***
Вечером у Телефониста выдалось время для отдыха, которое он провел сначала в звонках Стажёру — тот снова не отвечал, но отец сказал, что в НИИ проверка и он наверняка занят, как и Инженер — а потом в запертой комнате в общении с котёнком. — Игнорирует меня Васька, — жаловался Артём и гладил котенка под мордочкой — тот довольно мурчал, прикрывая глазки. — Я всё понимаю, у них там дела свои важные, но все-таки хотя бы пару слов мне вполне можно было сказать. Неужели я не заслуживаю простого «Тём, я работаю, извини, потом встретимся»? — Телефонист с грустью вздохнул. — Вроде и не ссорились… Котенок смачно мяукнул, словно поддерживал своего хозяина, и губы Телефониста тронула легкая улыбка. Все-таки иметь собеседника, пусть и в виде кота, было хорошей идеей. — А отец все знает, что там у них и как. Видите ли, про проверку ему его любимый Инженер сказал… Что ты так на меня смотришь? — котёнок, казалось, в шоке воззрился на него, и Артём улыбнулся. — Да, именно «его». Знаешь, я догадываюсь про него и Инженера. Ну, что они… вместе. Или близко к этому. У них всё давно началось, ещё даже до того, как отец на коляске из-за него оказался, — на этих словах парень тяжело вздохнул: воспоминания об инвалидности отца и том непростом периоде до сих пор дербанили душу. — Это сейчас они уже, можно сказать, спелись. То в «Канарейке» вместе сидят, а нас всех отец отпускает, то в НИИ задерживаются, а я как раз в это время могу со Стажёром подольше пообщаться. Ласковое мурчание успокаивало Артёма. И без того забот немало — то по президентским, то по криминальным делам отца, еще и Стажёр его игнорировал, отчего настроение грозило стать паршивым. Если бы бы не новый питомец, за какие-то сутки ставший парню очень близким существом. Ещё и так мило мурчащим и дающим почесать свой животик. Все-таки Тёма, несмотря на внешнюю суровость, был довольно добродушным человеком и всяких животных любил. Может, поэтому Катамаранов всегда к нему миролюбиво относился. А во времена его детства даже подболотники для него достал, когда они с отцом впервые оказались на рыбалке. — Лежишь тут себе, мурчишь… — Телефонист улыбнулся и почесал макушку котёнку. — Знаешь… Я рад за отца, на самом деле, — вдруг продолжил он. — Когда… когда мама ушла от нас, он очень сильно переживал. Мне не показывал, но я же всё детство сновал везде и всюду, совал свой нос куда ни попадя… Подсматривал, как он ночами наши фотографии семейные рассматривал. Папка… он же добрый на самом деле, даже если так не кажется. Но именно по отношению к близким. На чужих ему плевать. И… очень чувствительный. Я вообще удивлён, что он смог стать лидером ОПГ. Жестокость в нем есть, но доброты больше. Это мама всегда лидер, и вот в ней жестокости хоть отбавляй. Я с детства с ней наедине боялся оставаться. То не так встану, то не то возьму — и сразу затрещина, — вздохнул парень и не заметил, как котёнок перестал мурчать. — Отец не такой. Но он постоянно боится это в себе показывать. А тут — Инженер его… Думает отец, что я не вижу, каким он взглядом его окатывает, — хихикнул Артём. Поделиться своими размышлениями и рассуждениями хоть с кем-то оказалось неожиданно приятно. Говорить со Стажёром о семейных отношениях Тёма боялся: они, конечно, сдружились, но страх раскрывать все карты присутствовал, да и Инженер — его начальник, кто знает, как этот разговор сказался бы на них всех. Клавишник Ванька — парень добрый и никогда не сдаст, но тему отношений отца обсуждать казалось как-то… неловко, что ли. С Водилой общаться и вовсе бесполезно, тем более, особой дружбы между ними не было. А с кем ещё поговорить — Телефонист и не знал. Котёнок выслушивал всё, о чем ни говорил Артём: и его переживания из-за поведения и смерти матери (простить ей попытки убийства отца и родного сына — то есть, его самого — он так и не смог), его беспокойство за отца и его отношения с Инженером, о дружбе с Клавишником и даже за переживания о нём: тот заботился о маленькой сестрёнке и жалел, что никак не может забрать ее у нерадивых родителей. Именно по этой причине Телефонист решился доверить ему самую главную свою тайну, о которой не догадывался никто: ни отец, ни даже Клавишник — один из самых близких для него людей. — Вот и где этого Стажёра носит… — переживал Тёма. — Волнуюсь я за него. Вдруг он там что напортачил и с ним что-то случилось? Котенок громко мяукнул и вытянул лапки, и парень погладил его по крохотным подушечкам. — Ты не подумай, я знаю, что он умный и все такое… Но от ошибок и случайностей никто не застрахован. Вдруг что скрывают от меня? А мне лежи тут и переживай, не зная, что делать. Тут и так в общении с ним у меня проблема, а ещё и это… Громкое явно удивленное «мяу?» Артём вполне себе принял за вопрос и усмехнулся. — Всё-то ты понимаешь… Просто… Это у отца с Инженером всё просто как пять копеек, а Стажёр только кажется простым, а на деле — парень грозный и гордый, такому что не так скажешь — так он забаловать не даст. Поэтому я боюсь что не так сказать. А давно хочу. Иногда, знаешь, мне кажется, будто между нами… ну… вот что-то подобное. Как у отца и Инженера его, — Тёма поджал губы. Котёнок на этих словах почему-то опять перестал мурчать и, казалось, еще больше обратился в слух, но Телефонист этого не заметил. — Просто я иногда вижу его взгляд… заинтересованный. В свою сторону. И не так, как на друзей смотрят. А как парни на девчонок, — признался Тёма. — Я поначалу думал, что мне кажется… Но нет. Проследил — то на губы посмотрит, то в глаза слишком долго… А еще он ко мне… прикасается часто. А это критерий хороший. Он вообще-то не очень любит прикосновения, сам говорил. А меня то приобнимет при встрече, то по плечу похлопает. И на мои редкие прикосновения нормально реагирует. Не так много и ничего такого в этих прикосновениях нет, но всё же! Мне Юлька из «Железных каблуков» в своё время, когда мы с ней еще общались, рассказывала, что если девушка парню нравится, то он часто к ней прикасается. Я не девушка, но схема-то похожая! Я и сам по себе заметил, что к нему подвигаюсь, например, что движения за ним повторяю. Да и смотреть мне на него нравится, — Тёма вздохнул. — И я вижу: Ваське со мной интересно общаться, как и мне с ним. Тем более, я все его штуки химические слушаю, хоть большую часть и не понимаю. Ну я еще и по этой причине подумал, что, может… Между нами что-то есть. Короче, романтика, все дела. Только вот как поговорить на эту тему с ним и как признаться в том, что вообще-то я в этого амбициозника влюбился — не знаю. Вдруг я на самом деле ошибся, и это — просто дружеская симпатия, не более? Я не хочу терять общение с ним. А вдруг он вообще гомофоб? И что мне делать?.. Артём продолжал свои рассуждения, рассеянно поглаживая котенка по шерстке; руки отчего-то дрожали. Всё-таки, когда все эти мысли просто роятся в голове, словно осы в гнезде неподалеку от радиоактивных болот, справляться с ними проще, как и проще считать, что этого на самом деле не существовало. Признать же их реальность — сложно и… страшно. — К тому же, даже если что-то и есть, не факт, что я ему долго буду интересен. Понимаешь, он же весь такой серьезный… Деловой… Умный и амбициозный. А тут я — бандитник, который школу-то еле закончил. И то — не бандитник, а так, Телефонист, который в разборках только иногда участие принимает. Не сказать, чтобы я часто хотел, но просто… проку от меня мало. Я сам удивился, когда Стажёр начал со мной хорошо общаться, но ведь нашел же во мне что-то? Ладно поначалу еще — поверю, что он меня боялся. Но потом? Я ж не такой дурак, каким меня Грачевич считает. В тишине комнаты слова признаний звучали, казалось, ещё громче, еще более открыто, отчего тоже было как-то не по себе. Артём закрыл лицо одной рукой — другую, впрочем, с котёнка он так и не убрал, а тот, в свою очередь, мелкими шажочками пополз к его груди и шее. — Он же такой классный, Васька-Василёк… А тут я — простой и скучный. Знаешь, когда я его впервые «Васька-Василёк» назвал, он так покраснел сразу! — парень захихикал. — Будто смутился. Но он правда на василёк похож. Такой же красивый. Неожиданно его речь прервалась громким пищащим чиханием: котёнок уткнулся Телефонисту в водолазку и, видимо, чувствительное обоняние раздразнил резкий аромат пряного одеколона на шее. — Будь здоров, котя, — улыбка снова тронула его губы, и на душе от умиления котёнком стало легче. Как он вообще без него жил? — В общем, так вот всё. Волнуюсь я за Стажёра этого, и нравится он мне. Вот только с тобой об этом и могу поговорить. Боюсь я, знаешь… Прикинь, бандитник — и боюсь, — с этими словами Артём сел на кровати и взял котенка к себе на руки, обнимая, словно ребёнка. — Страшно. И не только за Ваську, но и за себя тоже. Принято же, чтобы девочка с мальчиком были, все дела… Ну была у меня Юлька — Телефонистка из мамкиной банды. Да только это ж неправда всё. Мы с ней поначалу в самом деле пробовали встречаться, но из этого ничего не вышло. Я ей не слишком был интересен, да и она — не стажёр, — Тёма усмехнулся. — Потом Васька ещё по Зинке тащиться начал, насколько я знаю. А теперь как смешно вышло: Зинка и Юлька вместе, а я влюблен в Васю. Котёнок в руках Телефониста перевернулся и уткнулся тому в живот, отчего Тёме было даже немного щекотно. — Ну ты… Игрунок, — он не удержался от смешка. — Вечно норовишь перекувырнуться. Я не против, но будь аккуратнее. Ты точно прямо как Стажёр: тот тоже вечно на всё натыкается и переворачивает. При этом, когда то же самое делает Зинка или Инженер, он так смешно глаза закатывает! Я ему однажды это сказал, так он потом два дня меня игнорировал. И только за булочки магазинные простил… Приятно-горьковатое воспоминание, приправленное и печалью из-за ссоры, и радостью из-за скорого перемирия, вдруг озарило Артёма. Ну конечно! — Котя! Стажёр, точно! Я тебе имя придумал! Раз вы похожи и оба меня слушаете, будешь тоже Стажёром! Как тебе это имечко, а? Как тебе, ну? Стажёр! Стажёрчик мой! С этими словами Телефонист взял котенка на руки и легонько, дабы не сдавить, прижал к своей груди. Котёнок — теперь уже получивший имя — довольно замурчал и ткнулся влажным носиком в шею Артёму, отчего тот хихикнул. Даже если Васька-стажёр после его признания (если Телефонист вообще всё же решится) пошлёт его куда подальше и прекратит общение, у Артёма будет котоСтажёр, который его наверняка в таком случае утешит своим милым мурчанием.***
