A wolf in sheep's clothing

      В тишине, наполняющей комнату, Чуе требуется некоторое время, чтобы переосмыслить все, что произошло сегодня вечером. Извинения Дазая, их игривое подшучивание весь вечер, то как он открывал рот, чтобы его покормили с рук на глазах у всего ресторана. То, как сияли его глаза, когда он душил этого альфу, тот поцелуй.       Тот сладкий поцелуй, такой голодный, и стон его омеги, который он издал в коридоре… Звук, который он издал, был таким диким, таким непохожим на те, что он слышал раньше. И когда он думает о том, как его омега рассыпался под его губами, когда он делал ему комплименты… Он не уверен в своей теории, но проверить ее будет достаточно просто.       — Мне и правда нужно послать подарки девушкам из агентства, — бормочет он, привлекая внимание Дазая.       Детектив только слабо застонал, сообщая своему альфе, что он услышал его. Но, несмотря на усталость, он быстро соображает и прижимается к своей паре, голос у него невнятный, что говорит о том, что он действительно был в нескольких секундах от того, чтобы заснуть.       — Йосано любит красное вино.       Видите ли, если сотрудники агентства будут благосклонны к Чуе, он сможет навещать его на работе, и детективы не будут слишком беспокоиться о том, что он высокопоставленный член Портовой Мафии.       — Рампо тоже помог, он любит сладости, — добавляет он, внезапно преисполнившись решимости.       Он заставит детективов полюбить своего альфу. Это не будет сложно, Чуя умеет нравиться людям, но с небольшой помощью, например, зная, что может понравиться каждому сотруднику агентства, это получится быстрее. Чуя хмыкает в ответ, прежде чем положить руку на спину Дазая, прижимая омегу к себе, прежде чем прошептать несколько слов, которые он произнес ранее этим вечером, закидывая наживку. Ему просто нужно посмотреть, клюнет ли на нее скумбрия.       — Я должен поблагодарить их как следует, ведь я мог весь вечер наслаждаться тем, как красиво выглядел мой омега, наряженный специально для меня.       Дыхание Дазая сбивается, сердце замирает, и внезапно он чувствует, что снова проснулся, не в силах сдержать тепло, разливающееся по лицу. Он не отвечает, но Чуе этого достаточно, чтобы торжествующе ухмыльнуться. Он поймал его. Он усмехается, довольный собой, прежде чем приблизиться к лицу своего партнера и пророкотать прямо ему в ухо.       — Тебе нравится, когда я говорю тебе, какой ты красивый?       Дрожь, которая внезапно пробегает по спине Дазая, вызывает у него реакцию «дерись или убегай», он мгновенно садится, лицо его краснеет больше, чем когда-либо, он зажимает рукой ухо, которое только что пострадало от рокота альфы, и громко скулит.       — Чуя!       Мафиози не может сдержать улыбки, он счастлив просто лежать на матрасе, любуясь своей умелой работой. нечасто он может так сильно взволновать Дазая.       — Что? Не рад, что я обнаружил один из твоих кинков?       Комментарий явно выбил омегу из колеи, заставив его возмущенно ахнуть, прежде чем бросить на него злобный взгляд.       — Э-Это не кинк?!       Ох, или он не знал о его существовании.       — Конечно, и я не почувствовал, как твой член дернулся около меня, — поддразнивает Чуя.       — Это ничего не значит.       Его омега шипит, явно пытаясь все отрицать, но Чуя знает лучше.       — Ты становишься мокрым каждый раз, когда я говорю тебе, какой ты симпатичный мальчик, и это, несомненно, много значит для меня.       — И что, Чуя говорит это только потому, что я от этого теку? — выплевывает он, явно расстроенный.       Он снова защищается, но по крайней мере, он вроде как признался. Он становится мокрым от этого. Чуя усмехается, мысленно похлопывая себя по спине. Так значит комплименты действительно возбуждают Дазая.       О, он получит массу удовольствия с этой информацией. Рыжий одаривает его дерзкой улыбкой, демонстрируя клыки.       — Я говорю это, потому что ты правда великолепен, и если ты от этого становишься влажным, что ж, это счастливое совпадение.       