Любовь, магия и сумеречные талисманы

Усталости не было. Он гнал лошадь и мечтал, чтобы Алекс проспал как можно дольше. Действие зелий уже подошло к концу, и, проснувшись, парень сразу почувствует дискомфорт. Ночные Звёздные Предгорья пейзажами не сильно отличались от того, что Хиро наблюдал последнюю половину пути по Северной Республике. Лес закончился и плавно перетёк во всё ту же лесостепь, разве что зелёные холмы стали выше, а Сумеречный хребет — ближе. С такого расстояния и в свете луны он казался гигантским спящим драконом, сверху припорошённым снегом: просто огромная, уходящая в небо каменная стена, чуть пологая и чешуйчатая. Хиро читал, что этот горный исполин начал неожиданно расти спустя двести лет после пробуждения Солнца. Горы тут имелись и раньше, но были значительно ниже, и преодолеть их не составляло особого труда. Хотя чему удивляться, после глобальной войны, почти уничтожившей человечество, по всему континенту происходили странные и скачкообразные изменения: росли горы, реки выходили из берегов и смещали свои русла, менялся климат, мутировали животные и растения. Словно сама природа сошла с ума. Как говорили историки, мир до войны и мир после — это две совершенно разные действительности. Материальных свидетельств тому было немного, и почти все они являлись сохранившимися артефактами погибшей цивилизации. А новые люди в большей степени были озабочены собственным выживанием. Конечно, летописи кто-то да вёл, но в царившем хаосе уцелели лишь их обрывки. «Выживанием… Нет, скорее, войной. Будь она неладна!» — грустно усмехнулся сам себе Хиро и повернул в направлении узенькой дороги, ведущей к деревне Каменный Кряж. Небольшая, на две улицы, деревушка с одноэтажными уютными домиками и двориками спала. Он двинулся к рощице у подножья гряды невысоких скал, прикрывающих поселение с северо-востока. Нужный дом нашёлся без особого труда. Он ничем не отличался от остальных, хоть и стоял поодаль. Хиро подъехал к воротам и постучал. На удивление, шаги послышались почти сразу. За деревянными створками покряхтели, звякнули засовом и отворили. В щель просунулась седовласая голова и уставилась на Хиро. — Чего нужно? Хиро показал женщине монету и вежливо произнёс: — Простите за беспокойство в столь поздний час, уважаемая. Меня заверили, что вы сможете мне помочь. Женщина просочилась между створками ворот, взяла из рук Хиро монету, осмотрев её, прикусила зубами и спросила: — Какого рода помощь тебе нужна, красавчик? Хиро чуть не подавился от такого обращения, но не растерялся: — Мне и моему другу нужен приют на несколько дней. Но не только это. Он болен, а мне сказали, что вы лекарь. Могу ли я рассчитывать на вас? — Заезжай, — махнула рукой женщина и настежь распахнула ворота. Пока Хиро занимался повозкой, распрягал коня, она молча ждала и поглядывала в его сторону, словно изучая, а когда он подошёл, заявила: — Первое и единственное правило: ничего мне не рассказывай и не называй никаких имён. Меня зовут баба Фима, а ты будешь Красавчиком. Хиро улыбнулся и кивнул. — Твой друг… — Женщина показала морщинистым пальцем на повозку: — Зови его, покажу вашу комнату. Но не обессудь, комнатушка-то очень маленькая и кровать там только одна. У меня редко гости бывают. — Ничего страшного, я и на полу могу поспать. Я сейчас. — Хиро скрылся под пологом и вынес на руках Алекса. Сонный парень тихонечко постанывал, а баба Фима, глядя на это, ошарашенно округлила глаза. — Айда, быстрей. — И шустро юркнула в дом. Чуть не ударившись головой о верхнюю балку дверного проёма, Хиро аккуратно протиснулся в маленькие сени и, миновав их, оказался в просторной кухне, которая, скорее всего, выполняла функцию и гостиной. Серафима стояла слева, у открытой двери. — Скорее, Красавчик. Видишь же, ему больно. Ты ему какие-то лекарства давал? Хиро занёс Алекса в небольшую комнату, почти всё пространство которой занимали старинный пузатый шкаф и кровать, положил парня и отошёл в сторону. — Сегодня