A wolf in sheep's clothing

      Конечно, на этом все не закончилось.       Они оба наслаждались моментом тишины и покоя, проспали от усталости несколько часов, а затем тело Чуи проснулось.       И он пытался, действительно пытался дать Дазаю отдохнуть, омега все еще прижимался к нему во сне. Он растянулся на нем, дыхание щекотало шею, а еще он обхватил бедрами его ногу, и следовательно, плоский живот прижимался к его просыпающейся эрекции.       Он пытался перетерпеть это, оставаться неподвижным, но легкие движения его омеги, то, как легкое мурлыканье заставляет его грудь вибрировать при каждом выдохе, то, как его приятный запах окутывает их обоих. Это слишком для Чуи.       Так аккуратно, как только может, он пытается сдвинуть своего омегу в сторону, чтобы убрать его со своей груди, но на удивление, Дазай оказывается цепким. Очень цепким, одна из его рук зацепилась за спину, и он уже может сказать, что Дазай будет жаловаться на потерю чувствительности в руке, когда проснется.       Но это также делает детектива несдвигаемым, поэтому альфа наконец принимает свою судьбу и вздохнув, кладет одну руку на поясницу своего омеги, чтобы слегка погладить ее большим пальцем.       Он рад почувствовать, что у Дазая появилось немного мяса на костях. Его немного, он все еще чертовски худой и плоский, но под его ладонью он ощущается здоровее. Он задается вопросом, сможет ли он все еще обхватить руками оба бедра и обхватить почти всю его талию…       Этот ход мыслей стал последней каплей. Он чувствует, как его член пульсирует у живота Дазая, и ему конец. Учитывая то, как трудно Дазаю заснуть, будить его, по мнению Чуи, близко к военному преступлению. Он всегда уважительно относился ко сну другого и сегодня не собирается это менять, особенно после тех изнурительных дней, которые у них были.       Хотя, ему следует разбудить его. Дрочить на его тело без его согласия кажется неправильным после стольких лет разлуки, но в то же время… Дазай определил свою судьбу, запершись здесь с ним, верно? Не похоже, что он спрашивал согласия Чуи перед этим. Он не хотел, чтобы они занимались сексом до того, как уладят всю неразбериху в своих нынешних не-отношениях.       Так что, на самом деле… Небольшое трение никому не навредит, верно? Учитывая состояние в котором был Дазай, когда он очнулся, не похоже что он может сделать хуже чем уже сделал.       Его внутренний монолог закончился, когда Дазай немного переместился на нем. Он чувствует, как его кончик касается пупка Дазая, смачивая покрытую шрамами кожу, и пошло оно все.       Он закрывает глаза, сильно кусая губы, чтобы не застонать вслух, и робко приподнимает бедра, чтобы прижать свой теперь уже очень возбужденный член к мягкому и теплому животу своей пары.       Легкого нажатия достаточно, чтобы по всему его телу пробежали электрические разряды, заставляя ноги дрожать, а руки обхватить Дазая за талию максимально аккуратно. Он ждет знака, что его омега проснулся, открывает глаза и запрокидывает голову, чтобы увидеть лицо Дазая.       Черты его лица все еще расслаблены, он все еще спит, пока не готовый проснуться.       Это все, что Чуе нужно было знать, поэтому он начинает медленно двигать бедрами, сжимая их в поисках мягкого живота своего омеги. Он быстро становится влажным, и это не от смазки, альфа может распознать запах своего собственного предэякулята.       Это заставляет его член легко скользить, и в какой-то момент он начинает сопровождать движения своих бедер руками, нежно покачивая тело Дазая вверх-вниз. Его талия все еще так хорошо лежит в его руках, это должно быть преступно, и черт возьми, он такой податливый, такой мягкий рядом с ним. Губы брюнета в какой-то момент приоткрылись, и теперь он издает тихое мурлыканье, касаясь его кожи приоткрытыми губами. Это слишком. Он похож на ангела, несмотря на то, что совсем таковым не является.       