Глава 11. Сожранный
13 апреля 2024 г. в 08:47
Дазай прекращает стрелять после пятой пули. В ванной есть еще одна камера, но Чуя стоит рядом с дверью, и, возможно, в данный момент подходить к нему с пистолетом - не очень хорошая идея. Его поза напряжена, и он с опаской смотрит на пистолет, очевидно, не уверенный, что следующая пуля не предназначена для него.
Дазай видит, как раздуваются его ноздри, но все, что альфа сейчас может чувствовать - это запах пороха. Дазай не слышит ничего, кроме оглушительного звона в ушах, это расплата за стрельбу в замкнутом пространстве, но на самом деле это не имеет значения, когда его внимание сосредоточено на мокрых штанах и обнаженном торсе Чуи.
Вода все еще стекает по босым ногам альфы, скапливаясь на полу. Он встал под душ одетый, из-за этого черные брюки облепили его ноги, как вторая кожа, и… Что ж, Дазай всего лишь человек. Омега перед своим очень подтянутым альфой. Эти бедра могут убить, и сегодня он был бы счастлив стать следующим в списке.
Огромная выпуклость, которую он отчетливо видит сквозь черные брюки, также вызывает у него слюноотделение, и запах, должно быть, выдает его, потому что как только эта мысль приходит ему в голову, Чуя издает горловой стон и делает неуверенный шаг к нему, все еще настороженно глядя на пистолет.
Глупая биология. Он не может сказать, становится ли он влажным или это просто смазка вытекает, но в то же время Дазай не может избавиться от теплого чувства, медленно проникающего в его внутренности. Его альфа смотрит на него и только на него, вожделение наполняет его взгляд, поэтому он медленно опускает пистолет и нажатием пальцев заставляет обойму упасть на пол.
Это сигнал для альфы.
Он бросается на детектива и резким движением обезоруживает его руку, заставляя пустой пистолет улететь на пол, подальше от магазина, который упал рядом с Дазаем.
- Ааа, чиби такой недоверчивый, это было всего один раз! - издевается он, хлопая ресницами с самым невинным выражением лица, на какое только способен.
Но его игривый тон быстро обрывается, когда его тело ударяется о стену рядом с дверью. Хватка на его запястье жесткая, а предостерегающий рык, который вибрирует в горле его альфы, является четким предупреждением ему вести себя прилично. Да, возможно, он однажды выстрелил в рыжего во времена своей мафиозной жизни. Ничего существенного, но обида его альфы длилась МЕСЯЦАМИ.
С близкого расстояния он видит кровавые разводы на лице альфы, он все еще чувствует ее запах на его коже, он вероятно, просто бездумно стоял под душем, но… Сойдет. Кровь и порох, от этого у омеги кружится голова. Прямо как в старые добрые времена. Совсем как когда он все еще мог трахаться со своим альфой во время течки или в любое другое время, когда ему хотелось.
Его глаза резко открываются, когда он чувствует тяжелое дыхание Чуи у своих ключиц. Когда он успел их закрыть? Он выпал из реальности, и его чиби обхватил его голову обеими руками, освобождая при этом запястье, но когда? Дазай не знает.
Но теперь альфа тыкается носом, принюхивается, облизывает запаховую железу на его шее через прорезь бинтов и о, именно это заставило его потерять связь с реальностью. Он благодарен стене позади себя и крепкой хватке своего альфы, потому что его тело внезапно превращается в желе.
Но теперь, когда он осознает свое окружение, он может ясно различить тревожный запах, исходящий от его пары, торопливые руки, ощупывающие его тело, снимающие пальто и тянущие рубашку, чтобы увидеть его кожу.
Чуя издает тихие звуки, наполовину всхлипы, наполовину стоны, которые похожи на мурлыканье. «Это он пытается себя утешить или меня?», Дазай не знает, но он не может сдержать легкой улыбки, которая появляется на его губах. Чуя всегда пытается вести себя хладнокровно, но он из тех альф, которые беспокоятся (возможно, не без оснований), когда его пара не в поле его зрения.
- Я в порядке, чибико, никто меня не обижал, видишь? Мне просто нужно было принять душ, - напевает он, медленно проводя пальцами по все еще влажным медным локонам.
