A wolf in sheep's clothing

      — Если ты еще хоть раз приблизишь свой член к моей заднице, я его оторву.       Это заставляет Чую остановиться на месте, явно разрываясь между двумя вариантами. Он видит, как его сперма медленно вытекает из задницы его омеги, и это вызывает у него зуд, чтобы снова войти в него как можно быстрее. Он ничего не может с собой поделать. Он проводит пальцами по влажным яичкам, чтобы собрать свое семя и протолкнуть его обратно в измученную, красную дырочку.       Его омега подпрыгивает и рычит, когда пальцы проникают внутрь, выплевывая оскорбления в его адрес, приподнимая губы, чтобы показать свои маленькие клыки. Кажется, этого достаточно, чтобы альфа отпустил его, нахмурившись, расстроенный тем, что его омега явно недоволен.       Чувствуя, как тяжесть исчезает с его спины, Дазай слабо подползает к краю кровати и тянется к одному из выдвинутых ящиков. Он хватает розовую анальную пробку, еще один флакон со смазкой, так как первый где-то потерялся, и выливает жидкость прямо на игрушку, чтобы смазать ее одной рукой, прежде чем буквально швырнуть ее назад Чуе.       Она попадает с влажным шлепком прямо в лицо альфе. Болезненного стона, который он слышит, когда игрушка попадает альфе в нос, достаточно, чтобы удовлетворить острую потребность заставить его заплатить за то, что его тело сейчас находится в аду.       Его альфа хочет быть уверен, что он останется полон его спермы? Хорошо, он может смириться с этим еще несколько часов, пока пробка остается неподвижной в его заднице. Чего он больше не может, так это чтобы его трахали так, словно сегодня вечером наступит конец света.       Его альфа берет пробку, хмурясь глядя на нее, как на какое-то неизвестное устройство, что заставляет Дазая немного усмехнуться. Раньше он шутил, что Чуя туповат (даже если это не так, по сравнению с большинством людей, не то, чтобы Дазай когда-либо планировал говорить ему об этом). Но сейчас? Он просто выглядит так, будто все клетки его мозга мигрировали в его член.       Поэтому он встает на предплечья и со вздохом снова раздвигает ноги, приподнимая задницу, чтобы его альфа перешел к делу, но ничего не происходит, и в конце концов, ему приходится взять дело в свои руки, буквально.       Он поворачивается назад, выхватывает игрушку из рук альфы и заводит ее за спину, чтобы вдавить кончик пробки внутрь себя. Он толкает медленно, и она плавно входит. Он даже не чувствует растяжку, его задница просто жадно заглатывает игрушку, заставляя его скулить в процессе, потому что эта штука была большой, а он едва ее почувствовал.       Он разбит.       Только когда он садится, чтобы устроиться поудобнее в гнезде, он чувствует, как игрушка давит на его анус, он чувствует себя таким полным, будто его живот раздулся от огромного количества спермы, которая находится внутри.       Он не знает, возможно ли это на самом деле, но ощущается это именно так. Он откидывается на спину, раскидывая конечности как морская звезда и закрывает глаза на несколько секунд. Он чувствует пристальный взгляд Чуи, и он не хочет знать, что происходит в голове альфы, по крайней мере, пока не кончится перерыв.       Он не ожидает, что его испугает громкое и глубокое мурлыканье, его глаза мгновенно открываются, чтобы посмотреть на свою пару. Тот стоит на коленях между его ног, восхищаясь видом своего оттраханного омеги, развалившегося в своем гнезде.       Его член, бедра и живот покрыты липкой спермой, торчит розовая анальная пробка, а его обычно плоский живот сейчас выглядит немного раздутым… Да, он, должно быть, производит впечатление.       Альфа наклоняется, продолжая мурлыкать, пока тоже не ложится плашмя на кровать, прижимаясь щекой к колену своего омеги. Он начинает тереться носом о его ногу, сильно и размеренно мурлыча, по пути оставляя открытые поцелуи.       