Граф Кусакула

Тэхен стоит на крыльце своего дома и медленно считает про себя до десяти. Как-то, почти сразу после его обращения, Чонгук сказал ему, что счет успокаивает. Что ж… Нервозно переступая с ноги на ногу, Тэхен почти готов поспорить с этим утверждением. Почти. Потому что тот факт, что на пороге очередного скандала с родителями он вспоминает Чонгука, и вправду немного успокаивает его. — Господин?! Тэхен дергается от неожиданности, когда слышит где-то справа от себя удивленный женский оклик. Прежде он никогда не понимал, как вообще можно было застать врасплох Чонгука с его-то суперспособностями. Что ж, теперь он прекрасно понимает, что быть вампиром-неудачником в общем-то не так уж и сложно. — Здравствуй, Сонен, — Тэхен осторожно поворачивается на звук, чтобы не напугать еще сильнее девушку, которая, как он обнаруживает уже спустя секунду, и без того выглядит болезненно бледно. — Господин… Вы вернулись… — Сонен, уронившая на землю корзинку с каким-то бельем, тянет руку в его сторону, словно не верит, что это и впрямь он, но успевает вовремя опомниться и одернуть себя. — А мы-то надеялись, что вы наконец… — Сонен резко замолкает, прикусывая для верности губу, и Тэхен не может сдержать благодарной улыбки, прекрасно понимая, что именно осталось неозвученным. — Не говори никому, что я здесь, ладно? — все с той же улыбкой просит ее Тэхен. — Я сам скоро войду в дом. Просто… Хочу немного собраться с мыслями. — Конечно, господин. Может… — Сонен снова слегка теряется и отвлекает себя тем, что поднимает корзинку с земли. Но затем вдруг довольно уверенно договаривает: — Может, вы все же еще передумаете идти к ним? Пока не поздно? — Не волнуйся за меня, Сонен. Совсем скоро все закончится. Но сперва… — он кидает беглый взгляд на отчий дом, прежде чем закончить, — я должен в последний раз поговорить с ними. — Тогда я никому не скажу, что видела вас. Хотя заметить вас у самого входа не так-то и сложно, — Сонен мягко улыбается ему, и Тэхен наконец чувствует то, что не думал вновь испытать в родном доме: щемящую тоску. Даже если его родители в конце концов превратились для него в полное разочарование, здесь все же оставались люди, в искренней привязанности к нему которых он не сомневается. — Господин… — Сонен почти отходит от него, но затем вновь оборачивается к нему. — Мы все были очень рады, когда узнали, что вам удалось отсюда вырваться на совсем. Жаль, если имение после вашего отца достанется не вам, но мы все равно рады за вас. — Спасибо, Сонен, — Тэхен кивает ей, а затем, игнорируя принятые правила, глубоко кланяется. — Видел бы вас сейчас отец, господин, — с притворным укором Сонен качает головой и, поклонившись в ответ, наконец уходит, оставляя Тэхена вновь один на один со злосчастной входной дверью. Не то чтобы он так уж сильно хочет видеть своих родителей. На самом деле совсем не хочет. За эти несколько недель, что он провел вдали от них, он лишь укрепился в мысли, что по-настоящему был готов оставить их в прошлом. Разумеется, были и всякие внешние факторы. Например, то, что оставалось не так уж много лет до момента, когда все вокруг начали бы замечать, что он не стареет. Но в последние дни он как-то и не вспоминал об этом. Потому что сам хотел перелистнуть последнюю страницу этой главы своей жизни, а не из-за существования каких-то там сопутствующих его новому статусу причин. За эти недели с Чонгуком, когда он вновь почувствовал, каково было постоянно находиться рядом с тем, кто по-настоящему заботится о тебе и кто готов решать любые вопросы с помощью разговоров и компромиссов, за это время он окончательно избавился от каких-либо иллюзий на тему своих отношений с родителями. А еще окончательно утратил страх неизвестности будущего, которое его ждало рядом с Чонгуком. Конечно, он