Кажется, это заставляет Чую успокоиться в его безумных поисках травм на теле партнера, всхлипы затихают, но как только его руки останавливаются на бедрах омеги, в комнате словно что-то меняется. Его хватка на бедрах Дазая усиливается настолько, что тот шипит и хватает альфу за предплечья, впиваясь ногтями в кожу. Но Чуя не моргает и не ослабляет хватку.
Наконец-то его омега у него в руках.
Он не собирается его отпускать.
У Дазая нет времени протестовать. Глоток воздуха, который он делает, обрывается, когда альфа подхватывает его на руки и тащит к кровати, при этом наступая на брошенные на полу одеяло и рубашки, его гнездо.
Это заставляет что-то первобытное щелкнуть в Дазае, и его зубы едва не задевают ухо альфы в гневном укусе, когда его тело бросают на матрас. Еще бы полсекунды, и Чуя проснулся бы без куска уха.
Дазай не контролирует звук «уф», который издают легкие, когда он ударяется о кровать, и оскалив зубы, он бросает убийственный взгляд на маленького зверя, который подбирается по кровати к его телу, выглядя как чертов охотящийся хищник.
Это заставляет губы омеги постепенно прикрыть клыки, когда он осматривается внезапно понимая, что возможно просчитался. Выражение лица альфы голодное, приоткрытые губы намекают на его большие клыки, и пока его глаза смотрят на Дазая, кажется, что они видят не его, а какой-то кусок свежего мяса.
Его собираются сожрать.
Все его тело словно ожило, как будто раскаленная лава растекается по венам, электричество заставляет вибрировать кожу. Его внутренний омега в восторге, и на этот раз Дазай решает не бороться с этим. Все еще не сводя глаз с Чуи, он медленно наклоняет голову назад и в сторону, подставляя левую сторону шеи, где сквозь прорези бинтов видна его метка.
Одно колено слегка уходит в сторону, ничего слишком провокационного, ровно настолько чтобы было заметно, приглашение без излишнего разврата. Подчиняться не в привычках Дазая, у Чуи никогда не было с этим проблем, тогда их отношения складывались замечательно и без того, чтобы он был идеальным маленьким омегой.
Он надеется, что этот шаг успокоит инстинкты его пары, типа, «Видишь? Ты победил, ты главный альфа, теперь ты можешь убрать свои клыки, не нужно продолжать рычать и лаять, как собака».
Однако этого не происходит. Зрачки альфы снова расширяются, огромные и бесконечные, он тяжело дышит, а рот наполняется слюной настолько сильно, что она фактически капает на полуобнаженную грудь Дазая.
Благодаря Чуе на его рубашке уже не хватает четырех пуговиц, оставляя верхнюю часть тела открытой. Он не потрудился полностью обмотаться бинтами, после душа забинтованы только шея и предплечья. Он знает, что они долго не продержатся, они никогда не остаются во время гонов его альфы.
Его пара делает еще один глубокий вдох, чтобы почувствовать его запах, и только потому что Дазай знает каждое движение Чуи, каждый изгиб его мышц, он предвидит, что это произойдет. Острые зубы с треском впиваются в его предплечье, клыки больно вонзаются сквозь бинты, заставляя лицо омеги исказиться в болезненной гримасе. Он решил защитить свою шею, пожертвовав рукой, и конечно, он и не такое переживал, но это не значит, что укус не причиняет адской боли.
Он слишком хорошо помнит их спаривание, он ни за что не позволит альфе укусить его запаховую железу, не будучи предварительно под кайфом. Шеи чувствительны, а укусы Чуи свирепые, глубокие и собственнические.
Он вцепился в его шею по меньшей мере на четыре минуты, когда впервые укусил его, не то чтобы он заметил первую минуту, пока еще проживал оргазм, но следующие три были достаточно долгими, чтобы он запомнил каждое чертово движение, запах собственной крови и ощущение зубов альфы в его плоти.
Его метка была глубокой, глубже, чем у других омег, как будто Чуя пытался выгравировать ее до самых костей, чтобы убедиться, что она не исчезнет.
Альфа издает негромкое рычание, явно недовольный тем, что промахнулся мимо своей цели, его челюсть разжимается, когда его пара отталкивает его коленом. Он не сопротивляется, ощущая привкус железа на языке, его тело поет и трепещет, память об их связи запечатлена в его клетках, в самом его существе.
