Эта чёртова дыра забрала всех, кого я когда-либо любила. Хотела бы я сбросить бомбу на Аркадия Бэй, чтобы ничего, блядь, не осталось...
Утро нового дня в Аркадия Бэй было совершенно обычным для большинства его обитателей. Птицы, встревоженные недавним штормовым предупреждением, наконец перестали в истерике биться об окна домов, в тщетных попытках спастись от удушающей стихии. Школьники всё так же собирали свои пожитки в школу, пока их старшие братья и сестры с трудом отрывали головы от подушек в комнатах общежития Блэквелла. Дальнобойщики, копы и оставшиеся рыбаки с неизменным упорством прокладывали свой путь к все такой же унылой забегаловке "Два Кита"... Лишь у Хлои Прайс утро начиналось пиздецки весело и стрёмно одновременно. Первым делом после того, как открыла глаза, девушка с размаху спрыгнула с кровати и с тихим вскриком прокатилась на пустой бутылке из под пива. Укоряя себя за бессмысленный энтузиазм, Хлоя принялась расхаживать по комнате с серьёзным видом, хотя внутри у неё всё билось в экстазе и требовало срочного выхода, а голова практически готова была распасться на половинки. Но вот только это было совсем не заметно в общем контексте происходящего — в конце концов, такое бывает один раз в жизни — она резко начала налаживаться. Что она должна была делать, когда узнала, что её новообретенная старая лучшая подруга совершенно случайно нашла в совсем другой стране её бывшую... Старую... Лучшую... Девушку? Которую она искала с таким упорством, чтобы узнать, что она съебалась вообще в противоположную точку земного шара без видимых на то причин? Да, теперь это точно не казалось таким кристально ясным как тогда, на пьяную голову. Она закатила грёбаную тусу дома, пользуясь тем, что Джойс и Сержант Усики по её "дочернему" совету отчалили в "медовое" путешествие на другой конец городка. Там наверняка было по-стариковски круто, но по факту ужасающе скучно. Здесь же было ошеломляюще много выпивки, музыки и травы на одного счастливого панка. Плевать, что она потратила последнее из крайней партии фрэнковского дерьма и что до сих пор торчит неимоверную сумму денег этому доморощенному Эскобару... Она сможет успокоить его новостями о Рэйчел, которая, к ужасу Хлои, действительно оказалась его девушкой... Прайс ходила по засраной комнате, распинывая пустые бутылки и пакетики из под растительного успокоительного и ища свои штаны. Или хотя бы лифчик. Или что-нибудь ещё, главное чтоб это было что-то из одежды. Найдя их на телевизоре и торшере соответственно, она села на кровать, перевести дыхание и выкурить нетленную сигарету. Сидя и потягивая терпкие продукты сгорания кальция и чего-то там ещё, Хлоя решила здраво наконец рассудить. Что за херня с этой Рэйчел? Нет, даже не так. — Какого сраного хуя Фрэнка, Эмбер! — произнесла задумчиво, стряхивая пепел на пол. Мути в этом деле не мало, но детектив Колфилд уверяет, что она всё распутает. Только и от неё вестей не так-то уж и много, но её можно с лёгкостью понять — вчера у неё была первая в жизни выставка, на которой она была главным призом тамошних ханжей, снобов, мизантропов и мизогинистов. Наверняка, так всё и было. Это ведь та страна, название которой не услышишь даже в самом худшем гетто. Грейзнейвия... Тьфу, мать-Джойс... Перед тем как она наберёт легендарной Максипад, стоит продумать тезисы для своего месседжа... Что-то потянуло её с утреманского бодуна на витиеватые формулировки. К счастью, побыть задротом у себя в голове ничем не возбраняется. Да и к тому же, стоит разогнать кровь по извилинам... Итак, что известно ей про Рэйчел, если далеко не отходить от темы её пропажи? Она отличный понимающий человек, всегда готовый прийти к тебе на помощь, да и к тому же в сексуальных похождениях партнёр прекрасный. Чего стоят только её "ножницы"... Так, стоп, съехали с темы. Да, она почти безупречна, но кто, если не Хлоя, знает её с совершенно иной, неприглядной стороны... Сжечь половину леса, чтобы унять свою злость на судьбу, которая и не сказать, чтоб