регулярно напоминал себе, что отношения проверяются временем и что не стоит настолько безрассудно бросаться в омут с головой, и все же… Он не хотел скептично относиться к собственной уверенности в том, что он может положиться на Чонгука буквально во всем. Если он чувствовал именно это и не раз получал подтверждение справедливости этого ощущения, к чему были бы всякие сомнения? И раз так, то с остальным они с Чонгуком как-нибудь разберутся. Обязательно разберутся. Потому что иначе и быть не может. Похлопав поверх пиджака спрятанную во внутреннем кармане флягу с кровью, Тэхен наконец входит в дом. К счастью, у самого входа его никто не встречает, так что у него все еще есть пара минут в запасе, прежде чем он столкнется с неизбежным. И он тут же хмыкает. Наверняка все давно решили, что он либо сбежал, либо умер, либо все вместе. И он не может сдержать улыбки, представляя лица всех обитателей дома, если они вдруг столкнутся с ним. Правда… Отчасти ему ужасно хотелось избежать всех этих столкновений. Было бы так здорово тайком пробраться в свою комнату, собрать все необходимое и навсегда покинуть отчий дом, не оглядываясь, но… Что бы между ними ни происходило, он не хочет покидать родителей в такой абсолютной безвестности. Он пропал из дома неожиданно, когда отправился на поиски Чонгука, и даже сам не предполагал в то время, что не успеет вернуться обратно так, чтобы никто не обратил внимания на его отсутствие. И поэтому оставить их насовсем молча, значит, заставить их всю жизнь терзаться вопросом о том, что с ним стало. А это… Пусть уж лучше они возненавидят его за правду. С этим им обоим будет примириться куда проще. Уж его отца ненависть к нему точно заставит стать еще более деятельным, чтобы успеть вовремя решить вопрос с порядком наследования. Незнание же может обернуться для обоих его родителей апатией и даже постепенным угасанием. А ему не хочется такого для них. Даже если он уверен, что грядущий разговор обернется для него полным кошмаром, о котором он никогда не захочет вспоминать, он все равно не хочет поступать с ними так жестоко. Тэхен замирает и прислушивается. Голоса доносятся с кухни. Он слегка удивляется этому: для трапезы, кажется, уже должно быть слишком поздно, но движется в нужном направлении, запоздало сожалея о том, что все же предпочел не дожидаться Чонгука, как они условились и пошел один: он все еще не так уверен в собственной выдержке, а Чонгук уж точно смог бы проследить за всем, если бы он начал терять контроль. И все же он предпочел разобраться со всем самостоятельно. Будь Чонгук здесь, его родители обязательно набросились бы на него в какой-то момент. И если в свой адрес Тэхен привык выслушивать практически что угодно, то он совершенно не верил в свое самообладание, если бы дело дошло до необходимости защищать Чонгука от глупых обвинений его отца. Потому он все же счел более безопасным сделать все в одиночку. Подходя к самой двери у входа в кухню, Тэхен покрепче сжимает в кулак правую ладонь, представляя, что держит в ней сейчас мягкую руку Чонгука. Это в последний раз. Совсем скоро все закончится. Прочитав для верности еще пару мантр, Тэхен наконец входит в кухню и мгновенно ловит на себе взгляды всех присутствующих, после чего в комнате воцаряется гробовая тишина. А спустя пару мгновений раздается тихий шелест юбок трех служанок, которые, не дожидаясь указаний, предпочитают тихо покинуть комнату. Отступив в сторону, чтобы выпустить их, Тэхен думает, что прекрасно их понимает. Его отец — не тот человек, кто станет срывать голос в бессмысленных попытках особенно устрашающе громко накричать на него. Но это, конечно, не значит, что в происходящем далее будет хоть что-то приятное. — Тэ… — госпожа Ким поднимается с места, торопливо, слегка