Время

Вечером в приемную, где сидели Кей и Даниэль, заглянул смурной и встревоженный Баретти. — Стоун, вы почему не с месье Мартеном? — Он велел мне выйти и оставить его одного, — ответил Кей, напряженно хмуря лицо. Вейсс отчаянно следила за его реакцией. Если эмпатик чем-то обеспокоен, значит предчувствует проблемы. — Месье Баретти, что-то случилось? — Это я вас хотел спросить. Приор отключил видеонаблюдение три часа назад. Кей поднялся, подошел к двери кабинета и тихонько постучал. — Месье Мартен, вы меня слышите? Я могу войти? Ответа не последовало. Троица Стоун-Вейсс-Баретти недоуменно переглядывалась между собой. Иво Мартен сегодня был сам не свой — раздраженный, дерганный, рассеянный. Дважды путал названия и номера кварталов в приказах, из-за чего проверявшей Дани приходилось возвращать ему документы для коррекции. А теперь прогнал охрану, отключил видеонаблюдение и не отвечал. — Месье Мартен! — чуть громче позвал Кей. — Я никого не звал, — раздалось из-за двери. Это определенно был голос Мартена; но таким его ни разу не слышал никто из присутствующих. Всем достаточно близко знакомым с Приором было известно, что тот никогда не пьет. Максимум бокал шампанского на званых вечерах, где того требовал этикет, и то Иво как правило ограничивался парой маленьких глотков, не допивая содержимое бокала полностью. Сейчас же голос Приора был откровенно пьяным. Стоун и Баретти замолкли, не зная, что делать. Просить Мартена включить камеры — если он действительно пьян — явно не лучшая идея. Навязываться в качестве сопровождения тоже; верная команда Приора хотела бы дать ему возможность сохранить лицо и не подавать виду, что догадались о его вечерней пьянке. В конце концов, каждый из присутствующих понимал, что, вернее кто стал тому причиной. Лу Рид, которая уже пять дней назад как пропала в неизвестном направлении, и с тех самых пор Иво был мрачнее тучи. Вдруг из-за двери раздался звук бьющегося стекла, затем шаги и наконец Мартен появился на пороге самостоятельно. Смотреть на него было больно — осунувшийся, посеревший, пьяный, пошатывающийся. Резинка с волос сползла и, видимо, где-то затерялась, из-за чего взлохмаченная грива черных волос рассыпалась по спине. — Я разбил бокал, — произнес Иво заплетающимся голосом. — Дани, позови уборщиков. А еще вызови мне Жонсьера. — Месье Жонсьер, должно быть, сейчас занят на дознании. Иво поморщился и схватился за висок, видимо, мучаясь от головной боли. — Я же не спрашивал, где он. Велел позвать. Это так сложно? — Сию минуту, месье Мартен, — поняв, что лучше не пререкаться, ответила Вейсс. Более ничего не говоря, Иво развернулся, чтобы уйти, но покачнулся в дверном проеме. Реакция Кея оказалась быстрой — подбежал и подхватил начальника под локоть. Тот поднял на него захмелевший взгляд и процедил: — Уже считал меня? — Месье Приор, я не... — Идем, — перебил его Мартен и потянул за собой в кабинет. Кей действительно считал и понял, что Иво полностью морально разбит. Что ожидать от него сейчас, Стоун не знал и лишь надеялся, что эмпатия поможет ему избежать ошибочных фраз и действий. Иво почти упал в кресло и закрыл лицо руками. У Кея появилась минутка, чтобы написать сообщение Дани: «Отмени вызов уборщиков. Уберу сам». Вейсс поймет. Не нужно, чтобы кто-то посторонний видел главу Инквизиции в таком состоянии. — Может, воды? — осторожно заикнулся Стоун, подойдя к стоящему на столе графину. — Вина, — не отрывая рук от лица, процедил Мартен, махнув головой в сторону раскрытой двери в собственные апартаменты. — Второй этаж, кухонный блок справа, на барной стойке коллекционная бутылка, подарок. Ты найдешь. Принеси ее и три бокала. Кей помедлил, раздумывая, стоит сейчас возражать или нет. — Месье Мартен, при всем уважении, вы и так сегодня много выпили... Взгляд Стоуна упал на уже пустую бутылку, валяющуюся на полу. — Это приказ, — отчеканил Иво, и у Кея не осталось выхода кроме как выполнять. И кухонный блок, и бутылка нашлись