Артёму не дают продохнуть целую неделю. Дела ОПГ и президентские смешались воедино: телефон разрывался от звонков, ездить «по разным вопросикам, как говорят американцы», приходилось почти постоянно, и кормить уже освоившегося котёнка по имени Стажёр получалось урывками, за что парень даже чувствовал вину. Причем кот оказался довольно принципиальным и влажный корм есть отказывался наотрез (сухой, впрочем, иногда грыз), зато съесть колбасу с бутерброда и даже залезть упрямой мордочкой в тарелку с супом — за милое дело! Тёма парочку раз пожурил его за это, а постепенно уже привык. А ещё тот по какой-то причине обожал паштет, целую коробку которого где-то добыл Клавишник. Впрочем, котоСтажёр всё равно подозрительно на него косился. По ночам (или даже утрам — в зависимости от того, когда наконец приезжали «покемарить» домой) Артём делился с маленьким Стажёром рассказами о происходящем дне, о шутках Телефониста и Клавишника над Водилой, о своих переживаниях за Васю и несколько раз — даже о беспокойстве о возможном каминг-ауте перед отцом. Григорий Стрельников до сих пор не знал о том, что его сын тоже умудрился найти себе «ханурика в НИИ», и Артём всё равно побаивался его реакции, хотя и предполагал, что она будет более-менее нейтральной. Кот же внимательно его выслушивал и в качестве жеста поддержки доброжелательно мурчал или же лез ласкаться мордочкой или носиком под шею Тёмы, отчего тот смеялся и забывал о своих переживаниях. Иногда кот вёл себя прямо-таки как хулиган и норовил выскочить на улицу — лоток тот отказывался признавать наотрез, и в итоге Артём нашёл с ним компромисс: каждый день, хотя бы ночью или ранним утром — в зависимости от времени возвращения домой — гулял с ним, и кот вечно прятался по углам. Однажды Телефонист и вовсе забыл закрыть окно, и тот сбежал. Но, к счастью, далеко не ушел, продолжая крутиться вокруг дома и, на счастье, так и не попавшись на глаза Грише. Позже Тёме наконец дали отгул, который он использовал для поездки к Стажёру. Вася так и не отвечал на звонки — и даже для неизвестной обиды прошло слишком много времени. Дома парня тоже не оказалось. Телефонист даже расспросил соседей и выяснил, что Васи не было дома уже больше недели, но никто особо не беспокоился: знали, что он и по две может оставаться в этом НИИ, увлекшись очередным экспериментом. Тревога сковывала сердце Артёма, а в голове роились страшные мысли о том, что в этот раз Стажёр экспериментом слишком уж увлёкся и тот пошёл совсем не по плану. Когда его опять не пустили в НИИ, он понял, что дело — труба (и искренне надеялся, что Зинка Кашина с ее прошлым попаданием в трубу в этот раз ни при чем). Окончательно Тёма убедился, когда отец перестал ездить и в НИИ, и к самому Инженеру. При этом ссор у них не происходило: в конце концов, Гриша несколько раз звонил с телефона сына именно Инженеру — уж по мягкому голосу и по фразам парень это понял. Следующий свободный вечер Артём потратил на раздумывание своего плана, из-за чего даже чуть не забыл покормить котёнка, который то и дело сновал под ногами и требовал внимания. Но парень слишком нервничал и даже чуть не сорвался на Стажёра-младшего, когда тот вцепился острыми коготками ему в коленку. Утром, как только начало светать, Тёма подъехал на отцовском автомобиле практически к зданию НИИ, но машину поставил подальше: не хватало еще, чтобы его спалили. Втихую подобрался к зданию и с помощью подставленных мусорных баков и сноровки таки подлез к одному из окон. Снять решетку — дело муторное, но в конце концов, не зря же Артём столько времени в ОПГ? Натренировался уже убирать металлическую преграду и проникать в здание. Полученные знания пригодились, и вот уже в скором времени он снял решетку и с помощью отмычки открыл старое хлипенькое окно. Тихонько спрыгнул — и всё. Дело сделано. Он в НИИ. В здании Артём уже давно ориентировался не хуже, чем в родном доме, так что прекрасно знал, как добраться до кабинета Стажёра. Однако везти постоянно ему, видимо, не могло: с успехом он преодолел расстояние до лестничного пролёта, тихонько забрался на второй этаж, и стоило ему только приблизиться к кабинету Стажёра, как некто схватил его за шиворот, да так резко, что у Телефониста аж сердце упало в пятки. Преступные навыки никуда не делись, и парень попытался схватить врага и вырваться, но куда там — тот резко пришпорил худого бандита к стене, да с такой силой, что у ошалевшего от этого удара Тёмы аж свело спину. — Артёмка? Т-ты чего эт-то тут? — раздался позади знакомый голос. — Гуляю! — рыкнул парень и снова дернулся, и его наконец выпустили из хватки. Не ожидавший такого скорого освобождения Телефонист упал, больно ударившись костлявыми ногами. Но он, в конце концов, бандитник, так что даже не пикнул. Так, ойкнул немного. Правда, его отклик из-за пустоты институтских коридоров эхом прокатился по всему этажу — хорошо, если не по зданию. Артём обернулся и в слабом свете далеких ламп увидел недоумённого и явно взволнованного его присутствием Инженера. Действительно, кого еще он тут ожидал, Катамаранова с подболотниками? Впрочем, ему бы Телефонист тут тоже не удивился: он везде влезет. — А т-ты чего это тут бу… заб-был? — взволнованно спросил Инженер и поправил свои очки. Потом, видимо, оклемался от неожиданности и подал парню руку, чтобы тот встал. — Гу-гулять на улице надо, а тут что гулять? Тут прод-дувает все, и гагарок нет… Птицы такие… Артём быстро понял: все эти рассуждения пора заканчивать, поэтому решил воспользоваться самым надёжным методом: спросить все прямо и в лоб. — Где Стажёр? — причем этот вопрос прозвучал неожиданно грубо и твёрдо, из-за чего он невольно содрогнулся: кажется, этой повадкой он пошел в мать. Неприятное открытие. Взгляд опешившего от вопроса Инженера сразу же забегал по сторонам, сам он чуть отклонился от Артёма, и тот понял: дело нечисто, и причина всех этих заминок — явно эксперимент Стажёра или его хитрые составчики. — Что с ним случилось? — Телефонист увеличил свой напор и пошёл прямо на Инженера. — Где Вася? — А что? А где он? Д-дома, спит, н-наверное, он… — не надо быть специалистом, чтобы понять: Инженер безбожно врёт. Как в своё время врал в электричке о том, что у него нет денег. Ещё бутерброды какие-то предлагал. Аж смешно было. Впрочем, Телефонист бы тогда пару бутербродов взял: голодный был до жути. — Не надо мне врать! Я был там, его нет дома! — руки на автомате сложились в кулаки. — Где Вася? Я знаю, что у вас тут что-то произошло! Вдалеке на лестнице послышались шаги, и Артём увидел, как вдалеке от лестницы в их сторону направились несколько человек. В одном из них Телефонист узнал Лёшку, в другом — Ставридова. Еще один, кажется, был проверяющим (и почему-то очень злил Артёма: помнится, Вася жаловался на его постоянное вынюхивание формул). — У нас тут ситуация пл… плохая, п-понимаешь? — и тут во взгляде Инженера Артём наконец заметил беспокойство — именно такое же, как у него самого. — У нас пр-проблема большая, уходи! Ше…мешаться б-будешь! — Я н-не виноват тут! Ни п-при чем! — с удивлением в одном из голосов Артём признал знакомый полупьяный тембр Катамаранова. — Не тр-гайте кота! Мой он! Св-своего себе ищите! — Да зачем нам твой кот дал… сдался? Вот т-ты, Иг-горь, бешеный вообще… — ответил Инженер. «Делегация» подошла к ним, и Артём, помимо работников НИИ и проверяющего, признал Катамаранова, который трепетно (насколько может он) прижимал к себе своего большого рыжего кота и укрывал подобием телогрейки от пристального взгляда проверяющего. Кот, кажется, тоже был не очень доволен вниманием в свою сторону от чужака и так и льнул к своему хозяину. Жилин тоже оказался рядом: встал между Катамарановым и проверяющим и что-то пытался растолковать. — Мы проведем, значит, все необходимые следственные действия, — мерным спокойным голосом изъяснял Жилин — все как всегда. — А Игоря Натальевича Катамаранова я попрошу не трогать, поскольку ни он сам, ни его кот не имеет никакого отношения к делу, что уже установлено следственным путем, который проложил, собственно, я. — Коты всё равно не должны находиться в НИИ! Это нарушение всех норм! — крикнул проверяющий. — Ищ-те себе своего к-та! — громко известил Катамаранов, после чего вырвался от заботливой руки Жилина, что держала его за телогрейку, и шатающейся походкой направился к выходу. Артём хмурым взглядом проводил местного алкоголика. Теперь что-либо понять вообще представлялось трудным. За исключением одного: Стажёр, его Стажёр действительно попал впросак, и в этом деле, видимо, уже стараются разобраться. — А Вы, молодой человек, кем будете? — вдруг поинтересовался проверяющий у Телефониста. — А он р-работает у нас тут, немного, да, — сбивчиво начал объяснять Инженер, мимолетом уводя проверяющего чуть дальше. — Знаете, пробирки поби-помыть, ламп-почки вкрутить, вот взяли ег-го два дня назад… Сын президента Стрельникова, да! Сын пр-президента, а всё рван-равно трудится, молодец… Такой молоде-е-е-ц! Забалтывание Инженера сработало, и в итоге проверяющий отвлекся и ушел вместе с Инженером дальше по этажу, и теперь уловить их разговор становилось всё труднее. Ставридов пожал плечами и пошёл следом за ними. Лёшка тоже сделал шаг в сторону, но Артём успел ухватить того за рукав. Ну уж нет, он своего упускать не будет! Зря, что ли, сюда лез? — Лёх, что стряслось-то у вас? — зашептал Телефонист. — Что с Васькой? Я до него сколько времени дозвониться не могу и в принципе его где-то выловить! И не смей мне врать, у меня оружие с собой! — припугивать друга Стажёра Артём не хотел, но по отцовским методам работы знал: так будет действеннее. Лёшка с волнением покосился в сторону ушедшего начальства и, подойдя вплотную, ответил: — Все вышло из-под контроля, — он явно боялся говорить лишнего и постоянно оглядывался. — Васька пропал. Совсем. Уж неделю, считай, нет. Даже чутка больше. Сердце Артёма, казалось, рухнуло куда-то вниз, а всё дело обдало холодом от обуявшего буквально за мгновение страха. До последнего он на что-то надеялся, хотел верить в лучшее, однако услышать от сведущего человека правду о случившемся с его другом оказалось… больно. И страшно. Уж лучше бы Стажёр его возненавидел! Чем пропал. — Чего? — отчего-то в миг осипшим голосом спросил Телефонист. — Того. Пропал он! Да и не просто так пропал. Судя по догадкам Инженера, во всём виноват результат эксперимента! — Лешка всплеснул руками, а его и без того большие глаза, казалось, расширились еще больше. — Только об этом боятся утверждать. Представляешь, что будет, если этот проверяющий всё узнает? Он и Инженера выгонит, и нас всех уволит. И самое главное — Васю не спасём, проверяющему ж только бумажки да отчёты важны, он только и делает, что придирается. Так что сейчас всё от нас зависит. Бурлящая яростная ненависть к проверяющему, наплевавшему на жизнь Васи, заполонила Артёма, но он постарался взять себя в руки — прежде всего, ради самого же Васи. Ему сейчас нужен максимально холодный разум. — А что за эксперимент? — Да кто ж знает, — вздохнул Лёшка. — До последнего не говорил, мол, не хочу, чтобы наработки украли. Даже документы домой относил, — Артём понимающе кивнул: от отца знал, что и Инженер точно так же поступал со своими результатами и везде таскал с собой блокнот с формулами и не доверял его никому, даже своему президенту. — Я обладаю только общей информацией. Вася над чем-то с крысами