Граф Кусакула

— Ты кто?.. — Вампир, — в пятый раз Чонгук отвечает куда менее взволнованно. Разумеется, нет ничего удивительного в том, что Тэхен, наконец навестивший его снова спустя полторы недели и, очевидно, совершенно не ожидавший услышать подобное признание, продолжает переспрашивать его снова и снова. Но Чонгуку все равно странно. Обычно это ведь он всегда был самым непонятливым в его окружении. Во всяком случае именно это ему внушали все его сородичи. — Тэ… Пожалуйста. Скажи что-нибудь, — как-то излишне жалобно, совсем неподобающим вампиру образом спрашивает Чонгук, склоняя голову к плечу и пристально вглядываясь в выражение лица Тэхена, тщетно пытаясь считать его. — Ты ведь веришь мне, да? Конечно, он и раньше сталкивался с полным отрицанием правды у людей, которых отлавливали для вампирской трапезы и которые, вероятно, никогда в жизни не задумывались о возможности существования такого вида хищников, кого-то, кто окажется в пищевой цепочке выше, чем они сами. Но с каждой секундой ему становится все более не по себе, когда он думает, что Тэхен, который вроде как весьма взаимно привык к нему за эти несколько недель их знакомства, оттолкнет его. Он давным-давно не сближался ни с кем, да и вообще близко не контактировал с людьми, абсолютно не доверяя им. И потому все эти новые эмоции, когда он все же решил позволить себе открыться тому, кто по какой-то причине проявлял к нему такой искренний, живой интерес, все эти лавиной обрушившиеся на него ощущения были столь всепоглощающими, что, казалось, его до скончания веков раздавило бы в лепешку, если бы Тэхен внезапно забрал их у него обратно, отказавшись принимать услышанное. — Я?.. А… Ну да… — как-то не слишком уверенно кивает Тэхен, и Чонгук тут же хмурится, совершенно неудовлетворенный подобным неубедительным ответом. — Ну в смысле, зачем тебе врать о таком? Это было бы как-то глупо, ведь так? И ты как раз казался мне достаточно странным, чтобы допустить что-то подобное… — Я не странный, — прищурившись, бурчит Чонгук, поджимая губы. На самом деле, пожалуй, и правда весьма странный. С позиции человека уж точно. Но ему совсем не хочется, чтобы Тэхен так думал про него. Прежде он никогда не предполагал всерьез, что сможет наладить контакт с кем-то из людей, хоть и очень хотел этого. И теперь, когда у него есть такой шанс, ему совсем не хочется выглядеть каким-то дефектным. — В общем я верю тебе, — между тем, все еще довольно потерянно продолжает Тэхен, пропустивший мимо ушей возмущение Чонгука. — Я просто…. Я просто не понимаю. Как это вообще так? Ну то есть вампиры… А еще кто тогда есть?.. — Чонгук едва успевает прикусить язык, чтобы не выпалить, что хоть он сам их не встречал, но, кажется, оборотни тоже существуют. Тэхену на один день точно было более чем достаточно информации об одних только вампирах. — И… А я… — окончательно запутавшийся в собственных мыслях Тэхен поднимает на Чонгука полный растерянности взгляд. — Я сейчас попробую все немного прояснить, — едва сдерживая радостную улыбку, говорит Чонгук, одновременно очарованный тем, как выглядит совершенно озадаченный Тэхен, и тем, что тот, похоже, точно не собирается сбегать от него. И все же он не может не уточнить. На всякий случай. — Только сперва… Ты не боишься меня? — Нет. Нет, конечно, — Чонгук все же улыбается, когда Тэхен рьяно отрицательно трясет головой. — Почему я должен тебя бояться? — Ну… — слегка хмурясь, Чонгук чувствует, что ступает на тонкий лед. — Ты же в курсе, что вампиры питаются кровью и все такое? — Значит, ты каждый день пьешь кровь? —куда более осознанно уточняет Тэхен. — Ага, — делая вид, что это вовсе ничего такого и ничего не значит, подтверждает Чонгук. — Иначе я довольно быстро иссохну. — То есть я зря все это время тебе таскал еду? А ведь мне пару раз прилетело от нашей кухарки, — морщась от не самых приятных воспоминаний, Тэхен потирает, очевидно, не так давно ушибленный затылок. — Тебя только это беспокоит? — удивленно спрашивает Чонгук, все же избегая прямого ответа на заданный ему вопрос: ему совсем не хочется обижать Тэхена правдой. — Да нет… А почему ты живешь тут один? — внезапно меняет тему Тэхен, и Чонгук тут же прикусывает губу, принимаясь тереть переносицу. За полторы недели, что Тэхен не навещал его, он много размышлял о том, что должен будет поведать ему о себе. И… Так и не пришел к единому мнению на этот счет. Его жизнь не то чтобы была полна увлекательных или вообще хоть сколько-нибудь интересных историй. Так что рассказывать Тэхену о себе правду… О том, как его изгнали, о том, что он всю жизнь был белой вороной, что