ПУТЬ ТАНЦА — Легенда о Баладжи. Том первый.

Ученикам предстоит прожить в горах последний год. Они должны теперь оставаться в своих аватарах всё время, чтобы полностью освоиться в них. Вслед за летом и осенью пришла зима. В долине даже зимой было довольно тепло. Поляна не замерзала и не покрывалась снегом. А горы вокруг покрылись большими белыми снежными шапками, которые теперь спускались ниже. Однако на поляне богов днём стояли плюсовые температуры. Только ночью сильно холодало и бывал минус. Пещеру пришлось утеплить, чтобы не замёрзнуть. Теперь они испытывают всё, что чувствуют люди в своих телах. В первую ночь, когда случились заморозки, Баладжи забрался в кровать к Натарадже. Тот сквозь сон создал ещё одно одеяло, укрыл и крепко обнял Баладжи. На следущий день Натараджа утеплил стены пещеры и вход войлоком. По середине комнаты теперь был очаг. Они сидели у огня попивая чай или лежали у очага на коврике в обнимку, и никто не мог их увидеть. Наверху в потолке в скалах Натараджа пробил отверстие. На ночь он притаскивал два распиленных бревна, разжигал большой костер и брёвна горели всю ночь, давая хороший жар и прогревая всю пещеру. Сухие брёвна они находили в лесу, пилили на части и таскали на полянку перед входом в пещеру, где развлекались колкой дров. Всё это воспринималось ими как забавная игра. С помощью неё они вживались в роли своих аватаров. Так что делали всё по настоящему, как люди. Они теперь могли совершать омовение в водопаде около пещеры. Зимой вода была ледяной, но иногда они ныряли в него в ясную погоду, когда можно было после согреться на солнышке. Для более тщательного мытья в горячей воде Натараджа сделал бочку, и установил внутри пещеры. Он таскал из речки воду и грел её над костром в вёдрах, как делал бы человек. Он прибегал к божественным методам только в крайнем случае, когда они сильно уставали. Конечно, во время мытья у них не обходилось без эротических моментов. Однако Натараджа по прежнему держал себя в руках, ожидая совершеннолетия Баладжи. Но каждый раз, когда они залезали в бочку вдвоём, страсти разгорались. Натараджа вцепляется в края бочки, пытаясь унять дрожь в теле и преодолеть соблазн. Внутри бочки установлен небольшой табурет, на котором сидит Натараджа, а Баладжи сидит на нём сверху и страстно целует его, обнимая одной рукой, а второй трогая Натараджу внизу под водой. Натараджа изнемогает, он притягивает Баладжи ближе к себе, почти вплотную. И боже, что он сейчас чувствует! Он невозможно хочет войти в возлюбленного и кончить в него!.. — Я хочу в тебя, Баладжи, я больше не могу! — невменяемо шепчет Натараджа, приподнимает Баладжи за ягодицы и почти насаживает на себя. У него бы возможно получилось, если б не рука Баладжи. — Стой-стой-стой, любимый.. — восклицает Баладжи, сползая обратно вниз и продолжая стимулировать Натараджу рукой. — Прости.. прости.. — виновато простанывает Натараджа, отпуская Баладжи и вцепляясь в края бочки. Баладжи поддаёт жару рукой внутри бочки. Натараджа стонет и в момент оргазма с такой силой вцепляется в стенки бочки, что она не выдерживает и с треском разлетается вдребезги! Вода плещет во все стороны, а Баладжи и Натараджа остаются сидеть на табурете. — Хах! — восклицает Баладжи и начинает смеяться. Натараджа издаёт победный рык, инстинктивно вцепляется в Баладжи, прижимает его к себе, ещё несколько раз толкаясь в руку и трётся о тело любимого, со стоном доходя до полной разрядки. Он впивается в губы Баладжи, много-много раз целует, его грудь вздымается и опускается. Он заканчивает целовать только, когда восстанавливает дыхание. — Баладжи.. — шепчет Натараджа, вжимаясь лицом в его шею, только сейчас понимая, что произошло. Баладжи шутит заигрывающим тоном: — Натараджа, мы восьмой раз пытаемся помыться вместе, и это восьмая по счету разбитая бочка в нашем доме! Делай их покрепче. — Хорошо, — Натараджа отвечает вполне серьёзно, поглаживая любимого по бёдрам. — Нужно завернуть тебя в палантин. Натараджа встаёт, подхватывая Баладжи на руки, переступает через доски на полу, затем с неохотой опускает любимого на пол. Берёт со стала рядом палантин и закутывает Баладжи. Затем оборачивается в другой сам, подхватывает Баладжи и несёт на кровать. — Я не могу без тебя, не хочу без тебя, не могу оторваться от тебя. Позволь спать с тобой рядом сегодня, любимый, — страстно шепчет Натараджа, укладываясь за спиной Баладжи