Хорошие дети плачут молча

Отпусти меня, чудо-трава! В комнате вдруг стало нестерпимо жарко, в плечо Ясену впились острые когти, и он почувствовал резкий рывок, перед глазами замелькали разноцветные пятна… и мир вокруг померк. Сначала возвратились тактильные ощущения и Ясен понял, что лежит на чём-то твёрдом, но вроде бы — тёплом. Руки и ноги связаны не были, что приятно порадовало. Он припомнил жар, когти на плечах и подумал, что это, скорее всего, проделки Фоукса. Неужели феникс притащил его к директору? Светлейший решил отыскать Героя любой ценой? Но тогда почему не позаботился о магических путах? Или понимает, что Ясен — целитель, и прямого вреда причинить не сможет? Но Ясен полон сюрпризов, если что… к примеру, подарочек Координатора точно при нём… Потом возвратился слух. Ясен услышал, как где-то неподалёку тихонько капает вода… и кто-то еле различимо и шипяще бурчал что-то себе под нос. Парселтанг? Тогда точно не Светлейший. Но кто тогда? Лорд упокоен качественно и с гарантией. А кто у нас ещё змееуст? Что-то не припоминается… Слабость, опутавшая его тело и делавшая веки чугунными, потихоньку уходила. И Ясен попробовал открыть глаза. Получилось не сразу, но всё-таки получилось, и Ясен увидел над собой свод пещеры — явно рукотворной, но именно что свод, а не потолок, весь в застывших потёках — будущих сталактитах. Это куда ж его притащили? — Очнулл-ссся? — спросил хрипловатый шипящий голос. — Просссти, человек-ссс, Огненныый-ссс перестаралсссяяя… Ясен опёрся ладонями об пол и с трудом перевёл тело в сидячее положение. Огляделся. М-даа… Здравствуй, Тайная комната Салазара. Вот и рельеф приметный — что характерно — рот бородатого старца распялен, словно в немом крике, хотя должен был бы закрыться с гибелью василиска. С гибелью? Чёрта с два! Гигантская реликтовая рептилия спокойно возлежала в бассейне, сверкая изумрудно-золотистой чешуёй. Оба глаза василиска были в наличии, и сейчас он невозмутимо разглядывал Ясена, время от времени пробуя воздух перед собой узким раздвоенным языком. Правда, никакого желания обращаться в камень Ясен в себе не наблюдал, из чего следовало, что ни малейшего вреда прямой взгляд рептилии ему не наносит. Довершая картину полнейшего сюра, на голове василиска, ловко зацепившись когтями за красно-золотой гребень, сидел Фоукс во всей красе пламенного оперения. Встретившись взглядом с Ясеном, феникс стыдливо опустил голову и издал покаянный клёкот. — Сссстыдно ему, — прокомментировал тот же голос. — Не сссердисссь, он ссстолько лет ссссо ССсветлейшим провёл — вот и поднабралсссся дурных привычек-сссс… Ясен, чьё самочувствие окончательно выправилось, повернул голову в сторону источника парселтанга, да так и замер, пытаясь поймать на лету отвисшую челюсть. На скальном обломке сидел молодой парень лет двадцати пяти, внешне очень похожий на Тесея из советского мультфильма. То есть светлые, почти белые волосы до плеч, чётко очерченные губы в форме Купидонова лука, большие глаза, прямой нос и классически атлетическая фигура. Но Ясена удивила не красота парня и не его сходство с рисованным героем мифа, а то, что незнакомец был от шеи до пяток словно облит странным чешуйчатым трико цвета хорошо начищенной бронзы, а за плечами у него маячили самые настоящие крылья. Не бутафорские, настоящие, они словно ощущались продолжением плеч. Что-то Ясен в каноне не помнил такого персонажа… — Офигеть! — вырвалось у Ясена. — А вы-то кто такой? Парень удивлённо нахмурился, и Ясен, сосредоточившись, произнёс свой вопрос на парселтанге. (Дальнейшая беседа ведётся на парселтанге — прим. авт.) Выслушав вопрос, парень тряхнул роскошной гривой почти белых волос (всё семейство Малфоев дружно удавилось бы от зависти, только взглянув на неё), скромно опустил очи долу и со вздохом ответил: — Дракон я… Вечный, бессмертный, и далее по списку. Вот скажи, смертный, это