Мало ли, мало ли Таких как я на Земле...
***
Время стремительно близилось к ночи, во мраке которой все недостатки этого города скрывались из виду, словно играли в прятки с невидимым нечто. Вереницы фонарей тянулись вдоль пустынных улочек, застеленных мягким молочным туманом. За окном ни души. Нет даже агентов, которые круглые сутки стоят на патруле, рискуя собой ради спокойствия граждан. Вряд ли кому-то из них платят достаточно, чтобы сравнять эту цену с отнятой жизнью. Тогда, что ими движет? А черт его знает. Возможно, желание защищать тех, кто бессилен, убавить тех, кто безнадёжен и рисковать собой ради мира, которого никогда не существовало. Монотонный звук работающего в соседней комнате телевизора нагонял сонливость на светловолосого парня: вот уже второй час он покорял горизонты своей кровати. И не то чтобы у него не было дел – наоборот, их было слишком много, но вот возможность их выполнить у него отсутствовала. Вернее, была причина, которая строго-настрого запрещала ему функционировать за пределами кровати. И эта причина сейчас сопела у Ильи в ногах с выпавшим из рук телефоном, в котором уже двадцатый раз прокручивалось одно и то же видео в TikTok. Илья бы тоже уснул, даже несмотря на бесконечно повторяющийся трек из чужого мобильника, если бы не щелчок входной двери, разлетевшийся эхом по квартире. Гадать, кого же там принесло, не пришлось, потому что: — Неужели блудный сын соизволил обратно притащиться. — голос ровный, холодный и слишком спокойный для человека, который едва ли не лишился собственного ребенка – но таким отец был всегда, ничего здесь не попишешь. Последующих слов блондину не удалось разобрать, но парень был уверен, что ничего хорошего в них не было. Илья неохотно поднялся, осторожно высвободив свои ноги из под Юры, чтобы не нарушать его заслуженный сон. Телефон наконец-то замолчал, а вместе с ним и забытый ими телевизор, за который подросток сейчас точно получит по шее. Илья вышел в коридор, прикрыв за собой дверь спальни. Тёплый свет из гостиной тянулся по полу, хоть и немного, но освещая окутанное вечерней темнотой помещение. Сомнения насчёт того, стоит ли входить в комнату, из которой то и дело доносились негромкие переговоры терзали Тихонова. Может, ещё не поздно свалить обратно и притвориться спящим? Но отец в любом случае не оставит Илью в покое, если ему что-то понадобится, только в этом случае проснется и ни в чем неповинный Исаковский. Надо ли Илье, чтобы Юра в очередной раз слушал их перепалки? — Точно нет. Потому, собравшись с силами, он, покачиваясь, сунулся в проем. Глаза матери, блестящие в свете ламп от слез, выражали столько эмоций одновременно, что было сложно понять, каким будет ее следующее действие. Синяки под глазами, что свидетельствовали о бессонных ночах, делали вид родительницы ещё более болезненным и хрупким. Казалось, что она вот-вот свалится без сознания, переломав себе все, что только можно. Но женщина держалась достойно, показывая себя очень и очень сильным человеком. Илья не мог пошевелиться – его изнутри поедало чувство вины, ведь если бы не он, то ничего этого сейчас бы не было. Но уже поздно что-то менять. — Ничего сказать не хочешь? — голос отца звучал, как гром среди ясного неба. — Я уж думал, ты в подворотне валяешься. С каких пор я должен узнавать о том, где ты, через твоих друзей? Мозг соображал слишком долго, чтобы выстраивать его речь во что-то более-менее ясное для понимания. Сейчас парень явно не в том состоянии, чтобы выслушивать, и уж тем более, отвечать. Но отцу как будто снесло крышу. Тон становился все громче, отчего в висках начинала пульсировать кровь. Александр ждал ответов на свои вопросы, но получая от сына лишь притупленный взгляд, заводился ещё сильнее. — Под чем ты? — смешался его голос со звенящим звуком от прилетевшей пощёчины. Было видно, насколько сильно родительница хочет вмешаться, но она этого не делала – отец никогда не позволял препятствовать его воспитательной методике. Потому, из