прям была неблагосклонна к самой известной и обожаемой студентке академии. Что, разве не могла такого сделать Хлоя, у которой нет не только родного отца, но и понимания в родном доме, самого, собственно, родного дома и сраной лучшей подруги, без которой она и не знает, как проводить время... Нет? Не сделала такой херни Прайс, хотя очень хотелось — признак наличия хоть каких-то мозгов и принципов. Но это так, лишь верхушка айсберга... Взять хоть ту херню с наркодилерами. Да, всё закончилось очень даже неплохо, но как же натерпелась Хлоя, отвозя раненную девушку без признаков сознания в больничку. И какая благодарность? Вроде как не было даже... А во сколько же передряг и сраных мутных делюг она вмешала Хлою: роковой прогул и поездка на поезде, фактическое ограбление отца семейства Эмбер, окружного прокурора, мерзкое фотошоу под чем-то убойным с Хуескоттом и, наконец, просто оскорбления. О-о, она хорошо запомнила их первую стычку, которая и произошла всего спустя пару-тройку часов их дружбы... Она прокручивала эти ужасные моменты раз за разом, и каждый из этих повторов сопровождался дикими муками совести. Почему-то казалось пиздецки подлым это предательство. Нет, не предательство Хлои со стороны Эмбер, а как раз наоборот. — Кажется, я забыла, что всё крутится вокруг тебя и твоих чувств. "Грустной Хлое снова, блять, грустно"! Может, хоть Чёртов разраз, в качестве исключения, задумаешься о ком-то ещё? Стоп. Всё сходится. Началось с чего? Рэйчел стало грустно, когда она увидела, как её отец тусуется с левой тёлкой. Она пошла и подбила Прайс на кражу бутылки вина у отдыхающих, после чего они замечательно провели остаток вечера... Но потом Эмбер будто переклинило — та будто встала в позу и решила объявить бойкот новой подруге, которая ей в друзья, между прочим, не набивалась! Начинающий панк решила прощупать почву — так всегда можно было легко найти подход к огорчившейся чем-то Макс. Но вот в отличие от старины Макс, театральная куколка Рэйчел решила совсем не пытаться объясниться. В первый раз поступив откровенно эгоистично, она выплеснула гнев на невинного человека и оставила того с гадким чувством на сердце. Ради чего? Хлоя вскочила, бросая бычок в окно, и опять начала прохаживаться по комнате. Взад-вперёд. Взад-вперёд. Надо принять. Надо, наверное, понять. Сделать то, чего не могла Хлоя уже вот пятый год... Нет. Она не переступит через себя. Рэйчел явно нужна помощь. Рэйчел надо сейчас стоять напротив её брошеной девушки. Почему должна именно Хлоя входить в положение Рэйчел, а не наоборот? Почему она предала их мечту? Или, если сказать точнее, мечту Рэйчел? Если уж она использует свою доверчивую телочку, то до конца. В чем смысл отступать от почти реализованного плана? Кто-то вмешался? Подорвавшись на месте, Прайс судорожно начала сталкивать со стола папки, бумаги, парковочные штрафы и сиди-диски прямо на пол, ища мобильник. Здесь его не было. Быстро восстановив картину прошлого вечерка, она незамедлительно отправилась в ванную, где и нашла заветную трубу. С нескрываемым отвращением подняв верную приспособу с залитого желчной субстанцией пола, она сполоснула его под краном и включила. Повезло, что осталось ещё немного заряда. Быстро тыкая непослушными пальцами, она так же быстро обнаружила недавний контакт Макс. С трепетом нажав на кнопку, она приложила телефон к уху. Гудки. Гудки. Сраные ёбаные гудки. Ничего нет. Она выскочила из ванной и полетела вниз по лестнице, опасно сдавливая старые перила. Это точно не похоже на Колфилд. Очень настораживающе, сука, странно мутно. Будь она хоть сто раз убита, она никогда не проспит обед. И у неё никогда не будет просто лежать звонящий телефон. По крайней мере, именно так всё и было последние недели их обновлённого общения. Телевизор на кухне показывал паршиво, дергая картинку, будто сучья лебёдка застрявшую в тине машину, но сквозь помехи можно было пробиться. С волнением прильнув к телеку, Хлоя наблюдала за сюжетами. Переключая несколько доступных