работал, еще хвастался, что еще парочка наработок — и он сможет заниматься превращениями! — Превращениями… — задумался Артём. Какая-то тревожная мысль закралась на мгновение, но мигом исчезла. Что-то во всей истории Артёма пугало вдвойне. — Я и блокнот, и бумаги его нашёл, — отчитался Лёшка. — Но Стажёр зашифровал всё, умник, блин! Мне какое-то время понадобится, чтобы всё расшифровать. В общем, Инженер считает, что Стажёр или что-то перепутал, или что-то не то выпил и в итоге сам в кого-то превратился. Мы на всякий случай даже крыс всех проверили. Лишних нет. Ставридов на всякий случай каждую спрашивал, не Стажёр ли она. Никто не пискнул. — Вы основательно к делу подошли, — заметил Артём. — Ну а как иначе? Коллега, друг наш, — Лёшка пожал плечами. — Правда, Инженер предположил, что… Что Стажёра одолели крысиные мысли и он стал думать как крыса и поэтому не отзывается. Артём искренне надеялся, что Инженер категорически ошибался. — Что в итоге делать? Может, я чем помогу? — спросил он с надеждой. — Да чем… — Лёшка поджал губы. — Даже не знаю. Сомневаюсь, что ты дешифратор хороший. Телефонист лишь пожал плечами. Знать бы ещё, кто такой дешифратор — было бы вообще замечательно. — На всякий случай… Знаешь… — Лёшка задумался. — Расскажи об этом своему отцу. Он наверняка уже в курсе ситуации… Ну, от Инженера. Может, отец чем подсобит, президент всё-таки. — Сделаю всё возможное, — Артём кивнул. — Но мы можем на всякий случай ещё раз осмотреть его кабинет? — Да почему нет… Давай, — своими ключами Лёшка быстро открыл кабинет Стажёра. Сколько раз Телефонист бывал здесь — уже и сам не вспомнил бы, а всё равно каждый раз — как новый. По какой-то неясной причине Вася постоянно все менял в своем крохотном кабинете, и Артём пару раз пытался выспросить, зачем, но кроме как «в рамках государственной безопасности» ничего вытащить из него не мог. Сейчас в очередной раз нагромождения папок и бумаг поменяли свое местонахождение, как и стол и несколько пустых клеток, так что Артёму пришлось постараться, чтобы освоиться и постараться найти хоть что-то. Однако уже минут через двадцать он сокрушенно осознал: с его знаниями разобраться и найти хоть что-то невозможно, и что бы ни рассказывал ему Вася — все прошло мимо ушей. Паника и отчаяние подкрадывались постепенно, Артём чувствовал, что ещё немного — и они накроют его с головой. И собрался было сказать, что его нахождение в кабинете, кажется, бесполезно, как вдруг увидел что-то прямо в углу между столом и стенкой. Наклонившись, он попытался достать предмет рукой, но получилось не сразу. Пришлось немного изваляться в пыли (когда у них тут убирали в последний раз?!) и чуть не порвать пиджак, однако дотянуться до неизвестного доселе предмета получилось. Артём оглядел шприц в своей руке. Ненормально большой, с остатками какой-то тёмно-фиолетовой жидкости. — Артём, да ты… вау! — послышался позади голос Лёшки. — А Инженер тут записи всё смотрел… А оказывается, надо было куда подальше залезть! — химик подошел ближе. — Это что-то… кажется, ты нашел что-то из остатков его составчика! — Думаешь, это… может быть… уликой? — предположил Телефонист. — Ну а что еще? — воскликнул Лёшка. — Надо сказать Инженеру об этом. Он любой составчик может разобрать и посмотреть, что там и для чего сделано! Телефонист задумался. Васька неспроста шифровал свои записи и явно не просто так проводил эксперименты втайне. А он сейчас так просто отдаст шприц Инженеру?.. При всём уважительном к нему отношении, Артём не был уверен в том, что он не воспользуется наработками Стажёра. Значит, требовалось как-то сохранить шприц и не дать никому исследовать остатки. С другой стороны, вдруг Тёма своими руками лишает Васю шанса найтись?.. «Черт. Делать выбор самостоятельно — слишком сложно», — посетовал Телефонист в своих мыслях. За годы детства, подростковой жизни, а затем — и работы на отца он слишком привык полагаться на Григория, поэтому теперь принимать сложное решение казалось непосильной ношей. Хотя… — Мне надо поговорить об этом с отцом, — ответил Артём. — Он президент, в конце концов, даст отмашку и придумает план. И заодно обсудит с Инженером, что и как сделать, — эту фразочку он специально вклинил для чересчур внимательного Лёшки — дабы тот не стал препираться. — И можешь дать зашифрованные записи? На день. Попробую лично с Инженером с помощью отца поговорить. Вдруг что получится. И ты бы в расшифровке понадобился. Парень кивнул, и Артём припрятал найденный шприц в одну из найденных прямо в кабинете коробочек и туда же запихнул записки и блокнот Васи. Требовалось добраться до отца — и как можно скорее. Чувствовало сердце Телефониста — Васька попал в западню.***
— Почему ты считаешь, что я должен вмешиваться в дела НИИ? — этот вопрос Григория застал Артёма врасплох, причем настолько, что парень какое-то время недоуменно смотрел на отца, не веря в сказанное. Работник Инженера загадочно исчез и не появлялся уже более недели после таинственной разработки, в НИИ, которым заведует его любимый (как бы Стрельников ни отрицал) Инженер, постоянные проверки, друг Артёма, в конце концов, пропал! А отец заявлял такое?! Он президент или нет? — Пап, мне серьезно объяснять тебе это? — Телефонист со всех сил старался держать спокойный тон. — Дела НИИ — это дела НИИ, — строго заявил Стрельников-старший. — Инженер просил меня никогда не лезть во внутренние дела. — И с каких пор ты его слушаешься? — припечатал сын. — Пап, дело серьезное! Человек исчез! В никуда! А вдруг это вообще криминальные дела, вдруг там НИИЯ завязано?! Или кто из ОПГ? В городе наверняка в курсе, что мы с ним общаемся, а вдруг это вообще попытки угрозы тебе через меня и моего друга, ты об этом не подумал?! Телефониста понесло: вот уж никогда не думал, что из него получился настолько искусный манипулятор и лгун. Прекрасно понимал, что ради НИИ отец не рыпнется. Ради Инженера — может быть, да тот о помощи не просил. А сына небось считал слишком требовательным! Вот и пришлось придумать присказку про угрозы, может, хоть это подействовало бы на упёртого Стрельникова. Однако тот и бровью не повел. — Сын, ты зарываешься, — твердо ответил Григорий. — Если бы дело было связано с нами — я бы уже обо всем знал. Артёма так и подначивало что-то внутри напомнить отцу об обмане Захара, но все же не решился. В конце концов, Григорий и так тяжело пережил это предательство, которое лишило его брата и чуть не сделало самого Тёму убийцей. Телефониста до сих пор от тех страшных воспоминаний передергивало. Но и оставлять дело просто так он не собирался. — Значит, помогать ты не собираешься, да? — переспросил он. — И тебе не советую лезть в то, в чем не разбираешься, — припечатал Стрельников. — Как говорят американцы, кто однажды не в свою нору полезет, тот… ну… плохо ему будет, в общем. — Он — мой друг! — вскрикнул парень. Он уже не знал, чем пронять своего ставшего слишком уж вредным отца. Хоть как президент он и был хорош, но его занудство начало изрядно доставать. — И что теперь? Артём, дружба дружбой, но, как говорят американцы… — Да пошли к черту твои американцы! — Телефонист подскочил к отцу вплотную. — Если бы твой Инженер в такую ситуацию попал, ты бы всё перевернул! Весь Катамарановск! Всю страну! Да и Америку бы подключил! Но нет, если сын просит помочь в поиске своего друга — мы начнём загонять про то, что дружбы не существует, что это невыгодно, да? — Именно, — отчеканил Стрельников. — И я бы на твоём месте был осторожнее с высказываниями. А то знаешь, ненароком так в опалу попасть можно. На этих словах отца Телефонист опешил. Он ему что, угрожал?! Впервые за всю жизнь, сколько Тёма себя помнил, отец настолько строго с ним говорил и настолько злые слова произнес в адрес сына. Григорий всегда о нем заботился — по-своему, не всегда справлялся, но искренне беспокоился и никогда не давил на больное и не пытался прищучить. Что с ним произошло теперь?! Неужели президентский пост настолько его испортил?! — Да угрожай сколько хочешь, — фыркнул Артём и кинул телефон отцу на стол. — Раз так — я на тебя больше не работаю. Не думаю, что слишком печалиться будешь, просто ставлю тебя перед фактом. И не ищи меня. Сам разберусь, что с Васькой произошло. Артёму было плевать на то, что подумает о нем отец, когда он резко развернулся и выскочил из комнаты, по пути оттолкнув опешившего от его слов Водилу в сторону. Пусть хоть сколько пытается учить «уму-разуму» — сейчас явно не до этого. Теперь у него появились более насущные задачи: требовалось поскорее забрать котёнка-Стажёра из дома и найти место для ночлега, а потом уже и разбираться с записями и неизвестной смесью в шприце. До дома бывший Телефонист добрался довольно быстро: на нервах он успел добежать до него с большой скоростью. Наспех собрав немного одежды, личные вещи и атрибуты для кота, он лихо подхватил снующего повсюду Стажёрчика и выскочил из дома через чёрный ход — на всякий случай. — Ничего, Стажёр, мы справимся. Раз он не хочет помогать — мы сами найдём способ спасти Ваську. Отец всё хотел, чтобы я был самостоятельным — я и буду, — всё твердил котёнку Артём. Правда, больше не ему рассказывал, а успокаивал сам себя. Идти в единственную гостиницу, которая являлась конторой для дел «Железных рукавов» — то же самое, что идти в пасть к голодному льву. Друзей у Артёма было не так уж и много: Васька да Клавишник, и ясное дело, что ни один вариант не подходил. Лёшка спалил бы при удобном случае — может, даже случайно. Поразмыслив, парень направился прямо к одному из домов — в конце концов, оттуда его вряд ли вытурят. Спустившись в подвал, Артём чуть было не заплутал в хитросплетениях коридоров внутри, но всё же подался к робкому лучику света. В той стороне и нашёл полупьяного (то бишь, в стандартном состоянии) Катамаранова. — Здрасте, дядь Игорь. Я от отца сбежал. Можно у вас ночь перекантуюсь? — Артём решил говорить сразу и по делу. С Катамарановым иначе никак. Тот окинул его странным нечитаемым взглядом и пожал плечами. — Заб-болеть м-жешь. Хол-дно тут, — пробубнил он. — К Зинке иди. У нее т-пло. Артём чудом сдержал нейтральное выражение лица. Нет уж, замерзать будет — а к ней не пойдёт ни за что. Стажёр, в конце концов, ей симпатизировал! А младший Стрельников терпением не отличался, а вот ревностью — очень даже. К тому же, если там Юлька — ситуация будет вдвойне неловкой. — Не пойдет, я с ней в плохих отношениях. — К Фантом-мас-м иди, — буркнул Игорь и открыл очередную бутылку скипидара. — К-лбасы купи и иди. Придержат у с-бя. И котов л-бят, — он кивнул в сторону котёнка, притихшего на руках у Артёма. — У Сер-рёги рейд с-годня, м-ня ловить будет. Меня тут не б-будет, а он придёт. Т-бя увидит. К отцу отведёт. Оно т-бе надо? В словах Катамаранова определенно имелся резон, хотя Тёма подозревал, что дело вовсе не в холоде и не в том, что Жилин может его сдать отцу. Просто, кажется Артём рисковал