Это заставляет его хотеть сделать с ним много разных вещей. Он может представить, как просовывает головку своего члена между этих раскрытых губ, он бы принял его так хорошо. Ему интересно, как глубоко он мог бы заглотить, прежде чем подавился, прежде чем почувствовать, как его горло сокращается вокруг члена.       — Блядь, дааа, так идеально, — рокочет он, сильнее прижимаясь членом, растирая плоть, желая, чтобы его животик все еще был раздутым, полным спермы.       Эта мысль была последней каплей. Он кончает с долгим стоном, крепко сжимая руками талию своего омеги, член изливается между их телами.       Оргазм ощущается божественно, и ему требуется некоторое время, чтобы восстановить дыхание, наслаждаясь послевкусием, закрыв глаза, пока в ушах не раздается голос Дазая.       — Нравится?       Альфа медленно открывает глаза и обнаруживает, что Дазай смотрит на него, положив подбородок на грудь, с широкой улыбкой на лице. Он отвечает простым стоном, не готовый избавиться от этой посторгазменной неги.       — Чуя такой противный, использует мое тело, пока я не могу дать согласие! — насмехается он с игривыми нотками в голосе.       — И все же, тебе это понравилось, — парирует он с однобокой улыбкой. Теперь, когда его мозг больше не затуманен, он отчетливо чувствует запах смазки. Это означает, что Дазай возбужден и что он проснулся уже какое-то время назад.       — Может, мне нравится, когда Чуя противный, — усмехается он в ответ.       — Хм, — хмыкает альфа, соглашаясь, в то время как его пальцы медленно спускаются по спине Дазая к его маленькой текущей заднице. Он был почти у цели, когда омега приподнялся на бедрах, убирал его руки и прижал их к матрасу.       — Только посмотри на это, ты испачкал своего идеального омегу, — он ухмыляется, выгибая спину, чтобы показать свой испачканный спермой живот.       Ах, черт, он это слышал. Дазай никогда не даст ему это забыть.       Одно это зрелище заставляет сердце Чуи подпрыгнуть к горлу, его член пульсирует у живота, снова наполняясь. Член Дазая твердый и красный, блестящий от спермы его альфы, и выглядит восхитительно.       Альфа напрягает мышцы, готовый броситься на своего омегу, чтобы перевернуть его и трахнуть так, как тот того заслуживает, но рука Дазая сразу же прижимает его к кровати, а другая хватает его член, чтобы предупреждающе сжать его, заставляя свою пару всхлипнуть и лечь неподвижно на кровати.       — Давай внесем ясность, — шипит Дазай, его голос холоднее, чем Чуя его помнит. Такое ощущение, что температура в комнате только что упала на несколько градусов.       — Малыш Накахара, — он снова сжимает член, делая акцент, — Не приблизится к моей заднице, ни сегодня, ни завтра. Я и так не смогу посрать, не скривившись, всю следующую неделю, потому что ты истерзал мое отверстие.       Чуя сглатывает, завороженно наблюдая, как его омега возвышается над ним, глаза темные, а голос восхитительно угрожающий.       — Итак, с этого момента мы будем играть по моим правилам, и ты будешь хорошим, послушным маленьким альфой, чтобы компенсировать это, верно?       Чуя ничего не может с собой поделать, его член вздрагивает в руке Дазая, и он соглашается поспешным кивком, внезапно ощущая покалывание во всем теле.       Довольный уступчивостью своего альфы, Дазай похлопывает его по щеке с озорным блеском в глазах. На самом деле, он удивляется, как альфы все еще считаются сильным полом, когда он может так легко превратить этого зверя в послушного щенка.       — Хороший пес, — ухмыляется он.       И рычание уже было в его горле, Чуя запротестовал бы, если бы омега не начал надрачивать его член так, как ему нравилось, поэтому вместо этого он стонет и остается на месте, принимая то, что Дазай готов ему дать.       Так приятно чувствовать контроль над такой силой природы, знать, что ничто не может заставить его альфу по-настоящему причинить ему боль. Это заставляет Дазая желать поиграть с огнем, давить и испытывать все сильнее и сильнее самоконтроль Чуи.       