быстро; спускаясь обратно в кабинет, Стоун ненадолго застыл, глядя на профиль Иво Мартена. Тот сидел, ссутулив плечи, и неотрывно смотрел в одну точку потухшим взглядом. У Кея на миг сжалось сердце — сейчас он видел перед собой не босса, не Приора Инквизиции, а человека, переживающего глубокую душевную боль, которому отчаянно хотелось помочь. — Что я делаю не так? — задал вдруг Иво вопрос, повиснувший в воздухе. Стоун не решился что-либо говорить, но минуту спустя Мартен развернулся и посмотрел уже на него в упор, повторяя вопрос: — Что я делаю не так, Кей? — Вы все сделали правильно, — стараясь не подключать эмоции, ответил тот. — Она ушла. Сбежала. Не сказала ни да, ни нет. Прячется. Заблокировала мой номер. И это ты называешь «правильно»? Лу не блокировала персонально номер Приора; она обрубила любую связь. Кей знал это, поскольку сам вот уже пять дней безуспешно пытался до нее дозвониться. Также ей звонили Дани и Гектор. Стоун даже вышел на связь с Йонасом, и тот подтвердил, что не знает ничего о местоположении Лу и на его звонки она тоже не отвечает. Но вряд ли эта информация принесла бы ему облегчение. Кей задумался над нетипичностью ситуации, в которую попал — его начальник и Приор Инквизиции сейчас делится с ним личными переживаниями. Можно ли сказать, что их взаимоотношения уже превращаются в дружеские? — Иво, есть такие вещи, которые лечит только время, — перейдя на неформальный и более доверительный тон, ответил эмпатик. — Время, — повторил Мартен и зло усмехнулся, потянувшись к бокалу. — Прошу, налей. Тот без слов наполнил бокал Приора. Иво выпил почти залпом, едва заметно поморщившись. — Себе тоже, Кей. — Я на службе, — попробовал возразить, но Мартен перебил его: — Я твой босс. Выпей со мной. — Это приказ? — обреченно переспросил псионик. — Просьба, — шумно выдохнул Иво и сжал пальцами переносицу, то ли из-за головной боли, то ли борясь с подступающими слезами. Кей разлил напиток уже в два бокала. Вино и впрямь было шикарным на вкус, разве что больше подходило для романтического вечера, чем для бездумного напивания ради облегчения душевной боли. Возможно, Иво готовил эту бутылку для свидания с Лу, подумал Стоун. В коридоре раздались шаги, после чего Марк Жонсьер вошел внутрь. — Вызывали, месье Ма... Он завис на полуслове, и у Кея появилась возможность считать его неподдельное изумление. Видимо, даже лучший друг — а именно им был Марк для Иво — ни разу не видел его таким. — Марк, что ты чувствовал, когда я рассказал тебе о Летиции? — без приветствия начал Приор. Тому явно не хотелось вести этот разговор при постороннем, тем более при эмпатике, но Мартен ждал ответа, и Жонсьеру пришлось говорить: — Боль, горечь, разочарование. Злость. Желание вернуть все назад, но в то же время невозможность простить предательство. — А сейчас? — То же самое, — нехотя ответил Жонсьер. — Но уже слабее. — Значит, время, — процедил Иво. — Садись, выпьем. — Сколько бокалов ты уже влил в себя? Не забывай, завтра тебя ожидает кардинал Юнал. — Не считал, — Мартен снова потер глаза тыльной стороной ладони. — И если честно, мне сейчас все равно. — Разумеется, — раздраженно фыркнул Марк. — Страдать за тебя похмельем завтра хилер будет. А потом по Нью-Пари поползут слухи, что глава Инквизиции пристрастился к спиртному. — Я что, не могу утопить горе в вине? — огрызнулся Приор. — Можешь, — твердо ответил ему Марк. — Только один последний бокал и иди спать. Ты, к слову, хотя бы ужинал? — Не было аппетита. Кажется, Жонсьер нашел хороший повод, чтобы выпроводить Кея за дверь: — Стоун, распорядитесь, чтобы месье Мартену доставили ужин в кабинет. Вернее, пусть доставят в приемную, сюда его занесете самостоятельно. И предупредите Вейсс, что завтра с утра Приору понадобится хилер. Пусть организует. Эмпатик ушел и инквизиторы остались одни. — Я пытался отвлечься, Марк, — начал Иво. — Работой. Музыкой. Поездкой в любимую оранжерею, которую теперь ненавижу, потому что мы были там