прервать давнюю традицию ловли Жилиным Катамаранова, и второму это ой как не нравилось. Об их весьма интересных взаимоотношениях в духе игры в догонялки знали в Катамарановске все. И давно уже перестали обращать внимание на их ласковые «мой Сер-рёга» и «бешеный мой». Просто знали, что они оба на своей катамарановской волне. — Ладно уж… — кивнул Артём. — Спасибо. Пойду я. — Т-только к-та береги, — напутствовал Игорь. — Он твой, — и с этими словами отпил очередной глоток скипидара. Артём озадаченно кивнул и вышел из подвала. В магазине он таки прикупил колбасы, немного корма коту и тройку бутылок пива — себе и ребятам из «Багрового фантомаса» — на всякий случай, и немного поесть. Продавец, кажется, ещё и после прошлых его посещений в себя не пришёл, так что с подозрением косился и на Артёма, и на его отца. Особенно когда парень в очередной раз заплатил за купленное, а не забрал, как раньше. — Если отцу расскажешь, что я у тебя был — подкову твою счастливую отберу, — заявил Артём, с каким-то садистским наслаждением замечая, как Продавец ухватился за атрибут. На его удивление, «волосатики», как прозвал группу Инженер, приняли Тёму с распростёртыми объятиями и без лишних вопросов — даже без колбасы. Но когда парень её всё же достал и подал в качестве оплаты за проживание на пару дней, те вообще пришли в полный восторг. А после бутылок так вообще пригласили его в группу третьим, но Артём смущённо отказался: что певец, что музыкант из него никакие. Клавишник, пытавшийся научить его игре на синтезаторе, соврать не даст. Уже спустя пару часов Артём вдруг обнаружил, что ему приготовили диван, подушку и одеяло, котоСтажёра и самого Артёма хорошо так накормили, сам Артём без всякого беспокойства с интересом разговаривал с Розой о рок-музыке, а котоСтажёр довольно мурчал на руках у прикорнувшего Шершняги. — Слушай, ю ноу, это не моё дело, конечно, но если тебе ещё какая помощь нужна или ты попал в какой-то водоворот событий нахрен, то ты говори, подскажем, спрячем, поможем, — проговорил Роза, допивая пиво. — Все ж свои! — Да… ситуация, прямо сказать, паршивая, — признался Артём. — Я с отцом поссорился, потому что он отказался помогать в поиске моего друга. У меня есть доказательства того, что друг пропал не просто так, а ему… плевать, — парень вздохнул и начал рассказ. Роза внимательно смотрел на него, не торопил и давал высказаться, чем Тёма и воспользовался. Поделиться и своими страхами, и наболевшим, и переживаниями и злостью оказалось… нужно. За прошедшую неделю с небольшим Артём слишком долго находился словно на иголках, без какой-либо поддержки со стороны, а тут рядом оказались люди, которые не только приняли, но еще и выслушали и даже не осудили. Артём, правда, не стал распространяться о своей симпатии к Васе, но, кажется, внимательно слушавшего его Розу Робота это и не волновало. — Да, ну и крейзи ситуация нахрен, — произнес Роза после рассказанного. — Водолаз, конечно, умный, но он может президентику разболтать все, ю ноу! Но есть у меня один вариантик… Правда, для этого придётся… это… ну… Роза явно тушевался, и Артём понял — вариант очень рискованный, но ему было плевать: Васька нуждался в его помощи. Прямо сейчас. — Что? Я готов. — Н-не надо… — пробормотал задремавший ранее Шершняга. — Это слишком оп-пасно. Я Розу чуть не потерял так. — Да что там, нахрен, я просто делал то, что считал правильным, ю ноу, — с этими словами Роза откинул волосы назад. — Так что за способ? — оборвал их Артём. Роза и Шершняга переглянулись, и парень по их взглядам понял, что оба уже пожалели, что говорили об этом. — Да говорите уже! Мне решать, использовать этот способ или нет. Роза Робот тяжело вздохнул и всё же пробормотал: — Скоропостижнуться надо. Артёму показалось, что он ослышался. — В смысле? — Ну, не совсем. Но близко. Но как бы да, скоропостижнуться, отбросить свои кроссовочки нахрен, — обьяснил Роза. — А там, уже на месте, договориться с Сашей и попросить его помощи в поиске твоего дружка, ю ноу. Кажется, в непонимающем взгляде Артёма явно читались все его мысли, так что Роза поспешил объяснить: — Бога зовут Саша. Он наш фанат, прикинь, ю ноу! И Сатана тоже. Но если к нему пойдёшь, тоже можно попробовать договориться, но там свои сложности, нахрен, возникнуть могут. Поэтому ситуация как бы не очень, но… Вернуться можно. Если Бога попросить. Он всё понимает, мировой вообще! Артём задумался. Умирать ему как-то не очень хотелось, однако, если есть шанс вернуться и при этом еще и каким-то образом узнать информацию о составчике в шприце и о самом Ваське, то это был неплохой вариант. — Я согласен, — кивнул парень, окидывая взглядом Розу и Шершнягу. Рыжий парень недовольно вздохнул, ему явно не нравилась эта идея. Собственно, и Роза уже пожалел о рассказанном. Но делать нечего: сами разболтали. КотоСтажёр продолжал себе спокойно дремать на руках у Шершняги, не ведая, что задумал его хозяин.***
Придумывать варианты собственной смерти оказалось до ужаса страшно и смешно одновременно. От повешения сразу отказались из-за высокого риска сильных травм, как и скинуть Артёма с балкона. Роза всё же предлагал остановиться на варианте сбросить что-нибудь электрическое в ванную, сам же Артём поначалу больше склонялся к порезанным венам, но ввиду болезненности и «долгости», как сказал Шершняга, варианта решил от него отказаться. В любом случае, умирать было решено именно в ванной. Роза на всякий случай потребовал от Артёма написать расписку в том, что он умирал совершенно добровольно и пошёл на это решение по личным причинам, а ещё и попросил снять цепочку — кто знает, как там коротнёт. Правда, когда Артём уже укладывался в ванную с тёплой водой, от его решимости не осталось и следа. Сердце сковал дикий ужас и он впервые за всё время осознал, на что он решился — на собственную смерть! А что, если ничего не получится? А что, если музыканты его обманули и там никого нет? А что, если он и Ваську не спасёт, и сам умрёт, и… Что будет с отцом?! В какой ужас придёт Стрельников, когда узнает, что единственный сын, которого он почти все годы воспитывал в одиночку, покончил с собой, оставив лишь кота и жуткую записку «умираю по личным причинам»? Что он будет чувствовать? Особенно зная, что последними словами сына в его сторону была лишь злость?.. Отец же будет себя винить!.. Артём уже было подскочил и хотел остановить собственную казнь, но не успел: Роза слишком быстро кинул включенный фен в воду к парню. И почему-то единственное, что он услышал при этом — бешеное, дикое, испуганное мяукание его котоСтажёра. Короткая вспышка — и мир погрузился во мрак. *** …Давненько Артём так крепко не спал. Из-за постоянных рабочих дел отца покемарить удавалось редко, да и сон из-за частых нервотрёпок оставлял желать лучшего. Так что наслаждение, которое он почувствовал, проснувшись, хотелось продлить как можно дольше. Однако сбыться желанию было не суждено: спустя мгновение его одарили хлёсткой пощёчиной. — А я говорила! Говорила тебе! Нечего тебе в этой банде Гришкиной делать, но нет, ты упёртый! И что теперь? И что теперь, Артёмка! — послышался знакомый голос, и Артём почувствовал, как внутри всё похолодело. Мама. Мама?! Осознание ударило по голове с ужасающей скоростью. Парень резко открыл глаза и чуть было не отпрянул от шока: аккурат над ним нависала… его мать. Нателла. Та, которую сбил Катамаранов. Та, которая в своё время чуть не взорвала его отца и его самого. Выглядит как живая. Хотя… может, в мире мёртвых так оно и должно быть? И только после этих размышлений Артём полностью понял: всё получилось и он действительно скоропостижнулся! И теперь его бездыханное тело лежит в ванной чуваков из «Багрового фантомаса», а он сам… здесь. И что это — «здесь»? Первой эмоцией нахлынул испуг: чёрт, он теперь мёртв! Должно быть, музыканты там в шоке от всего этого… Хотя, как бы, все прекрасно понимали, что так и будет, но «понимать» и «знать» — всё же вещи разные… А если отец уже знает?.. Ну уж нет, он вернётся назад любым возможным способом! И времени терять нельзя! Соберись, Тёмка! Мать смотрела на него холодным взглядом, и парень невольно вздрогнул: жутко, но он уже успел забыть, каково это — чувствовать гнев родительницы, даже когда та молчала. — Привет, мам, — Тёма чуть улыбнулся. — Рад тебя видеть. И Тёма чувствовал, что он даже не покривил душой: как бы то ни было, как больно он ни ощущал себя после предательства матери (а попытки убить его и Григория считал именно предательством), всё равно он по-своему её любил. Хороших воспоминаний с Нателлой было не так уж и много, но каждое ценил. И когда мать погибла, Артём переживал и надеялся, что она в лучшем мире. Но пока что он не понимал, лучший это мир или всё же нет. — Рад он меня видеть, как же! Да ты… — Ты можешь спорить сколько угодно, мам, но это факт. Я всё равно тебя люблю, — Артём приподнялся и осмотрелся. Вокруг них двоих — поля да леса, а где-то вдалеке разливалась речка — он даже отсюда слышал ее журчание. На другом берегу он видел какого-то старца в светлых одеяниях, а чуть поодаль от него — кого-то в тёмном. — Ну и как ты умер? — в голосе Нателлы проскользнуло что-то вроде беспокойства. Да неужели? — Сам умер, — буркнул он, но, увидев, что мать готовится визжать, поспешил её остановить: — Да погоди ты! Я временно умер! Всё продумано! Нателла лишь придирчиво фыркнула, и Артём ощутил толику обиды: даже сейчас мать относилась к нему свысока. Неприятно чувствовать это снова — а он так надеялся, что уже забыл эту горечь. — Артёмка-Артёмка, до чего ж тебя довели отцовские происки! — Нателла нахмурилась и сложила руки. — Как можно было временно умереть, скажи мне, а? — Отец тут ни при чём, он вообще ничего не знает, — оправдал Гришу парень. — Ты уверена, что действительно хочешь это знать? — вздохнул он. — Ты знаешь Сашу? Именно он поможет мне вернуться. Нателла фыркнула. — Ага, как же, поможет! Я его и уговаривала, и угрожала, а ему — хоть бы хны! Говорит, мол, всё, Нателла Наумовна, пришёл ваш черёд теперь здесь жить! — У меня ситуация гораздо сложнее, мам… — Артём пытался оправдаться, однако страх начал постепенно им завладевать. А вдруг в самом деле не вернётся? — Давай так. Я тебе всё расскажу и объясню. Только… не ругайся, ладно? — Судя по тому, что ты здесь оказался — ты давно сам себя наказал! Сволота… — но оскорбление прозвучало с такой горечью, что Тёма даже и не подумал обижаться именно на это слово. Для Нателлы оскорбления были что-то вроде междометий, и он к этому даже привык. И в какой-то мере даже скучал. Рассказ о друге, который попал в непростую ситуацию (даже на том свете Артём не решился поведать матери об истинном положении дел: кто знает, вдруг она даже его мёртвого решит убить за ориентацию), о ссоре с отцом, побеге из дома и странном плане «волосатиков», как говорил Инженер, из «Багрового фантомаса» занял довольно долгое время. На удивление, мать