Дазай снова предвидит, но на этот раз ничего не может поделать с тем, что его переворачивают, как тряпичную куклу. Физически Чуя сильнее, независимо от разницы в росте чиби всегда были самыми сильными из них двоих. Теперь, спустя пять лет после того, как он дезертировал, тело его альфы, может, и не выросло, но похоже, оно состоит только из мышц. Это и плюс титул «лучшего бойца Портовой Мафии» … Не похоже, что у него есть шанс: если Чуя действительно захочет перевернуть его, его перевернут, конец истории.
Физическая борьба не принесет никакой пользы, поэтому его протест в конечном итоге сводится только к хныканью, когда он опирается на предплечья, чтобы держать свое тело. Кровь пачкает его рубашку в том месте, где Чуя укусил его, это чертовски больно, но не похоже, что он может что-то с этим поделать сейчас, не тогда, когда он чувствует, как альфа хватает его за штаны и нижнее белье. Он резко стягивает их и оставляет спущенными до середины бедер, спеша снять свои собственные брюки.
Прохладный воздух касается обнаженных ягодиц Дазая, и у него как раз есть время сделать глубокий вдох и вцепиться в простыню, прежде чем он чувствует, как головка члена альфы прижимается к его входу. Она влажная от предэякулята, вытекающего из щели, но тем не менее, никакой прелюдии, никакого поддразнивания, только долгий и глубокий стон, исходящий из горла альфы, когда его член врезается прямо в тугую жаркую задницу омеги.
Это не гладко, и член определенно не входит за один раз.
Дазай делает все возможное, чтобы расслабиться, он знает, как это работает, даже если у него долго не было практики, но это больно, и он не может сдержать громких вздохов и стонов, которые вырываются из него при каждом движении бедер Чуи. Его альфа пытается втиснуться в него, это жестко, непредсказуемо, и как только он чувствует, что яйца Чуи, наконец, соприкасаются с его кожей в шлепке, он издает громкий вздох облегчения, потому что обычно в этот момент его пара дает ему некоторое время приспособиться к его размерам.
Но сегодня ему не дают передышки. Долгий стон наполняет комнату, когда альфа входит полностью и буквально секунду спустя начинает бездумно вбиваться в своего омегу, у от этого Дазая перехватило дыхание, и рот открылся в беззвучном крике. Его тело дергается вперед при каждом толчке, он не может пошевелить ногами, все еще запутанными в одежде, поэтому одной рукой хватается за спинку кровати, чтобы не упасть.
Хватка альфы на его бедрах крепка, он уже знает, что сможет сосчитать пальцы Чуи на своей коже, но не то чтобы он не ожидал такого, и как только одна из рук альфы отпускает его талию, то только для того, чтобы заставить сильнее прогнуться в спине.
Угол становится лучше, глубже, и при следующем толчке головка его члена ударяется о простату омеги, мгновенно пробуждая Дазая. Его безмолвный крик превращается в вопль, его тело начинает сотрясаться, он сжимает член альфы, заставляя все тело мафиози дрожать, а его ритм сбиваться.
Звук, который он издает, совсем не похож на то, что Дазай привык слышать - наполовину рычание, наполовину рокот, так по-животному, он не говорит, не хвалит, только берет и берет.
Темп снова ускоряется, от каждого толчка внутри у Дазая все переворачивается, он не знает, хочет ли он оттолкнуться или насадиться, это слишком быстро, слишком жестко. И теперь, когда воздух наполняет его легкие, он не может не задыхаться, тихие стоны сопровождают каждый глоток воздуха, сдавленные крики звенят каждый раз, когда член альфы задевает комок нервов, от чего у него затуманивается зрение.
Проходит всего полминуты, прежде чем он чувствует, как тело Чуи напрягается, и прежде чем он может по-настоящему осознать растущее давление, которое он ощущает, вдобавок ко всем остальным ощущениям, рука крепко обхватывает его шею. Если раньше Дазай думал, что толчки альфы были резкими, то теперь он понимает, что это было не самое худшее, что его могут буквально вдолбить в матрас.
Он не знает, то ли из-за руки на шее или из-за всего остального, но его тело перестает сопротивляться. Он чувствует, что слабеет, его конечности обмякают, и он падает лицом на матрас, поворачивая голову в сторону, чтобы иметь возможность дышать, потому что это единственное, что он может сейчас делать.