вдвоем... — Рид? — осторожно спросил Жонсьер. Они ни разу не говорили об этом, но Марк догадывался, что между Приором и телохранительницей давно имеют место быть неуставные отношения. Мартен кивнул, после чего слишком низко согнулся и опустил голову. — Но, увы, не получается. Все буквально валится из рук, ни на чем не могу сосредоточиться. Вспоминаю ее постоянно. Утром, стоя на балконе, ищу ее лицо среди прохожих, все надеясь, что она вернется... Крэп. Жонсьер глянул на него слишком изумленно, и Мартен горестно усмехнулся: — Она так выражалась. Странное словечко, правда? — Я умоляю тебя, не перенимай манеры Термитника, — недовольно фыркнул Марк. — Тебе не идет. Смотреть на Иво было больно. Жонсьер нахмурился. Его брала злость из-за того, что какая-то псионичка с вредным характером заставляет его друга так страдать. — Хочешь, прикажу разыскать ее? За Периметр чертовка сбежать не могла, значит, либо в Термитнике прячется, либо в окрестностях Нью-Пари. Может, в родную Ле Лож подалась. Наши бойцы все вверх дном перевернут, из-под земли достанут, приведут ее в твой кабинет под конвоем. — Нет, — Мартен поморщился и сделал еще несколько больших глотков. — Я не маньяк, чтобы ее преследовать. Перед законом Лу Рид не виновна. — Она самовольно бросила свой пост телохранителя Приора Инквизиции. Это подсудное дело. — Марк, довольно! — повысил на него голос Иво. — Я сам разберусь, что мне с ней делать. Ты просто выпей со мной, в конце концов. Когда вскрылась правда о Летиции, ты напивался? — Было один раз, — скривился Жонсьер, явно не желая этим делиться. Затем пригубил немного вина. — Только я предпочел коньяк. — Ненавидишь меня? — За что, Иво? — Если бы ты приказал казнить Лу, я бы тебя возненавидел, — честно признался Мартен. Марк посмотрел на него со смесью горечи и снисходительности. — Иво, ты влюблен. Сильно влюблен. Мы с Летицией были уже не первый год женаты. Да, я любил ее. По-своему. Но чувства постепенно притупляются. — Ты прав. Мне просто нужно это пережить. Всего один вечер. Завтра я буду в норме. Заплачу хилеру втридорога за молчание. Вернусь к своим обязанностям Приора Инквизиции. Но сегодня мне нужно залить эту боль. Отпустить ее. Забыть. Проститься. Сколь бы Иво ни старался сдержаться, непрошенная влага все равно скопилась в уголках его глаз, которую он поспешно вытер краем платка. — Верный подход, — ответил Марк, деликатно делая вид, что не заметил его слез, — сегодня, так и быть, отведи душу, а завтра будешь держаться молодцом. — Впервые в жизни я встретил женщину, которая смогла бы меня понять, — все еще продолжал под действием алкоголя изливать свою боль Мартен, — впервые в жизни поверил, что могу любить, и все закончилось... вот так. Марк вздохнул, мысленно подбирая слова. Да уж, ситуация. Приору Инквизиции тридцать пять и он доселе ни разу не влюблялся. Жонсьер мог назвать навскидку имена минимум трех девиц из высшего света, которые годами пытались обратить на себя его внимание, а затем, оправдывая собственную неудачу, утверждали, что Иво Зола женат на своей работе. Должно быть, так оно и было; до недавнего времени. Но раз уж меняются режимы и устои, которые ранее казались незыблемыми, что говорить о делах сердечных... — Первую, но не последнюю, — придвинувшись, Марк подбадривающе сжал его плечо. — Знаю, тебе сейчас кажется, что я несу полный бред, что лучше нее не будет и все такое, но просто дай себе время. Еще встретишь. И влюбишься. И будешь счастлив, черт возьми. — Да что вы оба мне сегодня о времени твердите-то? — огрызнулся Иво и налил себе еще, несмотря на неодобрительный жест Жонсьера. — По-твоему, мы зла тебе желаем? — чуть раздраженно ответил тот вопросом на вопрос. — Увы, другого лекарства от разбитого сердца человечество еще не изобрело. — Упущение, — фыркнул Приор. Жонсьер закатил глаза. — Ну так внеси это в программу срочных разработок Института Генной Инженерии. На это Иво сдавленно рассмеялся, едва не поперхнувшись недопитым вином. — Да