Дженни
...
Джису была, мягко говоря, разочарована во мне. Сначала она была расстроена, готовая закрыть меня и разорвать неписаные правила, которые я установила для нее, Рози и Айрин. Прежде чем она успела ответить, я спросила: "Это может подождать до послезавтра?". Страх перед тем, что должно было произойти утром, уже начал овладевать мной. На другом конце провода наступила тишина. Через мгновение она произнесла: "Неважно.." Джису всегда демонстрировала свое разочарование, когда дело касалось наших неписаных правил. Шапочка и маска - это то, что она могла выдержать, но ей трудно следовать за мной в качестве стороннего наблюдателя в моих личных проблемах с другими. В любой ссоре Джису первой встает на мою защиту. Она готова первой нанести удар любому, кто только может причинить мне боль. Зная это, я ясно дала понять трем своим кумирам-друзьям не вмешиваться в дела тех, с кем у меня проблемы за пределами нашего круга. Не вступать с ними в контакт и даже не позволять их лицам быть узнаваемыми на моей стороне. Это правило. Потому что, если кто-то из них нанесет первый удар, его лицо будет забрызгано по всем социальным сетям. Джису нелегко следовать этому правилу, но и мне нелегко смириться с последствиями его нарушения. И я поклялась себе, что Кай не будет причиной всех неприятностей, в которые я вляпалась и в которые могут вляпаться. "Увидимся в понедельник". Я сказала и пожелала ей спокойной ночи. Она сказала мне позвонить ей, если мне что-нибудь понадобится. Я сказала, что позвоню. Готовясь ко сну, я переписывалась с Лисой, что задержало мою ночную рутину на час. Впрочем, я не возражала. Я выиграла, благодаря моей поддержке команды Эдварда. Усталость подкралась ко мне, когда я укладывалась в постель, но мне пока не хотелось желать спокойной ночи. На самом деле, у меня никогда не будет возможности пожелать спокойной ночи, потому что её способность погружать меня в глубокий сон своими словами в пузыре неизбежна. Когда я проснулась этим утром, на сердце у меня еще не было такой тяжести. В последнем сообщении Лисы прошлой ночью был вопрос, люблю ли я все еще ваниль, и я ответила:Ваниль превосходнее, и ничто не заставит меня передумать.
Я не подходила к телефону примерно до восьми часов, когда поняла, что она не спит. Она ответила: Должным образом принято к сведению.. Я посоветовал ей повеселиться с Чэен на их танцевальной репетиции, и она сказала то же самое о моем дне в кафе. "Я думаю, она хотела увидеть меня сегодня, но я сказала ей, что буду занята после работы. Хотя я и не говорила, что буду здесь с тобой - надеюсь, я не задела твоих чувств". Говорю я, протирая мамину нишу детскими салфетками. Ей нравится их запах. Колумбарий пуст в это воскресенье днем. Небо сегодня ясное, но снег все еще промерз на рядах и дорожках в других нишах колумбария. "Сегодня довольно холодно, да?" Я заменяю увядшие цветы в подставке свежими тюльпанами, которые вырастила за месяц. Ей также нравится их запах. Я сажусь на скамейку напротив ее имени. Моё тело дрожит от холодного металла, несмотря на слои одежды. Я скрещиваю руки поверх застегнутого пальто и повязываю шарф Лисы на шею. Лиса никогда не встречала мою маму. Даже во времена стажировки моя мама никогда не могла посетить компанию, потому что была слишком больна, чтобы выписаться из больницы. Лиса тоже никогда не могла сопровождать меня в больницу, потому что мое свободное время совпадало с ее занятиями корейским. Вместо этого со мной поехали Рози и/или Джису. Тогда я много рассказывала Лисе о своей матери, все хорошее. И я рассказала ей истории о ее кончине, когда не рассказывала никому другому. "Я бы хотела, чтобы ты познакомилась с ней хотя бы раз. Даже если бы это было тогда, когда у нее были волосы цвета яблока". Я смеюсь при воспоминании. Я представляю, как мама тоже смеется. "Боже, я скучаю по тебе". Я закрываю глаза, чтобы сдержать слезы. Именно эти слезы возвращаются в этот день каждый год. Я стала лучше контролировать их, но боль остается той же, как бы сильно я ни старалась. Это трудно описать. Сначала мой разум, кажется, проясняется. В голове пусто, и я знаю, что ошеломляющая волна болезненных воспоминаний скоро уйдет. Как будто сто тысяч фунтов воды с ревом обрушиваются на меня. Затем, я думаю, мое