Отдаленно он чувствует, как толчки альфы становятся короче, он слышит громкие стоны, шлепки кожи о кожу, чувствует, как давление на его анус растет каждый раз, когда Чуя пытается выйти, пока он не начинает просто тереться о него, дергая бедрами так сильно, как только может, когда его узел полностью набухает.
Член альфы толкается внутри, наверняка наполняя его теплой спермой, но он не может точно сказать, ведь все, что он чувствует - это биение собственного сердца, он клянется, что чувствует, как оно пульсирует в его заднице вокруг толстого члена его пары.
Он не продержался и пяти минут, что смехотворно, учитывая то, что он помнит о прошлых результатах Чуи, но он явно не будет злить альфу сейчас, нет гарантии, что его задница это переживет. Он рад паузе, даже если теперь, когда он оправляется от того срыва, который у него только что был, он замечает, что не может ощутить приятную дрожь долгожданного оргазма. Он не чувствует, как его кожа вибрирует от удовлетворения, и внутри все еще что-то сжимается.
Он медленно поворачивает свое тело, чтобы иметь возможность посмотреть на себя сверху вниз и увидеть, как его член болтается у сомкнутых бедер, по его коже стекает смазка, но он не кончил, он даже наполовину не возбужден больше.
Из его горла вырывается жалобный стон, когда он поворачивается так сильно, как только может, чтобы посмотреть на жестокого зверя позади себя, все еще приходящего в себя после оргазма.
- Чуя - самая подлая маленькая скотина, которая когда-либо ходила по земле! - сокрушается он, прежде чем снова уткнуться головой в подушку.
Здесь пахнет не так, как в его гнезде. Его простыня все еще валяется на земле вместе с подростковыми рубашками Чуи, и это снова заставляет его скулить от огорчения. Он может сказать, что альфа все еще под кайфом от оргазма, но его всхлипы, кажется, по крайней мере выводят его из оцепенения. Он чувствует, как язык, теплый и влажный, прижимается к его спине, ощущая вкус пота, выступившего на его коже.
Довольный звук срывается с губ Чуи, когда его руки отпускают шею и талию своей пары, чтобы погладить его бока, скользнув под полу расстегнутую рубашку, все еще висящую на теле Дазая. Он тянет ее вверх, чтобы получить доступ к обнаженной коже, и медленно обводит тело своего омеги собственническими прикосновениями.
Он почти благоговейно наклоняется к спине, чтобы коснуться губами обнаженной кожи, оставляя тут и там открытые поцелуи, облизывания и нежные укусы, рассыпая их по спине Дазая, медленно поднимаясь. В конце концов он стягивает рубашку через голову омеги, и с небольшой помощью его полуобморочного партнера ткань оказывается брошенной на кровать.
Это оставляет спину Дазая полностью обнаженной, белая кожа и шрамы сияют под искусственным освещением, дразня альфу, чтобы он отметил их, укусил каждую отметину на теле своего омеги. Его губы снова находят позвоночник Дазая, позволяя языку лениво обводить кость, медленно поднимаясь к шее, оставляя на своем пути еще больше поцелуев и следов зубов, пока он не добирается до бинтов, покрывающих шею его пары.
Они оскорбляют, скрывая его метку, но они плотно закреплены на шее, он тянет за нее, заставляя омегу скулить и двигаться следом за натяжением, чтобы его не задушили слишком сильно.
У Чуи явно не хватает терпения искать правильный способ размотать их, пока он может добраться до запаховых желез своего омеги, это все, что ему нужно. В конце концов он утыкается лицом в изгиб шеи Дазая, вдыхая его сладкий аромат, пытаясь быть все ближе и ближе, ища сырой, вызывающий зависимость запах, который кричит «мой, мой, мой».
Оттягивая бинты в сторону, пока его нос и рот не соприкасаются со скрытой под ними запаховой железой, его губы, наконец, касаются метки, и именно тогда из его груди вырывается рокот, заставивший Дазая подпрыгнуть от громкого звука и сильной вибрации, которую он внезапно ощущает спиной.