Изменение динамики ощущается как рай, даже если тело Дазая кричит, чтобы его оставили в покое, так по крайней мере он может расслабиться и дышать. Одна из его рук находит волосы альфы, чтобы медленно погладить его, и глаза почти снова закрываются, убаюкиваемые мурлыканьем его пары, когда он чувствует, как язык Чуи облизывает внутреннюю поверхность его бедра.       Он закрывает один глаз и старается держать другой открытым, чтобы наблюдать, как его партнер утыкается носом ему между ног, от счастливого мурлыканья у него по коже пробегает дрожь, как вдруг альфа начинает жадно слизывать уже холодную и подсыхающую сперму с его кожи. Это заставляет Дазая сдерживать стон и одновременно кривить лицо, потому что слизывать теплую и свежую сперму? Хорошо. Но холодную и высохшую? Это кажется мерзким.       Однако альфу, похоже, это не беспокоит, он жадно, не торопясь, сантиметр за сантиметром очищает кожу своего омеги, и через десять минут омега засыпает под пристальным вниманием своей пары.       Когда он просыпается снова, это происходит из-за тихих всхлипов, исходящих от альфы, который в данный момент трется о его ногу. Он чувствует, что его бедро уже мокрое, так что, возможно, Чуя даже уже кончил на него, но он все еще продолжает это делать.       Измученного стона, который издает Дазай, достаточно, чтобы альфа узнал его мнение о следующем раунде. Однако это не останавливает трение, а только делает всхлипы более жалкими, поэтому омега, наконец, решает взять ситуацию в свои руки.       Он быстро переворачивает их и оказывается на четвереньках над своим альфой, который, что удивительно, не протестует. Он только тихонько вскрикивает, подергивая бедрами, чтобы найти хоть какое-то облегчение. Он выглядит слабее, чем раньше, более отчаявшимся. Дазаю даже не нужно прижимать его рукой к кровати, не похоже, что у него остались сил встать.       Что одновременно беспокоит и приносит облегчение. Но так у него, по крайней мере, есть преимущество, поэтому он медленно раздвигает ноги альфы, чтобы взглянуть на его член. Он все еще выглядит красным и болезненно твердым, его яички тоже выглядят опухшими и полными, и он не может удержаться, чтобы не обхватить их рукой и почувствовать, такие ли они тяжелые, какими кажутся.       Это заставляет альфу ахнуть, дыхание прерывается, его тело напрягается, как струна, а спина выгибается на кровати. И в этот момент его член дергается, отчего белая струя попадает на подбородок Дазая.       Омега замирает и моргает, застигнутый врасплох оргазмом своей пары, но приятно осознавать, что альфе не нужен узел, чтобы опустошить яйца. Он с благоговением наблюдает, как Чуя кончает от едва заметного касания, единственное, что он делает, это массирует его яички. Он дает ему время, останавливаясь только тогда, когда тело Чуи полностью перестает дрожать.       Начинаются следующие раунды. Умелая дрочка становится небрежной, когда запястье Дазая начинает болеть, но альфа уже почти все, он кончил уже дважды, и узел набухает в его руках. Сложно заставить его завязать узел только с помощью рук, но у него хорошая координация, поэтому когда это удается, Дазай просто обхватывает узел обеими руками и берет пульсирующий член в рот, чтобы обмануть разум альфы, давая ему возможность кончить. Это работает, только Дазай не ожидал такого количества спермы, которое попадет ему в горло, потому что он уже кончил дважды, как быстро его тело может вырабатывать сперму?       Очевидно, достаточно быстро, потому что после трех первых глотков Дазай начинает слегка давиться, и на самом деле лучше проглотить, чем подавиться, и сперма попадет в трахею, но омега рефлекторно пытается отстраниться что, очевидно, не нравится Чуе. Сильные руки быстро хватают его за волосы и тянут вниз, заставляя оставаться на месте, пока он не закончит.       Это неряшливо, сперма стекает с его губ и капает на руки, сжатые вокруг пульсирующего узла, но, по крайней мере, альфа наслаждается своим оргазмом, бедра пытаются трахнуть горячий и влажный рот, в то время как Дазай делает все возможное, чтобы прижать их.       