так эгоистично — хотеть выспаться? Пару-другую тысячелетий? — По-моему — нет, — ответил Ясен. — Вот и я думал, что нет, когда давал этим магам разрешение строить свой замок… Нет, они вполне честно поступили — зачаровали всё добросовестно, предупреждение написали: «Не будите спящего дракона»… Но нет же… И тысячи лет не прошло — разбудили… А я — существо насквозь магическое, мне отдых полноценный нужен… Вот и верь после этого этим людишкам. Обманут, как пить дать обманут… Ясен только головой покачал. Что-то неправильное было в этом шутливом балагурстве. Создавалось такое ощущение, что его странный собеседник не может понять, как приступить к по-настоящему серьёзному разговору, а потому балагурит, чтобы он расслабился и проникся доверием. Нет, поболтать, конечно, интересно, но о том, что может выкинуть Сириус Блэк, у которого на глазах директорский феникс похитил крестника, Ясен даже думать не хотел. И так понятно, что ничего хорошего. — С чего это вы, уважаемый, такие словесные кружева плетёте? Шутить изволите? — спросил Ясен. — Ведь это вы меня из Визжащей хижины вытащили, не так ли? Это вы — Хранитель Хогвартса? Дракон в человеческом облике медленно покачал головой: — Нет, не я. Точнее, не совсем я. А вы не любите словесной шелухи и предпочитаете переходить сразу к делу, молодой человек? — Предпочитаю, — ответил Ясен. — У меня там крёстный с ума сходит, а вы тут шутки шутите. — Всё в порядке с вашим крёстным, — ответил дракон. — Мы, драконы, умеем обращаться с временем. Вы вернётесь к нему через мгновение, сколько бы ни пробыли здесь, он даже не успеет испугаться по-настоящему. — Хорошо, — кивнул Ясен. — Тогда объясните мне, для чего я здесь? И василиск… Я думал, что убил его… тогда… Василиск, похоже, услышал и понял эти слова Ясена, потому что странно дёрнулся и задрожал горлом. А потом прошипел несколько слов и вновь уютно устроился в бассейне. — Ты ведь понял Сссашшшкоо? — поинтересовался дракон. Ясен кивнул: — Конечно. Он сказал, что тощий человеческий мальчишка с ковырялкой, пусть и волшебной, против тысячелетнего василиска — это даже не смешно. И что ему пришлось подыгрывать. Кому и зачем? — Давай начнём сначала, — улыбнулся дракон. — Присаживайся, Гарри. Наше знакомство началось не слишком удачно, ты показался мне слишком юным… но теперь я вижу, что разум у тебя достаточно зрелый. Так что слушай. Видишь ли, Гарри, так получилось, что в этом мире я — последний дракон. Сородичи мои ушли отсюда давным-давно, остались только полуразумные и агрессивные наши родичи, которые к нам имеют примерно такое же отношение, как к вам, людям, гориллы и шимпанзе. Их ныне и называют драконами, а наше величие забыто. — Но почему вы остались? — спросил Ясен. — Видишь ли, когда все драконы покидают мир, из него уходит и магия. Так что мне выпал жребий остаться здесь… и я его принял. — Так вы — Хранитель Магии этого мира? — спросил Ясен. — В каком-то смысле — да, — уклончиво ответил дракон. — Но суть не в этом. За своё долгое пребывание здесь я пережил множество разнообразных приключений и стал чувствовать тоску и усталость. Тогда-то я и повстречал этих забавных магов — Годрика, Салазара, Ровену и Хельгу. Тёмные тогда были времена, что уж говорить… И нелёгкие — даже для магов. Их цель показалась мне благой, и я нашёл место для их будущей школы и даже помогал в её постройке. Поэтому замок прочен и стоит до сих пор, несмотря ни на что. А когда стройка была закончена, я почувствовал настоятельную необходимость отдохнуть… лет этак тысячу, чтобы потом, проснувшись, удивиться изменившемуся обновлённому миру, ибо прежний перестал меня удивлять. Но и магов, ставших мне почти друзьями, я бросить не мог, оттого и был построен в Хогвартсе подземный ярус, а я сам стал Источником магии — это было необходимо, ведь магия продолжала копиться во мне, и если бы я не отдавал её вовне, это могло