все считали его бесполезным, ни на что не способным недотепой, говорить об этом ему не хотелось совершенно. Тэхен ведь совсем не знал его, так что у него оставался шанс произвести нужное, правильное впечатление на него. Вот только… Как это можно было сделать, Чонгук так и не определился до конца, решив, что в нужный момент наверняка найдет походящие слова. — Потому что я… — Чонгук на мгновение мнется, судорожно вспоминая все то, чему его учили в клане. Ему так отчаянно хочется, чтобы Тэхен, такой притягивающий к себе и поражающий его тем вихрем чувств, которые пробуждает в нем, не видел его неудачником, каким всю его жизнь его видели остальные. Чтобы Тэхен считал, что он и правда серьезный, взрослый, состоявшийся, крутой вампир. А вовсе не какое-то крайне сомнительное недоразумение, которое скачет по лесам и пугает одних только белок да кроликов, когда выпрыгивает прямо на них из густых кустов. Кто бы вообще стал воспринимать его всерьез после таких историй? Нет. Нужно было хоть раз в жизни прислушаться к родне и к их советам, чтобы не ударить в грязь лицом. — Потому что меня изгнали из моего клана, — наконец заканчивает Чонгук. — А за что? — Чонгук довольно облизывается, когда в голосе Тэхена слышит неподдельный интерес. — Как это часто бывает, за то, что не могли понять меня, — Чонгук деланно безразлично пожимает плечами, всеми силами создавая нужную ауру крутости, которая наверняка должна будет сразить Тэхена. — Мы должны быть осторожными, — он противно искажает голос, изображая мифического соклановца. — Они все постоянно ныли, что мы не должны высовываться и должны вечно жить в напряжении, вдруг нас заметят. А я… Я не мог так жить. Мы ведь вампиры, или кто вообще? Постоянно оглядываться и бояться, что кто-то узнает правду? Пфф… — Чонгук закатывает глаза, ухмыляясь как можно нахальнее и игнорируя то, как мышцы тут же начало тянуть: такие выражения лица были ему совершенно не свойственны. — В общем плевал я в основном на все эти их правила. Потому что вампиры могут делать, что хотят. Ну вот я и делал! У меня была парочка друзей, но они, конечно, не были достаточно стойкими, чтобы оказывать сопротивление большинству в клане. Приходилось брать все в свои руки. Ну и… Взрослым не нравится, когда их не слушают. Ну ты знаешь. Так что в конце концов они изгнали меня, чтобы избавиться от головной боли. Ведь это проще, чем принять собственную природу и перестать шарахаться по углам. — То есть… — бегая взглядом по стенам замка, Тэхен пытается подобрать слова, чтобы яснее выразить мысль. И Чонгуку однозначно не нравятся его хмуро сошедшиеся у переносицы брови. — То есть ты был главным запевалой в клане и призывал их кошмарить людей? И тебя выгнали за то, что это могло привлечь слишком много внимания? — Я… — Чонгук вдруг разом теряется, наконец осознавая, какой эффект на самом деле должны были оказать на Тэхена его слова. И ведь… Не то чтобы он имел в виду именно это. Он вообще ничего не имел в виду, пытаясь только придать себе ауру умудренной опытом зрелости. Но по всему выходило именно так, как говорил Тэхен. И это… Чонгук едва успел подавить желание крепко зажмуриться. Как же можно было снова так сильно облажаться?.. — Знаешь… Думаю, мне пора, — Тэхен мигом подскакивает на ноги, так что Чонгук даже не сразу успевает осознать, что происходит. — Кажется… Зря я все это начал. Не стоило мне приходить. Да и вообще… — он нервно отряхивает костюм от мелкого песка и листьев, стараясь не смотреть на Чонгука, который в то же самое время отчаянно пытался столкнуться с ним взглядами, чтобы понять, как исправить, кажется, надвигающуюся катастрофу. — У меня, наверное, скоро свадьба и все такое. Мне не стоит отвлекаться на подобные вещи. Так что… Я, наверное, больше не приду… — Тэ… — Чонгук мямлит, с ужасом наблюдая за тем, как Тэхен, еще пару минут назад мирно сидевший напротив него, спешно собирается убраться как можно дальше отсюда. — Я думал, что ты милый. Что ты не обижаешь людей… — вдруг, наконец глядя ему прямо в глаза, говорит Тэхен, настолько тихо, что Чонгук совершенно точно слышит, как трескается его сердце. — Тэ… — Чонгук наконец тоже поднимается на ноги. — Нет! Пожалуйста! Ему так хочется броситься вперед, чтобы крепко схватить Тэхена за руку и не отпускать, пока он не объяснит по-нормальному все с самого начала. Но вместо этого он только оторопело смотрит, как Тэхен почти бегом уносится из его замка, оставляя его наедине с желанием самостоятельно иссушить себя, которое до сих пор ни разу не посещало его за все долгие сто двадцать лет его жизни даже в самые отчаянные времена.