Дазай несколько секунд пристально смотрит на свою пару, не в состоянии полностью справиться со всеми эмоциями, которые переполняют его. Раздражение, смущение и, что еще хуже, головокружение, которое как он чувствует, распространяется по всему телу. Он чувствует жар и не знает, то ли это просто жар разливается по его щекам, то ли его захлестывает волна необузданного желания. Он снова слышит это в своей голове, голос Чуи, произносящий эти слова. Великолепен. Симпатичный мальчик.       Чуя прав, эти слова что-то делают с ним, и Чуя чувствует это. Альфа глубоко втягивает воздух, распознавая в запахе своей пары одну очень очевидную нотку — возбуждение. Это заставляет его фыркнуть и похлопать Дазая по бедру.       — Ага, ни за что.       Точно, секса сегодня все равно не будет. Дазай тут же обижается и, потерпев поражение, плюхается обратно на туловище альфы.       — Чуя жесток, дразнит, хотя знает, что ничего мне не даст.       Это заставляет Чую усмехнуться, прежде чем он напоминает своему партнеру шутливым тоном.       — Разве не ты сказал, что тебе нужно хотя бы несколько недель отдохнуть от моего члена?       На самом деле это не та причина, по которой он не прикоснется к Дазаю сегодня, но это хорошее оправдание. На самом деле он не хочет говорить об этом с Дазаем сегодня вечером. Ему нужно сначала разобраться в своих мыслях. В ответ омега стонет, уткнувшись ему в шею носом, пока его губы не натыкаются на старый брачный шрам.       Это ощущение всегда возбуждает мафиози, посылает искры в каждый нерв его тела. Дазай не может удержаться, чтобы не прикоснуться губами к рубцовой ткани каждый раз, когда у него появляется такая возможность, и это всегда вызывает короткое замыкание в теле альфы.       Губы Дазая расплываются в улыбке возле покрытой шрамом кожи. Он оставил эту отметину здесь. Он сделал это первым, оставил глубокую метку, глубже, чем обычно кусают омеги. Но Чуя — его собака, поэтому ему нужно было заявить о своих правах собственности первым.       Чуя ждет движения Дазая, застыв у этих губ, но Дазай кажется счастлив просто… Лежать здесь не двигаясь. Через некоторое время руки Чуи, наконец, обхватывают тело омеги, поворачивая их обоих на бок.       Это заставляет детектива жалобно заскулить, но он успокаивается, как только его альфа переплетает их ноги вместе. Одна его рука скользит под голову омеги, превращая бицепс в подушку, а пальцы лениво играют с волосами у основания затылка. Другая его рука скользит по низу футболки Дазая, ложась ему на талию, и вот так просто все становится…       Идеальным.       На Дазая словно наложили усыпляющее заклинание, он прижимается чуть ближе к своей паре, пока они уже не могут различать, где заканчивается тело одного и начинается тело другого, пока их дыхание не синхронизируется, а сердцебиение Дазая не замедляется, чтобы подстроиться под сердцебиение Чуи. И в этот момент их мурлыканье и рокот начинают звучать плавно и тихо, их феромоны наполняют комнату довольством, уютом, запахом дома.       После долгих лет беспризорничества Дазай наконец-то дома. Зияющая дыра в груди Чуи заполняется, тепло заменяет ту холодную пустоту, из-за которой его ночи были бессонными.       Они оба засыпают, объятые присутствием друг друга, мысленно обещая, что никогда больше не отпустят друг друга.       Когда Дазай медленно открывает глаза, он одновременно осознает несколько вещей. Рассвет уже начался, ему жарко, Чуя мягко дышит, наполовину похрапывая, наполовину рокоча, прижавшись к нему, и он мокрый.       Кроме того, он лениво трется об обнаженную ногу своего альфы и, вероятно, делает это уже некоторое время, судя по тому что чувствует, как пижама прилипает к его яйцам. Черт, он снова намочил штаны смазкой, наверное, с него капает на ногу Чуи, и от этой мысли его член начинает пульсировать.       Чертово, дурацкое тело. Его тошнит от стирки, потому что он постоянно пачкает свою одежду. Такими темпами ему придется покупать прокладки. Йосано сказала, что у него будут симптомы течки, но нормально ли это вообще? На самом деле он не хочет обсуждать этот конкретный момент, то что он течет на работе, во время миссий или где бы то ни было еще, но это начинает раздражать.       Он слегка вздыхает и берет свой телефон с прикроватной тумбочки, открывая его, чтобы посмотреть, который час. Еще рано. Ему не нужно на работу по крайней мере еще два с половиной часа, поэтому он с легкой усмешкой кладет телефон обратно.       