внимательно его слушала и даже не перебивала своими недовольными возгласами — хотя при жизни делала это постоянно, что, кстати, сильно раздражало отца. — Дурачок ты у меня, Артёмка, — в её голосе почудилось что-то вроде… сочувствия? Надо же, последний раз она ему сочувствовала, когда ему было лет пять и он слетел с качелей и сломал себе нос. — Мало того, что ради другого на смерть пошёл, пф! Так еще и слушаешь всяких идиотов! Мы с твоим отцом на такое не пошли бы никогда! — С которым именно отцом? — горько усмехнулся Артём и с каким-то садистским ликованием заметил, как вытянулось лицо Нателлы. — Да, я знаю, что мой биологический отец — Захар. А теперь вспомни, что он по дурости загремел в тюрьму и дальше с маниакальным упорством продолжал портить себе жизнь. Вот и догадайся, в кого твой сын пошёл. Телефонисту в очередной раз стало даже как-то обидно за себя, но он не мог не признать, что зацикленность на цели и толика дурости в нём явно не от Нателлы. Да и Григорий подобным никогда не страдал. А ведь Тёма делал всё возможное, чтобы «захаровское» в нём не проявлялось никак. Видать, плохо делал, раз решил пойти напролом да и проломил границу жизни и смерти. Нателла долго молчала и пристально смотрела на сына, будто бы подбирала слова. — А наглость высказывать подобные словечки ты явно взял от меня, — хмыкнула она. — Не просто так Захар тебе телефон подарил: чтобы ты никому из нас ничего подобного не высказывал, а всё в трубку да в трубку говорил. — Вернусь назад — непременно спрошу у отца, так это или не так, — вздохнул Артём, думая в этот момент, впрочем, не о Захаре, а о Григории. — Ты тут вообще… как? Почему-то после этого вопроса ему стало как-то не по себе от его несвоевременности и глупости. Мать умерла, а ты ей такие вопросы задаёшь, ну серьёзно? — На самом деле, не так уж и плохо, как может казаться, — заявила Нателла. — Правда, здесь не попрезидентствуешь в полную меру — видите ли, всё занято! Я попыталась тут свергнуть власть, а оказалось, что власти как таковой и нет. Ну, кроме этого… Саши. А он даже воевать не хочет! Говорит, мол, живи себе в посмертии, делай, что хочется. Но я-то руководить хочу! Объяснила этому… Саше… В итоге пошёл он мне навстречу. Дали в итоге участочек небольшой, я и слежу там за порядком. Правда, скучновато: все слишком идеально следуют моим правилам! — А ты как хочешь? — не понял Артём. — А я хочу так, как было у нас! — взвизгнула Нателла. — Чтобы мне сопротивлялись! Чтобы было, с кем сражаться и за что президентствовать! А иначе… какой вообще смысл? И тут до Артёма начало доходить: не нужна была матери ни семья, ни муж и сын отдельно. Ей всегда требовалась война. Требовались сражения. Требовалось что-то, что разбавит её скуку и подчинит бушующую натуру. Вот почему не сложились у неё в конечном итоге отношения с Григорием: несмотря на организованную ОПГ, он на самом деле являлся человеком спокойным и рассудительным. Захар подходил ей гораздо больше: яростный, пылающий, дикий. Они вместе перевернули бы мир и сгорели бы в его пекле — тоже вместе. Может, так и счастливее бы стали… А в итоге всё получилось, как получилось: мать выбрала более рассудительного, но при этом более выбившегося в «люди» Григория, получила себе президентское кресло и слишком зарвалась, а Захар озлобился ещё больше и потерял в итоге смысл своего существования. Артём же в результате выбора матери получил лучшего отца — да, несмотря на все нюансы, он считал его лучшим для себя — и, возможно, в чём-то сберёг свою психику. Всё же Тёма более покладистый, нежели чем его биологические родители, и вряд ли бы выдержал их темп жизни. Признавать в очередной раз факт, что он матери никогда особо не был нужен, оказалось больно. Помнится, успокаивавший его после несостоявшегося в ресторане взрыва Клавишник говорил что-то о том, что Нателла неисправима и единственное, что может сделать Артём в этой ситуации — принять ее такой воинственной и жестокой, какой она есть, и не ждать от неё стандартной материнской любви, которой она просто не обладала. В очередной раз Телефонист убеждался в правоте этих слов. Но принять так и не получалось — даже на том свете. Хоть и всё равно чертовски скучал по Нателле и переживал. «Хватит. Мать не изменить. Даже здесь. А тебе надо решать ситуацию: найти Сашу, поговорить с ним насчет истории с пропажей Васи и вернуться назад. Посетовать на судьбу всегда успеешь: то ли здесь, то ли там», — рассудил Артём и перевёл взгляд на мать. — Мам… Давай вместе поговорим с этим… Сашей. Мне сказали, что он — мужик мировой и с ним можно поладить, — осторожно начал Телефонист. — Давай попробуем? Я насчет Васи поговорю, а ты — насчёт президентства. — Ага, как же, мировой! — фыркнула Нателла. — Он меня наземь не спустил, и… — Но ведь дал тебе участок для президентства? Всё-таки Саша немного, но помог его матери?.. Уж чем мог. Кажется, вопрос застал Нателлу врасплох: это Артём заметил по поджавшимся губам. Сам так часто делал. Однако Нателла не была бы Нателлой, если бы не нахмурилась и не возмутилась: — Ты не понимаешь! Никогда меня не понимал! Весь в… Гришку! Мне этого слишком мало! И скучно! И… — Так поговори с ним об этом! С этим Сашей! — с этими словами Артём резко вскочил. — В чем проблема? — Ты думаешь, я не пробовала? — возмутилась она в ответ. — Он только и говорит, что мне надо здесь находиться, что он бы рад, да только нельзя! И сидит себе, рыбачит! — кивнула она в его сторону. — Тьфу, голову мне морочит! Как Игорю здесь ходить туда-сюда — моему убийце, между прочим! — так можно! А мне спуститься вниз нельзя! — Так значит, попробую поговорить я! — заявил Артём и развернулся к пруду. — Вдвоём, может, проще будет надавить! — с этими словами он пошагал к рыбаку. Мать вдалеке кричала что-то про его «неразумность» и «безрассудное упорство», на что Телефонист лишь фыркнул. Уж не Нателле говорить про безрассудное упорство, уж точно не ей. Чего в своей жизни Артём не мог представить, так это рыбачущего Бога. Тот преспокойно себе посвистывал и сидел, глядя куда-то в глубокие воды странного очередного болота. Видимо, всё в этом посмертии было с ног на голову, так что придётся привыкать и к этому. Саша довольно быстро приметил нового посетителя и помахал тому рукой, словно давнему знакомому. Впрочем, раз он Бог, наверняка знал всех созданий, живущих в созданном им мире. — Опа, Артём… Так, ты себя не Захаровичем считаешь, значит, Артём Григорьевич… А что это ты так рано? — в шоке спросил у него Саша. — Ты… это, не увлекайся скоропостижениями всякими, это не очень хорошо на здоровье складывается. А ты парень молодой, зачем тебе проблемы со здоровьем? Артём так обомлел от сказанного, что даже не сразу приметил второго участника рыбалки, и лишь шорох вывел его из оцепенения. Прямо рядом с ним Сатана застрял в рогозе и пытался отцепить от себя сети. Выглядело… специфично. А он думал, это его родной Катамарановск — город странностей. Да нет, тут ситуация еще интереснее. Но глядеть на мучения Сатаны Телефонисту надоело, поэтому он подошел ближе и отцепил от того сети, которые застряли аккурат у его рогов. Тот неожиданно рассыпался в таких благодарностях, что Артём обомлел по второму кругу: Сатану, желающего ему здоровья хорошего и радости в жизни, даже под скипидаром вряд ли увидишь. Хотя кто знает. Надо будет у Катамаранова как-нибудь выспросить. Мать лишь стояла, сложив руки у груди в недовольном жесте и фыркнула на его заботу о Сатане. Но Богу это, видимо, не понравилось, и он хмуро зыркнул в её сторону, так что ей пришлось замолчать. Почему-то на душе стало приятно: таким же взглядом на Нателлу смотрел и отец Гриша, когда мать несправедливо кричала на своего сына. Отец… «Надеюсь, ты ещё не в курсе того, где оказался я», — подумалось Телефонисту, и он всё же постарался успокоить волнение внутри себя. Медлить нельзя. И с этой мантрой он подошел ближе к Богу и кивнул ему в приветственном жесте. — Здравствуйте… — кивнул Артём. — Я к вам по важному вопросу и очень надеюсь на вашу помощь и поддержку… если можно. Я тут… в общем, привет вам от Шершняги и Розы Робота! Они меня, собственно, сюда и отправили, посоветовали. Хмурость с лица Бога Саши после этих слов за секунду ушла, словно и не было вовсе, а лицо озарилось таким мягким светом, что сразу становилось ясно — действительно, перед ним Бог. Чувствовалось что-то трепетное, доброе в этом лице, и мигом появлялась рядом с Богом уверенность в том, что всё наладится, всё будет в порядке, что он справится и ему помогут. Артём этому искренне удивился и даже восхитился в какой-то мере. — Ох ты, Роза и Шершняга? Вот молодцы! — усмехнулся Саша. — А когда у них тур? Роза сказал, что позовёт меня на пару концертов! Играть! Ты вот знал, что я — автор песни «Сон купца»? Смутившись, Артём помотал головой. Он в принципе как-то не особенно был знаком с репертуаром «Багрового фантомаса», зато Вася то и дело хвалился тем, что посетил многие их выступления и однажды даже в гостях был, когда пошёл к Инженеру, а номер квартиры перепутал и поднялся этажом выше. Собственно, Вася тогда до Инженера так и не добрался. Тем временем Саша, найдя «свободные уши» в виде Телефониста, начал забивать тому голову россказнями о своем поклонничестве и хвалебными одами в адрес «Багрового фантомаса». Артём был вовсе не против выслушать Бога, так что присел рядом с его разрешения и вникал в его истории. Пусть Саша и любил поболтать, но делал это с таким воодушевлением, что рядом с ним становилось спокойно и мирно. И, кажется, Артём начал понимать, что такое рай — это полнейшая благодать, покой и умиротворение, когда не волнует ничто вокруг. И Телефонист чувствовал: рай манил его, пленил, затягивал — но ему нельзя было сдаваться. У него оставалась важная задача. Ему требовалось спасти Стажёра — любой ценой. — …так что я очень надеюсь на скорый тур, — наконец завершил свой рассказ Бог. — Ты извини, что я так долго. Просто больше меня особо никто не слушает, а ты — такой внимательный собеседник, всё выслушиваешь! «Недаром же Телефонист», — усмехнулся Артём в своих мыслях. Это в разговорах он порой косноязычен — сказывается излишнее волнение да недостаточно хорошее образование (сам, впрочем, виноват). Зато выслушивать натренировался на отлично. — Но ты ж не просто так здесь появился, верно? — переспросил Бог. — Чтобы взять и умереть — нужна недюжинная отвага, да! Ты смелый парень! — с этими словами он легонько похлопал его по плечу. — Но ещё больше смелости требуется, чтобы вернуться. И ты чуть было не остался здесь, да… Чувствовал я, как манит тебя это место. Свет рая, он самый! Но у тебя дела незавершенные остались, и не просто дела — любовь тебя тянет назад. Артём с удивлением посмотрел на Бога… и не смог возразить. Любил ли он Ваську? Он мог точно сказать, что любил слушать его рассказы из жизни, вузовские приключения, повествование о жуткой поездке на конференцию