им бесплатных каналов, она не находила ничего, что рассказывало бы о ситуации за рубежом. Лишь рыба, рыба и Прескотты... Вдруг в голову закралось свербящее сомнение... Точно! У неё в комнате всё так же есть ноутбук с доступом к внутренним сайтам того захолустья. Уже теряя всякое терпение и шипя проклятия, она взлетела по лестнице вверх и, едва не подпрыгивая на месте, подбежала к спасительному экранчику. Интернет, как обычно, не радовал скоростным соединением, но она была готова чуть-чуть подождать. К счастью, у неё осталось пару сайтов-имиджбордов, где освещалась жизнь в том числе в местной столице, где и нашла пристанище Макс. Остервенело клацая по тачпаду, Хлоя с замиранием сердца открыла для себя ужасную истину. Сайты буквально пестрели невыносимым капсом, но куда была хуже информация, которая в нём зашифрована: "ГОРОДСКИЕ БОИ В СТОЛИЦЕ ГРАЗНАВИИ. АВТОНОМИСТЫ СОБИРАЮТ ОПОЛЧЕНИЕ" Лучше миру не знать, какие слова раздавались в доме по адресу проспект Кедра 44 в полдень 22 октября, когда Хлоя в спешке продумывала план спасения теперь уже единственной лучшей подруги.**********
"Итак, сначала надо отыскать урода, который отвезёт меня туда... Куда туда-то? Макс летела на чертовом самолёте! Где я тут самолёт возьму, когда всё перекрыто к ебеней матери? А что я матери скажу?" Такие мысли проносились табуном в голове напрягшейся, будто пружина, синеволосой неформалки. Сегодня она слегка нарушила собственный образ, позабыв про короткую шапку, и теперь её волосы свободно колыхались на лёгком прибрежном бризе. Умиротворенная Аркадия только просыпалась, но куда хуже было то, что они, две законченные приключенщицы, попали в самую худшую, пожалуй, из возможных ситуаций. "Господи, хоть ему и похуй! Пускай она будет, блять, в полной целости и сохранности... Только бы она... Они. Только бы они были невредимы, сука! Я найду, как к ним пробиться. В конце концов, я уже который год мечтаю свалить нахер из этого ада... Лишь бы другой ад был более скоротечным и холодным..." Пыталась найти Хлоя позитивные стороны в данной ситуации, как и свои ключи. Всё из этого шло по пизде. — Сука! — гневно крикнула она, колотя по рулю со всей силы. Где ёбаные ключи? Насилу успокоившись и потерев саднящую руку, Хлоя вспомнила, чему её обучал незаменимый Бауэрс во время их совместных с Эмбер злоключений. Так, эту херовину туда, а здесь, вроде как, замкнуть. Дернувшись от контакта с оголёнными проводками, она подула на поджаренные пальцы и мысленно возблагодарила судьбу, которая хоть немного оказалась ей благосклонна... Не смогла взломать кабинет Хуелса, так хоть это вспомнила... Мотор заревел, разгоняя по цилиндрам убойную смесь, заставляя колёса крутиться с бешеным моментом. Теперь — путь на великую и неповторимую свалку. Недавно он был там. Главное, чтобы он её не прикончил... Путь подходил к логическому концу, а Хлоя всё так же прокручивала в голове те фразы, которыми будет убеждать Фрэнка, чтобы тот хотя бы выслушал её. При всех прекрасных качествах её Колфилд, она не могла не отметить её неконтролируемую импульсивность... Может прозвучать нелепо на первый взгляд, особенно для тех, кто просто какое-то время знаком с верной спутницей Прайс, но вот для тех, кто знаком с ней всю её сознательную жизнь, это давно уже стало неоспоримым фактом — Макс не может держать себя в руках дольше, чем того потребует ситуация. В том смысле, что в тот роковой день их последней стычки с Фрэнком, фотозадротка уже накосячила, спалившись с "её" косячком перед Дэвидом. Уже тогда её терпение начало трещать по швам, а уж когда Хлоя потащила плоскозадую подругу на свалку и почти сама отдала ей револьвер, когда на них попёр волнующийся за свои три тысячи наркобарон, то всё стало понятно почти сразу. Макс, конечно, подумала для приличия перед выстрелом, но Фрэнк, похоже, не умел себя вести перед людьми с пушкой в руках... Короче, вот и схлопотал он хоть и небольшую, но довольно чувствительную пулю в руку. Господи, как же горели бешенством его