сердце проваливается в легкие, потому что становится трудно дышать. Дальше я немного злюсь, потому что помню телефонный звонок, и я злюсь еще больше, потому что помню все остальное, что было после. Мой разум снова и снова напоминает мне, что моя мать мертва, как будто я не слышала этого в девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девятый раз. Вот тогда наворачиваются слезы. И они не прекратятся, пока я не выплачу все свои эмоции. Я и не жду, что кто-нибудь поймет. Умерла моя мать. Я не думаю, что кто-то может представить, сколько горя я переношу без нее. Я желаю многого, чему не суждено сбыться. Наверное, можно сказать, что я настраиваю себя на большую часть боли, которую чувствую. Я хотела бы научить ее гончарному делу, как дядя учил меня. Я бы хотела, чтобы она побывала в моем кафе. Я бы хотела, чтобы она попробовала мое лимонное пиво, которое любит Айрин. Я бы хотела, чтобы она услышала последний камбэк Джису. Я бы хотела, чтобы она увидела выступление Рози в ее первом аншлаговом зале. Я бы хотела, чтобы она услышала приключенческие истории Лисы в Таиланде. Было бы проще перечислить то, чего я не желаю, потому что есть только одно. Я не хочу, чтобы она возвращалась. Я не стою тех страданий, через которые она проходила каждый день из-за своей болезни. Радиация, мышечные боли, потеря аппетита, проблемы с дыханием, гребаный рак груди я не стою того, чтобы проходить через это только для того, чтобы вернуться ко мне. Я бы хотела, чтобы она была там, где не существует боли. В месте, где все идет своим чередом. Где она может разводить свой собственный сад и печь на кухне весь день, совершенно не чувствуя усталости. В месте, где она сможет жить той жизнью, которую не довела до конца. Потому что я знаю, что скоро смогу снова ее увидеть. Мне просто придется смириться с ожиданием. В итоге я проплакала три часа в колумбарии. Было чуть больше шести вечера, когда я попрощалась с мамой и села на поезд обратно в Хондэ. На улицах было тихо, когда я направлялась к Coffee Pages. Когда я пришла, табличка была перевернута на "закрыто", как я сказала Венди сделать этт сегодня пораньше, как и каждый год. Было трогательно обнаружить книжного червя, разглаживающего полупрозрачный брезент вокруг моего гончарного круга в углу кафе. "Венди, тебе не нужно было". Я обнимаю свою подругу в знак благодарности. "Это меньшее, что я могла сделать". она мягко улыбается, когда мы отстраняемся. "Я позволю тебе заняться своим делом". она обнимает меня еще раз, прежде чем собрать свои вещи и покинуть магазин. Горя желанием приступить к делу, я снимаю пальто, надеваю удобный фартук с пятнами глины и сажусь на табурет. У меня уже есть на примете дизайн, поэтому я не жду ни секунды, чтобы испачкать руки. Гончарное дело стало для меня второй натурой, первой была бы заварка кофе, поэтому я могу лепить из глины тарелку, какой хочу ее видеть. Моей маме понравились подарки, которые мы с дядей изготовили для нее на день рождения. Фактически, они до сих пор стоят на полке на стене, чтобы покупатели могли их видеть. Мой дядя сделал кружку, на которой вырезал узоры, похожие на деревья. Я сделала для нее тарелку. Она была немного кривоватой, а дом, который я нарисовал на нем, немного комковатым, но она сказала, что он ей понравился больше, чем дядин. Возможно, она была предвзятой, но, тем не менее, я была рада это услышать. Наряду с кружкой и изуродованной тарелкой на полке стоят еще три, которые я лепила и оформляла каждый год с тех пор, как ее не стало. Они тоже не идеальной формы, но есть моменты улучшения. Одна из них окрашена в нежно-голубой цвет с белыми облаками, окружающими центр, где светит желтое солнце. Другая белая, с нарисованными океанскими волнами по краям тарелки. Последняя, которую я делала, выполнена в деревенских тонах, с листом клевера, заполняющим середину тарелки. По мере приближения к сегодняшнему дню я долго и упорно думала о том, что буду разрабатывать дальше, но мне показалось правильным отдать должное ее любви к тюльпанам. Я выбрала лаванду для цветка, потому что это был ее любимый цвет, и я хочу, чтобы все увидели этот лавандовый тюльпан, который обожала бы моя мама, когда они сидят за чашечкой кофе или съедают десерт. Я делаю мысленную заметку