ПУТЬ ТАНЦА — Легенда о Баладжи. Том первый.

Том первый. Пролог. — Ты обещал меня согреть.. — сонно шепчет Баладжи, и запечатлевает лёгкий поцелуй на губах Натараджи. — Ты уже спишь, — Натараджа чуть улыбается одной половинкой рта. — Я хочу, чтоб ты меня согрел.. — Точно?.. — Да. Сегодня такая ночь, все любить должны.. — Хорошо... Баладжи — Бог Чувственности Он же — Бог Танца Натараджа — Царь Танца (прямой перевод его имени) Он же — Бог Драмы ________________________ В ночь на праздник Солнцестояния. — Ты касался сегодня девушки?.. — Да... Прости-и... Не смог удержаться... — смущённо опуская глаза, тихо произносит Баладжи. Они медленно удаляются с места праздника через лес, всё дальше от костров и хороводов. — Я тебя не виню и не ограничиваю, — спокойно говорит Натараджа. — Я тебя тоже. — Мне это не нужно, — медленно произносит Натараджа, качает головой и берёт Бога Танца за руку, переплетая их пальцы. — Правда? — Я никогда не вру. — Конечно, я же знаю. Но всё-таки, что ты имеешь в виду? Не нужно тебе в этом теле? Или тебе, которого я знаю изначально с детства? — Которого знаешь. Тебя мне достаточно. Для меня главное, что ты всегда уходишь со мной. — ... — Баладжи смущённо краснеет, опуская ниже голову. Натараджа говорит серьёзным тоном: — Пока мы существуем в этом Мире, я не захочу быть с женщиной. Я тебе обещаю! — Ах-х! Натараджа, ты балуешь меня, — сладко улыбаясь говорит Бог Чувственности. — Ещё как! Но тебя и нужно баловать, — с серьезным видом отвечает Бог Драмы. — Спасибо тебе. За всё, — Бог Танца ласкает нежным взглядом Бога Драмы и, сжимая его руку чуть сильнее, проводит большим пальцем по коже. — Но мне всё-таки интересно, — не унимается он, — какая женщина была бы в твоём вкусе? — ... — Натараджа бросает на него взгляд, в котором, кажется, пробегает молния. — Ну всё-таки? — выпрашивает Бог Чувственности. — Тебе лучше не знать.. — отвечает Бог Драмы с непроницаемым лицом. — Почему-у? — с невинным выражением вскидывает на него глаза Баладжи и мягко улыбается. — Неужели думаешь, стану ревновать? — Не думаю, но кто знает.. Ты же Бог Чувственности. Не хочу причинять тебе боль. — Это раньше было. Теперь я — Бог Любви, так что справлюсь. Скажи мне! Пожалуйста! — Баладжи трясёт руку старшего. — Хорошо. За пределами Трёх Миров я тот, кто не рождался, и там у меня есть женщина. Точнее Богиня. Но она точно не в твоём вкусе, — ухмыляется Бог Драмы, пытаясь пошутить. — Ах-х, так?! Ты всё помнишь? Что ты — это Он? — Да.. Прости.. — и не просто помню. — Ничего. Я знаю, сам напросился, — Бог Чувственности вздыхает, всё-таки он немного разочарован. "Или я ревную?", — спрашивает он сам себя. Натараджа продолжает, постепенно повышая голос: — Но в этом теле или в другом, этот Его Аватар никогда не коснётся женщины. Я хочу быть только с тобой. И я прошу тебя, не напоминай мне больше о том, что я — это Он. Потому что я хочу забыть! И не спрашивай больше о женщинах! Я люблю только тебя! — Хорошо.. Хорошо.. Не переживай так. Старший, прости! Язык мой — враг мой, — Бог Танца останавливается, тянет Бога Драмы за руку и вовлекает в продолжительный поцелуй, таким способом извиняясь. Они долго не могут оторваться друг от друга. Только прохладный ветерок помогает им это сделать. — Но значит ли это, что ты не посмотришь и на мужчин?.. — вдруг выдаёт Баладжи. — Дурак! Конечно, нет! Не посмотрю. Разве не знаешь, что я смотрю только на тебя? — Ладно, ладно. Не гневайся. Я всем доволен. Просто ты меня всегда удивляешь! "И какой благой кармой я заслужил такого верного возлюбленного?" — спрашивает про себя Баладжи. — Кстати, где мы сегодня будем ночевать? — задаёт