глаза, но... Как же вспыхнули яростью глаза Макс... Тогда Хлое отчего-то стало очень стрёмно за себя, хоть она и считалась самой несдержанной в той компании. Но даже её несдержанность уступила тому чуть ли не животному конфликту. Она ожидала от Колфилд чего угодно: страха, презрения, волнения, раздражительности... Даже того, что та обмочит свои штаны... Но увидеть плескающуюся в её расширенных зрачках квинтессенцию незамутненной жестокости, ярости и... Отчаяния... Такое Хлоя увидела впервые. Но сейчас она беспокоилась не о душевном состоянии Макс в тот момент, а о том, что после того рокового инцидента Фрэнк написал ей ровно одну смс-ку с даже не угрозой, а констатацией. Того, что игры кончились. Как бы не уважала Хлоя то, что Макс почти без раздумий выстрелила в человека, защищая её, но это действие, похоже, определило дальнейшее отношение наркоторговца к их персонам. И это отношение было отнюдь не самым тёплым. Даже скорее очень и очень неприязненным. Надо как-то убедить его поговорить с ней... С визгом притормозив у входа на "Американскую ржавчину", машина остановила свою систему. Хлоя вылезла и с опаской огляделась по сторонам. Ей повезло — легко узнаваемый фургон стоял чуть поодаль, около гниющего школьного автобуса. Видимо, Фрэнк что-то вынюхивает здесь. Но единственным местом, в котором он мог бы искать улики... Это их с Рэйчел убежище из шлакоблоков, где они тусили вместе вот уже пару лет. Фрэнк наверняка знал про это логово, раз Эмбер была двойным агентом... До скрипа сжав зубы, Прайс прошла дальше, ловя взглядом серую коробку. Внутри она заметила едва видное копошение — похоже, Бауэрс услышал скрип доисторического пикапа, который возил ещё покойного Уильяма. Так, теперь надо всё сделать аккуратно. Хлоя вытерпит любые его оскорбления, лишь бы он ответил на один, блять, простой вопрос. Она сделает всё. Подойдя к "шалашу" и для приличия потоптавшись у него, Прайс смущённо начала свою вынужденно-извиняющуюся речь. — Кхм, эй. Фрэнк? Я знаю, что это ты здесь, — она внимательно проследила за источником звуков внутри. Там точно был он, и он точно был очень не рад её видеть, — Слушай... У меня для тебя есть новости. И... Просьба. Изнутри послышался тихий смешок. Потом другой. За ним ещё один. И вот напряжённые смешки заканчиваются. Это нервирует. — О, черт меня подери! Сраная подруга сраной неконтролируемой дуры! Что тебе, блять надо? Денег мне вернуть? Пошатываясь, из-за покрывала, которое закрывало вход, показался человеческий силуэт, скособоченный влево. Ещё спустя пару секунд на свет вышел изможденный мужчина лет тридцати с пшеничного цвета бородкой и рукой на перевязи. Он злобно зыркнул на Прайс и встал в бойцовскую стойку, положа здоровую руку на револьвер, прикреплённый к его ремню. Хлое резко расхотелось говорить с ним, но сейчас на кону стоит что-то большее, нежели её собственная жизнь. Она позволила ситуации взять над ней верх. — Слушай, Фрэнк... Я очень... Слышь? Очень. Извиняюсь за то, что было. Я не знаю, что на неё нашло, но у сейчас мне надо, чтобы ты меня послушал... — Да-да... У тебя хорошо получается заговаривать зубы, но меня уже не проведешь... Денег у тебя нет, подруги твои в меня стреляют, отчим начинает что-то копать... Ты. Одна большая. Заноза в моей заднице! Я уже хотел сам выследить тебя... — Послушай, я очень хорошо понимаю, какого тебе... Затем и пришёл сюда, так ведь? Ты хочешь найти Рэйчел... — тот едва заметно кивнул, глядя на неё чуть менее беспокойно, — Вот мои новости. Она нашлась. Я знаю, где она находится. Хлоя подняла руки и посмотрела Фрэнку прямо в глаза. Вложив в этот взгляд своё последнее очарование и спокойствие, она заметила, как подгибаются ноги у собеседника. — Как? Скажи мне, быстро! Она жива? — затряс он нижней губой, нервно теребя пальцем ремешок от кобуры. — Да, да, господи. Конечно жива... — она замолчала, подбирая удобные слова, — Но она не с нами. — Где тогда? — опять сорвался на скрежещущий крик Фрэнк, — Что ты темнишь? — Ладно, Ладно! Можешь