бы закончиться очень плохо. Так я и спал себе… До тех пор, пока мои сны не стали беспокойными. Сначала это были сны о мальчике по имени Том Риддл, потом о тебе, Гарри. И о старом маге, который только прикидывался Светлым, а в сердце носил Тьму. Мне не хотелось просыпаться, Гарри, ведь не прошло ещё и половины срока, но пришлось. Школа, которая была детищем четырёх волшебников, которые были мне почти друзьями, находилась на грани гибели, более того, магия Источника была осквернена, обряды, завещанные мною Основателям, не выполнялись… И что меня более насторожило в этих снах — бездействие Хранителя. Более того — никто не помнил о нём. А я — помнил, но сначала не мог пробудиться. А потом… потом стало поздно. — Простите, уважаемый дракон, не могли бы вы перестать говорить загадками? И кто такой этот загадочный Хранитель? — спросил Ясен. — Я уже слышал о нём, но кто он такой — не знаю. — Хранитель — это пятый Основатель, — спокойно ответил дракон. — Но везде говорится только о четырёх, — возразил Ясен. — Я никогда и нигде не слышал о пятом Основателе. — Видишь ли, Гарри, — прищурился дракон, и глаза его из голубых стали золотистыми и в них прорезались вертикальные щели зрачков, — пятым Основателем Хогвартса был я в своей человеческой форме. И я настоял на том, чтобы имя моё не упоминалось в «Истории Хогвартса». Никогда. — Но почему? — удивился Ясен. — Это странная и долгая история… — вздохнул дракон. — И изначальной причиной тому моё происхождение. Меня оставили в этом мире ещё и потому, что я не перенёс бы перехода в другой мир, ибо моей матерью была человеческая женщина. Точнее, ведьма. — Но разве такое возможно? — удивился Ясен. — Люди и драконы, они… эээ… — Да, не должны скрещиваться, — досадливо махнул рукой дракон. — Но моя мать, Мирабель, она оказалась особенной… В те давние времена большинство драконов имело человеческую ипостась, и только в таком виде они появлялись в поселениях людей, если приходили с миром. Но дракона можно было отличить от обычного человека по сияющим золотом глазам и вертикальным зрачкам. Мы могли заниматься всякими приятными делами с человеческими женщинами, но ни одна из них не понесла от дракона, ибо знала, с кем имеет дело. Но Мирабель… Мирабель была слепа и жила одиноко в лесу, собирая травы, в нахождении которых ей помогала её магия. Там, в лесу, и встретил её мой отец. И полюбил. И с удивлением понял, что слепая травница принимает его за мага человеческого рода. Мирабель полюбила моего отца, он полюбил её, и через пару месяцев выяснилось, что моя мать беременна, и не было никаких сомнений в том, кто отец детей. — Детей? — удивился Ясен. — Да, — ответил дракон. — Изначально в теле матери зародились близнецы… Но потом всё пошло не так. И родился на свет только я. Сестра отца, известная целительница нашего народа, сказала ему, что произошло это от того, что дракон изначально сильнее человека, так что во чреве матери слились два тела… и две души. Драконья и человеческая. А потом родился я. А бедная матушка моя, Мирабель, умерла при родах, отдав мне все остатки собственной жизненной силы. Так я появился на свет — дракон, у которого было две души. Именно человеческая душа не могла покинуть этот мир, поэтому я сам вытянул себе сей жребий… Я прожил много человеческих жизней, прежде чем встретил Основателей и стал помогать им в постройке Хогвартса. — И как же вас звали тогда? — спросил Ясен. — Пивз из Саламанки, — ответил дракон. — Моей человеческой составляющей отчего-то нравилось это имя. Бывал я в Испании… — Не понял… — поразился Ясен. — Так Пивза всё-таки в честь вас назвали? Дракон покачал головой: — Нет. Пивз — это и есть человеческая составляющая моей души. Ясен потряс головой. Картинка решительно отказывалась совмещаться. — Пивз появился в Хогвартсе не так давно, — спокойно сказал дракон. — Хотя все уверены, что он был здесь