Карточный мир. Друзья Друга

       Ночь. Звёзды и яркая луна. Прохладный ветер, ласкающий кожу и еле-еле тёплая кружка кофе в руках. Ты стоишь на подоконнике, смотря на прекрасное ночное небо и тихую, спокойную жизнь. Ночью ты чувствовала себя наиболее живой. Это твоё время. Всё так легко… И на душе одновременно тепло и беспокойно, но всё-равно приятно.        Как жаль что это всё скоро закончится… Ну, на лето. Последняя сессия сдана, и каникулы уже начались. Грустно как-то, что этот учебный год пролетел так быстро… но да ладно. Всё же ты соскучилась по некоторым людям, которые остались в том городе. То, что ты там не прежилась — это одно, люди были получше города, с ними ты могла забыться и не замечать весь дискомфорт, давящий на тебя изо дня в день. Хотя с ребятами здесь было очень хорошо, намного лучше. Да, были трудности, но сколько хорошего при этом произошло!        От понимая того, что скоро придётся уезжать, на душе тоскливо. К горлу подошёл ком, который ты пытаешься запить остывшим кофе. Но он не проходит. В груди осело что-то тяжёлое, словно камень на душу, а к глазам мало-помалу начали подступили слёзы.        — Да, я буду очень скучать, — хрипло выдавала ты из себя, позволяя слезам туманить зрение и вольно пускаться по своему лицу.        Поставив кружку с недопитым кофе на подоконник, ты опёрлась локтями и опустила ладони на щёки, продолжая глядеть на звёздное небо. Слёзы всё лились и лились, а дующий ветер теперь морозил щёки и нос, от чего ты, грустно смеясь, окунулась в ладони, вытирая влагу.        — Очень, — совсем тихо прошептала ты одними губами, чувствуя как вот-вот голос, как и ты сама, просто треснете.        Всё останется лишь воспоминанием… А жаль, такая хорошая история была. Да, была. Боже, ты сейчас заревёшь.        — Доброй ночи, — прокашлился человек, заходя на балкон. — С тобой всё хорошо?        Он устроился рядом на балконе, но продолжил ровно стоять. Ты сразу поняла что это Куромаку по голосу. И это ведь один из последних раз, когда ты видишь его. В следующий раз… Будет ли следующий? Может что-то произойдёт и твоё обшение с ребятами прекратиться. И ты будешь одна. Опять.        Подняв голову, ты посмотрела на Куромаку и улыбнулась. Наверное улыбка была неубедительной или глаза всё выдовали, но вообщем Куро всё понял, только взглянув на тебя — на самом деле даже только увидев на балконе, он уже всё знал. Это уже третья ночь подряд, ему просто не хотелось тревожить тебя. Но видимо без чьего-то вмешательства ты так и продолжишь приходить сюда плакать до своего уезда.

Ну, могла бы до уезда.

       — Понятно, — шумно выдохнул Куромаку.        Поддерживать людей словами ему было трудно, но он знал что нужно делать. Он аккуратно встал возле тебя, мягко приобнимая одной рукой за плечи. Так же мягко его ладонь водила от плеча к предплечью.        Ты медленно разбивалась и собиралась вновь — хотелось плакать от предстоящей разлуки с близким, но что-то вечно отталкивало тебя от слёз, не давая им просочиться. Но тут ты заметила, что вторую руку Куромаку держит за спиной, и почему-то она дёргается. Он что там, на пальцах считает?        И дёрнуло тебя ведь что-то посмотреть назад. Там на входе балкон стоял сосредоточеный Пик с какой-то бумажкой в руках, и стоило тебе его заметить, как его глаза мигом округлились. Куромаку, увидев, что всё пошло не по плану, скомандовал: «Сейчас!», пытаясь объхватить тебя покрепче.        Поняв что-то неладное — ну это правда ненормальное что-то сейчас происходит, — ты, мигом вырвавшись, прижалась к стене, чтобы парень не смог сделать задуманное. Что именно неизвестно, но раз против воли, то что-то нехорошее. Эх, Феликса на всех не напасёшься!        — Вот же... — тихо ругнулся Пик.        Посмотрев вперёд, ты не увидела Куро.        — Что за.?        Где Куромаку? Он исчез! Просто… как?! Что если…        Если бы не рык Пика, ты бы и не заметила его совсем рядом. Он быстро добрался до тебя, и сейчас ему оставалось всего-ничего. Вот чёрт.        Сердце застучало с бешенной скоростью, руки онемели от переполняющего страха. В ушах словно ударил гонг, и ты, не имея возможности больше держать себя на ногах, осела на пол, скатываясь по стене.        Было страшно, но ты быстро поняла, что нужно делать. Пик явно сильнее тебя, и церемонить как Куромаку он не будет — не привык, так что…        Только ты открыла рот, позволяя первой букве сорваться наружу из своего горла и начиная реализовывать свой последний шанс на спасение, ты не успела закончить. Рот зажали.        Пик за небольшие действия быстро сел перед тобой, зажимая своей ладонью твой рот и не давая тебе ничего сделать, буквально обезоружив тебя. Всё, что ты могла сделать — это кричать о помощи, но сейчас не было даже толку от твоих попыток вырваться или хотя бы задеть Фиолетового.        Сердце сейчас вырвится наружу, прорвёт грудную клетку и всё. Или он просто сделает это. Пик же убить тебя с такой агрессией хочет, да? Какой нормальный человек будет делать что-то подобное… Что это вообще?!        В его второй руке была какая-то бумажка. Нет, их было две! На одной из них, верхней, была трефовая серая масть, а на другой, нижней, было плохо что-то видно, да и времени что-либо расматривать у тебя не было, но вроде как что-то фиолетовое.        Имеет ли это какое отношение к исчезновению Куромаку? Он так же хочет, чтобы исчезла ты?        С опаской и полным страхом в глазах посмотрев на Пика, ты встретилась с взглядом тёмных, угольных глаз. Но если бы он был настроен агресивно, то его глаза бы были красными, разве нет? И не смотря на это его плечи, да и сам парень были напряжены.        Тело словно окамнело. Ты не можешь ничего сделать. Ты сейчас исчезнешь и всё, что ты можешь делать — это наблюдать за последними секундами своей жизни.        «Блять, даже смотреть не хочу» — пронеслось в голове и ты закрыла веки, принимая свою дальнейшую судьбу.        Мгновение и тебя обхватываешь вторая рука Пика, прижимая к себе, от чего в нос пробился лёгкий запах сигарет и металла. В ту же секунду ты чувствуешь будто всё давление сейчас собралось вокруг тебя, а все внутринности и органы переворачиваются. Быстро стало клонить в сон от накатившей усталости.        И последнее, что ты помнишь, взволнованные голоса: «Получилось!».