раза в раз, после окончания этих сцен, Ольга с грустью провожала взглядом поникшего Илью, понимая, что теперь ее поддержка будет ни к чему. — Ты употреблял, Илья? — схватив рукой ворот чужой рубашки, мужчина притянул к себе подростка, пристально глядя в глаза напротив. — Тебе мало того, что ты делаешь? Решил ещё и на вещества подсесть? — Ни на что он не подсаживался! — донёсся чей-то голос из-за спины. — Юр, не надо. — шепотом взмолился Илья, жмурясь от того, как увеличивается натяжение футболки. — И если бы вы слушали, когда Вам говорят, то знали бы, что случилось. Но Вам же нравится думать о собственном сыне, как об исчадие ада. — Юра чувствовал, что от его слов ничего хорошего не случится, но смотреть на то, как Илью, помимо агентства, тиранит ещё и собственный отец, он уже не мог. — Мой дом не приют для оборванцев. Если живёшь здесь без угрызений совести, то не влезай хотя бы туда, куда тебя не просят. — Никакой он не оборванец. Ты прекрасно знаешь, почему он здесь! — неожиданно для всех, вспылил Илья. — Почему? Потому что вы, два идиота, влезли туда, где вас быть не должно? — Это я влез, не приписывай мои грехи Юре. — Да мне плевать, кто из вас. Пока вы живёте тут, пока ты являешься моим сыном, все это отражается на мне. — и снова звенящая пощечина прилетела по той же щеке. Хватка на воротнике ослабла. Покачиваясь, Илья отстранился, но быстро нашел опору в плече Исаковского. — Скройтесь где-нибудь, чтобы я вас не видел.***
Легкий ветер взъерошил золотистые прядки на блондинистой голове, оставив после себя приятное чувство прохлады. Облокотившись о стену балкона, парень прикрыл глаза, чувствуя, как разгорающееся чувство в груди заставляет его жмуриться. — А, ты тут. Я тебя потерял. — было слышно, как Юра улыбается. — Что-то хотел? — Илья повернулся, глядя, как усаживается рядом Исаковский. — Да нет. Душно там просто. — получив в ответ кивок, Юра расслабился. Тихонов не успел понять, откуда в чужой руке появилась сигарета, но это не помешало ему ее перехватить. — Куда? — Ещё курить тебе не хватало. — хмурясь, буркнул младший. — С каких пор тебя это волнует? — С тех самых, как ты вступил в команду. — Исаковский усмехнулся: давно он не слышал этой фразы. Хотя тренировок не было всего неделю, он уже успел по ним соскучиться. — Я думаю, нам надо искать квартиру. — внезапно сменил тему парень. — Нам? Может мне? — Юра удивлённо покосился на блондина, чье лицо выглядело абсолютно серьезным. — Именно нам. Ездить до университета мне далеко будет, а так хоть... — Просто скажи, что не хочешь здесь оставаться. — перебил его Юра, подтянув колени к груди. Илья замолчал и отвернулся, выражая этим жестом неохотное согласие. — Значит снимем что-нибудь, надо только найти, где подешевле. Ты чего трясешься, замёрз? — Не замёрз. — только и ответил он, понадеявшись на умение старшего шевелить своим мозгом. Но резко обрушившаяся на них тишина вызывала у Ильи сомнения по поводу наличия у Юры этой штуки вообще. — Ты серьезно? — Помолчи. Я думаю, где кровь теперь тебе достать. — отозвался старший, отчего блондин выдохнул с облегчением. — Можешь снова посмеяться. — Знаешь, поцелуй можно и по-другому попросить. — фраза была кинута на автомате, парень даже не задумывался о ее смысле, но резко притихший Илья заставил его озадаченно на него покоситься. — Как? — нахмурился Тихонов. — Что "как"? — повторил его жест Юра. Взгляд карих глаз, которым подросток он одарил Исаковского был краше любого мата, что вот-вот должен был сорваться с его губ. Смесь негодования и раздражения мешались в одну кучу общего "ты идиот?". Но осознание того, что Юра – действительно идиот, все же заставило Тихонова открыть рот: — Как попросить? — теперь лицо вытянулось у Юры, который ожидал чего угодно, но явно не этого. — Хотя бы не так завуалировано. — ответил старший спустя несколько, до ужаса долгих, секунд молчания. — Иначе я приду к выводу, что хочу этого только я. — Ты хочешь? — недоверчиво переспросил парень. — К