Фанфики с участием: "Лондон/Париж"

Эдельвейс - пансионат для детей самых знатных и богатых семей в Европе, который находится на юге Швейцарии близ горнолыжного курорта Зеналь. Уильям Темзенд, который обучался на домашнем обучении, вынужден теперь отправиться в Эдельвейс, так как родителям не нравится его замкнутость. Придётся учиться знакомиться с новыми людьми и познавать мир за пределами уютной комнаты.

У их сказки вырваны страницы.

— Сейчас, просто не трогай меня.

Пьер не любит проигрывать, особенно если это касается Уильяма.

Belle époque - прекрасная эпоха. Без мыслей, без переживаний, всё хорошо. Особенно, когда рядом кто-то дорогой.

Сборник драбблов по различным временным отрезкам и нереализованным аушкам/каким-либо другим идеям.

В хлопковых полях, в жарящем солнце, в ласковых тканях - Пьеру шестнадцать и слышать, а главное думать про брак надоело. Ему хочется как всем: танцевать, скакать на лошадях и не думать о всех этих традициях. Уильяму двадцать один - поля хлопковые по колено, а бояться он разучился вот уже как жизнь — его волнует количество слуг и письма домой. Их встреча случайная и веселая, заставляющая улыбаться, вспоминая. А свяжет их весна, спешная и быстрая — свяжет, заставляя обоих взрослеть.

— Это твоя колония, Уильям. Иди и разговаривай с ним! — Нэйтан вообще не понимает, почему перед ним ругаются два главных колонизатора: но, конечно, наблюдать за этим весело. Он потом узнает, кем они ему приходится: пока он наблюдает, как к нему ищут подход.

Первую половину времени, Пьер спит: а вторую половину времени ему безумно больно, на что он прикрывает глаза устало. И Уильям, честно, не знает, зачем он приехал: только знает, что не зря.

— Знаешь, Пьер… — он начинает неспешно, точно готовясь к пылкой речи после, однако продолжает лишь парой слов. — Я скучал. Пьер кажется удивленным, молчит с несколько мгновений, а после отвечает первое, что в голову придет: — Ты шутишь со слишком серьезным лицом, Уилли. — Я серьезно. — Не ври себе. Ты не мог скучать по мне. — Мог.

— Вывести страну из кризиса, не используя революционных мер - твой стиль, Уилл.

— У вас холодно?

Чужую красоту холодом своих глаз не потушишь — Уильям потому и не тушит, просто к себе прижимая, о греховности стараясь не думать.

Пьер бы убежден, что более его ничего не свяжет с Уильямом — они останутся, в самом крайнем случае, знакомыми, но лучше ограничится статусом «соседей». Но Пьер не глупый, и понимать начал довольно скоро — его товарищи на вечер внешне чем-то, да походили на англичанина, а тем, кому удавалось походить на него и характером, оставались с Пьером на, порой, несколько месяцев.

Только Уильям никогда не будет победителем, никогда не будет подчинившим. Ведь против его белых рук оружия еще не придумали.

Их губы быстрее, чем музыка. Быстрее, чем слова и чувства. Они всегда встречаются в разных темпах, с разными словами на них.

Викторианская Англия славилась не только быстрым развитием, но и слухами о существовании различной нечисти. Михаил отправился в Лондон, чтобы лично убедиться в существовании слухов. (Описание будет добавляться по мере публикации глав)

— Ты так мало спишь, ужасно мало спишь… — Уильям давно приметил, как Пьер начинает тараторить на родном, нервничая. — Ты много болеешь.

Пьер в танце кружится-плавает, нежно так и элегантно. А Уильям улыбки скрыть не может - даже не пытается, впрочем.

У Пьера волосы лентой перевязаны - красиво. И в глазах у него тихо-жалобный смех, пока на губах плачет улыбка. И потому, наверное, он выглядит так привычно в Лондонских руках — руке — пока в глазах плещется отнюдь непривычный штиль.