Никакого секса на первом свидании… Что ж, сейчас утро, они больше не на свидании, не так ли?       Разбудить Чую не составит особого труда. Дазай просто переворачивает их, забираясь на своего альфу, зажав его ногу между своими, чтобы продолжать тереться об это восхитительно мускулистое бедро, и как только он оказывается на нем и его лицо расположено на макушке мафиози, он начинает мурлыкать. Лицо Чуи оказывается прямо напротив шеи брюнета, и ему не требуется много времени, чтобы начать шевелиться, вдыхая сладкий гормональный шторм, который сочится из пор его пары.       Дазаю на самом деле все равно, что Чуя все еще дремлет, его альфа прямо под ним, он зарывается носом в его рыжие волосы, и каждый раз, когда он прижимается бедрами к плоти Чуи, он чувствует, как его член прижимается к горячей коже альфы, и предэякулят течет по его мокрым штанам. При каждом движении бедер он мяукает и выдыхает горячий воздух прямо над ухом Чуи, и это так приятно, как первый глоток воды после похода по пустыне.       Но ему удается насладиться этим блаженным моментом всего несколько секунд, прежде чем сильные руки крепко хватают его за бедра, чтобы остановить. Он издает негромкий рык разочарования, но принимает свою судьбу. Если Чуя хочет контролировать темп, он с радостью позволит ему сделать всю работу.       — Какого хера, Дазай, я же сказал, никакого секса, — ворчит Чуя хриплым голосом.       Чуя всегда странно сексуален, когда просыпается, хотя он еще слаб, и его разум слишком медлителен, чтобы все успевать.       — Привет, чиби-тян, прекрасное утречко.       Чуя стонет, не готовый мириться с подозрительным поведением Дазая в столь ранний час.       — Прекрати.       — Ты сказал, никакого секса на первом свидании, но мы сейчас не на свидании, — дуется омега, все еще не слезая со своего альфы.       Чуя мысленно считает до пяти, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он чувствует влагу на ноге, Дазай все еще пытается прижаться к нему своими узкими бедрами, его возбуждающий запах манит его. Омега не солгал, когда сказал, что у него что-то вроде предварительной течки.       Но это не отменяет того факта, что он предпочел бы, чтобы они не трахались как животные при первом же удобном случае. Это все, о чем были их прошлые отношения. Секс, странная химия и невербальное общение. Он хочет большего. Он хочет посмотреть, смогут ли они на самом деле терпеть друг друга, не прибегая к сексу, чтобы снять напряжение.       Он медленно открывает глаза, с рычанием утыкается Дазаю в шею и переворачивает их.       Дазай моргает, его лицо и шея слегка порозовели от возбуждения, а затем он сразу же откидывается в гнезде, раздвигая колени, чтобы греться под пристальным взглядом своего альфы, прекрасно понимая, что на его светло-серых пижамных штанах прямо в промежности расплывается большое темное пятно.       Чуе приходится сглотнуть слюну, которая внезапно начинает скапливаться у него на языке. Вид действительно аппетитный, и Дазай прекрасно это знает. Он знает, что его альфу просто нужно слегка подтолкнуть, поэтому поворачивает голову в сторону, подставляя шею, заставляя мафиози еще раз предупреждающе зарычать.       Рычание — не лучший выбор для него. Он раздраженно наблюдает, как его омега начинает мяукать, шире раздвигает ноги и выгибает спину, чтобы начать снимать свою футболку, обнажая кожу без бинтов.       — Полегче, — паникует Чуя, хватая Дазая за руку, чтобы тот не раздевался.       Да, он мгновенно вспоминает вчерашний разговор «Я хочу, чтобы Чуя трахал меня, рыча вот так». Ему просто повезло, что его невыносимого омегу возбуждает рычание. Он гордится тем, что является волевым альфой, способным противостоять своим желаниям, но если его омега начнет голышом извиваться в гнезде, выпрашивая его член…… Что ж, он всего лишь человек.       На секунду он боится, что все. У Дазая наконец-то началась течка, но мгновенный гнев и разочарование, которые он видит в этих карих глазах, как только тот мешает ему раздеться, говорят все, что ему нужно знать.       