сожалению. — описать весь спектр эмоций на чужом лице было бы сложно, но от этого вида маленький демоненок внутри Юриного сердца заговорчески потёр свои когтистые ладошки. — Будешь просить или как? — Ты не ответил мне, как это сделать. — парировал Тихонов, собираясь с духом. — Вроде такой умный, а с настолько простеньким заданием без моей помощи не можешь справиться? — В этой теме я ещё не просветлен, увы. — Ты уверен, что ты хочешь именно этого? — Я не собираюсь повторять. Действуй, или я спать уйду. — выпалил Илья и тут же подавился воздухом, когда оказался притянутым за шиворот пижамной футболки. Юра целовал осторожно, поочередно сминая искусанные губы блондина, но все ещё оставляя возможность оттолкнуть, если тот захочет. Но Илья не собирался, он неумело отвечал на до одури приятные касания, разглядывая расслабленное лицо напротив из под прикрытых век. И все внезапно стало таким нормальным, таким правильным, что уверенность в своих действиях с головой захлестнула обоих. Обтянутая темной тканью рука нашла себе место на веснушчатой щеке, с которой до сих пор не сошел след от недавнего удара. Пульсирующую боль перекрывали осторожные поглаживания большого пальца, которым Юра вырисовывал круги на горящей коже. — Кусай. — шепнул Исаковский, снова сталкиваясь с младшим припухшими губами. Но ничего не происходило – не удивительно, после всего случившегося, потому снова пришлось брать все в свои руки. Илья недовольно промычал от внезапно появившегося на языке привкуса железа, но не отстранился – Исаковский углубил поцелуй, сильнее притянув к себе блондина за волосы. Все движения, что до этого были робкими и аккуратными сменились более настойчивыми и уверенными, которыми управляло наконец вырвавшееся наружу желание. Крови немного, но Тихонову хватает: пары капель более чем достаточно, чтобы его отпустило. Тогда же закончился и воздух в лёгких, вынудив обоих отстраниться друг от друга, тяжело дыша, но не разрывая зрительного контакта. — Тупица. — пробормотал Илья, отвернувшись. В лунном свете было видно, как заалели его, покрытые веснушками, щеки. — Только и умеешь оскорблениями бросаться. А вдруг я обижусь? — с напускной грустью в голосе, отозвался Юра. Ответом стал брошенный в его сторону удивленный взгляд, но Тихонов быстро вернул своему лицу прежний вид, не собираясь давать заднюю. — И что мы теперь делать будем? Не притворяться же, что ничего не было. — Ты не был в отношениях? — Тихонов отрицательно мотнул головой и поджал губы. — Будет сложно. Но, если хочешь, мы попробуем. — А ты что думаешь? — Я думаю, что ты думаешь слишком много там, где этого делать не надо. — Я не об этом! — фыркнул блондин, все же отыскав в себе силы повернуться. Голубые глаза, чарующие и блестящие, скользили по лицу блондина, точно старались запомнить каждый миллиметр. Илья нахмурился, не понимая, чего от него хотят, даже не догадываясь, что ответ лежит на поверхности. — Перестань пялиться. — А ты мне что? — Юра... — угрожающе протянул парень. — Уже не Исаковский? — Это сейчас был дешёвый подкат или ты меня стебешь? — тишину разрезал внезапный смех, которого так не хватало во всей этой ситуации. Илья закатил глаза, но свою радость подавить не смог. Мысль о том, что улыбка на лице Юры стала появляться куда чаще, действительно грела младшему душу. И не было в ней никакого подтекста, издевательства или насмешки – лишь чистая искренность, которая так шла этому кучерявому придурку. — Мне уже можно менять семейное положение во вконтакте или ещё рано? — блондин прыснул следом, совершенно не ожидая, что его первые отношения начнутся именно так. Но он и не против – наоборот, все напряжение от этих чувств, которые только и делали, что подливали масла в огонь, теперь вылилось вместе с этим смехом. — Спать пошли, интернет-герой. Уже три почти. — но Юра не пошевелился. — Да, да, можешь. Я согласен на то, чтобы на твоей страничке висело мое имя. — Вот так бы сразу. — улыбнулся Юра, поднимаясь, но совсем не ожидая, оказаться втянутым в объятия. — Что такое? — Спасибо тебе.***