примерно в обед давал зелья. Стандартно: энергетическое, обезболивающее и лечебное. Вчера вечером обработал раны, использовал ранозаживляющие мази. Всё куплено в лавке у целителей. — Пока Хиро объяснял, баба Фима осматривала Алекса. Она водила рукой над его телом и что-то удручённо бормотала себе под нос. Потом положила ладони ему на грудь, прикрыла глаза и замерла. Через несколько мгновений от её ладоней по всему телу парня расползлась волна тонкой лучистой энергии. Гримаса боли исчезла с его лица. Он открыл блестящие влагой глаза и растерянно начал осматриваться. Пожилая женщина убрала руки, присела на край кровати и заворчала: — Зелья эти ваши — экстренное и очень грубое средство! Нельзя бездумно их принимать. Сколько он уже на них? — Почти двое суток, — признался Хиро и виновато опустил взгляд. — Нужно было его сразу… — Целительница замялась, а потом смягчилась: — Ладно. Чего это я? — Она развернулась и снова посмотрела на Алекса. Тот нахмурился. — Ну и чего это ты такой суровый? Я как-никак лечить тебя взялась. — Где я? — тяжело вздохнул он. — Не где, а у кого. Меня зовут баба Фима. Имени твоего мне знать не нужно, поэтому я тебя сама назову. — Она наклонилась ближе, заглядывая ему в глаза, и весело заявила: — Будешь Ресничкой. Алекс удивленно заморгал. — Почему? — Потому что мне нравятся твои длинные и густые ресницы, а вот что мне совсем не нравится, так это твой шрам на щеке. Парень взволнованно вскинулся и даже хотел ощупать лицо, но баба Фима ловко перехватила его руки и уложила их на кровать, вдоль тела. — Чего удумал? Не нужно мне тут суполошно руками размахивать. Косточки-то ещё не срослись. — Она погладила его по руке и мягким тоном объяснила: — Он глубокий, ткани-то рассечены почти до кости и приживаются неправильно, мимика будет нарушена. А вот если разрезать да срастить чистенько, совсем другое дело. Шрам почти не будет виден, точно тебе говорю. — Хорошо, — неожиданно для Хиро согласился Алекс. — Нет, — воскликнул Хиро. Он еле удержал себя, чтобы не подорваться с места и не оттащить от парня целительницу. — Не нужно резать — что, разве без этого не обойтись? Подумаешь, шрам! Серафима удивлённо вскинула брови. — Ты-то чего взбеленился? Он даже ничего не почувствует. Я обезболю. Такое ладное личико, грех оставлять ему этот уродливый рубец. — Я… я не могу… — Хиро тревожно заметался, но так и не смог продолжить фразу. Алекс его опередил. — Заткнись уже. Тебя вообще здесь никто не спрашивает. Это моё лицо, и мне решать. Хиро вздрогнул, а его сердце оголтело шибанулось о рёбра. Он посмотрел в любимые глаза, которые раздражённо буравили его взглядом, и просто вышел из комнаты. Серафима, шокированная такой сценой, оставила Алекса и поспешила за Хиро. Она плотно затворила за собой дверь и шёпотом обратилась к нервному гостю: — Я не знаю, что между вами происходит. Но ты бы мог держать себя в руках? Хиро стыдливо отвернулся. — Простите. — Я вижу, как ты на него глядишь. Вижу, что хочешь защитить, но ты сам пришёл ко мне за помощью, почему не доверяешь? — Я доверяю. — Тогда позволь, дитятко, бабушке делать свою работу. — Она прошла к кухонному шкафчику, вытащила острый нож, какие-то пузырьки и салфетки. Потом обернулась и сказала: — Я бы и тебя осмотрела. Это ненормально — так реагировать, но надеюсь, что с тобой обойдёмся только успокоительным. — Осмотрите, я не против. Баба Фима вернулась в комнату, а Хиро остался стоять посередине кухни-гостиной. Он то сжимал, то разжимал кулаки, неконтролируемый страх переполнял его. Мысль о том, что сейчас за этой дверью Алексу разрежут кожу и у него польётся кровь, просто сводила с ума. Хотелось ворваться в спальню, закрыть его собой и не позволить этому свершиться. Что за бред? Это всего лишь разрез, это лечение, никакой угрозы, но Хиро ломало так, словно Алекс подвергается смертельной опасности. Хиро вдруг спохватился и уже было кинулся в комнату, как из неё вышла Серафима и улыбнулась ему. — Всё в порядке. Иди