Он заставляет себя оставаться неподвижным, даже когда больше не чувствует пульсации члена у себя во рту, потому что не хочет разрушать иллюзию. Ему нужно держать член в тепле, пока узел набухший. Ему нужно заставить тело альфы действительно поверить, что он завязал его. Поэтому он пытается найти удобное положение и кладет голову на бедро альфы, медленно дыша через нос.       Он не может не задаться вопросом, осознает ли Чуя вообще этот момент. Он всегда слышал, как альфы хвастаются и фантазируют о том, как омега греет их член, будь то задницей, вагиной или ртом. Он знает, что Чую, как и любого другого альфу, это заводит, даже если он на самом деле никогда об этом не просил. На самом деле ему это и не нужно, Дазай знает его как облупленного.       Однако он никогда не предлагал, потому что это всегда казалось каким-то расчеловечивающим, когда тебя используют только для удобства альфы, рассматривают только как влажную и теплую дырку, удобную и вынужденную оставаться неподвижной. Он не чувствовал себя достаточно уверенно или комфортно с самим собой и своим вторым полом, чтобы позволить Чуе использовать его подобным образом, когда он был подростком.       Но это то, чем альфы хвастались, когда он все еще был в мафии.       Это был один из недостатков притворства альфой, иногда ему нужно было проводить с ними время. Его часто спрашивали о том, как он трахает дерзкого рыжеволосого омегу, который надирал всем задницы в бою.       Дело в том, что Чуе понравился бы тот вид, который он сейчас собой представляет, а он даже не смотрит на него, закрыв глаза и переводя дыхание. Они остаются так еще несколько минут, пока он не чувствует, что узел альфы начинает спадать. Немного придя в себя, альфа начал играть с волосами своего омеги, наблюдая за ним полуприкрытыми глазами с блаженной улыбкой на губах.       Но только когда он, наконец, чувствует, как член обмякает у него во рту, Дазай разжимает руки вокруг узла и осторожно позволяет члену альфы выскользнуть у него изо рта. Это создает беспорядок, слюна и сперма стекают по члену, но в данный момент это никого не волнует. Дазай счастлив, что может расслабить челюсти и закрыть рот. Он вытирает лицо одним из одеял, прежде чем забраться обратно к своему альфе, с удовольствием плюхаясь ему на грудь.       Похоже, он победил. Наконец-то Чуя неподвижно лежит на кровати, выглядя таким же заебанным, каким чувствует себя Дазай.       Облегченный вздох, слетающий с его губ, сопровождается легким мурлыканьем.       Он победил.       Они лежали неподвижно некоторое время, достаточное для того, чтобы Чуя начал дремать, а Дазай закрыл глаза и расслабился. Может быть, он тоже вздремнет, но как только эта мысль приходит ему в голову, урчащий звук заставляет его резко открыть глаза.       Чуя не сдвинулся под ним ни на дюйм, но через несколько секунд урчание вернулось, исходя прямо из живота альфы.       Они ничего не ели и не пили с момента своего прибытия. Посмотрев на лицо альфы он видит, что губы Чуи потрескались. Он действительно потерял много жидкости: пот, ненормальное количество спермы и смазки.       Дазай немного съеживается при этой мысли. Чуя, вероятно, сильно обезвожен, и это плохо, особенно с его температурой. Он должен присматривать за своим альфой, когда у того гон, точно так же, как Чуя заботится о нем, когда у него течка.       Хотя на самом деле это не его вина, не то чтобы альфа давал ему какую-то передышку, но он все равно чувствует себя ответственным. Он пытается поднять свой вес с тела своего партнера так медленно, как только может, не разбудив его, но как только он оказывается на четвереньках и, смотря на Чую сверху вниз, пытается найти лучший способ выскользнуть из кровати, альфа открывает глаза, внезапно насторожившись.       Его зрачки все еще неестественно большие, даже если и выглядят немного лучше чем раньше. По крайней мере, он может видеть голубую радужку, окружающую темные омуты, смотрящие на него.       — Я принесу Чуе немного еды! — говорит он чрезмерно радостным тоном, который Чуя ненавидит. Он действительно не хочет, чтобы альфа думал, что он пытается уйти от него, это было бы катастрофой.       Рыжеволосый по-прежнему не отвечает, тупо уставившись на него и не двигаясь, поэтому Дазай использует свой шанс и слезает на пол. Его ноги подкашиваются, и теперь, когда он стоит, он не может игнорировать странное ощущение от анальной пробки, но ему все равно удается неуклюже пересечь комнату.       Он подходит к маленькому холодильнику и вздыхает с облегчением, когда находит внутри еду, как и сказал Анго. Там есть онигири и бенто, бутылки с водой и энергетические батончики, так что он берет всего понемногу и возвращается в гнездо, где Чуя только что сел, ожидая его.       Странно забираться обратно на кровать, чувствуя себя наполненным и зная, что это сперма. Он хочет уменьшить давление на свои внутренности, хочет принять душ и избавиться от пробки, но… Так с Чуей хотя бы можно справиться, так как он знает, что его омега полон его семени.       Можно справиться, пока Дазай не попытается покормить его. Альфа, похоже, не согласен, поджимая губы и отводя голову назад, когда Дазай пытается поднести онигири поближе к его лицу. Он пытается сохранять хладнокровие, но после третьей неудачной попытки у него заканчивается терпение. Пора менять тактику.       — Давай, чиби! Съешь это! — ноет он, надувая губы.       Его альфа выглядит растерянным, переводя взгляд с рисового шарика на Дазая, прежде чем выхватить еду из рук Дазая.       Омега улыбается, чувствуя себя победителем, пока шарик риса не оказывается прижатым к его собственным губам. Он скулит на Чую, но онигири следует за его губами, когда он отводит голову, так что в итоге он откусывает маленький кусочек, уступая.       У них всегда были проблемы с доверием, когда дело касалось еды. Подмешивать что-то в чужое блюдо было слишком весело, чтобы не делать этого, когда они были подростками.       Может быть, ему просто нужно показать альфе, что он не пытается его отравить. И это работает, Чуя откусывает сразу после него. Но когда еда снова оказывается перед лицом Дазая, он понимает, что дело не в отравлении. Чуя просто хочет убедиться, что его омега тоже ест.       — Чуя, как всегда, такой надоедливый, — бормочет он, пытаясь сдержать внезапную волну нежности, которая захлестывает его грудь, когда он откусывает еще кусочек.       Так они в конечном итоге делят еду и бутылку с водой, сидя лицом к лицу и кормя друг друга с рук, пока не остается ничего съедобного. Дазай следит за тем, чтобы Чуя выпил столько, сколько сможет, и когда они заканчивают, они смотрят друг на друга, не уверенные, что теперь делать. Рыжеволосый осторожно поднимает руку к щеке Дазая и касается ее кончиками пальцев.       Он видит, что его альфа расстроен, и ему нужно приложить собственную руку к лицу, чтобы понять почему. Больно. Его щека распухла в том месте, где ранее его ударили. Он почти забыл что произошло, это все уже кажется далеким, но синяки, которые покрывают тело Чуи, тоже здесь чтобы напомнить ему об этом. Они уже сменили цвет с красного на фиолетово-коричневый.       Всегда кажется нереальным наблюдать, как на теле Чуи проявляются синяки. Люди думают, что он неуязвим, но Дазай знает, что это не так. Он видел, как его миниатюрное тело прошло через многое, он знает, что он такой же хрупкий, как и любой другой человек.       Тем не менее, рыжий всегда справляется, всегда оказывается на ногах. Дазая не перестает удивлять, насколько стойкий маленький альфа, и какая-то больная часть его хочет знать… Что нужно сделать, чтобы сломить Накахару Чую.       Но он знает, что лучше не потакать такому нездоровому любопытству. Потому что, если Чуя когда-нибудь сломается, и Дазай не сможет собрать кусочки воедино, он не знает сможет ли пережить это. Его психическое здоровье достаточно неустойчиво и при здоровой связи.       