. Я вызвала такси и уехала в дом к родителям. Они снова умотали в командировку, так что я провела все это время наедине со своим кошмаром. Мама свой не рабочий телефон всегда оставляет дома, чтобы я могла с него решать все школьные вопросы, так что от лица своей матери я написала, что заболела. На самом деле, у меня нет даже номера ее телефона, которым она пользуется на работе.       Совесть разъедает мой мозг. Ничего не хочется. Возможно, утопиться, разве что, и больше никогда не появляться в ее жизни. Мне кажется, что эту чудовищную ошибку я не забуду даже после своей смерти. Я никогда не перестану винить себя за произошедшее. Пока сбывалась моя мечта, Даша прошла через все круги ада. Пока я веселилась и отдыхала, после тяжелого начала цикла, она проводила время в бесконечных страданиях. И во всем этом виновата лишь я.       — Что ж, ты добилась своего. Поздравляю, — криво улыбнулась Даша, но в этой фальшивой улыбке не было ни капли искренности. С каждой секундой я чувствовала себя все более подавленно. Лишь глядя на нее мне хотелось плакать и молить о прощении, но не затем, чтобы она меня простила, а чтобы сделать хоть что-то, чтобы ей стало легче. — Теперь я тебе и слова не скажу, можешь не сомневаться. Теперь, зная, что ты из себя представляешь, я буду осмотрительней. Не трону ни телефона, ни личных вещей. Ни одного плохого слова не скажу в твой адрес. Только... Не трогай мою бабушку. Не приходи к ней. Забудь дорогу до ее дома и оставь нас в покое. Она самое дорогое, что у меня есть.       Девушка тяжело выдохнула.       — Знаешь, у меня было ощущение, что это не могла быть ты. Я верила, что Ангелина хоть и не тот человек, с которым бы мне хотелось общаться, но хотя бы будет держать рот на замке. А Ангелина далеко не ангел. Ангелина продажная псина, — сквозь зубы выдавила та. — Это последнее оскорбление, надеюсь, ты никого не убьешь за эти слова.       Она встала со скамьи. Шмыгнула покрасневшим носом, стерла слезы с опухшего лица и медленно побрела куда-то вперед. Я не знала, куда она идет, но не собиралась ее останавливать. Не после того, что произошло. Не после того, как я с ней обошлась.       Я впервые в жизни настолько сильно жалела о событиях прошлого.