Дазай все еще здесь, его зрачки нормального размера, может быть, только чуть более расширены, но не такие, как во время течки. Он просто манипулирующий говнюк, как и всегда, и его терпение на исходе. Он зол, что Чуя не позволяет принудить себя к сексу прямо сейчас, зол, что он возбужден, а его альфа не слушается его. Чуя ухмыляется, наконец-то он одержал верх.       — Я сказал, никакого секса, и я собираюсь на работу, подрочи, если ты так возбужден.       О, если бы взгляд мог убивать, Чуя свалился бы замертво прямо сейчас. Он крепко обнимает Дазая и откидывает одеяло, чтобы встать с кровати и не торопясь вытереть мокрое бедро, прежде чем вылезти из гнезда.       Подойдя к гардеробу Дазая, чтобы одолжить у него нижнее белье, он надевает боксеры на свой полутвердый член. Это не самое приятное ощущение, но не похоже, что он может что-то с этим поделать, и его нынешняя проблема, вероятно, разрешится не скоро. На самом деле ему не обязательно возвращаться в штаб-квартиру Портовой Мафии так рано, но если он останется здесь, они займутся сексом, он знает что не сможет сопротивляться Дазаю бесконечно.       Он фыркает, когда видит, как его омега заворачивается в одеяло как в кокон, поворачиваясь к нему спиной и принимая позу эмбриона. Как чертовски драматично. Он закатывает глаза и ворча, натягивает штаны.       — Не драматизируй, не то что бы мы не мастурбировали годами, еще два-три дня тебя, блядь, не убьют.       Он слышит, как Дазай что-то скулит, еще глубже зарываясь в гнездо, но не может разобрать ни слова.       — Что это было? — спрашивает он, со вздохом снимая штаны, чтобы придвинуться поближе к футону.       На самом деле он не торопится, он просто хочет посмотреть, не пропустил ли он чего-нибудь вчера вечером, у него все равно должен быть выходной, у него же нет расписания. Он не хочет оставлять Дазая, если это заставит его омегу чувствовать себя несчастным, особенно после той мирной ночи, которую они провели вместе, поэтому он должен все исправить перед уходом. Но, подойдя ближе к гнезду, он замечает, что запах Дазая изменился. Он пахнет несчастьем и стыдом.       — …Дазай?       — У меня плохо получается, — бормочет он.       Это заставляет Чую нахмуриться. Дазай признает, что он в чем-то не силен? Вау, они определенно далеко ушли от своих прошлых отношений.       — Что у тебя плохо получается? — он спрашивает мягким тоном, пытаясь заставить свою пару ответить честно.       — …Мастурбация.       Чуя усиленно моргает, не находя слов, пытаясь осмыслить эту информацию.       Дазай не силен в мастурбации.       Невероятно.       — Как, черт возьми, ты можешь быть плохим в дрочке?       Дазай вылезает из своего кокона с убийственным взглядом, чтобы запустить подушкой ему в лицо. Этот небольшой взрыв заставляет Чую рассмеяться, и он швыряет подушку обратно в своего омегу, который легко ее ловит.       — Я не знаю! Не смейся, это не смешно!       — Ладно, ладно, я не смеюсь.       Он возвращается в гнездо, кусая губы, чтобы улыбка не стала слишком широкой. Все еще в боксерах и длинной ночной футболке, поэтому он натянул одеяло на ноги, чтобы согреться в постели.       Кажется, он пока не вернется на работу, но он всегда может запросить информацию по телефону.       — Давай, объясни, — он подталкивает Дазая ногой.       Щеки Дазая краснеют, он надувает губы и хватает ту же подушку, чтобы прижать ее к себе в качестве защиты. Чуя не может сдержать учащенного сердцебиения, глядя на своего бедного раскрасневшегося омегу, на его растрепанные волосы, из-за которых он выглядит мягче чем обычно, и на его коже все еще ощущается запах смазки.       Черт, на нем все еще мокрые пижамные штаны, он выглядит восхитительно.       Радостный рокот, который начинает вырываться из груди Чуи, это все что нужно Дазаю, чтобы снять напряжение, сковывающее его тело. Он вздыхает и делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться, от этого успокаивающий аромат Чуи наполняет его легкие, и ему не нужно больше убеждать себя, чтобы открыться.       Может быть, Чуя поймет, что не так с… его образом действий. Может быть, ему не хватает каких-то волшебных знаний, чтобы самому испытывать сногсшибательные оргазмы, кто знает.       — Просто… Это трудно…       Ох, это сложнее, чем он думал, говорить о личных сексуальных вещах. Он не стесняется использовать грубые слова во время флирта, но это совсем другое, даже если это с Чуей.       