пошатываясь, подходит к нему и обнимает его, крепко прижимая к себе обеими руками. И Тэхен совершенно искренне обнимает ее в ответ. Даже если он имеет к ней претензий ничуть не меньше, чем к отцу, он все равно не может окончательно избавиться от каких-либо теплых чувств к ней. Возможно, так в том числе работает его вампиризм, усиливая его первоначальные эмоции. Но он и правда рад в последний раз обнять свою маму. — Милый, ты в порядке? — госпожа Ким отходит от Тэхена на пару шагов, но все еще цепко держится за его предплечья. — Где ты был? Ты так напугал нас с отцом! Мы ведь… Мы ведь только договорились с тобой, что поговорим все вместе о том, что будем делать дальше. А потом ты взял и исчез! Тэ, что случилось? — Сядь, Минджи, — голос господина Кима, как и всегда, звучит ровно и пробирающе холодно. — Нечего носиться вокруг него, как будто он хрустальный. — О боже, Джисон… — госпожа Ким закатывает глаза и смеряет мужа пристальным взглядом. — Не делай вид, что не волновался все это время! Это твой сын. Которого почти целый месяц не было дома! И я хочу знать, что случилось и почему так вышло. Тэ… — она кладет руку на щеку Тэхена, который смотрит ей прямо в глаза и… Он не верит ей. Верит, что она беспокоилась и переживала из-за него. В этом сомнений нет. Но не верит, будто это заставило ее по-настоящему понять, в чем именно заключалась главная проблема их конфликта. Даже если сейчас она пытается спорить с его отцом, он не сомневался, что совсем скоро они вновь окажутся на одной стороне. Но, несмотря на столь отчетливое осознание, он все равно позволяет себе обмануться. Хотя бы на пару минут. Чтобы хотя бы ненадолго окунуться с головой в столь необходимое ему ощущение того, что его мама действительно просто так волновалась за него, просто потому, что для нее была важна лишь его безопасность, а все остальное перестало иметь всякий смысл. — Ты не ранен? Ничего не болит? Ты голоден? — Мам, все в порядке, — наконец впервые за эти кажущиеся столь долгими минуты подает голос Тэхен. — Не волнуйся. Со мной все хорошо. — Садись скорее, — госпожа Ким отодвигает для него стул за столом и заставляет его сесть на него. — Сейчас я скажу Сонен, чтобы принесла тарелки для тебя… — Не нужно, — Тэхен ловит ее за запястье. — Извини, — он тут же ослабляет хватку, когда понимает, что не рассчитал силу, увидев, как госпожа Ким морщится. — Я не хочу есть. И вообще… Я вернулся, чтобы поговорить с вами. Но я не собираюсь здесь оставаться. — Милый, что это значит? — госпожа Ким спрашивает Тэхена, проводя рукой по его волосам, а затем переводит растерянный взгляд на мужа. — Очевидно, это означает, что наш сын считает себя достаточно взрослым и самостоятельным, чтобы принимать подобные решения, — с явным пренебрежением в голосе отвечает ей господин Ким. — А вернулся он для того, чтобы… Чтобы что? Личные сбережения, которые я тебе выделял, кончились, и ты пришел за деньгами? — Мне вовсе не нужны твои деньги, — Тэхен раздраженно фырчит и не успевает удержать себя от закатывания глаз. Разумеется, ему не стоило надеяться, что за прошедшие недели его отец мог хоть немного смягчиться. — Я пришел, чтобы вы не думали, что со мной случилось что-то плохое. Вот и все. — Ох, как великодушно с твоей стороны, — усмехается господин Ким и поощрительно хлопает в ладоши. — Знаешь, а ведь я всегда считал, что ты куда умнее. Если уж сбежал один раз, так хоть догадался бы взять пример с этой дурочки Джиу. Ей хотя бы хватило мозгов не попасться нам, когда ее искали, и не возвращаться обратно. Потому что ничего хорошего ее здесь больше не ждет. — Я от тебя тоже вовсе ничего и не жду, — парирует Тэхен, прищуриваясь. — Мне вообще от тебя ничего не надо. Но, так как я не такая бездушная скотина, как ты… — Тэ! — госпожа Ким дергает ее за руку, но