Иногда он думает, что он выжил так долго только благодаря тому, что Чуя сохранял ему жизнь ему на зло. Если Чуя сломается, Дазай почти уверен, что он тоже сломается, и это будет ужасно.       Он не осознает что погрузился в свои мысли, пока не чувствует, как его тело откидывают на матрас.       Его альфа возвышается над ним, его глаза снова голодны, и когда Дазай ложится, он чувствует, как сильная рука хватает его бедро, чтобы раздвинуть ноги. Он клянется, что видит, как зрачки Чуи снова расширяются, потому что он видит в этих глазах меньше синего, чем раньше, и это само по себе плохая новость. Способность не исчезает.       Альфа тихонько рокочет, когда его пара опускает голову на подушку, будто желание сопротивляться внезапно покинуло его тело. Дазаю нужно найти способ вернуть своего партнера на землю, по возможности быстро.       Чуя просовывает пальцы между ягодиц своей пары, чтобы взять расположенную там пробку, и без какого-либо предупреждения, кроме резкого вдоха и голодного взгляда, Дазай чувствует, как его дырочка растягивается, когда игрушку вытаскивают из его тела. Он сдерживает стон и вцепляется в простыни, борясь с внезапным чувством пустоты, которое заставляет его внутренности сжиматься, а его зияющее отверстие трепетать.       Он не сможет продержаться долго, у него слишком давно не было практики, и он знает свои пределы.       Но сейчас Чуя отдохнул, накормлен и напоен водой. И все же, каким-то образом, он все еще достаточно под кайфом, чтобы быть не в себе, его хватка слишком сильна, а взгляд слишком расфокусирован. Дазаю нужно разбудить его. Ему нужно найти способ положить конец этой сумасшедшей рутине.       Член Чуи высох, и когда он проталкивается внутрь растянутой дырочки омеги, это заставляет Дазая схватить альфу за предплечья и вонзить ногти в его кожу, в груди зарождается рычание, но альфе достаточно лишь несколько толчков бедрами, чтобы покрыть член теплой спермой, заставляя его задыхаться и шипеть при каждом резком движении бедер.       Его прерывистое дыхание вскоре переходит в громкие выдохи, и когда наполненный кровью член начинает скользить без усилий, это приносит облегчение его внутренностям, наконец-то это приятно, даже несмотря на жесткий темп, поэтому он расслабляется и позволяет телу принять своего альфу. Жалобные стоны вскоре следуют за каждым толчком, влажный хлюпающий звук каждый раз, когда альфа входит полностью, почти такой же громкий, как их учащенное дыхание. Это самые грязные звуки, которые омега когда-либо слышал, он не может этого видеть, но чувствует, как все капает и стекает по его заднице, ягодицам и внутренней поверхности бедер.       Вероятно, на матрас капает, потому что Чуя внезапно сгибает ноги, его руки уверенно обхватывают его под коленями, заставляя его тело сгибаться почти пополам, и он приподнимает бедра, так что маленькая задница его омеги оказывается достаточно высоко, чтобы он мог поставить ногу на матрас и создать рычаг, чтобы вот так толкаться в нем.       Таким образом, альфа может наблюдать за своим членом, когда он входит и выходит из скользкой дырочки омеги, оставляя на своем пути следы из спермы и смазки. Этот вид заставляет первобытное рычание резонировать так громко, что Дазаю кажется, будто все его тело дрожит в ответ. Его кожа кажется слишком горячей, слишком тесной, его стоны, переходящие в тихие вскрики при каждом прикосновении, только усиливают энтузиазм альфы.       Шлепки становятся все сильнее и сильнее, давление на колени омеги начинает становиться болезненным, поскольку его тело вынуждено сгибаться, но новый угол также заставляет член Чуи ударяться прямо о его простату, отчего его горло внезапно сжимается. Его крики становятся прерывистыми, тело напрягается, охваченное волнами жара, отчего смазка течет каждый раз, когда альфа вбивает свой член в это место.       