с незапамятных времён. На самом деле я потерял эту часть души, когда только начавший входить в силу Светлейший маг решил подчинить себе Источник Хогвартса. Полностью подчинить у него не вышло, я начал просыпаться, и тогда он применил какое-то странное проклятие… Так появился Пивз, а я сильно ослабел. Настолько, что теперь Дамблдор может пользоваться Источником и очищать себя от откатов в нём же. Смотри. И дракон встал со скального обломка и повернулся спиной к Ясену. Тот аж присвистнул от изумления. Если спереди дракон казался сильным, прекрасным и несокрушимым, то его спина была сплошь покрыта проевшими золотисто-бронзовую чешую язвами, причинявшими, несомненно, сильную боль. Что же касается крыльев, то их нижняя часть напоминала старинное кружево, хорошо поеденное молью. — Видишь, что происходит, Гарри? — грустно спросил дракон. — Я настолько ослабел, что не могу справиться с этими повреждениями. А я — Источник. Слабею я — слабеет магия Хогвартса. Пока ещё я могу сопротивляться этому, но настанет день, когда откаты за деяния того, кто называет себя Светлейшим, пересилят мои возможности. А когда язвы покроют всё моё тело — я умру. А вместе со мной умрёт Хогвартс — детище Основателей. Мне немного помогают слёзы Фоукса, но исцелить меня… Исцелить меня они бессильны. — А что будет, когда умрёт Хогвартс? — спросил Ясен, хотя и сам догадывался об ответе. — Магия постепенно исчезнет из этого мира, — спокойно ответил дракон. — Все магические Источники связаны между собой. Те, что послабее, исчезнут с моей смертью. Более сильные протянут ещё пару десятков лет. Погибнут последние волшебные существа, станут видны скрытые территории, спрятанные в складках подпространства. А самые обширные из них просто исчезнут, когда ткань подпространства схлопнется. И все, кто там будет находиться на тот момент, просто погибнут. — И так будет только в Британии? — спросил Ясен. — Сначала в Британии, потом — везде, — вздохнул дракон. — Неужели Дамблдор этого не понимает? Ведь с исчезновением магии Дары Смерти, обладать которыми он так жаждет, станут попросту бесполезны. Просто деревяшка, просто кусок ткани, просто кольцо с дешёвой стекляшкой… Зачем ему этот Апокалипсис? Ведь после гибели Источников процесс будет необратим, если я правильно понял… — Совершенно правильно, — кивнул дракон. — И я сам сначала не мог понять, зачем он так упорно толкает магический мир к гибели своими необдуманными действиями. Но потом… Потом я понял. Фоукс, которого Дамблдор считает своим фамильяром, на самом деле — один из Стражей Хогвартса. Старик любит поговорить сам с собой в собственной спальне — там нет ни единого портрета. Но на Фоукса он не обращает внимания. Феникс склонил голову и печально засвистел. — Перестань! — махнул рукой дракон. — В этом нет твоей вины! Фоукс замолк, а Ясен спросил: — Так что же услышал Фоукс? — Не так много, — сознался дракон. — Но достаточно, чтобы понять, что Дамблдор планирует уйти из этого мира, собрав Дары Смерти. И он хочет прихватить с собой того, кто единственный ему не безразличен. — Гриндевальда? — Гриндевальда, — кивнул дракон. — Он ведь спас его от расправы в своё время, да ещё и ситуацию повернул к собственной пользе. К тому же — Нурменгард — родовой замок Гриндевальдов, неужели ты думаешь, что Геллерт Гриндевальд так уж страдает, находясь в нём? Нееет… Гриндевальд во время Второй Мировой войны сумел получить немало тайных знаний, все эти годы он занимался расчётами, ища точку перехода в другой мир… В мир, где он и Альбус станут равными Богам… И теперь его труд близится к завершению. — То есть, — ровно спросил Ясен, — времени у этого мира осталось всего ничего? — По моим меркам — его совсем не осталось, — ответил дракон. — Если сию преступную пару не остановить, то лет через двадцать-тридцать придёт конец всему магическому миру. И эти годы будут для магов… весьма