По стене потонувшего в ночном мраке коридора, ломаными линиями расползались жёлтые лучи света, что просачивались в него из-за неплотно закрытой двери. Агентство давно опустело, а те, кто остался на ночную смену сейчас небольшими группами патрулировали улочки города. Лишь пара охранников, расположившихся на первом этаже, находились в здании агентства. И Антон. На самом деле, у парня никогда не было манеры лезть туда, куда его не просят. Более того, даже если попросят – он несколько раз уточнит, прежде, чем что-то сделать. Но этот случай был иным. Парня терзали сомнения после всего увиденного. Лекарства не существовало, все знали об этом, но Марку потребовалось всего несколько дней, чтобы искоренить вирус из организма человека. Разве может парень, с неоконченным медицинским образованием, сделать за столь короткий срок то, чего годами не могут сделать врачи с огромным опытом? Антону тоже показалось это сомнительным – именно поэтому он и решил воспользоваться своими навыками агента сейчас и проникнуть в кабинет Чернова. Перекопав не одну сотню папок, он наконец нашел то, что могло бы стать ответом на все вопросы: документ, хранившийся в сейфе, который, отчего то, оказался сейчас открытым. «Заявление о передаче компании» и ещё несколько приложенных к нему бумаг, где фигурировала всего одна фамилия, но два разных имени: Марк и Виктор – отец, по всей видимости. «Доктор медицинских наук» – гласила надпись в его биографии. Но мужчина был уже два года, как мертв, потому и слышать об этом человеке Антон ничего не мог. На следующем листе красовался пошаговый план того, как Марк должен стать верхушкой агентства, а также недописанный состав какого-то химический вещества. Пазл в голове складывался со скоростью геометрической прогрессии, и открывшаяся Антону правда не радовала ничуть. — Тебя мамочка не научила, что рыться в чужих вещах – нехорошо? — послышался из-за спины задорный голос, заставивший Антона вздрогнуть от неожиданности. Документы разлетелись по полу. Парень развернулся, с грустью наблюдая, как тот самый лист приземляется прямо перед Марком. Расслабленный Чернов стоял в дверях кабинета, раскручивая в пальцах небольшую отвёртку. Взгляд его не сулил ничего хорошего – угрожающий огонек виднелся даже отсюда. — Ну? Попробуешь объясниться? — будничным тоном поинтересовался парень, попутно прицеливаясь инструментом в стоящий на столе стаканчик для канцелярии. Попал. — Так это Вы их создали? — рискуя быть неуслышанным, все же выпалил Тоша. — Мой отец. А я поддержал. — по лицу расползалась улыбка, больше напоминающая оскал одичавшего животного. — Отличная стратегия для заработка. — Заражать людей, которые от ужасной ломки теряют рассудок и начинают нападать на своих же, а потом их за это убивать? Даже то, что Вы скрывали существование лекарства, на фоне всей ситуации кажется мелочью! Как можно быть таким... — Это жизнь, медвежонок. — перебил брюнет. На оставшемся лежать позади него документе чернел грязный след от тяжёлого ботинка – агент приближался все ближе и ближе. — И, если ты хочешь подняться на вершину, приходится чем-то жертвовать. Даже ты в этом замешан, не так ли? — Вы расскажете миру правду. И лекарство тоже отдадите! — лицо, покрытое пигментными пятнами, исказилось гримасой злости. Рапира угрожающе ткнулась в сероватую рубашку, но Чернов даже не вздрогнул. — Это противоречит морали, неужели не понимаете! — Моральные принципы – это социальный конструкт. — равнодушным взглядом Марк осмотрел направленное прямо на него сверкающее лезвие. — Это все, что ты хотел сказать? — Есть ещё слишком много того, что я не могу озвучить из-за своего воспитания. — Тогда озвучишь все это, когда мы встретимся с тобой на том свете. — дуло пистолета возникло перед лицом, прежде, чем младший успел сообразить. Со звоном упала рапира на пол из темного дерева. Чернов разочарованно хмыкнул и неспешно удалился из кабинета.