на его кровати и обнимая возлюбленного. Баладжи сладко улыбается. — Ну если ты сможешь сдержаться, Лао Ван. Оставайся. Тебе уже легче? — Да, спасибо. Но боюсь, если я останусь, то это ненадолго. — Тебя надо было назвать не Лао Ван, а Лео Ван. Ты мой неистовый лев! Ты так рычал! А твоей силы рук не выдержит ни одна бочка! — смеётся Баладжи. — Не смейся надо мной! Это ты свёл меня с ума, Лао Сяо. — Хорошо, хорошо, прошу прощения, я больше не буду. Баладжи поворачивается к Натарадже лицом. — Ты самый прекрасный. Я тоже не могу ждать. Я безумно тебя хочу. Давай сделаем это сегодня! Зачем ждать ровно до даты? Это уже не имеет значения. Мы ждали веками! А теперь осталось всего три месяца. Я мог ждать дни и ночи, но теперь больше не могу — Нет, Баладжи. Мы будем ждать! Если не сможем, то смысла не было вообще столько ждать. Я дал слово, и я его сдержу. Я хочу, чтоб ты сказал мне "да" в совершеннолетнем возрасте. И тогда меня ничто не остановит. А сейчас спасибо, что остановил меня. — Хорошо, хорошо. Прости, что я такое предложил, я тоже теряю голову. — Ничего. Я понимаю. Поэтому сейчас я сделаю тебе хорошо.. Натараджа спускается ниже и приоткрывает палантин... Разгорячённые боги удовлетворяют друг друга по нескольку раз. А когда приходят в себя, возлюбленные все-таки решают пойти в парную и помыться нормально. На другой стороне поляны в скалах Мастера оборудовали общую парную, созданную по проекту отца Баладжи. Напарившись горячим паром боги с удовольствием ныряли в ледяные природные ванны у водопада. А иногда даже лезли под сам водопад. Помыться тщательно можно было в закрывающихся душевых кабинках, взяв с собой вёдра с теплой водой и ковшик. Самих душей в кабинках не было, чтобы приучить учеников к человеческому быту. Так как люди ещё не изобрели водопровод и душ. По необходимости ребята ходили туда. Парная работала каждый вечер. И даже ночью там тепло и можно найти теплую воду на долго остывающих печах. После мытья Баладжи и Натараджа идут к себе пить чай. В течение лета они насушили ценные травы, свойства которых изучили на домоводстве. Баладжи заваривает их в чайнике над очагом. — Как же прекрасно мы живём! — восклицает Баладжи глядя на огонь. Я мог бы так жить с тобой всю жизнь, Натараджа! — Я тоже мог бы, — улыбается Натараджа. — У нас чудесный дом! Здесь лучше, чем в Школе в общежитии. Это наш отдельный дом, только наш. У нас нет соседей за стенкой и общего коридора. Здесь у нас своё личное пространство! — Да! И мы живём в гармонии с природой, близко общаясь с ней. — Да! У нас здесь есть все стихии. Мне очень нравится, что у нас очаг и живой огонь внутри дома. Я теперь понимаю, что значит Богиня Домашнего Очага. Очаг — символ счастья в доме, любви и гармонии. — Да, — Натараджа смотрит любящим взглядом на Баладжи. — Ты – хранитель нашего домашнего очага. Самое ценное, что есть в этом доме. Я хотел бы жить с тобой всю жизнь, Баладжи. Баладжи сладко улыбается Натарадже. — Спасибо, Натараджа. Я согласен. — Баладжи встаёт, потягиваясь. — Ах! Что-то мне даже жарко, Давай выйдем, подышим свежим воздухом и на звезды посмотрим. — Хорошо, только надень сапоги и плащ. Натараджа снимает с крючка у входа и подаёт Баладжи плащ, отделанный мехом, который он сам создал. Баладжи одевает сапоги на босу ногу, заворачивается в плащ. Они выходят из пещеры и обнаруживают чудо! Над поляной идёт снег! Медленно падают большие хлопья снега. Ветра нет совсем, стоит полная тишина. — Натараджа, какое чудо! — восхищается Баладжи, вытягивая вперёд руки ладонями вверх и пытается поймать снежинки. Натараджа подходит сзади, обнимает Баладжи и тоже подставляет одну руку вперёд. — Да, здорово, снег пошёл! — восклицает Натараджа. Баладжи оглядывается на него, сияя улыбкой и восторженно произносит: — Я никогда не видел снега раньше! Только издали на горах. Но никогда не видел, как он падает с неба! Ах, снежинка! Какая красивая! Баладжи рассматривает снежинку на ладони. — Растаяла.. Удивительно. И немного грустно. — Мир прекрасен. Печаль и радость живут в нем вместе, — Натараджа обнимает Баладжи, притягивая ближе к себе за талию и прижимаясь щекой к его щеке. Баладжи кладёт свои руки поверх его рук, продолжая смотреть на падающие хлопья снега. — Натараджа, а ты какую жизнь имел ввиду? Ты хотел бы всю человеческую жизнь прожить здесь со мной, или божественную? — Поскольку мы сейчас в человеческих телах