Грудь альфы урчит, как мотор спортивного автомобиля, Дазай даже не знает, как он способен издавать такие звуки. Он помнит рычание, которое услышал час назад, как оно заставило всех замереть от ужаса, как казалось, что этот звук не может исходить от человека, несмотря на то, что он знал, что Чуя, несомненно, один из них.
Его альфа и правда что-то с чем-то.
Одного рокота достаточно, чтобы его тело превратилось в пластилин под руками альфы. Каждая напряженная мышца внезапно ощущается как зефир, поэтому он позволяет этому звуку убаюкать себя, наклоняя голову набок, чтобы оставить место для губ альфы, которые будут ласкать его шею.
Чуя не стал дожидаться приглашения, он уже посасывает и облизывает запаховую железу, как будто пытается выдоить ее, запах медленно становится глубже, немного слаще… Он в эйфории, позволяет своим рукам блуждать по спине омеги, скользя ими под его торсом, задевая пальцами соски, вызывая восхитительный стон у Дазая, который выгибается дугой от прикосновения.
Омега хочет раздвинуть бедра, позволить себе полностью улечься на матрас, почувствовать некоторое трение о свой член, но он не может, штаны удерживают его и мешают, прижимая бедра друг к другу, и он не может пошевелиться, чтобы снять их, когда узел его альфы по самые яйца внутри него.
Он поворачивает голову, прижимаясь щекой к волосам Чуи, тяжело дыша, с мольбой на губах. Он хочет кончить, ему нужно кончить. Но никакие слова не приходят ему на ум, его мозг затуманен, единственное, что ему удается издавать - это жалобные стоны, которые, кажется, только возбуждают альфу еще больше.
Бедра Чуи снова начинают дергаться, прижимаясь к его заднице, чтобы погрузиться еще глубже. Рокот все еще резонирует во всем его теле, и Дазаю требуется некоторое время, чтобы понять, что его альфа так возбуждается, потому что его собственная грудь вибрирует не только из-за рокота, отдающегося эхом внутри, а потому что он мурлычет в ответ.
Движения бедер альфы вялые, не похоже, что он может многое сделать, когда они так сцеплены, но кажется, этого достаточно, чтобы омега извивался под ним, мяукая, как кошка во время течки, беспомощно прижимаясь к нему, откидывая голову на подушку. В мозгу альфы мало мыслей, это все инстинкты, потребности, и видеть, как тело его омеги так жадно ищет его член… Это все, что ему было нужно; единственное, о чем кричит ему его мозг, все его тело - это размножаться.
Его руки путешествуют по телу омеги, и когда одна из них останавливается на нижней части его живота, чтобы собственнически надавить на нее, Дазай издает стон, чувствуя, как его внутренности сжимаются спазмами. Он почти уверен, что смазка брызнула бы из него, если бы не узел. Но ощущение этой руки так близко к его члену только усиливает отчаянную потребность в разрядке, поэтому он пользуется возможностью и хватает альфу за запястье, чтобы подтолкнуть его к своему забытому и истекающему члену.
Чуя рычит, довольный тем, каким влажным стал его омега, как приятно ощущать полумягкий член в своей руке, как смазка скользит по пальцам. Его зубы задевают запаховую железу на шее Дазая, обдувая кожу горячим дыханием, рокот все еще отдается эхом в мозгу омеги. Пальцы альфы начинают играть с его членом, заставляя розовую головку перекатываться между ними, лаская щель, сжимая яички. Здесь нет никакого ритма, будто он просто наслаждается ощущением члена в своей руке, вместо того чтобы пытаться довести свою омегу до настоящего оргазма.
Но для тела Дазая этого достаточно. Он почувствовал слишком многое, за такое короткое время, ему не потребовалось ничего, кроме этого небольшого прикосновения, чтобы забиться в конвульсиях вокруг члена Чуи, пронзительное рыдание разорвало его легкие, пальцы ног поджались, руки сжали простыни, бедра попытались получить какое-то трение о матрас.
Но все еще крепко удерживаемый другой рукой Чуи, он не может упасть вперед, он может только брать то, что предлагают. Его тело снова отключается, но на этот раз это приятно, будто он падает или летит, это не имеет значения, ему просто нужно отпустить себя.
Ему всегда было легко отпустить себя рядом с Чуей. Достаточно хорошего оргазма, чтобы его мозг на несколько минут полностью отключился, что он и делает, позволяя блаженству одолеть его.