проверяй. Хиро практически подлетел к кровати и выдохнул с облегчением. Алекс лежал на своём месте и прожигал взглядом вошедшего. Хиро подсел к нему и посмотрел на щёку, где ещё несколько минут назад красовался рваный шрам, пересекающий лицо от носа почти до самого уха. Теперь там была лишь ровная розовая черта и никаких бугров и складок. Он было потянулся, чтобы пощупать, но Алекс дёрнулся в сторону, и Хиро быстро убрал руку. — Извини, — неловко бросил он и удалился, прикрывая за собой дверь. Женщина сидела на табурете у обеденного стола, подперев голову ладонью. — Ещё раз простите за эту сцену, — извинился Хиро и присел за стол рядом с ней. — Вы обессилены. Я вижу это. Вам стоит отдохнуть, всё остальное потерпит до завтра. — Не потерпит. Снимай с себя свою магию и вставай, — приказала она и строго посмотрела на парня. Тот подчинился, и Серафима взяла его за запястье. Она прищурилась, окинула его внимательным взглядом, а потом изумлённо приподняла брови, отчего её лоб прочертили глубокие борозды морщин. — Как?.. Как ты так?.. — Вы знаете, я не могу вам ответить, — грустно выговорил Хиро. — Я никогда такого не видела. Сколько прошло времени? — Почти двое суток. — Такие травмы… Но… — Она склонилась к его запястью, словно прислушиваясь к чему-то. — Они восстанавливаются. Эластичность не теряется. Какие же они у тебя? О, Небеса! Да кто же ты такой? Такого просто быть не может. Какой же у тебя потенциал? Ты так молод, но уже десятый уровень, и при этом ещё растёшь, и… и это не предел. — Это были вопросы, которые не требовали ответов. Но Хиро услышал главное: «Эластичность не теряется». Кажется, ему крупно повезло, и уже скоро он будет в полном порядке. Это было удивительно. — Они очень сильно зудят. Я думал, там всё очень плохо. — Зудят-то — да это просто чудо, что зудят. Любой другой на твоём месте должен был умереть. Ты ж их чуть в клочья не разорвал. — Серафима отпустила его руку, встала, подошла к полке, сплошь заставленной какими-то пузырьками и банками, достала с неё бутылку с зеленоватой жидкостью и поставила на стол. — Это то, что дают молодым магам во время интенсивных тренировок. Принимать нужно три раза в день по столовой ложке за пятнадцать минут до еды. Это ускорит процесс заживления. — Большое спасибо, — благодарно отозвался Хиро. — В остальном ты полностью здоров. Да, очевидно, что ты испытываешь стресс, это ожидаемо, учитывая, через что вы оба прошли, но твоя психика в порядке. Я не вижу в тебе никаких причин для такой вспыльчивости. Это реакция на него, да? — Скорее всего, — признался он. Серафима вернулась на свой табурет и проникновенно посмотрела в глаза Хиро. — Красавчик, ежели я была бы не шибко сообразительной, глядя на то, как он с тобой разговаривает, я бы подумала, что это ты виновен в его состоянии. Хиро угрюмо закусил губу — слова целительницы больно ударили его в самое сердце. Да Хиро бы ни за что и никогда! Тем временем она продолжила: — Но я, хоть и старая, и совсем слабая, но вижу, что не ты тому виной. А значит, что бы там ни случилось между вами, это не столь важно, ты ни в коем случае не должен его бросать. Будь терпелив с ним. Ты ему нужен. Не обращай внимания, что он говорит и как себя ведёт. — Не брошу, — уверенно сказал Хиро. — Он в очень тяжёлом, подавленном состоянии, и немудрено. Ты представляешь, как он должен себя чувствовать? Какой он восьмой? Девятый? — Девятый. — Тем паче. В нём столько силы, но она ему неподвластна, — сокрушалась женщина. — Его не просто лишили магии… Знаешь, как делают работорговцы? Обрезают волосы по плечи — можно отрастить за год-полтора… К горлу Хиро подступил горький ком. Детские воспоминания резанули сознание отчётливыми и реалистичными картинками своего собственного плена. Он болезненно прикрыл глаза, а Серафима скорбно покачала головой. — Его же обрили — а это года три как минимум. Обрили, как деревенского мальчонку, без малейшего магического потенциала, чья судьба с детства — работать