Мой любимый омега!

В Асгарде сегодня с самого утра льёт сильный дождь, который время от времени сопровождается грозами. Все в Асгарде от мала до велика знали, что если бушует ненастье, то у их принца Тора скверное настроение. И придворные в это время предпочитали лишний раз не попадаться на глаза громовержцу. Просто так, на всякий случай. Тор Одинсон действительно сейчас был мрачнее тучи. Ни о каком хорошем расположении духа и речи не шло. Все его мысли были заняты произошедшими в последние дни событиями. Тор Одинсон никак не мог смириться с решением отца. Он негодовал. Да как отец вообще мог согласиться с такими условиями эльфов? Как он мог отдать им Локи? Тору было слишком больно от этих мыслей. Его Локи выдадут замуж за этого ублюдка! Немыслимо просто! Тор метался по своей комнате, вновь и вновь обдумывая всё. Его маленький Локи скоро покинет их. Его братишка скоро станет мужем для постороннего альфы. — Да, братишка… — тяжко вздохнул громовержец. — Да кого я обманываю? — смотря в потолок, протянул он. Затем Одинсон плюхнулся в кресло и, взяв с рядом стоящего столика бокал с вином, мигом осушил его. Тор не собирался напиваться в дрова, но немного алкоголя ему точно было необходимо. Тору Одинсону было тяжело принять происходящее. Умом он понимал, что всё действительно делается ради их народа, но душа и сердце метались, словно загнанные животные. Тор не мог отпустить Локи. Не мог и не хотел. Он понимал, какая ответственность лежит на плечах всей царской семьи и что они в первую очередь должны думать не о себе и своих чувствах. Но оттого и было плохо. Чем они хуже любого другого аса? Неужели они не заслужили своего личного счастья? Неужели нужно все положить на алтарь мира? «Даже если и так, то почему Локи?» — постоянно проносилась мысль в голове громовержца. Его маленький Локи достоин большего! При мыслях о брате сердце громовержца начинало бешено стучать, грозясь вырваться из грудной клетки. Образ этого милого омеги то и дело всплывал в голове Тора, особенно после нескольких выпитых бокалов вина. Этот прекрасный омега всегда сводил его с ума. Особенно в последние годы. Тор был влюблён в Локи. Влюблён уже довольно давно. Только вот признаться себе в этом духу не хватало. Громовержец всё время отнекивался, списывая это на братскую привязанность. Только вот при виде Локи сердце и душа начинали трепетать так, что Тор был готов и песни петь, и плясать, и что угодно сделать для этого омеги. Да и ревность одолевала нешуточная. Слишком уж много альф всегда ошивалось возле его маленького братца. А те откровенные сны с участием Локи, что снились Тору почти каждую ночь, лишь подливали масла в огонь. Каждый раз, просыпаясь с утренним стояком после очередного сна, Одинсон понимал, что так братьев не любят. И однажды Тор Одинсон всё же нашёл в себе силы и признался самому себе, что Локи — тот, кого он любит больше всех на свете. И так бы он и засунул свои чувства подальше, если бы не отец, который однажды позвал их к себе. Тогда они с Фриггой рассказали то, после чего у Тора появилась надежда. Один рассказал, что Локи — приёмный сын. Он поведал о том несчастном младенце, который оказался на поле брани. В те времена Асгард был вынужден вступить в войну, которая разрасталась в одном из миров. Асгардскому войску быстро удалось устранить этот военный конфликт, только вот жертв не удалось избежать. Особенно среди мирного населения. Один тогда как раз со своим войском обходил поле битвы, отыскивая живых среди множества трупов. И в один момент Всеотцу показалось, что он слышит детский плач. На мгновение он замер, прислушиваясь, после чего вновь услышал, как надрывается ребёнок. Он двинулся в сторону криков и в скором времени обнаружил маленький кулёчек, который был крепко сжат в руках мёртвого омеги. Было видно, что этот молоденький омега до последнего старался защитить своего ребёнка, прикрывая его собой, и крепко прижимая к груди. Видимо кто-то из врагов застиг этого парня врасплох и тот со всех ног бросился бежать, не разбирая дороги, тем самым и оказавшись в эпицентре боя. Не всем горожанам