так не волноваться? Это сложно. — заявила она ещё более жалостливо, — Она в другой стране... Я бы даже сказала, на другом, сука, континенте? —Что? — обескураженно отрезал тот, неверяще уставившись на должницу, — Как ты тогда вообще узнала про это? — Это всё Макс... Та, которая чуть тебя не пристрелила, я ещё раз извиняюсь... Она отправилась в Гразн... Короче, в Европу, и нашла нашу... Рэйчел в местном отеле. В роли портье. — Что?! — ещё, на этот раз громче, спросил Фрэнк. Наконец, пару мгновений спустя, он осел на ближайшую покрышку, словно из него вынули стержень, — Черт, как же я рад! — Да, я тоже... — ободряюще улыбнулась Хлоя, чувствуя, как сжимается что-то у неё внутри, — Но тут и вытекает моя просьба. Мне срочно нужно туда. Общественных рейсов нет, так что... — Опять ты темнишь... — уже почти бессильно заявил барыга, глядя на всё так же замеревшую Хлоя снизу вверх, — К чему такая спешка? Просто дождись подходящего дня и лети, как тебе угодно... В который раз Прайс пришлось делать выбор. Боже, как было бы замечательно иметь суперспособности, наподобие точной эмпатии или... Контроля над временем. — Там началась Война, — решилась безапелляционно заявить девушка, наблюдая, как вытягивается лицо мужчины, — Времени мало, может быть, вообще уже нет... Из него будто ещё раз вынули стержень и выбили новую надежду. Теперь он больше походил на тряпичную куклу, нежели на человека. Хлоя, потоптавшись на месте, опустила руки. Тяжело выдохнув и закатив глаза, она решила успокоить его и себя заодно. Она подошла к Бауэрсу и сжала его плечи, заглядывая в его потухшие глаза. — Слышишь, Фрэнк? Я привезу её... Слышишь?! — вскрикнула она, хлестанув его по щекам и осознавая, что нужно её... "Другу". Встряска, — Я её верну! Мы всё решим, выкурим твоей травы... Мне тоже страшно. — она поймала его взгляд, в котором теперь мелькала одинокая надежда, — Мне пиздецки страшно. Ты даже представить себе не можешь. Но я полечу. Мне только нужен самолёт. Она встала и посмотрела на товарища по несчастью сверху вниз. Теперь он казался таким жалким и оскорблённым, казалось, самой судьбой, что она вспомнила, кто перед ней сидит. Это, сука, не Пабло Эскобар... Это милый любитель псов. Да, он, продаёт наркоту, но она знает его как хорошего, черт возьми, парня. Он просто запутался, пожалуй, как и все они. — Хорошо... — сказал он, вырывая Хлою из задумчивости, — Я проведу тебя к самолёту. И ещё... Я лечу с тобой. Фрэнк вскочил с импровизированного кресла, но почти тут же закачался. Хлое пришлось его удержать. — Нет. — она решительно заглянула ему в глаза, в который раз давя в себе слезы, — Ты слаб. В том числе из-за меня. Оставайся. Можешь не переживать, я всё сделаю. — заявила она так твёрдо, как смогла, хотя внутри всё тряслось от страха, волнения и неодолимой грусти. Такое бывает. Накатывает, словно волна, стремясь утащить тебя в пучину отчаяния и безумия. Нет. Она так много прошла... Для того чтобы что? Потерять всё хорошее, что осталось в её жалкой жизни? Она и сама не заметила, как слезы потекли по её сухим щекам, выставляя её в таком виде, в каком ещё ни разу не видел мужчина. Тот же понимающе улыбнулся и прижал её к себе, поглаживая по спине и стискивая в объятиях. Успокаивал как умел, и это нельзя было поставить ему в укор. Они, может, в последний раз видятся. — Хорош, Хло. Давай. Я всё улажу. Не хочешь всё рассказать родным? — взглянул он ей в глаза. Прайс отстранилась, размазывая слезы по лицу. — Да.*********