Он собирается кончить снова. Еще слишком рано, узел Чуи еще не начал набухать. Он кончит слишком рано, и он не сможет справиться с Чуей после того как достигнет оргазма. Это будет слишком, он знает, что так и будет, поэтому отпускает простыню в которую вцепился мертвой хваткой, чтобы схватить свой член и сжать его основание, прикусывая нижнюю губу в жалобном стоне.       Его альфа чувствует, как тело под ним напрягается, когда теплая дырочка сжимает его член. Глубокого стона, вырывающегося из его горла, достаточно, чтобы заставить живот Дазая затрепетать.       Чуя выгибает спину от ощущения своего партнера, внезапно сжимающего его член своими влажными стенками, он толкается сильнее, игнорируя тихие крики своего омеги, он хочет чтобы тот кончил, он хочет, чтобы тот сжался вокруг его члена и забился в гнезде, когда он извергает свое семя глубоко в него. Он приподнимает бедра омеги выше, обхватывая узкие бедра рукой и поднимая его стройное тело в воздух. Он собирается наполнить своего омегу, и он хочет видеть, как тот кончает при этом.       Он хочет видеть, как кончает Дазай. Он хочет видеть Дазая. Дазай. Дазай.       — Кончай.       Команда находит отклик в самой душе Дазая. Его тело реагирует на приказ без раздумий, он даже не слышит, как выкрикивает имя своей пары снова и снова, он не чувствует, как его тело подчиняется альфе, он сразу достигает оргазма.       Ощущение растягивается во времени, будто его душа покинула тело и он не был полностью готов к этому. Все расплывчато, горячо и хорошо, это слишком хорошо, он словно парит.       Некоторое время после этого комната расплывается, Дазай смутно осознает, что мир не перестал вращаться, потому что Чуя все еще входит в него. Но он по-прежнему чувствует себя далеко, очень далеко от своего тела или, по крайней мере, от его ощущений. Единственное, что он слышит, это громкий стук своего сердца, ритмичность собственного дыхания, но это нормально, когда все остальное приглушено он может думать.       Это сработало, Чуя заговорил. Это было всего лишь слово, команда, но он заговорил, впервые за несколько часов, может быть, даже дней, кто знает, сколько они тут уже.       Он был прав. Его альфа хочет размножаться, он сгибает его, чтобы сперма оставалась внутри и могла лучше оплодотворить его.       Может быть, он просто должен позволить ему сделать это должным образом.       Единственная мысль заставляет его сердце сильнее биться в груди. Ему никогда не нравилась идея «размножения». Быть трахнутым лишь с целью продолжения рода, восприниматься как матка, созданная исключительно для вынашивания детей. Он никогда не потакал фантазиям своей пары в этом аспекте, никогда не подчинялся, никогда не упоминал о том, что однажды родит своих щенков, даже в разгар самой сильной течки.       Дело не в том, что он не хочет щенков от Чуи, он просто не может представить себя матерью. Но сегодня суть не в этом, он все равно не может быть фертильным после стольких лет на подавителях и без течек.       Итак, позволить своему альфе оплодотворить его так, как хочет первобытная часть его разума… Это его последний шанс, другого у него нет, и если это не прояснит разум его альфы… Они зайдут в тупик.       Когда его тело опускается обратно на матрас, он может почувствовать вибрацию рокота своего альфы еще до того, как услышал его. Чуя тоже кончил, и теперь он доволен, уткнулся носом в запаховую железу и посасывает ее, чтобы выдоить из нее запах своей пары.       Он доволен, но Дазай все еще чувствует, как его бедра лениво двигаются в нем. Он не завязал узел, он все еще в процессе.       Дазаю нужно сделать это сейчас, он должен извлечь выгоду из того факта, что его нервы все еще находятся под наркозом после недавнего оргазма. Заставить свое тело двигаться быстро, когда он чувствует, что оно онемело то еще испытание, но Чуя не сдвинется сам, поэтому он ставит ногу на таз альфы и отталкивает его.       От неожиданности рыжий приземляется на задницу, моргая при виде возни своего партнера по кровати. Дазаю трудно перевернуться, его конечности ощущаются как вата, но ему это удается.       