в поле наравне со взрослыми и без каких-либо перспектив на дальнейшее развитие. Тот, кто это сделал, рассчитывал его сломить, лишить его воли, обесчестить. Даже бандиты так не делают. — Она эмоционально всплеснула руками. — О, Небеса! А насиловали как? Это же запредельная жестокость. Ты ведь видел? Не мог не видеть. — Я его мыл, баба Фима, но не смотрел, я лишь чувствовал, что там всё плохо, — подавленно произнёс Хиро. Он переплёл пальцы в замок и сжал, чтобы не дрожали. Слышать от целительницы и самому озвучивать это вслух было сложно, но почему-то становилось легче на душе. Словно пожилая женщина забирала частичку его боли себе. Разделяла её с Хиро. Она тяжело вздохнула и подтвердила: — Да, очень. Но ты должен быть сильным. Держись. Может быть, всё у вас наладится. Дай ему время. Хиро грустно улыбнулся и кивнул. — Ладно, теперь к делу. Я с ним поговорила, и вроде бы он понял. Ему нужно сходить по нужде, уже сегодня. Сейчас он терпит, а это плохо. Нам нужно, чтобы у него нормализовался пищеварительный процесс. Ему будет больно. Понимаешь? — Я же ему зелья давал. Неужели не помогли? — Зелья твои… Будь они неладны. Ну, срастили соединительные ткани грубо, да что ж с того? А микроциркуляция крови? А нервные окончания? Ты меня слушай. Поддержать нужно. — Хорошо. — Ты, главное, не переживай. Я завтра новый импульс ему дам. Всё будет легче. Но сейчас не смогу уже. — Я понимаю. — Ну, раз понимаешь. Отнесёшь его в уборную, она за домом, а потом в баню. Она не растоплена, но ему это сейчас и не нужно. Там кадка воды стоит. Вода в ней не простая, а заговорённая. Моих сил недостаточно, чтобы исцелить сразу всё его тело. Я запустила процессы регенерации, но они нацелены на жизненно важные органы, поэтому вода моя исцелит то, что снаружи. Хиро закивал. — Я справлюсь. — Он встал и уже хотел уйти, но его окликнули: — Красавчик, там тоже нужно омыть. И не разрешай ему махать руками. Хиро нахмурился и коротко кивнул. Целительница ободряюще похлопала его по плечу и нетвёрдым шагом ушла в соседнюю комнату. Хиро постоял с минуту в нерешительности и всё же вошёл в комнату к Алексу. Тот посмотрел на него и обречённо заявил: — Тащи меня. Я готов. Туалет Серафимы оказался чистым. В нём пахло лесными травами и цитрусом. Хиро бережно стянул штаны с Алекса и усадил того на отхожее место. При этом Алекс весь залился краской и с мольбой в голосе попросил: — Только не заходи, пожалуйста, а лучше вообще уйди в дом. Я не хочу, чтобы ты слышал. Я прошу тебя, Хиро. — Алекс… — Нет, не переживай. Я справлюсь. Я не буду вставать, я не буду напрягать ни ноги, ни руки. Я понимаю. Просто заберёшь меня минут через десять. Хиро прикрыл глаза ладонью и покачал головой. — Да что же ты какой? Вздумал стесняться… — Хиро, я при тебе не смогу. Пожалуйста, — взмолился Алекс, и Хиро ничего не оставалось, кроме как пообещать, что он уйдёт в дом. Спустя десять минут он вернулся, постучался в дверку и зашёл. Парень сидел на месте, тяжело дышал, и его всего трясло. Глаза были воспалённо-красными, щёки блестели от слёз, а лицо было сильно опухшим, словно всё это время он рыдал. Хиро испуганно подлетел к нему, заключил его лицо в ладони и воскликнул: — Алекс, малыш, с тобой всё в порядке? Алекс ничего не ответил, а просто, глядя ему в глаза, горько заплакал. Слёзы полились нескончаемым потоком; он всхлипывал и продолжал рыдать. Хиро нагнулся и обнял его, устраивая его голову у себя на плече. — Ничего-ничего. Всё пройдёт. Всё будет хорошо. Можешь ничего не говорить, я понимаю. Всё понимаю, милый. — Он ласково гладил парня по голове и спине, удивляясь, что Алекс не возражает. Наверное, ему сейчас было действительно очень больно. — Ты позволишь, я вытру тебя? — Нет! — Алекс взволнованно отшатнулся от него. — Алекс, тебе не нужно меня стесняться. Мне не противно. Всё, что связано с тобой, не может быть противно. — Он нежно погладил Алекса по плечу и добавил: — Я буду очень осторожен. Алекс сник. Он опустил