в соседний Подболотск , изучать под его руководством образцы новых экспериментов… Да что там — даже парочку уроков по химии взял. Правда, мало что понял — но Васе-то было приятно оказаться в роли преподавателя! Ему нравилось обсуждать со Стажёром новинки кино — а уж «Слезы сентября» особенно, делиться последними сплетнями из президентского дома и с удовольствием встречать ответные — о жизни НИИ, рассказывать и самому некоторые необычные истории из детства — например, про ту же рыбалку с Катамарановым… И каждый раз, когда они встречались, Васины глаза оттенка тёмного шоколада загорались особенно ярким блеском — таким манящим, искрящим, чарующим. Видеть улыбку Васи в ответ на какую-то необычную историю, рассказанную Артёмом, было очень приятно, и на сердце от этого становилось теплее. А слышать заливистый смех в ответ на глупый, но всё же веселый анекдот быстро стало самой прекрасной мелодией. А как красиво украшают его лицо маленькие морщинки у глаз, когда Вася смеялся… И губы — полные, яркие — казались ярким метким штрихом, завершающим красивую картину внешности Васи. Телефонист с удивлением осознал: он мог сказать о Васе много всего… прекрасного. О руках — теплых, изредка шершавых из-за ожогов от реактивов — ну горе луковое, которое в погоне за достижением забывало о безопасности и не надевало перчатки. О хрупком теле — ветром сдуть может, но Васька лишь смущался в ответ на это и мило бурчал, что у него «ботинки тяжёлые, а значит, не сдует, не говори ерунду». О голосе — бархатистом и всегда добром, даже когда ругался на Артёма. Обо всём… — Вот, а я тебе о чём! О любви, той самой! — слова Бога вывели Артёма из размышлений. Подслушивал его мысли, что ли? — И ты молодец, что сюда добрался, тут находишься, но всё равно понимаешь, что тебе надо назад. Вернём тебя, что ж поделать! И Ваську твоего вернём в его истинный облик! При упоминании Васи что-то внутри заколотилось. Сердце?.. Оно живое? — Вы знаете, что случилось с Васей? С ним всё в порядке? — Во всяком случае, он сыт, здоров и довольно ухожен, — ответил Саша. — Правда, нервничает, малый, но это ничего, ты вернёшься отсюда и он успокоится, всё в порядке будет. А теперь Тёму обдало холодом изнутри. Получается, Вася уже узнал, что Артём… умер?! Сколько же времени прошло в обычном мире?! Как же самому Васе всё это объяснять?! — То есть, Вася в курсе того, что я… ну… тут? — Агась, — слишком самодовольно ответил Саша. — Но ты не волнуйся, говорю тебе. Все сделаем, поможем твоему Васе. Слова вселяли хоть какую-то, но всё-таки надежду. Однако, даже дышать стало проще. Это потому, что ему дали шанс на помощь Васе, или он начал возвращаться к жизни?.. — А вы знаете, в чём всё дело, что с ним случилось? Мы поняли, что всё это из-за его разработок… — О, да знаю я, что это за разработки, — усмехнулся Саша. — Для превращения человека в кота. Зачем это вашему Василию — я не знаю, но это его дело. Чем бы дитя ни тешилось! — он поднял палец вверх. — Только зачем он себя превратил? Говорил же я ему — не делай этого! Уж и пробирки там у него ронялись, и журнал учёта затерялся, и блокнот я прятал, и листки скинул, даже шприц пытался под стол закатить, а он всё равно себе давай колоть эту смесь! Без наблюдателей! Вот кто так делает? Картинка в сознании парня начала складываться. Он был прав в том, что Вася оказался в опасности из-за своих разработок и в итоге от них же пострадал. Получается, его Стажёр, слишком опасаясь за кражу очередной гениальной своей разработки, решил её испытать: не на добровольцах, а на себе самом! Ещё и без свидетелей! И в итоге что-то пошло не так и он исчез. Но куда? — Чего?.. — ошарашенно спросил Тёма. — «Чего, чего!» — спародировал его Саша. — Да того, что Василий взял и себе вколол составчик, не посоветовавшись с другими и не предупредив! А он подумал, как будет колоть себе антидот? Нет! На «авось» в виде своей гениальности в расчетах понадеялся! Артём был прав! А отец ещё возмущался! Хоть бы в этом к сыну прислушался! И Васька тоже хорош! Вернётся Телефонист, найдёт Стажёра — трёпку знатную ему задаст! «Только зачем он себя превратил…», — вдруг в голове промелькнули упущенные ранее сказанные Богом слова, и Тёма в недоумении посмотрел на него. В кого превратил?! В кого?! — Кем стал Вася? Как его искать? — О, так котом же, — будничным тоном, будто о ценах на распродаже, сказал Бог и попытался вытянуть рыбу, но та умудрилась сорваться. — Вот же ж… Ну никак не могу поймать, что ж такое?.. — Котом?.. Котом?! — переспросил Артём. В эту секунду понял, что стопроцентно ещё жив: это точно именно сердце билось внутри него с бешеной скоростью. Оно, сердце любящее и многострадальное, колотилось так сильно от шока осознания. Дождливый вечер. Холодная осень. Черно-белый котёнок под ногами! Котёнок замерзший, испуганный и сразу прильнувший к Артёму как к старому знакомому. Считающий лоток оскорблением собственного достоинства. Волнующийся, когда Артёма подолгу не бывает дома. Таскающий продукты со стола и не желающий есть как обычный кот. Внимательно выслушивающий переживания Артёма насчёт родителей, ориентации и замирающий при упоминании Васи. И бешено орущий, когда Роза Робот кинул фен к Артёму в ванну с водой. Всё это время Васька-Стажёр был у него буквально под рукой и он об этом даже не подозревал! Вася жив! И он — его же кот! — Вася — кот… Мой кот… которого я подобрал в тот самый день… — Артёма даже будто заколотило, и вдруг он почувствовал, как кто-то в жесте заботы погладил его по спине и придвинулся ближе. Мама. Видимо, всё же любящая и переживающая. Просто как-то по-своему. — Именно так! Потому и говорю — всё в порядке с твоим Василием. Ты о нём позаботился, так что у него всё хорошо. Правда, за тебя волнуется, Шершнягу уже исцарапал, — на этих словах Бог немного нахмурился. — Но ладно, тот не обижается. Но Вася сглупил очень сильно. Загордился, погнался… и вот. В погоне за достижениями вы, люди, забываете о самом элементарном — безопасности! Твоя мать, Нателла, по этой же причине сюда попала! Нателла, сидевшая теперь вплотную рядом с сыном, лишь фыркнула: никогда не любила признавать своих ошибок, и на том свете ее характер ничуть не поменялся. Хоть какое-то постоянство в этом странном мире. И в том. Во всех. — Забыла о безопасности — и вот! У нас очутилась! Но тут и суждено было, понимаешь… у каждого человека свой срок. Твоей матери… просто он пришёл, — понуро объяснил Саша. — Знаю я, что она хочет назад вернуться. Знаю. Нателла пристально посмотрела на Бога жёстким взглядом. — Так что прости, Артёмка, но я бы и рад её назад отправить, да не могу. Ни сам, ни с кем-либо ещё. Пытались, сколько уж раз пытались… Но так уж заведено: если пришёл срок человеку умереть — он умрёт и окажется здесь, с нами. А если он сюда не по сроку прибывает, а раньше — мы его… ну, назад возвращаем. Вот ты, например, вообще не вовремя прибыл, так что не переживай, я тебя назад отправлю. С сердца Артёма с этими словами словно упал какой-то груз. И в это же мгновение он с удивлением заметил, как с облегчением выдохнула Нателла. Она за него… переживала?.. Бог же почти сразу сказал, что он его вернёт! Или мать не верила ему? — То есть… маму никак назад не вернуть? Вообще никак? — Сочувствую, но бессмертных по-настоящему в мире не так уж и много, — ответил Саша. — Так что в этом вопросе ничем помочь не могу, — он развёл руками. — Но знаешь, оно и тут неплохо. Тут же каждый делает что хочет, никому ничего не запрещается. Тут что рай, что ад — всё одно. Просто каждый по-своему этот мир ощущает. Для кого-то всё здесь не по нраву — и он в аду, как Нателла. А тебе во время моего разговора хорошо было — ты в раю. А на деле мы все тут вместе. И каждый делает что хочет. Сатана вот постоянно в сетях путается и ждёт тех, кто ему поможет, несмотря на его страшный облик — и ты помог, смотри-ка! Я вот рыбу ловлю. Мать твоя — руководит. — Мне скучно просто руководить! — взвизгнула Нателла. — Со мной никто не спорит, никого нет в оппозиции! Какой смысл руководить скучным налаженным процессом? — Охо-хо, это мне знакомо! — усмехнулся Саша. — Я ж поначалу тоже мир таким сделал: чтобы всё шло только по графику. А потом наскучило… жуть как! В итоге мы тут переговорили и решили оставить только смерть по графику. А остальное отдать на откуп живущим. Пусть сами делают что хотят! А мы наблюдаем. Тебе, Нателла, тоже могу так сделать. Чтобы сами делали что хотят, а ты старалась наладить процесс. Посмотрим, как ты решишь мою дилемму. Но только на твоём участке! А уж будет это для тебя адом или раем — ты сама для себя поймёшь. Я в это не вмешиваюсь. По ехидному выражению лица матери Артём понял: та довольна и вполне себе согласна… Но знал, что это ненадолго. Его мать коварна и своеобразна, везде найдёт свою выгоду. Решится ещё другие участки завоевать, насадить там свой порядок… Но когда он перевёл взгляд на улыбающегося с какой-то заботой Сашу, осознал: да он всё и так понимал! И знал, что Нателле всего мало, что она рано или поздно пойдёт на захват власти и здесь… И уже согласился на это. Потому что даже в посмертии дал ей возможность по-своему устраивать существование и выбирать, что ей нужно — рай или ад. Потому что ему тоже бывает скучно. Интересно, Ваське тоже было скучно, и по этой причине он создал странный составчик?.. Хотелось бы верить, что нет. Всё-таки он больше энтузиаст и карьерист, даже если поначалу таким не кажется. — Так Вы… сможете подсказать что-нибудь по антидоту? Чтобы вернуть Васю в обычный облик? — А почему бы и нет? — Саша пожал плечами. — Давай сюда свои записки. Знаю, что ты их с собой взял. Да, Бог определенно знал буквально всё. Впрочем, неудивительно. Он пристально посмотрел на бумаги и усмехнулся. — Да уж, натворил дел этот твой Вася, зашифровал… Но тут всё понятно же, — легким взмахом руки Саша провел по листкам, и в мгновение все цифры и буквы встали в нужный ряд, а формулы стали логичными и во многом понятными даже Артёму: видимо, не зря Васька его чему-то учил, немного информации в голове таки отложилось. — Ого… — выдохнул парень, изучая квитки. — И благодаря этому можно всё вернуть? — Само собой, — подтвердил Саша. — Вот, смотри, — с этими словами он ткнул в надпись: «Приготовление антидота к составу «челокот». — У вашего Инженера знаний хватит, я в курсе его способностей. Его составчик случайный однажды Розу Робота спас! А вообще… так, ты запомнил? Вот эти листки ты должен отдать Инженеру. Вместе со шприцом, потому что смесь, что там осталась, поможет ему в проверке антидота. Он приготовит состав, и вы должны вколоть его вашему Василию. Телефонист согласно кивнул и спрятал листки в карман пиджака. — Всё так и сделаю! Спасибо Вам огромное! — Вот и отлично, — Бог улыбнулся. — А теперь тебе пора. Пока обними мамку, разрешаю! Она ж тут останется. А тебе сюда постоянно захаживать не надо! Артём улыбнулся и, несмотря на хмурое выражение