Черт, они трахались в крови, рядом с чертовыми трупами, нет причин скромничать по этому поводу, он знает что они оба в некотором роде ебанутые. Чуя не будет его осуждать.       — Я не могу кончить большую часть времени, трудно продолжать, когда я приближаюсь… ну, ты понимаешь, к грани.       Он очень надеется, что Чуе не понадобятся подробности, но озадаченный взгляд на лице рыжего говорит ему об обратном.       — Даже когда ты… — альфа делает дрочащее движение, нахмурив брови.       — Нет! Мой член работает просто отлично, но в периоды перед течкой, это не то, чего я… жажду.       Жажду. Чуя не знает почему, но от этих слов у него в голове все путается. Он хочет прижать своего симпатичного омегу к гнезду, хочет заставить его сказать, что он жаждет его член в своей заднице, что он жаждет его толстый узел. Он уже такой чертовски мокрый, что он наверняка мог бы заставить его течь, даже не прикасаясь к его маленькой нежной дырочке.       Вихрь мыслей, захлестнувших его мозг, заставляет его издать низкий, похотливый рокот призванный завлечь свою пару, и его запах моментально становится возбужденным. Однако, еще одна подушка, брошенная ему в лицо, грубо возвращает его к действительности. Он ворчит, когда мягкая подушка падает ему на колени, встречает сердитый взгляд и шипение Дазая.       — Я пытаюсь объяснить, ты, безмозглый слизняк!       — Да, да, извини.       Он делает глубокий вдох и на секунду поднимает глаза к потолку. Сосредоточься. Дазай действительно старается, у него будет время пофантазировать позже. По крайней мере, теперь у него на коленях подушка, так что ему легче скрывать свой стояк. Легкое прикосновение к промежности доставляет удовольствие.       Не отвлекайся. Дазай не может кончить самостоятельно, это проблема.       — У тебя что, нет игрушек, которые могли бы тебе помочь?       У каждого омеги, которого он знает, есть игрушки. Черт возьми, он краснеет, вспоминая все те моменты, когда у него вставал, когда омеги рассказывали ему, как им нравится трахаться, какие игрушки они рекомендовали ему попробовать во время течки, думая, что он — один из них.       Он чувствовал себя виноватым из-за того, что воспользовался их доверием, но в то же время это было… Познавательно. Жаль, что большинство этих разговоров происходили в то время, когда он уже был разлучен со своей парой. Он дрочил так усердно, представляя все то, что он мог бы сделать с Дазаем, черт возьми, он узнал, что мужчины-омеги тоже могут сквиртить, после того, как он мог бы попробовать это на Дазае. Просто это сложнее, чем с женскими телами, но он уверен, что у него могло бы все получиться, и он заставил бы Дазая отпустить себя. Это преследовало его во влажных снах в течение нескольких месяцев.       Голос его пары заставляет его снова сосредоточиться на нем.       — Я покупал их для течек, но у меня не получается… Я продолжаю трахать себя ими, и на это всегда уходит так много времени! — жалобно скулит он.       — У меня болят руки, и когда я вот-вот кончу, это просто… слишком много. Как будто в моем мозгу что-то путается, и он забывает как заставить тело двигаться, и я просто не могу продолжать. Я всегда так чертовски близко, что ты даже не представляешь, как это раздражает!       Чуя может только моргать, представляя как Дазай отчаянно трахает себя фаллоимитатором, не в силах достичь оргазма и скуля от отчаяния. Сосредоточься.       — А как насчет вибрирующих?       — Может сработать, если они достаточно мощные. Я включаю их в конце, чтобы закончить, но…       О, он умрет от смущения, он это знает. Стоит ему сказать? Он всегда может попытаться где-нибудь спрятаться после. Но, может быть, Чуя сжалится и согласится быть доступным каждый раз, когда он ему понадобится. Стоит попробовать.       — Мои внутренности слишком сильно сокращаются, и все заканчивается тем, что игрушки выталкиваются наружу, и даже если я испытываю оргазм, я остаюсь опустошенным, и это больше не доставляет удовольствия, — шепчет он, задыхаясь.       «Больше не доставляет удовольствия» — это эвфемизм, на самом деле, он чувствует себя несчастным, когда это происходит. Чуя сглатывает и тянется к нему, чувствуя дискомфорт своего партнера, он откладывает подушку в сторону и прижимает Дазая к себе в мягких объятиях, чтобы успокоить его. Он прижимается носом к его шее, пока омега обнимает его за плечи, ища его тепла. Теперь, когда его пара надежно прижат к нему, он находит время все обдумать.       У Дазая действительно есть склонность обмякать в его объятиях, когда он вот-вот кончит, Чуе всегда нравился этот момент когда кажется, что его мозг отключился от тела, когда все что он может делать, это бессильно стонать и принимать то, что Чуя ему дает.       Это всегда было так чертовски приятно — наконец-то получить полный контроль над своим манипулирующим омегой, заставить его расслабленное тело выгибаться дугой, полностью наполняя его своим членом.       Вообще, если подумать, Дазай вряд ли особо развлекался со своей задницей прежде чем проявился омегой, вероятно, не испытывал такого желания.       А это значит, что у него всегда был Чуя, который мог удовлетворить эту специфическую потребность, когда она возникла в ту ночь, когда они оба проявились.       И поскольку их сексуальное влечение было… Что ж, чего ожидать от двух подростков с шалящими гормонами, ищущих утешения в слишком жестоком мире. Дазаю, вероятно, не нужно было много мастурбировать пока они были вместе, было так легко найти свою пару, когда они работали вместе, жили близко друг к другу и без каких-либо ограничений со стороны взрослых.       Конечно, Дазаю не нравится чувствовать себя опустошенным после того, как его трахнули, он так и не привык к этому чувству, всегда просил Чую оставаться внутри, пока он не остынет, даже если альфа не завязал узел.       Конечно, они оба мастурбировали перед тем, как проявиться, но Дазай, скорее всего, никогда не играл со своей задницей, точно так же, как Чуя тогда не был в состоянии завязать узел и не уделял особого внимания основанию своего члена. Каким-то образом, когда они расстались в восемнадцать лет, им обоим впервые пришлось научиться удовлетворять свои сексуальные потребности без помощи друг друга.       Чуя чуть не стер член во время его первого гона, и после этого он быстро купил много игрушек. Вагиноимитаторы, чтобы завязывать их узлом, жесткая подушка, в которую он вонзал зубы, черт возьми, он купил целую куклу для секса, твердую, с гладкой кожей, которая обошлась ему в половину зарплаты.       Ему это удалось.       У Дазая, видимо, все не так хорошо получалось.       — Чуя сейчас здесь, и все же он не хочет мне помогать, — скулит омега, прижимаясь к своей паре.       Чуя не идиот, он знает Дазая, ему слишком хорошо знаком этот плаксивый тон. Дазай пытается вызвать у него чувство вины, чтобы тот доставил ему достойный оргазм. Это заманчиво, но… Это не решает их проблему, ну, проблему Дазая.       — Я не могу всегда быть здесь, Дазай, тебе нужно научиться удовлетворять себя, черт возьми, ты уже должен был это сделать.       Он даже не пытается быть грубым. Что, если его отправят за границу на несколько месяцев? Нехорошо зависеть от кого-то в достижении оргазма, каждый должен знать свое тело достаточно хорошо, чтобы суметь доставить ему удовольствие. Дазай в ответ только скулит.       — Чуя — мой пес, конечно, он должен быть здесь, чтобы довести меня до оргазма, когда я попрошу об этом! Слушайся своего хозяина!       Закатив глаза, альфа с силой впивается зубами в шею своего омеги, рыча, не задумываясь об этом.       — Будь серьезен, это важно.       Дазай радостно мурлычет в ответ на рычание, отчего член Чуи дергается в боксерах и неприятно трется о ткань. Он надел чистое белье только для того, чтобы испачкать его, отлично.       Он медленно выпутывается из объятий Дазая, игнорируя протестующие возгласы своего омеги, чтобы уложить его обратно на кровать. Дазай моргает, не совсем понимая, в то время как Чуя садится на корточки на краю гнезда, на секунду прикусывая нижнюю губу.       Дазай хорошо знает этот нервный жест, но голубые глаза его альфы смотрят на него с такой решимостью, что могут сжечь его заживо. Похоже, он ждет, что Дазай сделает… что-то, но детектив пока не знает, что именно. И затем голос Чуи понижается на октаву, заставляя Дазая вздрогнуть всем телом, когда его омывает глубокий рокот.       — Давай, покажи мне.       — …Что?