Позабыв о прошлых обидах, Фрэнк и Хлоя ехали в его фургоне куда-то загород. Туда же направлялась чета Мэдсен, которым последняя из Прайс уже в машине объяснила ситуацию. Не без труда, конечно... Мать сдалась уже спустя полминуты их диалога, а Хлоя была готова поклясться, что слышит скрип зубов Дэвида. Когда же первоначальный шок прошёл, бывший армеец сказал лишь одну скупую фразу. "Попрощаемся там." Раньше Хлоя никогда бы и не подумала, что будет относиться к этому усатому чмырю хотя бы слегка уважительно, но сама ситуация, похоже, располагала к этому. Теперь все его психопатические бредни про службу и тотальное подчинение приказам не звучали так глупо и нелепо, как фонили они у неё где-то снаружи пузыря ещё неделю назад. За те две недели, что она протусила с Колфилд, Хлоя научилась паре вещей: "Перестань винить других за их судьбу" и "Просто прими как данность и иди дальше". И теперь это всё имеет куда больший, скорее даже сакральный, смысл. Как отпустила она отца за его нелепую быструю смерть и признала, что он не бросал их, так она, с совершенно несвойственной ей терпимостью, приняла новый вызов судьбы. И пусть, блять, эта ебаная судьба посторонится — девушка готова встретить её лицом к лицу и с оружием в руках. Готова больше, чем когда-либо до этого. Разве не этого от неё хотели остальные? Повзрослеть? Что ж... Видимо, теперь настал этот момент... Скрип тормозов режущим напильником раздавался по окраине пустого поля где-то на горе близ Аркадия Бэй. Судя по всему, это было частным полем какого-то местного богача... Стоп. Она взглянула в глаза Фрэнку, что сидел прямо сбоку неё за рулём. Тот ответил, сводя брови. — Да. Да! Что ты ещё хотела? У кого во всей этой сраной округе может быть хоть небольшой кукурузник? — Боже, Фрэнки. Надеюсь, он не развалится посреди океана, а не то Прескоттам будет очень худо... — Худо будет только тебе. Прескотты как-нибудь переживут... Если я смогу добазариться. — Давай без этих очень тонких подколов. Я совершенно не в настроении. Он как-то странно посмотрел на неё. — Ладно, как тебе хочется... Выглянув за занавеску на окне, Прайс уже наметанным глазом заметила белую машину Дэвида и её... "Родителей", стоящих около неё. Джойс нервно пританцовывала на месте, теребя в руках подол одного из оставшихся у неё вычурных платьев. Рядом стоял Мэдсен и что-то тихо нашептывал, склоняясь к уху женщины. Вдруг Хлоя ощутила... Чувство комфорта? Блять, ну и бред. Комфорт от того, что тот, чьи поползновения в сторону своей последней родни она пресекала почти на корню, теперь стоит и утешает её? Да. Совсем плохо стало, когда Прайс начала это принимать. Фургон заворачивал к ангару, а Хлоя посасывала кровь из губы, которую прокусила от неимоверного напряжения внутренних сил. Блять. — Да... Я рада, что она останется с-с... Любящим... Её... Мужем. Господи, это точно надо было сказать. Хлоя повернула голову к Бауэрсу в последний раз, жалко танцуя зрачками. Тот же ответил лёгким, казалось, понимающим кивком и вышел наружу. Вслед за ним пришлось пробираться Хлое, которой внезапно захотелось забиться в самый дальний угол и не вылезать оттуда ни при каких обстоятельствах. Заебала. Сама себя заебала. Каждый день она показывала свою крутизну перед теми, кто этого совсем не заслуживал... И что теперь? Ссытся выйти и попрощаться с единственными близкими? Она решительно потрясла головой и, громко топая второй парой чёрных шнурованных ботинок, вышла на свет. Тот ослепил её, хотя до этого в небе были лишь унылые объёмные тучи. На поле было почти идеально тихо, и лишь спаренный шум двух двигателей разрывал этот тонкий природный баланс. На негнущихся ногах Хлоя протопала к парочке, таща на плече рюкзак с припасами. Там не было почти ничего. В голове у неё не было почти ничего. Так было всегда, когда она должна была сделать важное действие. И сейчас было так... Но эта легкомысленность может стоить ей жизни. Вот они перед ней. Мать смотрит умоляюще, но в заплаканных глазах видна ошеломляющая решимость. Она стоит молча и, не проронив ни слова, подбегает к дочери и крепко обнимает. Хлое кажется, что она тоже сейчас пустит слезу, и ей не хочется тратить этот установленный ею самой лимит. Но это происходит, и они тихо плачут и посапывают, уткнувшись друг другу в плечо. Краем глаза панк замечает, как трясется губа у Дэвида. Суровый служака тоже готов пустить слезу, но годы психологических тренировок делают своё. Но Хлоя бы легко поняла его, если бы он тоже не сдержался. В этот раз — нужно. Ещё