•
Утреннее солнце совершенно не грело. Майкрофт затушил свою сигарету. Обернулся, улыбнулся. Альберт морщил нос, пытался натянуть на себя одеяло. Майкрофт накрыл его любезно, чмокнул в лоб мягко и нежно. Грешно отметил, что кожа его белоснежна. Губы — лакомство, словно черешня. А ситуация их безутешна. «Мысль женитьбы для меня потешна, — сказал про себя с насмешкой. — Была». Работа ждала. На краю документ, по центру подозрительно лежал конверт. Без адресата, но явно от брата. Майкрофт открывал аккуратно. Однако внутри безобидное письмо — удивительно. Развернул его волнительно. Неужто младший решил запоздало поздравить с днём рождения? «Спас его от нападения. Хороший мужик. Подумал, может тебе надо заглянуть к нему на визит». Альберт, видимо, пожаловался на любимого Уильяму, а тот поведал всё Шерлоку. Он даже внезапно помог. В перерыв Майкрофт оставил свой перед Англией долг, направился в указанный братцем собор. На паперти не крестился. Вошёл в церковь. Кивнул диакону. Остановился. Перед иконой Христу епископ молился. — За брата твоего замолвил словечко, — не повернувшись, заявил священник. — Он также сказал, что тебя что-то гложет. Уйти ещё не поздно, быть может? Майкрофт конфузно потоптался, прочистил горло, сказать попытался. — Бог велел любовью искренней любить, прежде чем к нему у алтаря подходить, — перебил его епископ, наконец напрямую обратившись. — Дело ведь в этом? Его лицо озарено тёплым светом. Майкрофт, словно пробудившись, кивнул. — Я сумасшедший, — глухо сглотнул, — мой любовник тоже. — Да благословит вас Боже, — качнул головою священник. — Нет греха в любви ближнему, будь он мужчиной или женщиной. Так что просите, что хотите. — Венчайте нас в первую среду лета. Священник оставил его без ответа. Улыбнулся по-старчески, отвернулся. Майкрофт покинул церковь. Он зашагал смелее, душой танцуя скерцо. Стало на улице как-то теплее, то ли под лучами, то ли на сердце.•
Майкрофт вернулся по обычному поздно, но сразу растёкся в объятиях. — Ты сейчас замурлыкаешь, Майки. — Я просто до безумия счастлив. Он распрямился под улыбку любимого, вздёрнул подбородок слегка горделиво. — Альберт Джеймс Мориарти… — Как важно. — Люблю Вас до смерти. — Отважно. — Можно ль просить мне Вашей руки? Дважды. Альберт хотел возмущаться, но, казалось, всё не напрасно. На этот раз Майкрофт взаправду пытался. — Ты… договорился? — Он сказал, что нет преград для любви. — Господь меня спаси! Альберт накинулся с лобызаниями, практически давясь своими слезами.•
Разослали приятную новость на следующей день, к вечеру получили семь голубей. Везде поздравляли, желали удачи. Шерлок написал, что если б не он, всё бы сложилось иначе, в постскриптум попросил дать будущему сыну его прекрасное имя. Охота Альберта была неудержима. Уже совсем скоро начал готовиться. Майкрофт участвовал самую малость. Он решил довериться Алу. Вся суматоха настигла его в свой край. — Выбирай! Майкрофт смотрел на сапфиры. Невозможно красивы. — Они будут на наших кольцах. Серьёзно? Майкрофт будто только опомнился. Посмотрел на Альберта, растрогался. Уткнулся в его шею носом, скрывая проблески слёзок.•
— Тебе идёт. — Я голый, Альберт. — А я чего насчёт? Майкрофт цокнул, напустив наигранной злости. Альберт рассмеялся, поднялся, коснулся своим его носа. — Последние секунды, когда я твой любовник. — С чего ты взял, мой полковник, что после венчания ты им больше не будешь? Майкрофт надел рубашку, не оставив её нараспашку. — Я буду твоим мужем. — Затяни мне галстук потуже, — попросил вскользь. — И что же теперь? Я не перестану тебя любить, уж поверь. — У меня был… нехороший пример. Майкрофт притянул Альберта ближе, не страшась помять его красный жилет. Мнёт руками по талии, ниже. Даёт свой честный обет. — Любил, люблю и буду. — Не забуду.•
Алый пиджак навевал воспоминания. Альберт не выглядел в нём слишком вульгарно, но контрастировал с привычно чёрным костюмом Майкрофта. Добрались в экипаже. Солнце расплывалось в раннем пейзаже. Взошли на паперть. Альберт перекрестился, Майкрофт слегка поклонился. У него не было веры в Бога, но Альберт в ней нуждался. Они двинулись внутрь; епископ уже заждался. Вдоль дорожки к алтарю стояли самые родные. Те, кто по такому случаю радовались впервые. Они остановились пред священником. Он был здесь один, и диакон в стороне отшельником. Их со всех сторон окружали свечи, исписанные мозаикой стены. От глаза людского скрывали громоздкие купола и запертые двери. Под взглядом Божьим зазвучала речь. — Увековечь, Господь, любовь, увековечь. А коли есть преграды? скажите все кто рядом! Тишина. Никто не знал препятствий. Только Моран хотел рассказать о нахальстве и том, что если этих двоих поженить, то можно всех вокруг хоронить, но Бонд радушно сдержал порыв, пообещав шёпотом кинуть через прогиб. — Ежели никто не против, то венчай их, Господь! На пальцах заблестели кольца от бьющихся в окон лучах летнего солнца. Их губы соприкоснулись почти невесомо. Альберт не верил, будто всё дрёма. Но чувствовал, что — неужели! — он дома. — Люблю тебя. — Всегда и до гроба.