Это его последний шанс вернуть свою пару самому, поэтому он планирует пойти ва-банк.       Он ложится на матрас на четвереньки и проглатывает свою гордость, опуская плечи на кровать. Его ноги раздвигаются так широко, как только он может, спина прогибается дугой, и на долгом, последнем вдохе он наклоняет голову, предлагая своему альфе и задницу, и шею.       Он ничего не может поделать с приливом крови к румянцем на лице и верхней части тела, он ничего не может поделать с различными чувствами, борющимися внутри него, поэтому он старается вообще ни о чем не думать. Ему просто нужно сыграть свою роль, подчиниться, он не перестал быть личностью, только потому что подставился своей паре. Для него должно быть нормальным подставляться своему альфе.       Он может это сделать. Это естественно для любого омеги. Чуя принадлежит ему. Он принадлежит Чуе.       Он поворачивает голову к своей паре, на самом деле не ожидая, что тот застынет на месте, его глаза снова почернеют, челюсть отвиснет, и потечет слюна при виде этого зрелища. Его запах наполняет воздух гордостью, похотью и тестостероном, заставляя его внутреннего омегу выть от удовлетворения. Он сделал это.       Но этого недостаточно. Он сказал, что выложится на все сто, и он собирается это сделать.       Прикусив нижнюю губу, он подносит руки к ягодицам и робко разводит их, делая самый большой глоток воздуха в своей жизни. Он убьет себя за то, что собирается сказать, но как говорится, это средство для достижения цели, так что.       — Пожалуйста, альфа… Мне нужно, чтобы ты наполнил меня, — да, он определенно покончит с собой после всего этого, он не уверен, что сможет жить с таким позором, — Мне нужно, чтобы ты округлил мой живот своими щенками. Мне нужно, чтобы ты оплодотворил меня, альфа, — он собирается помолиться дюжине богов, чтобы Чуя ничего из этого не вспомнил, когда придет в себя.       — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, альфа, оплодотвори меня, — в конце он не может сдержать дрожь в голосе, все его тело дрожит под пристальным взглядом его пары.       На самом деле, это все, что было нужно альфе. Дазай даже не чувствует растяжения, когда Чуя снова вводит свой член внутрь, все что он может слышать и чувствовать, это рев своей пары, от которого по коже пробегает дрожь. От резкого толчка бедер его голова ударяется о изголовье кровати, и вопль раздирает ему горло. Он отпустил свои ягодицы, чтобы опять положить руки к голове, одной вцепившись в простыни, а другой прижавшись к изголовью кровати, чтобы не ударяться об него слишком сильно.       Одна из рук альфы надавливает на спину Дазая, заставляя его выгибаться еще больше, рычание и рокот смешиваются до тех пор, пока омега не перестает отличать одно от другого.       Толчки безжалостны, и при очередном Дазай чувствует, как член альфы ударяется обо что-то глубоко внутри, как будто каким-то образом ему удалось достичь дна, ударяясь прямо о матку. Это на грани боли, поэтому Дазай мяукает и начинает вырываться, пытаясь немного отодвинуться, снова обрести равновесие, чтобы член альфы не проникал так глубоко, но его пара этого не принимает. Он прижимает своего омегу, впиваясь пальцами в бедра, и толкается все сильнее, сильнее, сильнее внутрь, воя каждый раз, когда чувствует, как головка члена ударяется о шейку матки его омеги.       Дазай пытается держаться, правда, но его тело не соглашается с цунами ощущений, которые оно получает, он начинает сопротивляться каждый раз, когда альфа входит до конца, постоянно взывая к Чуе, пока наконец, не различает между стонами, шлепками по коже и рычанием что-то, что звучит почти как его имя.       Он пытается заглушить собственные стоны, чтобы правильно расслышать, поэтому он сильно кусает подушку, а потом слышит это.       — …зай, зай, зай, — снова, снова и снова, каждый раз, когда его альфа входит до конца.       Из его груди вырывается всхлип.       Это Чуя.       Чуя вернулся.