Тэхен, игнорируя ее, невозмутимо продолжает: —… то я не хотел оставлять тебя и маму в неведении в отношении того, что со мной случилось. — И что? По-твоему, я должен сказать тебе спасибо за такую заботу о нас? — господин Ким откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. — Ты хоть представляешь, что устроил вообще? Представляешь, как глупо я теперь выгляжу в глазах всех своих партнеров? Сначала упустил эту сумасбродную девицу Паков. А потом за собственным сыном уследить не смог! — Возможно, если бы ты не обращался со мной и с Джиу так, будто мы вещи какие-то, все было бы иначе, — пожимает плечами Тэхен и как-то немного тревожно вдруг осознает, что отчасти мстительно радуется тому, что и его отец наконец начинает пожинать плоды собственных отвратительных решений. — И только не надо заливать мне снова про долг, ответственность и весь этот прочий бред. Знаешь что? Мне глубоко плевать на твое наследие. Но. Так, разумеется, было далеко не всегда. И если бы ты хотя бы пытался учитывать и мои интересы тоже, возможно, мы бы смогли найти вместе какой-то компромисс. Но нет. Тебя волновало что угодно, кроме меня. Так что ты уж извини, но и меня теперь не заботит, что станет с делом всей твоей жизни. — Тэ, милый, ты расстроен, я понимаю. Но… Давайте не будем сейчас бросаться друг в друга обвинениями и оскорблениями, — госпожа Ким опускает руки ему на плечи и успокаивающе массирует их. — Твой отец бывает слишком резок, но… — Резок?! — господин Ким заметно эмоциональнее перебивает ее. — Я говорю все так, как есть. Женщины… Вечно вы разводите сопли на пустом месте. — Наш сын ушел из дома, ни слова нам об этом не сказав, — голос госпожи Ким твердеет, и Тэхен даже слегка не верит своим ушам. Неужели все же его мать решила вступиться за него впервые за последнюю тысячу лет? — Считаешь, в этом нет никакой проблемы? — Считаю, проблема в том, что ты всегда была с ним слишком мягкой, — господин Ким отвечает так, словно озвучивает что-то само собой разумеющееся. — Вот он и вырос, думая, что может поступать, считаясь только с собственными интересами. — В любом случае сейчас мы можем только разбираться с последствиями. И не знаю, как тебе, но мне больше не хочется не спать ночами, прислушиваясь к каждому шороху в надежде, что это наш сын наконец вернулся домой! — Такими словами ты только поощряешь его хамское поведение! — Тэхен моментально сжимает руки в кулаки, стоит только господину Киму повысить голос. — Мы с тобой, дорогой, еще обсудим, кто из нас что поощряет, — отрезает госпожа Ким, очевидно, совершенно не впечатленная выпадом в ее сторону. — Но пока… Тэ, — она вновь мягко проводит рукой по его волосам, — иди к себе, отдохни как следует, а после мы обо всем поговорим. — Мне больше не о чем говорить с вами, мам, — качает головой Тэхен, все же действительно тронутый такой заботой с ее стороны. — Я же сказал. Я пришел попрощаться. И еще забрать кое-какие вещи. — Милый, ты же несерьезно… — Я серьезно, мам, — прерывает ее Тэхен, не позволяя ей сказать слишком многого, что могло бы так некстати расшевелить в нем совсем не нужное сейчас сочувствие к ней. — Я устал. Устал от… — он выразительно обводит взглядом кухню, — этого. От всего, что здесь творится. И… Раньше я боялся принять это решение. Потому что у меня было много хороших воспоминаний об этом доме и о вас и потому что, наверное, я не такой уж смелый человек на самом деле. Но больше я не боюсь. Потому что хуже того, как я жил последние пару лет, ничего быть не может. — Неблагодарный щенок! — стукая обоими кулаками по столу, господин Ким вскакивает со своего места. — Я все это время содержал тебя! Лучшие учителя, лучшие вещи… Все, чего бы ты ни пожелал! И за все это ты решил отплатить мне таким пренебрежением? — упираясь ладонями в