он вопрос вслух, сладко улыбаясь, и смотрит на Натараджу с надеждой в томном взгляде. — Мы почти пришли. Ты замёрз? — Нет! Конечно нет, как я могу замёрзнуть в таких жарких объятиях! — прозрачно намекает Баладжи, улыбаясь шире. В его тёмных глазах разгорается огонёк. Натарадж обнимает его за плечи и весь оставшийся путь не убирает руку. Они приходят на берег маленького озера, над которым сейчас висит полная луна и лунные блики красиво поблёскивают на воде. Здесь тихо, шум стихающего праздника еле слышен. Тишину нарушает только негромкое стрекотание цикад в зарослях диких ирисов, между которыми затесался небольшой кусочек открытого лунному свету берега. С пригорка идёт пологий склон к воде, а чуть выше, наверху, ровная площадка. На ней боги и останавливаются. — Тебе нравится? — Да! Дава-ай заночуем здесь! — довольно произносит Баладжи, потягиваясь. — Хорошо. Сейчас. Натараджа совершает несколько красивых движений, кружась в танце, из его руки выходит поток золотистого света, и на полянке материализуется красивый шатёр. — Ах! Красиво! Всё-таки нам везёт! Люди так не могут! Сколько всего пришлось бы тащить на себе. А нам так легко всё это сделать прямо здесь. Но.. зачем ты танцевал? Мог ведь просто направить энергию в руку и создать его. — Так приятней. — Хах! Ну, хорошо. — Можешь заходить. — А ты-ы? — В озеро окунусь. — Тогда и я с тобой. — Не надо, ты же мёрз всю дорогу. — Нет.. нет.. нет! Я настаиваю. Если ты пойдёшь, то и я. А потом ты меня согреешь.., — заигрывающе улыбается Баладжи, сладко глядя на Натараджу своими тёмными бездонными глазами. — Хорошо, как пожелаешь, — невозмутимо отвечает Натараджа, хоть он и замечает всё. Он приближается ко входу в шатёр и начинает раздеваться, не глядя на Баладжи. — Прихвати с собой палантин. После озера пригодится, он внутри. — Натараджа всё продумал, как всегда, даже лучше, — Баладжи подходит сзади к Натарадже, заглядывая с любопытством в шатёр. — Не благодари, — бросает Натарадж через плечо, стаскивая с себя длинные одежды. Бросив их в шатре, он обнажённым начинает спускаться к озеру. — Ах так?! Стой, подожди! — Баладжи быстро хватает палантин и догоняет Натараджу. Он цепляется за его руку и семенит следом вниз. Они плавают, заныривают с головой и какое-то время дурачатся в воде. Затем Баладжи подплывает и притягивает Натараджу в поцелуй. Но тот отстраняется. — В чём дело? — недоуменно спрашивает Баладжи, невинно хлопая глазками. — Девушка... ты её не стёр. — Но я стёр!.. — На языке осталась. — Ах, боже, прости... — Баладжи закрывает себе рот рукой. — Но мы же уже целовались по дороге, почему сразу не сказал? — Думал стерплю.. Не смог. — Прости-и. Я сейчас, — Бога Танца закрывает глаза, и у него изнутри начинает светится рот. Через минуту всё заканчивается, он открывает глаза и рот. — Всё! Готово! — Хорошо, рот показывать необязательно, — без эмоций произносит Бог Драмы, по его непроницаемому лицу непонятно, что он чувствует по этому поводу. Баладжи, не откладывая более, обнимает Натараджа и сладко целует. Тот наконец позволяет, постепенно вовлекаясь. Баладжи отстраняется, чтобы посмотреть любимому в глаза. — Больше ничего не терпи. Если я опять что-то забуду стереть, сразу скажи мне. — А ты не мог бы сейчас не говорить об этом?! — Ах!.. Да ты уксус пьёшь?! — Вовсе нет! — Я вижу, — улыбается Баладжи, склоняет голову чуть на бок и смотрит с укоризной во взгляде. — И давно? — Не важно, — говорит Натараджа с непроницаемым видом. — Неужели ты боялся, что я уйду с ней? — Нет, я так не думал. Но я не исключаю, что однажды это произойдёт. Возможно придёт время, когда ты не сможешь сдержаться. — Ох-х! Ну же, не накручивай себя. До сих пор мне это удавалось. К тому же сегодня такая ночь. Разве я мог уйти с кем-то другим? — Бог Чувственности смотрит серьёзно в глаза Бога Драмы, находит под водой руку возлюбленного и накрывает ей свой лингам.