"...под затопленными толпами домами,площадями..."

-Волчонок! Волчоночек! -Искорка! Моя Искорка! - ответил я и взяв любимую на руки, закружился с нею, обнимая крепко-крепко, утопая в этом океане бальзама успокаивающего счастья, зарываясь в рыжие волосы готовый уже едва не рыдать в благодарности, что всё хорошо, что мы живы-здоровы и впереди сутки отдыха, свободы и любви... Получив свою квартирку и паёк, мы тут же с любимой заперлись, вслед за жадными поцелуями, вновь становясь одним целым в жарком порыве счастья, чувствуя как каждая клеточка тела дышит свободно, облегчённо и орёт от удовольствия просто быть живой... ...полудрёма и ласки наших нагих тел в мёртвой хватке друг-друга, пока мы оба в одышке удовольствия, вереницей поцелуев, нежимся... Аска жарко и долго, своими тёплыми мягкими губами целует мой подбородок - хрупкая, стройная и самая прекрасная, устроившись на моём покрытом шрамами, торсе, лаская кожу покровом своих великолепных шелковистых рыжих-рыжих волос, в которые попал лучик уходящего солнышка. Мои руки бережно подушечками пальцев скользят по изящной элегантной спинке, губы впиваются в покрасневшие места молочной белоснежной кожи, отчего Аска сладко томно стонет и хихикает тихо в удовольствии, вскоре отвечая на ласку... А потом мы продолжаем банкет.

***

...луна блестит в самых счастливых на свете, синих глазках, обладательницу которых я поглаживаю большим пальцем по нижней губе и, вновь и вновь, целую, не в силах насытиться. Сквозь усилие взяв перерыв, целую макушку распущенных рыжих волос. Любимая поёрзав упирается головой мне в подбородок и нежится, ласкаясь по-кошачьи. Я обнимаю хрупкое стройное прекрасное тело, нет-нет да шлёпая по попе, отчего вскрикивает Аска, а после потупив довольный томный взгляд, краснеет. Само-собой, вырывается: -Как же я без тебя жил, Искорка... Мне за это медаль должны... Невозможно... Я так рад что ты со мной... Это же... Был просто полный, сущий ад... -...и у меня без тебя был ад, волчонок... Я хотя бы не сгорала от ревности... А если бы даже допустила мысль про такое... Повесилась бы... Ты же мой, мой и только мой... - договаривая, Аска после каждого слова, усиленно и жадно целовала меня, после чего своими худыми ручками обняла крепко-крепко мою голову и прижалась в упор, щека к щеке, трясь о начинающуюся серебряную щетину. -Искорка... - выдохнул я в блаженстве, обнимая и поглаживая свою прекрасную верную жену, утопая в вине чувствС -Волчонок... Оставь уже... Отбрось ты свою ревность... Опять Ритцуко ругалась из-за этой робы... Ну, ладно с этим я согласна... Надевать... Но она же делает тебя несчастным! -Ритцуко? -Анта бакаааа? Ревность! Я же смотрю и вижу вместо твоих прекрасных глаз и жаркого любящего взгляда, от которого вся дрожу и таю... Твой этот острый, мерзкий и противный, как будто совсем ты чужой и злобный весь, о-о-о-о... - Аска отстранилась, уселась сверху, переплелась пальцами с одной моей рукой, а второй тыльной стороной поглаживая щеку, договорила: -...ощетинившийся! Вот! Я же был опьянён луной в рыжих волосах, ложащейся бледной краской на прекрасное тело моей и только моей. -Хорошо, замётано крошка моя... - выдохнул я и прижал к себе Аску крепко-крепко, зарывшись в рыжие волосы и тьмокая макушку, говоря: -С тобой я уже пожалуй стал верить, что не так всё плохо в человечестве и жизни каждого из нас... С такой радостью... Спокойствием и счастьем... Аска... Я же вообще в другую вселенную, вселенную нас с тобой попал... Те же места и лица, но теперь... Когда у меня есть ты... Всё нипочём и только счастье, как бы тяжело не было... Всё благодаря тебе, моя верная... -Волчоноооооок... - умилённо протянула Аска и я уже не церемонясь, рывком перевернул её, взвизгнувшую после шлепка по попе, оказался сверху и, жадно зацеловывая и всё ещё голодно рыская руками по нагому телу, снова под сладкий стон удовольствия и пьяные горящие верной святой любовью, голубые глаза жены, снова объединил нас в одно целое, спасительной анестезией дурмана оргазма, смывая всякое греховное малодушие, то есть сомнение в любом проявлении...