стол, господин Ким подается вперед, словно пытаясь нависнуть над все еще сидящим Тэхеном. — Кто она? — О ком ты говоришь, дорогой? — госпожа Ким непонимающе хмурится. — Не прикидывайся дурой, Минджи, — раздраженно выдыхает господин Ким. — Очевидно же, что наш сын-идиот позволил какой-то девице окрутить себя, а теперь пляшет под ее дудку. — А ты уверен, что стоит тогда так цепляться за своего сына-идиота и пытаться оставить ему все свое наследство? — насмешливо интересуется Тэхен. — Для чего я вообще тебе нужен, если, по-твоему, я такой глупый и бесполезный?! И если ты так хочешь знать, это вовсе не она, а… — чем дольше он говорит, тем отчетливее ощущает, как что-то внутри него, словно по щелчку пальцев, начинает закипать. В целом, конечно, этого следовало ожидать. Они слишком близко подобрались к Чонгуку, так что в нем на автомате сработал инстинкт защищать свое. Стоило ли в таком шатком состоянии сообщать родителям совсем уж всю правду о своих дальнейших планах на жизнь? Тэхен не так уж в этом уверен. Но эмоции бурлят в нем слишком яростно, чтобы он оставался в состоянии контролировать свой язык. — Он. — Что? — Тэхен слышит растерянность в тихом вопросе госпожи Ким, но останавливаться поздно… — Не она, а он. Меня, как выразился папа, окрутил парень. Тэхен тут же ощущает легкую прохладу в области плеч, где мгновением назад покоились руки госпожи Ким, а затем видит, как она с широко открытым от удивления ртом валится на соседний стул, чуть было не промахнувшись и не упав на пол. — Думаю, после такого я теперь уж точно не гожусь в наследники, так что… Пойду собирать вещи. Тэхен поднимается с места и почти направляется к выходу из кухни, когда его вдруг рвано дергают в противоположную сторону. И он совсем не успевает сориентироваться, когда спустя мгновение тяжелый кулак смачно впечатывается в его лицо так, что он невольно отступает на несколько шагов назад. А потом становится еще хуже. Потому что ошарашенно держась за щеку, он чувствует, как инстинктивно начинают прорезаться его клыки, а область вокруг глаз покрывается мелкими венками. И он едва успевает заставить себя отвернуться, чтобы скрыть от родителей еще более шокирующее зрелище, и хватается рукой за ту часть пиджака, под которой скрыта предусмотрительно припасенная фляга с кровью. Та самая фляга, что спасла жизнь ему и Чонгуку, так что в каком-то смысле он считает ее своим талисманом. И он покрепче сжимает ее, пытаясь справиться с собой. — Не смей больше никогда говорить этого! Не смей! — оглушающий крик взбешенного господина Кима ничуть не помогает Тэхену в его миссии. — Я не позволю тебе уничтожить все, над чем я работал столько лет! Не позволю! Мой сын… Не такой… — господин Ким едва не задыхается. — И ты больше никуда не выйдешь из этого дома! Слышишь меня?! Никуда! Пока я не подберу для тебя невесту! Будешь сидеть здесь целыми днями. И я позабочусь о том, чтобы ты даже из своей комнаты не мог высунуть нос так, чтобы об этом никто не узнал! Думаешь, тебе раньше здесь жилось плохо?! Можешь поверить мне. Это была ерунда по сравнению с тем, что начнется теперь! — Предлагаю для надежности меня еще связать и кормить с ложечки по расписанию, — проморгавшись, Тэхен все же оборачивается лицом к отцу. — Не нарывайся, паршивец! — господин Ким гневно выставляет вперед указательный палец, и Тэхен не может не отметить, что никогда прежде не видел своего отца в таком состоянии. И это… Нисколько не трогает его. Больше нет. Ему немного жаль, что все в их отношениях дошло до такой взаимной неприязни. Но кроме этого… Он больше не испытывает никаких чувств к своему отцу. — Я всего лишь подкидываю тебе варианты, — равнодушно пожимает плечами Тэхен. — Мог бы и поблагодарить. Но знаешь что? Вот поэтому он нравится мне. Да, пап, он! Потому