После смерти не уходи

Он ненавидел четверги. Сильнее вони забродившей воды в вазе. Сильнее смрада одеколона безмозглого целителя и запаха пота — собственного, — который до рези в легких скапливался за дни агоний, судорог и последствий бездарных зелий Мунго. Сильнее себя. Сильнее всего гребаного мира, который насмехался над ним в очередной бессчетный раз. Он ненавидел четверги. В них всегда пахло ядом. В них пахло бархатцами и жасмином и всплывали детские мечты. Те самые, во снах которых не было слез мамы, криков отца, глаз Лили. Не было сделанной ошибки, ярости и мрака. Жизни — черной, грязной и запертой в алые тиски. Ее шаги почти всегда слышно из коридора. О легкой поступи в адрес этой фигуры нельзя даже подумать. Она садилась слева. С краю. И приносила свежие цветы. Шелест выпуска нового журнала зельеваров почти сразу же заменялся ее голосом, читавшим истинные романы без души. В ней никогда не было искры. Страсти. Всегда монотонно и нудно. Как в школе. Она не говорила ни о чем. Не плакалась о судьбе и не растворялась в похвалах, как остальные идиоты. В первый визит она лишь ограниченно поведала сухие факты: Гарри победил, Темный Лорд мертв, война окончена, он выжил и находится после укуса Нагайны в Святого Мунго. В коме. В тот день Северус не поверил своим ушам. Он надеялся, что это просто слишком извращенный ад, в который он попал. Но день прошел. Наступил следующий. И еще. Еще. Тупоголовые целители вливали в него такой сброд, который сам бы Северус даже не принял у безрукого первокурсника. Поттер пришел вторым. Спустя три дня, сразу после своей подружки Грейнджер. Молча стоял у его койки справа и слишком громко, раздражающе дышал. Триста семьдесят две секунды сопел своим носом, пока вдруг отчаянно не зарыдал. Его мерзкие руки схватили запястья Северуса. Волосы защекотали кожу, пока тот его по-медвежьи обнимал. Как маленький и немощный, как раздражающий ребенок, он плакал и что-то безразборно бормотал. Что Северус герой, что ему стыдно за все годы, что он благодарен. Мерзость. Будь тело подвластно ему, он бы обязательно этого сопляка оттолкнул. Кингсли спустя неделю заглянул. «Надеюсь, ты и правда живой, Сев». Неужто больше некому будет поручить грязную работу? Пошли бы все к черту и просто дали ему умереть. Каждый четверг. Каждое утро проклятого дня недели Грейнджер приходила и читала ему вслух. Она одна. Больше никто не приходил. И Северус ненавидел всех тех, из-за кого он выжил. Но больше всего он ненавидел Грейнджер. И четверги — те дни, которые напоминали увядающему разуму об умершей глубоко внутри выжженной души надежде.

***

Гермиона тихо закрыла дверь палаты Снейпа и вышла в ставший таким привычным коридор. Четверг стал единственным днем недели, который она… любила? Нет. Это не любовь. Скорее… этот день был единственным, который имел значимость — малейшую, — в ее бесцветной жизни. Все остальные дни терялись, путались и меркли. Утром не светило солнце, а в ночи казалась блеклой даже ярчайшая луна. Война окончена. И они победили. Ценой детских жизней и тысячей несправедливых жертв. Ценой смертей. Волшебников, родителей, наставников, невинных. Из-за всего лишь… одного. Него. Волан-де-Морт. Том Реддл. В своих мыслях Гермиона называла его мерзкая тварь. Не из страха, не из привычки. Шрам на ее руке запекся и совсем не раздражал. Лишь иногда. Ночами. Принципиально Гермиона не произносила его имя даже в голове. Этот ублюдок не заслуживал упоминания — нигде. — Ты опять здесь? — уставший голос спутался в волосах Гермионы. Рон так неслышно подошел, что она вздрогнула. Гермиона ничего не ответила на этот странный вопрос. Нечего ответить. Она молча прошла вперед, слыша, как Рон последовал за ней. Мистер Уизли был плох. Последнее проклятие, задевшее его в финальной битве, слишком быстро распространилось на все тело. Он вряд ли выживет. Все это понимали. И наверное, это куда страшнее — видеть, как умирает твой близкий человек, — чем просто резко в один момент его потерять. Тешиться в надежде, не быть в силах ничего сделать. Наблюдатель. Она так сочувствовала Рону, вот только… не могла ему ничего, кроме сухих слов, дать. — Зайдешь к нам? — тихо он спросил, стоило оказаться у камина. — Спасибо, но… — Да, как всегда, — перебил он. — Увидимся, — хватая порох, он негромко попрощался. Гермионе было стыдно. Уизли всегда были добры к ней, и она к ним тоже. Но как будто бы с прошедшим месяцем испарились все прежние смыслы. Детство закончилось, взрослая жизнь так и не наступила. Оставались лишь осевший порох на коже и бесконечный список тех, кто никогда уже не будет с ними. Фред, Люпин, Тонкс, Колин, Луна, профессор Флитвик, Хагрид. Сотни волшебников, десятки юных магов. Ушедших навеки. От них останутся лишь имена и краткие воспоминания. Как… больно было оказаться в этом мире. Как страшно было видеть столь жестокие судьбы. Ее взор снова обратился к дальней двери маленькой палаты. С каждым прошедшим днем Гермиона все чаще чувствовала, что хотя бы эту жизнь она обязана спасти. Всем было наплевать на Снейпа. Его фигура столько лет находилась в тени. Почти невидимой, неощутимой и неслышной. Открытие о его любви к Лили Поттер… Что же. Это было немного необычно. Но будто бы в этой истории все было… слишком просто. Совсем не так, как могло бы быть в жизни Снейпа, — так ей показалось. Словно красивая история всего лишь… обертка. Впрочем, неважно. Снейп вызывал в ней противоречивые чувства. Она безусловно уважала его и считала сильнейшим волшебником. Возможно, боялась немного, и он абсолютно точно ее раздражал во времена демонстративного пренебрежения ее знаниями у него в классе. Но было что-то еще. Что-то неуловимое. Похожее на… жалость? Нет. Определенно, не она. Гермиона скорее… была опечалена его историей. Трагичная судьба, неразделенная любовь, служение в изгнании — все ради одинокого, мучительно жестокого и медленного увядания под лицезрением его слабости редких гостей. Слишком несправедливо. В ее разуме, уставшем, бесспорно, все еще бились надежды прежней силы духа и отголоски былой любви. К честности, к справедливости, к истине в правде. Если бы не Северус Снейп, Гермиона уверена, они не увидели бы такой исход войны. Почему все вокруг так просто от этого отказались? Почему забыли так беспечно? Конечно, Снейп не был душой компании, но ведь они обязаны ему. Да или нет? Наверняка все слишком запутано. Как обычно. И у его мотивов куда больше, чем одно значение. Неважно. Пока она сможет, пока он не очнется и не выгонит ее, унизив, оскорбив и накричав, Гермиона продолжит приходить. Ведь, кроме четвергов, в ее жизни время текло как вечность.