лица Нателлы, всё же обнял её. Удивительно, как только остался в посмертии аромат её едких духов?.. Ведь до сих пор его чувствовал — хотя само её тело оказалось прохладным и каким-то всё же… чужим. — Ты Гришку-то воспитывай, сволоту эту, — возмущенным голосом сказала Нателла. — В тебе и от меня много черт, так что используй их с умом. Не как я. — Немного воспитаю, не волнуйся, — усмехнулся Артём и почувствовал, как ему становится легче, когда Нателла подарила ему улыбку в ответ — неожиданно искреннюю. — Вот и молодцы! — произнес Бог. — Давай, Артём, тебе правда уже пора назад. Но так как ты ещё очень юн, одного я тебя не пущу, заблудишься ещё. С проводником в мир живых пойдёшь. Он тебя уже заждался! — Проводник?.. — Телефонист обернулся и… обомлел в очередной раз, чувствуя, как сдавило что-то внутри от очередного шока. Ему определенно стоило догадаться, что всё происходило не просто так! — Дядь Игорь?.. Ошарашенный Артём подошёл к нему, осознавая: тот не просто так отправил его именно к «Багровому Фантомасу», с которыми у него, по сути, не было никаких особых взаимоотношений. Просто Игорь по-своему мудр. — Ты всё знал! Ты знал, что они расскажут мне про этот способ и что я решусь!.. Что я… »…что я найду тут решение проблемы. Катамаранов помог — как мог и чем мог». — …вы знали, что здесь будут ответы. И что вы всегда сможете меня забрать, — в шоке произнес Тёма. — Вы… вау… спасибо… Никаких слов благодарности всего мира не хватит, чтобы поблагодарить эту хтоническую силу Катамарановска. Игорь всегда появлялся именно тогда, когда то необходимо, и спасал всех и вся — по-своему, с пьяной придурью, но вытаскивал из самой темноты. Как у него это всё только удавалось. — Д… что уж там, — чуть смутившийся от этих слов Катамаранов махнул рукой и отпил скипидар. — Тебя тв-й кот уже з-ждался, — с этими словами Игорь схватил его за руку и потянул куда-то вниз к темнеющему логу. На мгновение Артём обернулся и увидел, как мать смотрела на него взглядом, полным гордости. Какие бы отношения между ними ни были — кажется, всё-таки по-своему она его любила. Пусть и любовь эта оказалась смешанной с чем-то горьким. Артём не понял, что произошло, но в какой-то момент он почувствовал тычок в спину, от которого не удержался на ногах и вдруг резко покатился кубарем по логу. Ощущение тёплой руки Катамаранова куда-то исчезло, и перед глазами снова встала тягучая темнота.***
Глубокий вдох резью прокатился по грудной клетке, и Артём аж шикнул от боли и сжал руки в кулаки. Неожиданно чувства и физические ощущения нахлынули на него быстрой волной: слишком сильно чувствовалась ставшая холодной мокрая одежда, отчего по коже побежали мурашки. Чьи-то чужие прикосновения казались слишком болезненными, и поэтому парень старался от них увернуться. Кто-то настойчиво щупал его руку, и Тёма выдрал её у неизвестного. Глаза почему-то резало от яркого света, а слух раздражали шумные чересчур громкие голоса. Чуть освоившись и приглядевшись, Артём заметил, что рядом с ним сидел обеспокоенный Инженер, и это явно именно он трогал его за руку. В его ногах стояли Роза Робот и Шершняга, на руках которого исходил истошным криком Стажёр… Во всех проявлениях Стажёр. Вася, блин! Получишь! — Вася! Васька! — Артём чуть захрипел, но, прочистив горло, сказал уже более чётко. — Васька! Это он кот! — он дёрнулся, пытаясь встать, но заботливые руки Инженера мягко остановили его. — Арт-тём, д-да ты чего это… Какой… кот, ты чего? — Инженер как-то резко побледнел и обеспокоенно посмотрел куда-то дальше Артёма. — Он это… похоже, того… очень шиб… ударило его. Парень вдруг почувствовал мягкое прикосновение к плечу. — Сиди смирно, сын, еще неизвестно, в каком ты состоянии, может, у тебя сотрясение или ещё там чего, — послышался вымотанный знакомый голос откуда-то сверху. Тёма повернулся — и верно, отец сидел прямо у его головы. И был подозрительно не просто бледный — аж серый. Будто слился со своим светлым пальто. Чёрт. Придётся теперь с ним объясняться. Неприятная процедура. Еще и вина перед родителем начала вдруг захлёстывать, но Артём резко задавил её в мыслях. Сейчас не время! — Всё потом! Потом! — с этими словами он ухватил Инженера за рукав халата. — Я теперь всё знаю! У меня есть расшифрованные формулы состава, который Вася себе ввёл, и рецепт антидота! По ним Вы сможете сварить составчик, который Васю превратит назад! Вася стал котом! И Вася — именно тот котёнок, которого я подобрал на улице! — он показал на котоСтажёра в руках Шершняги. — Поверьте мне! Эксперимент «Челокот» просто пошёл не по плану! У меня всё есть! Только бы не потерялись формулы и шприц в ходе такого путешествия! Удача в этот раз явно была на стороне младшего Стрельникова: он достал бумажки из кармана и развернул, после чего сверху положил шприц с остатками смеси. Запутанные символы действительно канули в лету, и стали очевидны целые списки химических формул с чёткими обозначениями, что и за чем идёт. Не будь он совсем уж балбесом в химии — и сам бы сварил составчик! Но обещал Богу, что это всё сделает Инженер. Да и пусть уж для безопасности самого Стажёра именно он создаёт смесь — и плевать там на строгую запретность от Васи. Хватило и так приключений! А что, если бы Артём не решился временно скоропостижнуться и поинтересоваться у Бога информацией? Так бы и остался Васька котом! Инженеру хватило минуты изучения формул, и он согласно кивнул. — Д-да, я м-могу такое сд-делать. А в шприце… эт-то то, что Вася себе кол-вколол? — Да, и вроде с помощью остатков этого состава как-то можно проверить антидот до введения, но я не знаю, как, — ответил Тёма. — Я знаю, — во взгляде Инженера появилась твёрдость и решительность, и теперь Телефонист уверился: всё обязательно получится. — Только Л-Лёшка нужен в подмогу. Мне гд-де-то около часа-ноч-дня надо, чтобы все сд… успеть, — пробормотал Инженер. — И мы сможем рве-вернуть Васю. Артём кивнул. — Я хочу видеть весь процесс. Мешать не буду, но хочу видеть всё, включая процедуру приготовления состава. И вы не смейте мне указывать: я ради этого умер, в конце концов! На этих словах Тёма прикусил язык. Наверное, не стоило этого при отце говорить. Он осторожно бросил робкий взгляд в его сторону и заметил, что тот отвел голову в сторону. Всегда так делал, когда чувствовал себя не в своей тарелке. Да, всё-таки перед ним за многое надо будет извиниться. Всё же Артём слишком рисковал и заставил своего отца понервничать. Тот небось сам в ужас пришёл от осознания, что потерял сына. Жуткое ощущение. Артёма аж передёрнуло. — Извини, пап, — тихо пробормотал парень. — Я просто… ну… хотел разобраться, и… — И на нервах действовал напролом, — подсказал стоявший в дверях с хмурым выражением лица Клавишник. — Именно, — подтвердил Артём и немного поёжился от брошенного на него разъяренного взгляда Клавишника. Кажется, ещё и с ним объясняться придётся. Вот незадача. — Ладно, потом разберёмся, — глухо проговорил Стрельников и посмотрел на Инженера. — Тогда сначала Артёма в больничку, пусть проверят? И тогда потом в НИИ? — Никакой больнички! — сразу заявил парень. — Сначала составчик, а потом уже всё остальное! И вообще, меня Катамаранов выводил, так что со мной всё в порядке! — О, Игорь может, — послышался вдали знакомый голос Жилина. — Значит, всё хорошо, граждане, никакого смертоубийства нет, зря меня вызывали. Все расходимся, хорошие мои, а сотрудники НИИ приступают к ликвидации последствий. Всё, пошли, пошли отсюда! В скором времени в квартире участников группы «Багровый фантомас» остались только сами Роза Робот и Шершняга, который явно загрустил из-за того, что лишился котёнка. — Ой, ты мне тут только воду не распускай нахрен, а то станем попсовой группой нахрен! — предупредил Роза. — Найду я тебе кота, может, окисляться наконец перестанешь, ю ноу! Зато я песню придумал про это, пошли запишем наши супер-мега-блин-крипто-хиты нахрен! — и потащил не особо сопротивляющегося друга в комнату.***
Пока Инженер вместе с Лёшкой создавали составчик по добытым Артёмом формулам и расчётам, сам Артём сидел в кабинете и гладил по шёрстке котёнка. Тот после открытия информации о нём немного присмирел и будто бы с опаской оглядывался на самого Телефониста. А в душе Тёмы радость от того, что он обнаружил Ваську (хотя, по факту, тот в облике кота сам на него налетел) и нашёл способ его вернуть в истинный облик сменялась беспокойством из-за возможной негативной реакции Васи на всё сказанное коту за это время. И о своей ориентации, и о симпатии к самому Василию. А то как не ответит взаимностью, или вообще гомофобом окажется, и все знаки симпатии Артём себе надумал? Но еще хуже, если Вася решит с ним быть только по причине того, что Тёма его спас — мол, чувство долга, все дела. Нет уж, таких отношений Тёме не надо — лучше уж пусть вообще прекратят всяческое общение, чем так встречаться из-за долга и вины. — О чем думаешь, сын? — послышался справа голос отца. Артём повернул голову. — Да… за Ваську переживаю, — только и ответил парень. Правду-то не скажешь. — Кстати, я там маму видел. Пусть глаза отца и были закрыты очками, Телефонист всё равно мог понять: прямо сейчас тот смотрел на него с удивленным взглядом, демонстрирующим полнейший шок. Впрочем, он быстро постарался прийти в себя, хотя было заметно, что даётся ему это с большим трудом. — Ну и… как у неё там дела? — Относительно неплохо. Руководит там. Недовольна, как всегда, но Саша обещал разрулить ситуацию, — объяснил сын. — Но мы с ней смогли даже более-менее нормально поговорить. И она сказала мне тебя воспитывать. Уголок губ отца дрогнул. — Ну точно Нателла. Сын… — он тяжело вздохнул. — Ты же понимаешь, что я должен серьёзно поговорить на тему сотворенного тобой? Да прекрасно он всё понимал. Правда, не был к этому готов. — Да, знаю… пап. Я виноват перед тобой. И из-за того, что, не подумав и не обсудив, кинулся в бой с головой, решил умереть… И… я был очень груб в сказанных словах. Я нервничал, переживал за друга… И по-прежнему хочу на тебя работать. Прости, отец. Пожалуйста. Стрельников тяжело вздохнул, снял очки и внимательно посмотрел на сына. От взгляда — болезненного и горького — стало даже как-то не по себе. Казалось, будто отец до сих пор находился в состоянии горя по якобы погибшему Артёму: в глазах плескалась глубокая печаль и что-то, что парень охарактеризовал бы отчаянием. — И ты меня прости, сынок, — тяжело вздохнул Григорий. — Я… Я же тебя уберечь хотел. Как лучше сделать. Мы опасались, что в этом деле могут быть замешаны ОПГ из Подболотска или ребята из института ядов. Я беспокоился, что они каким-то образом могут тебе навредить. Тем более, вы же дружите с Василием, тебе угрожала опасность… как я думал. Ты не думай, мы же всё это время искали твоего друга, пытались всё выяснить. А правда на поверхности была. В твоей комнате. За то, что о коте не сказал, отругаю, кстати. Артём усмехнулся. — Всё-таки