купить краски в магазине для рукоделия завтра утром. Глина повторяет изгибы моих рук, и довольно скоро у меня получается мамина тарелка года. Для того, чтобы они высохли, потребуется ночь, поэтому я оставляю ее на гончарном круге, а инструменты пока отодвигаю в угол кафе. Я собираюсь поднять грязный брезент, когда слышу звон колокольчиков. "Тсс..." Я не двигаюсь ни на дюйм, одновременно сбитая с толку и немного напуганная. "Венди!" - кричит кто-то шепотом. Я слышу, как закрывается дверь и легкие шаги пересекают книжный магазин. Не зная, что делать, я судорожно хватаю свой табурет и крепко держу его, как щит. "Венди". Решив быть храброй, я беру себя в руки и со всей силой, данной мне для защиты моего уютного кафе в книжном магазине, с громким криком бросаюсь вперед, используя табуретку в качестве своего верного оружия! "Святая Дженни?!" Я заставляю себя открыть крепко зажмуренные глаза и раздраженно выдыхаю, когда понимаю, что магазину ничего не угрожает. "Лиса, ты меня напугала!" "Я... я подумала... Венди сказала... э-э Привет!" - она прикрывает глаза рукой. Я ставлю табурет и ошеломленно смотрю на нее. Она в пышном белом пальто и белой шапочке, которая делает её похожей на снежный ком. В другой руке она держит что-то похожее на коробку из-под торта. Она все еще прикрывает глаза. "В-Венди сказала мне быть здесь не позднее пяти часов, потому что тебя еще не будет. Не то чтобы я избегала тебя или что-то в этом роде! Я... Хм... я села не на тот поезд, откуда приехала, и, наверное, не успела вовремя". она неловко хихикает. "Ты сказала, что занята, поэтому я хотела занести это тебе вовремя, прежде чем ты вернешься в магазин, как и говорила Венди". она протягивает мне коробку. "Почему ты прикрываешь глаза?" "О". она переминается с ноги на ногу, но не опускает руку. "Я-я подумала, что ты не хочешь, чтобы я приходила к тебе сегодня". - бормочет она, и легкий румянец заливает ее щеки. Я широко улыбаюсь девушке передо мной, и потребность ущипнуть ее за щеки трудно игнорировать. Так же как и потребность заключить ее в объятия, и напряжение в груди говорит мне сделать это. Мои ноги шаркают вперед. Мои руки покрыты глиной, поэтому я использую кончики пальцев, чтобы убрать ее руку от глаз лани. "Открой глаза, Лили". Я хихикаю, глядя на ее нахмуренные брови, в то время как она опускает веки. Сначала она приоткрывает один глаз, как будто пробуя почву. Я с улыбкой наклоняю голову набок, и она, наконец, ясно смотрит на меня. "Мне действительно жаль, что я побеспокоила тебя, когда знала, что ты будешь занята". "Но ты не знала, что я буду здесь. Что это?" Я указываю на коробку. "О, ты помнишь ту пекарню в Каннаме, в которую мы постоянно ходили, верно?" она ставит коробку на один из столов и открывает. "Ммм". Я утвердительно мычу. "Ну..." у меня слюнки текут, когда она показывает торт с ванильным кремом, который я заказывала каждый раз, когда мы ходили туда, и на этот раз это не просто кусочек. "Я не пробовала этого целую вечность!" Я наклоняюсь, чтобы вдохнуть сладкий аромат, который вызывает сладкую ностальгию. "Да?" "Ты проделала весь путь до Каннама, чтобы купить это для меня?" "Я-я хотела поблагодарить тебя за помощь с моей квартирой и приглашение на вечеринку с ночевкой". она поправляет свою шапочку с застенчивой улыбкой. Если бы не тот беспорядок, который я сама на себе навела, я бы обняла ее так крепко, что она отпечаталась бы на мне. "Большое тебе спасибо, Лиса". Вместо этого я целую ее в щеку, и тепло покалывает мои губы, когда я отстраняюсь. Я перехожу через стойку, чтобы вымыть руки, прежде чем поцеловать её снова. Жар от моих губ распространяется на лицо, и я немного смущаюсь, что снова краснею. И я немного сбита с толку. Ей нравятся девушки. Это хорошо! Но нравятся ли они мне? Она может любить того, кого захочет. Кроме, может быть, Минни. В рассказах Лисы она звучала как заноза в заднице. Мысль о них вместе раздражает меня. Мне это не нравится. Но мне это не должно не нравиться. Кто дал мне право судить честного получателя любви и привязанности Лисы? И кто внушает мне мысль, что это должна быть я? Здесь становится жарко. "Нини?" Я вытираю чистые руки, снимаю грязный фартук и возвращаюсь к Лисе. Она наклонилась, чтобы с интересом взглянуть на