/Такой же, но чужой

Он бесконечно много болтает. Это раздражает, потому что Доктор даже слова своего вставить не может. Он лишь откидывается на спинку своего рабочего стула, чуть скатываясь вниз, и начинает пальцами разминать свои виски, надеясь избавиться от головной боли. Бесконечная болтовня заканчивается, и на плечи предвестника ложатся слишком аккуратные для мужчины и слишком крупные для женщины руки с большими перстнями. Панталоне редко показывал свои кисти без перчаток, отчего можно было расценивать это как жест уважения, но его нет, это просто еще один трюк для привлечения должного внимания к своей персоне, как и то, что сначала он изводит Дотторе болтовней, а после оказывает ему услугу в виде небольшого приятного массажа его крепких плеч. Был бы он действительно приятным, но девятый предвестник — змей, его паучьи пальцы, что не сочетаются с большими ладонями, но все равно выглядят грациозно, просто душат. Хотелось бы Доктору сказать, что умрет он от асфиксии, но это просто образное выражение. — Перестань меня трогать, — тихо, но грозно просит он. — Позвольте, Доктор, — Лоне никогда не умел говорить без приторной и наигранной любезности, — вы бы могли избавиться от своего раздражения со мной. Звучало предложение странно и неоднозначно, но только не для второго предвестника. Для него это прямой намек на секс, и он от этого устал, хотя негатив и вправду хотелось куда-нибудь деть, оттого деяние Дельца вызывает больше мерзости. Он лишь немного приподнял голову и заметил на столе прибор, который явно не принадлежал ему, а потому он и не знал для чего он. Зато хозяин приобретенного недавно, что видно по абсолютно идеальному корпусу без царапин от перстней, объекта знает для чего оно. С виду просто коробка для управления да провода. — Вы так довольствовались и заводились, когда ту жалкую куклу проживало электрическим разрядом, — девятый предвестник говорил о Скарамучче, о котором Доктор даже вспоминать не хотел. — Я видел даже сквозь маску, как ваши глаза горели. Погрешность за Дотторе. Ему тяжело скрывать явное удовольствие, уж слишком он в чем-то может увлечься, но Панталоне явно не этот случай. Вдруг рука с плеча отпускается к грудной клетке и начинает постукивать по металлической пластине, будто желает заставить шестерни внутри двигаться, однако те даже не стрекочут, словно сердце, хотя нечто под пластиной сложно назвать им, и вовсе не бьется. — Что на этот раз придумал твой изощренный мозг? — Он мог лишь догадываться о намерениях банкира, но отказаться никак не мог, потому что тот бы просто не позволит ему, въедаясь в него так же едко и надолго, как и его парфюм. Лишь тогда Лоне позволил себе отстраниться от Доктора, но тот даже бровью не повел. Он вовсе не был заинтересован. Делец своей легкой походкой от бедра прошел к кушетке. Ах да, были они в лаборатории, отчего «пациент» только больше распалялся. Тёмно-фиолетовый шелк рубашки сползал с такой же болезненно бледной кожи, обнажая крепкую для того, кто занимается офисной работой, спину. Фигура угловато сходится к талии, а после вновь расходится в бедрах, что постепенно высвобождаются из приталинных брюк. Так же выпирают и тазовые кости, а ноги так же стройны, разве что икры подкачены из-за тактики боя, все же Лоне человек, как и он… Доктор вздрагивает и вертит головой, разгоняя дурные мысли, замечая, как разглядывает чужое тело уже неприлично долго, но он не может не смотреть, как распускаются смоляные, местами с легкой сединой, волосы, а после растекаются по спине контрастом. Чужое обнаженное тело располагается на широкой кушетке, не менее широко расставляя свои ноги. Предвестнику приходится встать, беря в руки прибор. Он медленно подходит к партнеру, его свободная рука невесом проходится по коже кушетки, а после оглаживает ногу от голени до внутренней стороны бедра. — Ты отвратителен, — злобно выплевывает слова Доктор. — Вы мне льстите, — с томным вздохом отвечает Делец. Рука проходит мимо эрекции и поднимается вверх по животу, обводя в том же месте над лобком родинку, до самой впадины в районе ключицы, царапая такую же нежную кожу кривыми ногтями. — С чего ты взял, что я и в этот раз соглашусь? — Вполне резонный вопрос. — Вы мне по гроб обязаны, дорогой Доктор, — в очередной раз напомнил банкир, довольно улыбаясь. Одна из рук Лоне впилась в мятый рукав синей рубашки, затем осторожно прошлась по ней вверх до самого