** — А ты помнишь, какая сегодня ночь? — Конечно, она наша, только наша.. — Хорошо.. Бог Драмы крепче прижимает Бога Танца к себе. — Пойдём отсюда, пока он не замёрз, — Натараджа поглаживает лингам Баладжи, слегка усмехаясь. — Ладно, пойдём. Бог Драмы, ты совсем очеловечился! — улыбается Баладжи. — Сила Иллюзии велика! Мы слишком долго живём в человеческих телах. Я правда начинаю привыкать быть человеком, — Бог Драмы шумно вздыхает. — Но это ведь.. не так и плохо? Последний вопрос он произносит риторически, обращаясь больше к самому себе. Они выходят на берег. Он берёт палантин и укутывает в него стройное тело Бога Танца, который слегка подрагивает и всё время жмётся к нему, засовывая руки подмышки, чтоб быстрее согреться. Он спохватывается, что его возлюбленный сам всё ещё стоит мокрый и обнажённый. Баладжи отводит один край палантина и накрывает им Натараджу.. — Вот так! — Идём, — командует Бог Драмы, подхватывая с земли ворох одежды Баладжи. Они поднимаются наверх на пригорок, закутавшись вместе в один палантин, и выглядят словно одно существо. Около шатра Бог Драмы создаёт костёр. И они греются у него, полулёжа на циновке, облокотившись о дерево. Баладжи лежит, прислонившись спиной к груди Натараджи. Тот обнимает, скрестив руки на его тонкой талии. У костра царит атмосфера умиротворения. — Боже, как же сейчас хорошо! — Да. — Смешно! Когда я восклицаю "Боже", выходит, обращаюсь к тебе! — хихикает Баладжи. Натараджа слегка ухмыляется шутке, подняв уголок рта. — Хватит болтать, — тут же строго произносит Бог Драмы, притягивает Бога Танца ближе к себе и лучше укутывает в палантин. Натараджа перебирает в руках длинные тёмные волосы Баладжи и сушит их с помощью энергии исходящей из центра ладони. Бог Танца успокаивается и расслабляется в руках Натараджи. Костёр догорает, и, глядя на него, глаза Бога Чувственности начинают закрываться. Он погружается в блаженный сон. Замечая это, Бог Драмы осторожно поднимает его на руки и относит в шатёр, где на полу уже приготовлена для них постель. Он бережно укладывает на неё Бога Танца, укрывает одеялом и ложится рядом, слегка обнимая, стараясь не разбудить. Но чуткий Баладжи всё равно открывает глаза. — Ты обещал меня согреть.., — сонно бормочет он, и, чуть приподнимая голову, запечатлевает лёгкий поцелуй на губах Натараджи. — Ты уже спишь, — Натарадж чуть улыбается одной половинкой рта. — Я хочу, чтоб ты меня согрел.. — Точно? — Да!.. Сегодня такая ночь, все любить должны... — шепчет Баладжи, начиная целовать Натараджу. — Хорошо. Рука Бога Драмы скользит по стройному бедру Бога Чувственности. Баладжи слегка выгибает спину, тая от прикосновений Натараджи, который целует сначала нежно, потом более страстно и напористо, захватывая его губы целиком. Баладжи издаёт приглушённый стон прямо Натарадже в рот. Распаляясь, Бог Чувственности вырывается из плена его губ, выкрикивая на высоких нотах: — Ах, люби меня!... Немедленно! — Хорошо, — жарко шепчет Натараджа, нежно покусывая мочку ушка Баладжи. По телу Бога Чувственности разбегаются мурашки... ________________ ** Лингам — на Санскpите слово, обозначающее мужской половой орган. В Тантре (Сокровенной Сексуальности), Лингам рассматривается с точки зрения уважения и почёта, как "Жезл Света", который является проводником созидательной энергии и наслаждения. А так же в шиваизме лингам — символ бога Шивы, мужского начала.