плечи и снова заплакал. Должно быть, для Алекса это было крайне унизительно и он просто не мог принять своё зависимое от бывшего любовника положение, но и деться ему было совсем некуда. Но и Хиро ничего не мог поделать, он просто не мог его отпустить. Только не в таком состоянии. Только не здесь. Хиро понял, что сопротивления не последует, и выполнил необходимое. Лишь на секунду замешкавшись и побледнев лицом, когда обнаружил на салфетке алые разводы. Раны Алекса оказались и впрямь серьёзнее, чем предполагал Хиро. Уже после он занёс Алекса в баню. Прямо перед входом, на противоположной стороне предбанника, висело зеркало. Хиро не знал о нём и разбил бы не задумываясь, если бы только мог предположить, что на Алекса произведёт такое впечатление его собственное отражение. — Это что, я? — воскликнул Алекс, а его глаза при этом наполнились ужасом. — Не смотри, — поспешил унести его подальше Хиро, но Алекс начал брыкаться и орать, чтобы Хиро немедленно его поднёс к зеркалу. Хиро крепко прижал его к себе, не обращая внимание на его стенания, занёс в баню, уложил на нижнюю полку и, нависая над ним, нежно и трепетно проговорил: — Алекс, ты прекрасен. Всегда был и останешься. Ты просто сейчас болеешь. Успокойся, прошу тебя. — Ты мне врёшь! Я — чудовище, как ты вообще можешь на меня смотреть? — кричал Алекс с совершенно ошалевшим видом. Его била крупная дрожь, и он в очередной раз начал толкаться, пытаясь заставить Хиро отойти от него. — Не смотри на меня, не смотри! Я — урод! Я похож на лысого оборотня! Ты не должен такое видеть! Уходи! Хиро запаниковал: у Алекса действительно начиналась истерика. Его пульс зашкаливал, и он даже, кажется, начал задыхаться. Деваться было некуда: Хиро поочерёдно нажал на нужные точки на теле парня, тот обмяк и уснул крепким сном. Хиро присел рядом с ним и закрыл ладонями лицо, осознавая, как он нестерпимо устал. Он абсолютно ничего не мог сделать, чтобы помочь Алексу справиться с его моральным состоянием. В этом Хиро был полностью бессилен, а самое страшное, ему начало казаться, что он своим присутствием делал только хуже. Это совершенно дезориентировало. «Так ли я ему нужен, как сказала баба Фима?» — подумал он. Спустя минуту Хиро с тоской посмотрел на худощавую фигуру парня и начал его раздевать. Сначала он тщательно помыл его, а уже потом ополоснул заговорённой водой, во всех местах, как и наказала Серафима, попутно разглядев то, что разглядывать ему совсем не стоило. А когда он закончил, у него самого ощутимо дрожали руки. Какую же невероятную боль перенёс его Алекс? Хиро отчётливо почувствовал сожаление о том, что не прикончил брата, когда у него была на то возможность. Таким извергам не место в этом мире. Но долго сожалеть об упущенных возможностях не было времени. Он заставил себя встать, помыться и, надев чистые одежды на себя и Алекса, унести парня в дом. Сначала Хиро хотел оставить Алекса спать одного, а сам — переночевать в повозке, но когда уже уложил его, то понял, что не в силах этого сделать. Ему срочно нужны были хоть какие-то положительные эмоции. Ему было невыносимо больно, словно это не Алекса насиловали там, в тюрьме, словно это не Алекс испытывал муки, справляя нужду, а сам Хиро. Он совершенно не понимал, то ли он действительно чувствует страдания Алекса, то ли это нездоровый рассудок Хиро просто проецирует боль любимого человека на него самого, но боль была реальна. Он лёг. Кровать была неширокой, но вдвоём можно было разместиться. Повозившись, удобно устраиваясь, он положил руку на грудь мирно спящего парня, аккуратно прильнул к его шее и поцеловал. От этого простого действия вдруг стало легче. Как будто сам Алекс был лекарством для него. Хиро разместил голову на краешке подушки, одной на двоих, и прикрыл глаза, осознавая, что, скорее всего, утром парень будет недоволен тем, что Хиро остался с ним; но сейчас думать об этом решительно не хотелось. То будет утром, а сейчас Хиро расслабился и быстро провалился в сон.