приготовленную мной тарелку. "Я только что закончила делать это перед тем, как ты вошла". - заявляю я, подходя ближе к ней и тарелке. "Точно!" она выпрямляется, что удивляет меня, и прочищает горло. "Мне пора идти". Идти? "и позволю тебе закончить твои дела". она встает с брезента. "Подожди". Я останавливаю ее за запястье. "Ты хочешь остаться? Расскажи мне, как прошел твой день?" Coffee Pages закрыт для дорогих друзей владелицы Дженни Ким, 22 декабря каждого года. Венди - исключение из этого неписаного правила. Я сама была верна этому правилу, но этот снежный комочек ослабляет мою бдительность. На этот раз я не хочу оставаться одна. Я не хочу оставаться одна, если это означает упустить шанс побыть с Лисой. Она переводит взгляд на меня и обратно, затем ее поджатые губы складываются в искреннюю улыбку. Она снимает пальто и шапочку. Лиса рассказывает мне все о танцевальных упражнениях с Чэен, пока мы убираем в кафе разбросанные керамические инструменты. Она даже показывает мне несколько движений из песни. Возможно, эта песня станет моей новой утренней закуской, и я расскажу об этом Рози, когда увижу ее. С другой стороны, Лиса танцует, мне сказать ей, чтобы она сделала это снова? "Съемки музыкального клипа назначены на 26-е число. Довольно требовательно от мистера Янга, но пока Бурундук готов к этому, я полностью согласна". - говорит она, ставя на стол последний стул. "Неужели Рози позволила тебе называть её Бурундуком после стольких лет?" "Нет, но это не мешает мне раздражать ее". Ее глаза обшаривают кафе на случай, если мы что-то пропустили, затем останавливаются на полках с моей керамикой. "Ты поставишь эту тарелку туда?" "Д-да, я добавляю по одной каждый год". Она подходит к полке прикасается к облупившейся краске дома, который я спроектировала первым. "Я сделала это на день рождения моей мамы. Это был мой первый раз, не судите строго". Она смеется над моей защитой. "Мне это нравится!" Я рассказываю ей о других и о том, что потребовалось для их изготовления каждый год. Она говорит, что ей особенно нравится клевер, и она согласна с моей идеей с лавандовым тюльпаном в качестве следующего дизайна. Пока она продолжает изучать керамику, я сажусь на пол и прислоняюсь к стене. Она замечает это и садится рядом со мной. Мгновение мы смотрим друг на друга. Я собираюсь рассмеяться над тем, как мы смотрим, но она спрашивает: "Ты плакала?". Я киваю головой, потому что было бы бессмысленно говорить, что я этого не делала. Я вижу, как слезятся мои глаза всякий раз, когда я смотрю вниз. На ее лице появляется хмурое выражение, И она отворачивается, чтобы посмотреть на свой телефон. Я смотрю, как она прокручивает музыку, затем встает, чтобы подключить устройство к колонкам. Ее ноги выглядят намного длиннее черном термокостюме, а вязаный свитер подчеркивает ее подтянутое тело даже под плотной одеждой. Честно говоря, я хочу, чтобы она сняла одежду, чтобы я могла увидеть, насколько она сексуальна на самом деле. Боже, я это только что сказала? Она идет сюда. Мое сердце пропускает удары. В динамиках слышно бренчание гитарных струн. Она протягивает ко мне руки, и эти длинные руки поднимают меня над землей. Она выводит нас на середину комнаты и, глядя на меня, шевелит бровями. Это акустическая версия моей любимой песни. Ты просто слишком хороша, чтобы быть правдой. "Могу я пригласить тебя на этот танец, Дженни Ким?" она подчеркнуто кланяется, протягивая руку в ожидании моей. Не могу оторвать от тебя глаз! "Сочту за честь, Лалиса". Мы кружимся в медленном танце. Это необычное времяпрепровождение, особенно для пары таких хороших друзей, как мы, но это приятно. Мне нравится, когда ее руки обнимают меня за талию, а мои - за ее шею. Мне нравится, как она смотрит на меня. Я могла бы потеряться в ее взгляде. Это так пошло, но, как и все остальное пошлое, это правда. Я не чувствую, как сто тысяч фунтов воды давят на меня. Никакого разочарования, злости, грусти или чего-то подобного. Я не чувствую необходимости принимать желаемое за действительное. Я вообще ничего не чувствую, кроме нее. Я никогда не испытывала такого сильного влечения к кому-либо, как к ней. Я не уверена, как вы это называете. Не слишком ли банально падать? Я не уверена. Но это так мило. Так заманчиво. Такая Лиса.