нелёгкими… Вот так. Я потому и попросил Фоукса доставить тебя ко мне, Гарри, что ты прекрасно видишь, каков Светлейший волшебник Альбус Дамблдор на самом деле. — Но я же не один такой… — вздохнул Ясен. — Не один, — согласился дракон. — Но другие пока просто думают, а ты… ты начал действовать. — Понятно, — кивнул Ясен. — Но вы ведь вызвали меня не только для беседы, не так ли? — Не только, — кивнул дракон. — Я прошу тебя принять виру и прекратить давнюю вражду между мною и твоими предками. Тогда у меня прибавится сил… немного, но прибавится. И я надеюсь, что смогу противостоять Альбусу Дамблдору. — Вражду? — удивился Ясен. — Какую вражду? Я не считаю вас врагом. — Видишь ли, — вздохнул дракон, — у моей матушки, Мирабель, был брат. Его звали Арминий, и он был очень сильным магом. Когда его сестра полюбила дракона, он был вне себя от ярости, когда она понесла от моего отца — то поклялся уничтожить обесчестившего её. Когда же матушка умерла, он проклял наш род. И это проклятие передалось его потомкам. Им на роду написано побеждать драконов. — И?.. — насторожился Ясен. — Этого мага звали Арминий Певерелл, — сообщил дракон. — А годы спустя три его внука — Кадм, Антиох и Игнотус стали обладателями Даров Смерти. Ты же, Гарри, один из немногих магов в мире, в которых сильно наследие Певереллов. Фактически — ты единственный в Британии, кто может на это наследие претендовать… — Ничего себе… — вырвалось у Ясена, но он подумал, что слова дракона вполне похожи на правду. Как в каноне четырнадцатилетний мальчишка сумел улететь от венгерской хвостороги на обычной метле? От этой зубастой машины смерти с пастью, извергающей пламя? Нет, канонный Гарри был летуном, каких поискать, тут спору нет, но уходить на метле от летящего дракона - всё равно, что на кукурузнике от «Мессершмитта». В войну такое, помнится, кончалось летально. А тут становится понятной победа Гарри. Скрытый дар драконоборца, плюс везение… Нет, всё-таки канонный Гарри был просто фантастически везуч, если сумел пройти весь семикнижный квест живым, относительно здоровым и практически вменяемым. — Что я должен сделать? — спросил Ясен, немного помолчав. — Принять виру, — сказал дракон. — А приняв её, поклясться своей магией, что ты, Гарри Джеймс Поттер, потомок Рода Певерелл, больше не имеешь долгов и счетов к сыну Мирабель Певерелл, называющему себя Пивз из Саламанки. Вот, возьми. И дракон протянул Ясену крупный льдисто-прозрачный камень, огранённый кабошоном. — Что это? — удивился Ясен. — Слеза истинного дракона, — ответил собеседник. — Её отдал мне мой отец перед тем, как покинуть этот мир. Он надеялся, что я смогу найти себе пару… Человеческую женщину, как и он сам. Слеза дракона, потерявшего возлюбленную, хранила бы её от ранней смерти и помогла бы выносить ребёнка. А ты сможешь с её помощью обрести могущество и бессмертие. Если захочешь, конечно… — И ты отдаёшь мне такую бесценную вещь? — поразился Ясен. — А как же… Как же ты сам? — Это самое ценное и принадлежит только мне, — ответил дракон. — Мне больше нечего тебе предложить. Принимаешь ли ты виру, Гарри Поттер? — Принимаю, — кивнул Ясен. — Но не эту. И он коротким жестом дёрнул за одну из золотистых чешуек, покрывавших тело дракона. Чешуйка отделилась неожиданно легко и осталась в его ладони. — Вот это, — спокойно сказал Ясен, — точно принадлежит только тебе. И для тебя это ценность. Я принимаю это в качестве виры и клянусь магией, как потомок Рода Певерелл, что не имею больше долгов и счетов к сыну Мирабель Певерелл, называющему себя Пивз из Саламанки. Люмос! Огонёк дрожащего света возник на ладони Ясена. — Нокс! — скомандовал он, и огонёк послушно погас. И тут началось нечто странное. Пол под ногами дрогнул, вода в бассейне заклокотала пузырями, а Фоукс издал длинную заливистую трель. — Клятва принята… — потрясённо прошептал дракон и начал меняться.