что он слушает меня и мы с ним вместе решаем, что и как собираемся делать дальше. И я… Я люблю его! А он — меня. И что бы ты ни делал, ты не сможешь этого изменить. — Заткнись! Заткнись сейчас же! И если я еще раз услышу что-то такое… — господин Ким, словно в бреду, подходит к Тэхену вплотную и, схватив его за ворот пиджака, с ощутимым ударом припечатывает спиной к стене. — Клянусь, я выбью из тебя эту дурь голыми руками. Ты меня понял? — он вновь толкает Тэхена к стене. — Джисон! — наконец отмерев, вскрикивает госпожа Ким. — А ты не вмешивайся! Все еще хочешь защищать его? Быть с ним помягче? Посмотри, до чего твоя мягкость довела нашего сына! До того, что он стал… — господин Ким запинается и шумно дышит, а Тэхен вдруг ощущает подступающий приступ хохота: интересно, а что бы началось, если бы его отец узнал, что он не только гей, так еще и в придачу вампир? — В моем доме эти слова звучать не будут! И, Тэ… Советую тебе хорошенько держать язык за зубами. Иначе рискуешь остаться и без них. Поверь мне. Если это где-то всплывет, я устрою тебе такую райскую жизнь, что ты и представить себе не можешь. Отныне ты будешь делать только то, что говорю тебе я. Как и все в этом доме! — Если вдруг устанешь цепляться к нашим горничным и захочешь немного расслабиться, только позови. Покажу тебе, чему научился вместе со своим парнем, — слегка истерично смеется Тэхен, а потом ойкает и шипит, когда несколько ударов один за другим прилетают ему в живот и по ребрам. Но его это совершенно не волнует. Как и понимание того, насколько глупо он ведет себя, вот так примитивно доводя своего отца. Но… Впервые в жизни ему по-настоящему весело, а не страшно, мерзко или еще как-то, как это всегда бывало в последнее время в каждый его разговор с отцом. К тому же совсем скоро все это останется для него позади. К чему было сдерживать себя? — Ах ты ж, мелкий уродец! Тебе мало, да? Хочешь еще? Сейчас получишь! — господин Ким снова замахивается, и еще несколько ударов обрушиваются на лицо трясущегося от смеха Тэхена. — Джисон, прекрати! Перестань сейчас же! — голос госпожи Ким срывается, когда она то ли кричит, то ли плачет, крепко вцепившись в плечо господина Кима. — Тэ, марш к себе! Сейчас же! Тэхен не представляет, как его матери, довольно хрупкой женщине, удается сделать это, но в конце концов она все же умудряется оттащить разъяренного господина Кима от него. И тогда он наконец действительно уходит в свою комнату. Все-таки целью его визита не было доведение отца до сердечного приступа. Тэхен слышит летящие ему в спину проклятья и угрозы и замечает несколько слуг, испуганно прячущихся за дверью одной из гостевых комнат, но чувствует себя при этом… Прекрасно. Даже если это, пожалуй, не совсем нормально, с учетом того, что его только что избил собственный отец. Ему все равно. С тех пор, как заварилась вся эта жуткая каша с его насильственной женитьбой он только и мечтал по-настоящему вывести своего отца из себя хотя бы раз — потому что это бы означало, что наконец все пошло не так, как задумывал вечно добивающийся своего любыми путями господин Ким, — а потом просто свалить куда-нибудь подальше из места, где никто не собирался считаться с его мнением. И прямо сейчас все складывается именно так, как он и хотел. Ну… почти. На самом деле ему все же стоит поторопиться и поскорее оказаться в своей комнате, чтобы выпить припасенную кровь, которая, к счастью, не пострадала от кулаков господина Кима, все удары которого удачно пришлись на другой его бок. Ему срочно нужно сделать это, иначе пока ощутимо слабый контроль может окончательно выскользнуть из его рук. А затем он наконец приступит к самой важной части плана: соберет свои вещи и как следует попрощается со своей комнатой. Этой ночью он навсегда покинет свой дом.