и это Земля, и здесь удобней быть в этих телах, то я бы прожил человеческую. Если тебе здесь нравится больше, чем на Небесах, можем прожить много человеческих жизней. В одном я точно уверен, всего одну божественную жизнь я хочу жить с тобой, и не важно где. Я хочу жить с тобой вечно, Баладжи. — Хорошо... Натараджа, а тебе не надоест жить со мной вечно? Со мной же не просто.. — Не надоест. Прости меня, что я когда-то в сердцах сказал, что с тобой не просто. Я не хотел тебя обидеть. — Я не обижаюсь, но я это запомнил. — Даже, если это не просто, я хочу жить с тобой и только с тобой. — Ладно. Я совсем не против, — сладко улыбается Баладжи. — А тебя не смущает, что в человеческих телах мы начнём стареть? — Не смущает, это же всё иллюзия. И мы можем менять тела, когда захотим. А ещё мы научимся замедлять старение и сможем жить до тысячи лет в человеческом теле, если захочешь. Только следующее твоё тело сделай таким же, как это. — А ты не полюбишь образ Лао Сяо больше, чем мой настоящий облик? — Баладжи.. Ты ревнуешь меня к собственному аватару? — недоуменно вскидывает на него глаза Натараджа. — Ах.. Похоже на то! — Баладжи с заигрывающей улыбкой стреляет глазками на Натараджу. — Боюсь, что Лао Сяо затмит меня самого! Вдруг ты его полюбишь больше, чем меня... — Я люблю тебя, Баладжи. И буду любить во всех твоих формах, во всех телах и во всех мирах. А любовь моя одна, она не больше и не меньше. Это всегда будет одна и та же любовь... *** Весной в горах цвели тюльпаны. Склоны гор по периметру поляны запестрели яркими оттенками разных цветов. На самой поляне цветы почти не росли, потому что вся она была оборудована под тренировочное поле, по середине находилась центральная площадка для тренировок и вокруг множество более мелких. И только между этими площадками вдоль тропинок, прорастали цветы. Однако даже так полянка приобрела праздничный весенний вид. Картину дополняла свежая прорастающая между площадками зеленая травка. В первую весну, когда Натараджа впервые увидел тюльпаны, он собрал в горах большую охапку красных цветов и принес Баладжи. Тот ещё спал в безмятежной тишине солнечного утра, но сон Баладжи был очень чуткий. Когда он услышал шорох открывающегося полога на двери и тихие шаги Натараджи, то сразу проснулся. Как только Баладжи открыл глаза, Натараджа завалил его тюльпанами и зацеловал. — Это тебе, всё тебе! — приговаривает Натараджа, всовывая в руки Баладжи ещё больше цветов. Сонный Баладжи едва удерживает их в руках. Он садится облокотившись спиной о изголовье кровати и смотрит то на охапку цветов в своих руках, то на Натараджу. — Ах! Какие красивые! — рассеянно улыбаясь, восклицает Баладжи, вдыхая аромат распустившихся цветов и рассматривая нежные, ещё не раскрывшиеся бутоны. Натараджа оглядывает эту картину оценивающим взглядом и остаётся абсолютно доволен видом. — Ты самый красивый... — говорит Натараджа, не в силах оторвать взгляд от возлюбленного. Баладжи сладко улыбается ему. Натараджа нежно целует Баладжи. — Спасибо, Натараджа... — Давай, поставим их в вазу с водой. — Да, поставь. Такие чудесные. — Баладжи ещё раз прижимает цветы к себе, закрывает глаза, наслаждаясь ароматом, и только после этого разрешает Натарадже их забрать. — Так приятно пахнут! Ах, послушай, Натараджа, ведь они быстро завянут без корней, как жаль! Натараджа ставит цветы в вазу с широким горлом. — Я сделаю так, чтоб они цвели даже дольше, чем цвели бы на поляне. Я уже осваиваю технику замедления старения. Я заряжу их своей энергией и буду менять им воду. — Хорошо. Спасибо, Натараджа. Это был очень приятный сюрприз, получить цветы, проснувшись с утра! Ты порадовал меня! — лучится солнечной улыбкой Бог Чувственности. — Я буду часто радовать тебя, Баладжи, — Натараджа ставит в вазу последний цветок и льнёт к губам Баладжи. — Ты самый красивый. Самый прекрасный цветок на свете скоро распустится, и аромат счастья разольётся по Земле. С тех пор Натараджа часто собирал букеты для Баладжи. Как только предыдущий букет начинал вянуть, он приносил новый. Когда закончился сезон тюльпанов, наступил черёд ирисов. Все боги были в восторге от них. Ирисы росли по периметру всей поляны в тени горных склонов и вдоль речки. И распускались прямо на полянке перед входом в дом Баладжи и Натараджи. И хотя ирисы были всюду, Натараджа всё равно нес букеты внутрь и ставил в вазу на столик около постели любимого.