тогда удалось укрыться. И этот омега тому доказательство. Один аккуратно высвободил свёрток из рук мёртвого и прижал этот плачущий комочек к себе, отчего малыш успокоился. Один намеревался вернуть этого кроху в город, где наверняка найдутся его родственники. В конечном счёте этого так и не случилось. Один дал распоряжение одному из подданных разузнать всё о семье этого малыша, после чего всё ему доложить. Всеотец сам себя не понимал в то время. Он не понимал, что на него нашло. Да что такого особенного в этом ребёнке, что он носится с ним? Да сколько таких детей он видел за всё то время, которое провёл в битвах? Десятки, сотни, тысячи? Много детей осталось без родителей в разных мирах. Так что особенного в этом мальчишке? Один Борсон не мог ответить на этот вопрос. Только лишь качал головой, понимая, что когда поднял этого кроху на руки и взглянул в его глаза, то мир словно перевернулся. Что-то судьбоносное произошло, но Один пока об этом не знал. После сборов информации выяснилось неутешительное. Единственным родственником этого крохи был его отец, которого совсем недавно убили. Второй отец погиб в бою двумя месяцами ранее. Вот и выходило, что кроха осиротел. И в этот самый момент Один Борсон принял для себя решение, о котором в будущем ни разу не пожалеет. Он понимал, что никому сейчас не будет дела до этого ребёнка, а потому, чтобы тот не умер где-нибудь от голода и холода, его лучше забрать с собой. Но об этом он не распространялся, посвятив в детали лишь несколько человек. По прибытии в Асгард Всеотец подумывал о том, чтобы отдать мальчишку на попечение в какую-нибудь семью. Только вот расставаться с маленьким свёрточком совсем не хотелось. А когда его жена Фригга увидела этого ребёнка, то она лишь подтвердила правильность решения, которое Один в конечном счёте принял. Ни Всеотец, ни его супруга не смогли отдать мальчишку кому-то другому. Так и было решено принять его в их царскую семью. После этой истории Локи был растерян и не знал, как себя вести. Все всё понимали, а потому сразу же поспешили успокоить сына. Они чётко и ясно дали понять, что Локи для них такой же сын, как и Тор. А рассказали они всё лишь потому, что не хотели держать это в секрете. Супруги считали, что Локи имеет право знать. Юноша был им очень благодарен за это. Он понимал, что те спокойно могли утаить всё от него, но не стали этого делать. И само собой, что он был безмерно благодарен Одину за то, что тот забрал его с собой, а не оставил умирать. Даже если бы его и впрямь отдали в другую семью, это все равно было бы намного лучше, чем умереть, едва родившись. Локи после того, как всё узнал, стал стараться во всём ещё больше. Он считал, что нужно отблагодарить родителей за то, что они для него сделали. Тор же после этой истории стал очень много размышлять, стараясь приходить к каким-то выводам и решениям. Его, конечно же, обрадовал тот факт, что Локи — не его кровный брат и они вообще не родственники. Только вот легче от этого не стало. Локи ведь по-прежнему называл Тора братом, и громовержцу ничего не оставалось, как делать вид, что всё в их отношениях так же, как и раньше. Но на деле это было далеко не так. Теперь Тор видел в Локи не маленького братика, а великолепного омегу, которого он безумно любит. Но сказать об этом «брату» он не может. Тор испытывал слишком много противоречивых чувств и эмоций, что уж точно не скрашивало его жизнь. А постоянные хороводы альф вокруг Локи невероятно бесили его. Особенно всё усугубилось после первой течки брата. Альф вокруг него стало в разы больше. Тор был готов разорвать каждого, кто посмеет хоть глянуть на Локи, не то, что сделать что-то большее. Только вот приходилось усмирять себя, вымещая всю злобу на тренировках. Только помогало это слабо. Тор Одинсон даже подумывал о том, чтобы признаться Локи в своих чувствах, но так и не осмелился. Было слишком много «но» и «если». Потому Тору ничего не оставалось, как изображать из себя любящего брата. «Только вот что теперь толку с этого? Мой Локи скоро выйдет замуж…» — подумал громовержец и выпил ещё бокал вина.