Он такой покорный под его руками, что нет зрелища более возбуждающего, чем его альфа в гоне, скулящий и умоляющий смочить свой член внутри него. Может быть, в какой-то момент он попросит его умолять, только чтобы отказать ему. Но сейчас он становится влажным от этого зрелища, и он может сказать, что Чуя чувствует этот запах, он видит, как раздуваются его ноздри, грудь вздымается сильнее чем раньше, несмотря на то, что он ласкает его член в том же ритме.       Его собственный член дергается при мысли о том, что Чуя мог бы легко взять его силой, если бы действительно захотел, но он предпочитает дать ему контроль. Он бы оседлал его, если бы мог, навязал свой темп, прижав бедра к кровати, но он и правда пока не может ничего взять в свою задницу.       Однако это не значит, что он не заслуживает небольшого удовольствия, поэтому он медленно отпускает толстый член альфы и приподнимает бедра, чтобы просунуть руку, которой дрочил, ему за спину и дотянуться до ягодиц. Скольжение пальцев и ладони между ягодицами заставляет его слегка зашипеть, когда он задевает все еще припухший анус, но это стоит взгляда альфы: широко раскрытые глаза, черные зрачки поглотили синий, рот приоткрыт в благоговении, когда он смотрит на своего омегу, собирающего смазку.       Улыбка Дазая озорная, когда он подносит руку к своему члену и позволяет скользкой жидкости стекать с его пальцев на розовый кончик члена. Чуя смутился бы из-за стона, вырвавшегося из его горла, если бы он не был так поглощен открывшимся видом. Слюна скапливается у него на языке, пока часть ее не начинает стекать с уголков губ, и Дазай с восторгом наблюдает, как толстый член альфы подпрыгивает у него на животе, извергая струйку предэякулята на его пресс.       О, он уже так близок, что заставит его умолять.       Он повторяет движение еще раз, следя за тем, чтобы на ладонь попало как можно больше жидкости, прежде чем снова поднести ее к своему члену. Он не выделял так много смазки со времени своей первой течки, вероятно, из-за того, что они очень рано начали использовать блокаторы и подавители, и подумать только, он мог бы тогда свести своего альфу с ума, если бы им не приходилось прятаться.       Но теперь, теперь они собираются играть в эту игру в полной мере, и он с нетерпением ждет грядущие месяцы. Медленно он слезает с тела своей пары, чтобы встать на колени в изножье кровати, раздвинув колени, приглашая своего альфу, улыбаясь, как кот, у которого в когтях уже зажата канарейка.       — А теперь иди сюда и оближи, щеночек, — растягивает он.       И, конечно же, Чуя подчиняется, поспешно спотыкаясь на кровати, чтобы подползти обратно своему партнеру, устраиваясь между его бедер.       Не стоит говорить, что они не выходили из той комнаты еще два дня.       После половины первого дня Дазаю удалось довести своего альфу до слез от сверхстимуляции, а под конец первого дня, даже бархатный язычок омеги казался для члена альфы чересчур. Все еще твердый, все еще нуждающийся в избавлении от этого искусственного гона, но неспособный использовать свой член без слез.       Какое прекрасное зрелище.       Красивое, но надоедливое, потому что, как бы он ни был перевозбужден, его бедра все еще отчаянно вздымаются в воздух. Он все еще нуждается в разрядке, но его воспаленный член больше не может этого выносить.       Решение приходит к Дазаю, как только его взгляд падает на все еще открытый ящик, откуда он ранее достал свою розовую анальную пробку. Между игрушками лежит очень симпатичная вибрирующая пробка для простаты и «о, это будет так весело» думает он. Сверкающий взгляд возвращается к раскрасневшемуся лицу альфы со слезящимся глазами, и он ухмыляется обнажая зубы, заставляя Чую внезапно насторожиться.       — Я думаю, теперь твоя очередь, чиби, — растягивает слова детектив, выглядя слишком самодовольным на вкус альфы.       Похоже, в конце концов, хромать будет не только он.       Конечно, было и более спокойное время, когда Дазай заботился о своем восхитительно разбитом альфе. В основном он пользовался рацией для обслуживания номера, сделав мысленную заметку отправить Чуе счет за дорогие суши, шампанское и саке, которые он заказал. Он также попросил обезболивающее и успокаивающий крем и тщательно намазал им фиолетовые синяки Чуи. Еда, вода, секс, душ и повторить, пока, наконец, тело Чуи не перестало желать взорваться.       