В Конохе всё спокойно

      «Он знает!»       Свидетель-Учиха смотрел на тренировочный бой Данзо-самы против Осы и неизвестного ему мед-нина, и медленно осознавал, что Данзо-сама знает.       «Предположительно Учиха» — так записали в его досье, когда его шестилетнего принесли в корень.       Три года спустя он пробудил шаринган, но никому об этом не рассказал. Он всегда носил маску анбу — которые, вообще-то, на треть состоят из хенге и совершенно не закрывают боковой обзор.       Данзо-сама был прекрасен, как и всегда. Каждое его движение было строго достаточным — без вычурных поз, без «индивидуального стиля» и прочих искажений. Совершенство.       Хотелось быть рядом с ним, смотреть, касаться…       «Или не знает. Может быть, это всего лишь совпадение?»       Другие тоже смотрели на бой Данзо-самы. Их было всего восемь АНБУ — но мог ли быть среди них другой «Свидетель-Учиха»?       Или, может быть, никакого Учиха Данзо-сама не имел в виду, а это действительно просто тренировка на сокрытие техник?.. **       Тензо одиноко бродил по улицам.       После ухода из Корня было трудно. Сдав отчёт о миссии, АНБУ не шли все вместе в столовую, а расходились, чтоб сменить маски на личины и раствориться среди чуунинов Конохи, соклановцев, гражданских… Ему идти было некуда.       Платили по сравнению с Корнем вдвое больше — но питаться в кафе оказалось дорого, а готовить муторно.       Через полгода рамена, сухпайков и одиночества Тензо пришёл к Данзо-сенсею и попросился обратно.       Данзо-сенсей разрешил сдавать деньги и питаться в столовой Корня. Это решило проблему с едой, но от одиночества не избавило: не было совместных миссий с корневиками, не было внутрикомандных шуток, не было… чего-то самого важного.       Когда Тензо был в маске — как сейчас — иногда доводилось перекинуться парой слов с АНБУ-патрульными, которые последние три года следили за порядком вместо полиции из Учиха.       Возле академии шиноби группа детишек под руководством сенсея отрабатывала иллюзорных клонов. Чуть на отшибе Тензо заметил джинчуурики в сером анбушном комбинезоне.       Джинчуурики пыхтел, складывал печати снова и снова — клоны не получались.       Раз Данзо-сенсей проявил расположение к джинчуурики, то ничего плохого не будет, если Тензо немного поможет, верно?       — Эй, — окликнул он джинчуурики. — Попробуй создать сразу сто клонов, потом развей лишние.       — Массовое иллюзорное клонирование! Ой.       Какие там сто — иллюзорные клоны заполонили треть полигона!       Мальчик развеял всех, почесал затылок и снова сложил перчати.       На что Тензо рассчитывал, на «спасибо»? Очень оно ему надо, вот ещё.       Он поймал внимательный взгляд сенсея. Тензо собрался уйти, чтоб никого не нервировать белой маской, но сенсей подошёл к нему:       — Большое спасибо, АНБУ-сан.       Тензо растерялся.       — Шиноби иногда помогают нам с дополнительной практикой. Если надумаете — каждый день после обеда, приходите. За три часа оплата как за миссию D-ранга.       Про оплату чуунин-сенсей сказал так, словно извинялся. И в целом казался приятным человеком несмотря на шрам поперёк лица и резкий командный голос. **       У дверей академии Мидзуки украдкой вытер вспотевший лоб. На секунду ему показалось, что АНБУ пришёл за ним!       Нет, бежать отсюда надо, бежать. Того гляди выйдут если и не на его работу на Кири, так на контакты с Облаком. Не-ет, прихватить что-нибудь ценное — и к нукенинам. Тот же Орочимару, говорят, свою скрытую деревню строит, педагогу там тёплое местечко найдётся. **       — А вон тому парню в маске, кажется, вы очень нравитесь, — сказала неугомонная личность в сознании Данзо после спарринга про Журавля, который стоял и смотрел на него весь спарринг, как на самое прекрасное зрелище.       «Нравлюсь?» — переспросил он.       — Ну, в смысле, он в вас, ээ, влюблён? То есть, он в маске, конечно, но он так наблюдал за вами…       …А «Попаданка», как выяснилось, имеет доступ к его сенсорному восприятию чакры.       «Я надеялся, что мне кажется», — ответил Данзо ясно и чётко, чтоб за этой мыслью по возможности скрыть предыдущую.       — Почему? Разве это плохо?       «Это проблема».