плеча, оставляя фантомный след, от которого тут же хотелось избавиться. И вот его цепкие пальцы прикоснулись к заостренной на носу маске, однако Дотторе схватил чужое, но такое же тонкое запястье с сильно выпирающей костяшкой. — Прошло уже девять лет, — огрызается второй предвестник, отстраняясь от лица напротив. Его руки также отстраняются от тела любовника, а сам он возвращается к ногам, разматывая провода от источника питания. Устройство похоже на то, что используют для электростимуляции в медицинских целях, однако насадки и подпись на корпусе явно указывали на его применение в сексе. Молчание невыносимо, пока его умелые руки закрепляют кольцо, через которое электрический разряд будет проходить, на основании члена под чужие вздохи, от которых больно и тошно. После и на внутренних сторонах бедер оказывается пара электродов, провода которых, как и от кольца, протягиваются к источнику питания. — Однако я спас вашу жизнь от погребения заживо, а теперь ваш статус так близок к Царице, — вновь начинает девятый предвестник. — Я в этом не нуждался, — отвергает и отталкивает эти воспоминания Дотторе. Его пальца прокручивают колесико на устройстве, которое отвечает за мощность электрического разряда, идущего по проводу к электродам на бедрах. Мышцы Панталоне сокращаются, сводя его ноги вместе, а рот раскрывается в громком стоне. Крепкая рука насильно развела чужие ноги, отчего обладатель таких же угловатых, но более крупных бедер вскинул их, вновь расходясь в блаженном и одновременно болезненном стоне. — Вас отвергло общество, — с каждым словом Дельца мощность медленно повышалась, отчего тот так и вскрикивал, но продолжал говорить прерываясь на вздохи, — из-за вас погибла невинная и бедная девушка, вы были обмануты. Признайте, вы были жалок! В ход пошло и кольцо для члена, что дергался, получая разряд, а на таком же подтянутом животе, точнее на его нижней части, брызгом осел предэякулят. Такие же слабые с виду руки вцепились в обивку кушетки сильной хваткой. — Если так, то зачем ты пришел тогда? — Доктор оставался холоден, однако его пальцы впивались в чужую кожу, оставляя следы полумесяцев от ногтей, желая разорвать плоть на кусочки. — Вы так легко расстались со своей личностью, — девятый предвестник всегда игнорировал его вопрос, — а после и с жизнью. И ради чего? Ради живого мертвеца! Эта жалкая любовь, загубившая ваш академический успех, а с ним и революционный переворот, — Лоне откровенно смеялся, будто сам он достиг высот, хотя в каком-то плане это действительно было так. — И по сей день вы используете предоставленное оборудование для излечения того, кто, наверняка, уже подох в грязи. Он не стоял пластины в вашей груди. Он стойко выносил эти давящие на больное прошлое слова, но только партнеру стоило упомянуть его, рука дрогнула, повышая мощность, кажется, на максимум, оставляя на чужой коже ожоги. Делец кричал, метаясь по кушетке. Бедра то вжимались в нее, то подлетали, ноги, пытаясь свестись, соскальзывали с нее, царапаясь о металлические детали, торчащие снизу, а голова вертелась из стороны в сторону, скидывая с переносицы очки. Дотторе бы ни за что не остановился, если бы это так не напоминало период острой ангины академической любви, когда он в горячке так же метался по постели. Он встряхнул головой, приходя в себя, а руки сами выключили прибор. Предвестник отошел от кушетки, отворачиваясь от любовника, которого довести до остановки сердца, своей неконтролируемой злобой. — Проваливай, — единственное, что смог выдавить из себя Доктор, возвращаясь к своему рабочему столу. Панталоне не стал испытывать судьбу, избавляя свое тело от электродов. Дотторе сел на стул, рукам крепко и болезненно для себя схватился за столешницу, чувствуя, как об грудную металлическую пластину бьется механизм под свист и треск шестерней, начиная дымиться, выводя из строя весь его организм. Хотелось кричать от распирающей боли изнутри, подбиваемой чувством предательства по отношению к нему, потому что он уже не первый год трахает такого же внешне, но абсолютно чужого внутренне человека. Он лбом уткнулся в стол, измученно выдыхая под шум собственного «сердца» и чужие шаги. Прежний Зандик пришел в организацию Фатуи для свершения суда над мудрецами, для получения власти над богами, для переворотов и открытий, нынешний же Дотторе воплощает его планы, но и для того, и для другого главной целью был Бай Чжу…