уж, умеешь поддержать. — Лучше так, чем беспросветная тоска, — улыбнулся Марк, похлопав друга по спине. — Где там, кстати, этот чертов ужин? Стоун! Кей отозвался из коридора, сообщив, что с кухни обещали подать с минуты на минуту. — Сказал же, что не хочу есть. — А я не хотел сегодня напиваться, — парировал Жонсьер. — Но ты же меня не спросил. — Твоя правда, — согласился Иво. Наконец Кей занес в кабинет Приора богато сервированный поднос. Аппетита у Мартена действительно не было и по большей части он просто ковырялся вилкой в принесенных блюдах, причем под старательные уговоры Марка съесть хотя бы мясо. Оба, и Жонсьер, и Стоун напряженно кидали взгляды на уже две пустые бутылки подле Приора. Больше у него в закромах не было, однако Иво Мартен, как первое лицо Нью-Пари, мог лишь захотеть, и ему привезли бы хоть посреди ночи, и ничьих доводов он слушать бы не стал и продолжил травить свой организм алкоголем. Но, к счастью, этого не случилось. — Тебя проводить до спальни? — спросил Марк, увидев, что Иво уже засыпает, заваливаясь на спинку дивана. — Ага, еще колыбельную спой, — едко отозвался Мартен. — Надо будет, спою, — Жонсьер также за словом в карман не лез. — Но пока предоставлю эту честь Стоуну. Эмпатик понял намек и подошел, чтобы помочь Приору подняться с дивана. Тот уже еле держался на ногах, но все равно продолжал возмущаться: — Вам, похоже, обоим понравилась роль моих нянек. — Вовсе нет, — перебил его Жонсьер. — Поэтому я свято надеюсь, что это было в первый-последний раз. И да, если ночью станет плохо и начнет тошнить, не терпи и вызывай хилера. — Понял, мамаша, — рассмеялся Иво, почти навалившись на Кея, которому предстояла поистине непростая задача — довести сильно пьяного босса до кровати. Марк что-то тихо пробубнил себе под нос; Стоун не расслышал слов, но отлично считал эмоции. Марк Жонсьер действительно переживал за друга и, как умел, о нем заботился. Мартен с трудом (и не без помощи Кея) преодолел лестницу, разулся и прямо в одежде повалился на кровать. Сначала эмпатик пытался уговорить его снять хотя бы тунику, но вскоре понял, что это бесполезно. — Иди. На сегодня ты свободен... Голос Иво слишком заплетался. Стоун тихо попрощался и направился к выходу, услышав напоследок тихое бормотание: — Если увидишь ее, скажи ей... скажи, что я... Что именно он должен был сказать Лу, Кей так и не услышал. Лишь оглянулся и понял, что Приор уже провалился в сон. Когда Стоун вернулся в кабинет, Жонсьера там уже не было. Посмотрел на часы — перевалило за половину первого. Бутылки и осколки разбитого бокала он убрал сам, как и планировал, а почти нетронутый ужин оставил на столе; завтра утром уборщики унесут его раньше, чем Иво проснется. Кей думал, что никого в такой час в приемной не окажется, но ощутил чью-то тревогу неподалеку. Даниэль не спала и, по-видимому, ждала от него новостей. — Как он? — Заснул, — но по-прежнему считывая беспокойство Дани, дополнил. — Ему тяжело, но он справится. — Помоги ему Единый, — тихо проговорила Вейсс. — Уже поздно. Тебе бы тоже не помешало пойти и хорошенько выспаться. У приближенных Приора — Кея, Даниэль, Лу — были в здании Инквизиции свои персональные комнаты, небольшие, но вполне достаточные для полноценного ночного отдыха. Вейсс кивнула, но в последний момент задержала Стоуна, решившись задать вопрос: — Кей, скажи, ты не осуждаешь Лу? Эмпатик молча покачал головой. Нет, не осуждал. Ему, конечно, было горько видеть терзания Иво Мартена, к которому испытывал искреннюю симпатию, поскольку тот был (вопреки мнению толпы) честным и порядочным человеком. Но винить Лу Рид в ее эмоциональном порыве тоже не мог. Иногда Кею казалось, что они очень похожи — глава Инквизиции и псионичка-телекинетик. Суровые внешне, замкнутые, вечно ждущие удара в спину, прячущие живую душу и тонкую натуру за слоями холодности, жесткости, равнодушия. Возможно, однажды они сумеют раскрыться навстречу друг другу. По крайней мере, Кей в это верил.