По просьбе Чуи они оба согласились, что то, что произошло в этой комнате, останется в этой комнате. Это означает, что как только они выйдут на улицу, больше не будет ни объятий, ни поцелуев. Они не были вместе до этого фиаско, и Чуя не был готов снова встречаться с Дазаем, как будто тот не бросил его пять лет назад.       Что означает, что Дазай должен извиниться, чтобы вернуть своего альфу. И тогда они, вероятно, будут ухаживать друг за другом и ходить на свидания, как того хотел бы Чуя. Дазай не знает, почему эта идея заставляет его нервничать, но он также взволнован. Они снова будут вместе. Они станут настоящей парой, а это значит, что когда люди узнают… Портовая Мафия встрянет. Их связь существует уже много лет.       Было легче, когда Чуя был омегой, потому что альфа его бросил. Никто бы и глазом не моргнул, если бы Чую послали надрать задницу альфе, который его оставил. Но то, что они были вместе? Дазай был омегой? О, он может чувствовать раздражение Мори уже отсюда. Потому что Мори знает, что Чуя никогда не причинит вред своему омеге. Он также не примет прямой угрозы безопасности своего омеги, так что Портовой Мафии остается только смириться с тем, что Дазай неприкосновенен.       Никакая лояльность не сможет победить тот факт, что он — омега Накахары Чуи.       Так что, если Мори хочет сохранить Чую, ему придется вести себя хорошо. И тот факт, что им удавалось скрывать это так долго? Прямо у него под носом? О, он так сильно хочет увидеть лицо этого ублюдка. В любом случае, потребовалось четыре дня, проведенных взаперти в этой комнате, прежде чем они смогут ее покинуть, но Дазаю показалось, что прошло гораздо больше времени. Новую одежду уже доставили через маленький люк, через который в комнату передавали подносы с едой, и в конце концов, время пришло.       Они оба впервые за четыре дня одеты, только что приняли душ, Дазай снова обмотался белоснежными бинтами, способными скрыть почти все следы зубов и ногтей на его теле.       Они сильно пахли друг другом, потому что сегодня они расстанутся. Дазай готов поклясться, что его бинты пропитаны запахом альфы, отчего его тело кажется горячим, но он рад купаться в аромате своей пары. Утром Дазай заставил Чую расстегнуть чокер и потратил буквально час, натирая им запястья. Кожа хорошо сохраняет запахи, так что аромат, вероятно, продержится на нем как минимум полнедели.       Он не мог удержаться, чтобы не подразнить своего альфу, застегивая чокер у него на шее, заставляя мафиози непроизвольно мурлыкать. Ему нравится заставлять Чую мурлыкать. Его рокот богатый, глубокий и сильный, заставляет его душу петь, а его внутреннего омегу мяукать от удовлетворения. Но его мурлыканье? Не так много альф мурлычут, Дазай никогда не слышал, чтобы кто-то так делал до Чуи. Но альфы могут, их тела просто инстинктивно пытаются отразить радостную реакцию своего омеги, для этого нужны эмпатия, доверие и комфорт, и осознание того, что его альфа способен на это, заставляет что-то ужасно гордое расти в груди Дазая каждый чертов раз.       Звук менее внушительный, чем рокот, очень близок к мурлыканью омеги, только более глубокий, как будто доносится из пещеры. Мурлыканье Чуи счастливое, говорящее о стремлении угодить, и это сводит Дазая с ума. Это почти заставило его повалить своего альфу обратно на матрас, несмотря на то, что они оба удовлетворены.       Но он воздержался, и теперь они оба стоят перед большой дверью, которая должна их выпустить. Они оба измучены, но игриво тычут друг друга, пытаясь разозлить своего партнера, чтобы тот не думал о неизбежном. Они расстанутся сегодня, и они пытались незаметно оттянуть это, потратив на подготовку больше времени, чем им было нужно.       В конце концов, сигнализация на электрической двери жужжит, и тяжелая дверь медленно открывается, чтобы выпустить их.