как. Насилу отстраняясь от матери, что растила её эти нелёгкие девятнадцать лет; что терпела её легкомысленные и бестолковые выходки, побеги, ссоры; пыталась понять... Девушке чувствуется, что она не имеет права проебаться. Ради неё. Ради самой, блять, себя. Ради Макс и Рэйчел, что уже застряли там. Хлоя проходит дальше, намереваясь поговорить с Дэвидом. Тот, стоя в закрытой позе, подаёт ей руку. В этот раз, спустя долгих три года, она жмёт её крепко и чувствует, как поддаётся мужчина. Или не поддаётся. — Я уже понял, это окончательно, но... Насколько это плохо? — спрашивает охранник, вопрошающе глядя на падчерицу. — Я... Я не знаю, — с трудом выдавливает Хлоя, привычно пряча страх и волнение за усмешкой, — Может, ты мне скажешь? Гражданская война? Как там? — Гражданская? — всматривается он в её глаза. В другой раз бы ей показалось, что угрожающе, но сейчас... Скорее, заботливо, — Да. Это хуже. Подожди-ка. Вдруг будто неряшливо он вспоминает что-то, но она знает — играет. Пытается показаться своим, как всегда. Он никогда ничего не забывает. Но, блять, как же он вылазит из кожи... Армеец тем временем открыл багажник ретро-развалюхи и достал оттуда его... Армейский ранец? Возвратившись с ним на плече, тот с чувством и расстановкой вручает его Хлое. — Я часто думал о том... — он задумывается, подбирая нужные слова, — Какого бы тебе было в армии. Что бы ты делала там. На войне. Но я никогда... — сглатывает, стараясь удержать лицо, но попытка с треском проваливается, и он пускает слезу. Та стекает по щеке, оставляя мокрый след и очередной порез в душе, — Я никогда не думал какого это. Отправлять дочь на войну. Мэдсен замолкает и смотрит ей в глаза. Она не отводит взгляд, но уже готова снова кинуться в слезы — её удерживает лишь то, что он этого не сделал... — Я не думал, что мне придётся, но вот. Я стою здесь, а ты передо мной, с моим ранцем. — Дэвид резко замолкает, решая не разбрасываться оставшимися словами. Он подходит ближе к ней, — Просто вернись. Легко же? Нет. Нет. Нет... Хлоя бросается на него, кратко обнимая. От него пахнет потом и прогорклым тушеным мясом, но ей кажется необходимым сделать это. Будто стыдясь себя, она быстро отскакивает, замечая, как заметно заблестели его узкие глаза. Джойс опять срывается в рыдания, но самолёт уже выкатывается из ангара, вслед за ним выходит и дилер. Прайс отбегает подальше от родных, не в силах больше терпеть; ей остаётся лишь помахать им и уйти побыстрее. — Я верну всех! — изо всех сил кричит она напоследок, разворачиваясь на каблуках и проходя дальше. Винт самолёта затихает и пилот открывает фонарь кукурузника. Точнее, это не кукурузник, а двухместный самолёт, похожий на тот, что показывают в фильмах про Пёрл-Харбор. Пилот в шлеме высовывается из окна, оглядывая попутчицу. — Багаж? Ладно, вроде пойдёт. Давай залезай, устраивайся. Впереди у нас долгая и нервная... Что он там говорит дальше она не слушает, залезая в кабину и стараясь не думать ни о чем, кроме как о последующем полёте. Если она переживёт это, дальше станет намного легче. В конце концов, непосредственно на месте уже будет не до нытья. Спустя пару десятков секунд самолёт набирает скорость, разрезая воздух винтом и крыльями, подхватываемый силой Бернулли и ещё Бог знает чем. Прайс думает, как же ей отчаянно повезло: Фрэнк поверил ей сразу, заставил Прескоттов отвезти её на другой конец света, сумела убедить родных в том, что это всё необходимо. В конце концов, сама поняла, что так должно быть. И никак иначе. Они взлетают и никогда не поворачиваются к удаляющемуся аэродрому, но Хлоя готова поклясться, что оставшиеся там смотрят в небо, молясь об её успехе. Она бы и сама молилась, но всё так же не верит в Бога. По остаточному принципу заглянув в телефон, она видит пропущенный от неизвестного номера. Пока связь каким-то чудом слегка касается их куска металла, Хлоя набирает последний американский номер. Как же она разрыдалась, когда услышала плач Ванессы и зубовный скрежет Райана Колфилдов.