не дашь мне кота завести? — Он у тебя и так есть, — Стрельников кивнул на испуганного котоСтажёра. — Так он скоро человеком станет. — И всё равно твоим будет, — как-то слишком уж загадочно улыбнулся Григорий и пошел к подозвавшему его Инженеру. «И всё равно твоим будет…». Повторив эту фразу в своих мыслях и осознав её истинное значение, Телефонист усмехнулся. Отец и про него всё узнал. И, кажется, вовсе не против ориентации сына. Тем лучше. — Ну что, Артём, Василий… Составчик-то проверен, — повернулся к ним Стрельников. — Готовы? Инженер стоял рядом с Григорием и держал в руках большой шприц с тёмно-зелёной жидкостью. Ужас, а игла какая огромная! Поменьше, что ли, не нашлось? — Всё по муг-гум-бумаге сд-делали, — заикнулся Инженер. — На м-мыши пров-верили, норм… хорошо с ней всё. Так что, Вась, т-ты не бойся. — А почему шприц такой большой? — спросил Тёма, вставая с котёнком на руках. Тот жалобно замяукал и попытался почему-то вырваться, но парень держал его крепко. — Тише, тише, чего ты? — Нет у нас других шприцов, финансов на них не хватает, — буркнул Лёшка. Артём посмотрел на отца таким пристальным взглядом, что тот сразу всё понял и кивнул в согласии. — Будет у вас всё, закупим. — Ой, к-как здорово! — заулыбался Инженер. — А то муч-чаемся с этими шприцами, ж-жуть просто! Инженер подошёл к Артёму и осторожно, с явной заботой забрал рыпнувшегося было котёнка к себе и уложил на свободный стол. Мягко обхватив котоСтажёра левой рукой, он попытался уколоть того в лапку, но тот резко дернулся и чуть было не вылетел из комнаты. Схватить его успел Артём, причём уже у самой двери. — Ну блин, Вась, ну ты чего? — он ласково погладил котенка по спинке. — Ты что, своему начальнику не веришь? Он всё проверил, ты не волнуйся… — Котиные мысли могли его атаковать… — произнес Инженер. — З-за столько час… времени мог совсем котом стать. Артём в шоке посмотрел на котенка, который вдруг вжался в его грудь, словно пытался спрятаться. Сердце Телефониста дрогнуло. Все же, кажется, Вася не стал котом окончательно и просто-напросто переживал. Пока Стажёр отвлекся на гладившего его Артёма, ситуация приобрела сюрреалистичный оборот: раздался какой-то грохот, и дверь, и так держащаяся на честном слове (как говорил сам Вася), отвалилась и упала на пыльный пол. Следом фактически из ниоткуда (а точнее — из тёмного коридора) появился Игорь Катамаранов. Неожиданно резвым движением он вырвал из рук Инженера шприц, подскочил к самому Артёму и, ловко сжав зону шкирки у кота, быстро ввел шприц в кожу и нажал поршень, вводя препарат, да так ловко, что котоСтажёр даже ничего не понял. — Я п-пошел, — пьяно пробормотал Игорь, всучил уже пустой шприц Инженеру и направился к выходу. — Свидимся! — Здрасте, дядь Игорь, и ещё раз спасибо! — только и успел сказать Артём, как тот схватил оставшуюся в кабинете бутылку скипидара и выпрыгнул через окно. На таинственный и быстрый — впрочем, как всегда — уход Катамаранова никто не обратил внимания, потому что с котёнком резко начались таинственные превращения в духе американских мультфильмов. Он вдруг заискрился так, будто превращался в фейерверк, дёрнулся — и Артём чуть было не уронил резко появившегося в его руках Стажёра, однако смог удержать — пусть и с трудом, и уже нормально поставить на пол. Васька помотал головой и в шоке осматривался вокруг. — Вась, ты… как? — опасливо спросил Артём, видя, что тот будто ещё не совсем в себе. — Г-лова… круж… кружится, — кое-как ответил Вася, заваливаясь на Телефониста. Парень, к счастью, успел ухватить его, и вместе с Инженером аккуратно подтащили его к небольшому старому диванчику и осторожно уложили. — Над-до тем-температуру пр-роветь… прореветь… проверить, — протараторил Инженер и полез куда-то к полкам. Тем временем Лёшка подошёл к Васе и начал внимательно осматривать его руки, ноги… Даже схватил неизвестно откуда взявшийся фонарик и посветил в глаза, видимо, проверяя реакцию зрачков. Вася на это заворчал и отвернулся, уткнувшись в спинку дивана. — Вась, я, как полагается, проверяю реакцию на составчик, так что не бузи, рассказывай, все как есть, — ответил Лёшка, заполняя какие-то данные в блокнот. — Может, лучше отстанешь от него сейчас? Ему не по себе, дай отдохнуть человеку, — Артём присел на край дивана, так, чтобы не задеть ненароком Васю. — Он же сам потом спасибо скажет! — возмутился Лёшка. — Скажу. И скажу, что физически чувствую себя почти нормально. Руки-ноги целы и в норме, как и остальные части тела. Органы нормально функционируют. Кружится голова, потому что сместился центр тяжести, плюс я за это время привык быть ниже, а тут — сразу резко вырос, — отчитался Вася, так и продолжая лежать спиной к ним. — Эксперимент по введению антидота прошёл успешно, так и запиши. Лёшка согласно кивал и записывал каждое слово Стажёра. Тёма же поджал губы: кое-что в сказанном ему всё же не понравилось. — Вась… Вася… — он осторожно погладил того по спине и с болью в сердце ощутил, как тот мигом напрягся. — Что? — Ты сказал, что физически нормально себя чувствуешь. А морально как? Вася тяжело вздохнул, отчего не по себе стало самому Артёму. Кажется, всё же сказанное коту самим Телефонистом признание в чувствах к Васе таки сказалось, и не в лучшую сторону для самого Телефониста. — Не знаю, — пробурчал Вася и повернулся к нему. — Мы… можем поговорить… отдельно? Артём молча повернулся к Лёшке. Тот, понятливо кивнув, встал и пошёл на выход мимо обвалившейся двери, следом за ним вышли и Инженер с Григорием, причём последнего Инженер прямо-таки волок за собой, перед этим успев всучить Стажёру градусник. Учитывая явно обеспокоенный вид Стрельникова, тот до сих пор ещё не пришёл в себя от прошлой потери сына. Впрочем, всё происходило слишком быстро, так что это вполне логично. Телефонист только повернулся было к Васе, как получил подзатыльник — не болезненный, но шокирующий своей неожиданностью. — Вася! Да ты чего? — Да я чего?! — воскликнул Вася, откладывая градусник на тумбочку и складывая руки на груди. — Я чего?! Ты вообще чем думал, когда решил покончить с собой?! И я, дурак, прикемарил, заснул! Ты вообще логикой руководствовался хотя бы раз в своей жизни?! Как можно было додуматься до того, чтобы умереть просто ради того, чтобы встретиться с Богом и попросить его помощи в формулах?! Артём тяжело вздохнул: да, Вася был прав, чертовски прав. — Но ведь всё получилось! — и Тёма получил за эти слова очередной подзатыльник. — Послушай, Вась… Я понимаю, что был не прав и это очень рискованный вариант. Я понял это ещё тогда, когда уже лёг в ванную. Думал отказаться, но… Роза уже рискнул и отправил меня… Ну, туда. — «Я понял это ещё тогда!», — спародировал его Вася. — Ты чем думал вообще? Ты обо мне вообще подумал? Да я чуть с ума не сошёл, когда проснулся на руках у Шершняги и увидел, как Роза кидает в воду к тебе включённый фен! Когда увидел тебя мёртвым! Артём! Ты обо мне подумал?! — Да я только о тебе и думал! Потому и пошёл на это! — крикнул Телефонист и осекся. Это было явно лишним. Вася после сказанного посмотрел на него болезненным и виноватым взглядом. Нет, нет, Вася, незачем это на свой счёт принимать! — Блин… Прости, — вздохнул Артём и придвинулся ближе. — Прости. Ты ни в чём не виноват, не смей себя винить. Решиться на такой шаг по спасению тебя было исключительно моим решением. Моим и только моим. Это моя ответственность и мой выбор. Ни ты, ни Роза с Шершнягой — вообще никто в этом не виновен, кроме меня. Это был очень опрометчивый поступок. Даже Бог это ненавязчиво упомянул. Так, фоном дал понять, что «туда» мне рано. Вася поджал губы. — Вот именно. Рано. Ещё раз такое устроишь — я специально такой составчик придумаю и заставлю тебя выпить, что вмиг забудешь про эти путешествия туда-обратно, — процедил Вася, но без злости — скорее, с глобальной усталостью. — Тёмка, ты ж… Тебя когда оттуда вытащили, пытались своими силами откачать и не сразу смогли. Ты… ты в себя не приходил, Тём… — голос Васи задрожал, отчего к горлу Артёма подступил комок. — Вообще никак. Мне так страшно было… Так больно… Ты… блин, Тёма, ты идиот… — с этими словами он привстал и уткнулся в плечо Телефониста. Артём обнял его в ответ, чувствуя, как друг дрожал. — Согласен. Идиот… — вздохнул Телефонист. — Просто тогда мне это казалось единственным возможным вариантом, и я решил пойти на риск. Весь в мать, — и на этих словах усмехнулся. Точно, материнских качеств в нём очень много. Кто знает, хорошо это или плохо, если учитывать все обстоятельства? — Угу… Полнейший идиот, Тём… — Вася приобнял его в ответ. — Если бы не Катамаранов, который припёрся хрен знает откуда и заявил, что «щас приведу», я бы вообще прямо там бы… сам «того». И ведь правда, стоило ему исчезнуть — как ты через минут пять очнулся. Не удивлюсь, если он реально на тот свет за тобой мотался. — Я тебе дам «того»! — возмутился Артём. — Но он правда за мной туда пришёл. Он, оказывается, может находиться и в мире живых, и в мире мёртвых. Ну, и в итоге он меня назад вывел. — Надо будет проставиться ему… За то, что тебя оттуда вытащил, — усмехнулся Вася и обнял Артёма крепче, укладывая голову ему на плечо. А Телефонист, обнимая его в ответ, осознал, что он действительно очень влюблен: ибо с чего ему настолько радостно от этих мягких объятий, от ощущения тёплого тела, от аромата…вишни? Странно, обычно от него пахнет чем-то более более пряным, а не таким сладким. — Ты пахнешь вишней. А я тебя таким шампунем не купал, когда ты котом был, — Артём усмехнулся. — Это одеколон Шершня. Я ж, считай, всё это время на его руках пробыл, — хмыкнул Вася. — Я удивлён, кстати, выбором этого аромата. Рок роком, а одеколон какой помягче выбирает. — Ну, на вкус и цвет, — ответил Телефонист. — Мне твой нравится. Который, как ты говорил, ядрёный. — Но выветривается быстро, — с этими словами Вася поднял голову и чуть отодвинулся, но не выпустил Тёму из объятий, лишь чуть расслабил. — Скажи мне… это всё правда? Артём в недоумении уставился на него. — Ты о чём именно? — О тех словах, что ты говорил, когда я был котом… у тебя дома. Что ты… в меня влюбился? — Вася с некой хитринкой во взгляде посмотрел на него. — М? Теперь Артём был более чем уверен: он живее всех живых. Ибо сердце заколотилось с такой бешеной скоростью, что сомнений не оставалось уже никаких. Волнение вкупе с каким-то трепетным предвкушением охватили его, но при этом не душили своими тисками. Нет, по какой-то причине… стало удивительно легко на душе. Ибо в тёмном взгляде Васи Артём не видел ни отказа, ни презрения — лишь нежность, мягкая и окутывающая. Этот внимательный добрый взгляд, руки, осторожно обхватившие лицо Телефониста, пальцы, нежно поглаживавшие щеки с уже появившейся щетиной — всё говорило о том, что те эмоции — привязанность, симпатия, влюбленность — более чем взаимны. Артём был уверен: Вася и так прекрасно знает, что всё сказанное тогда котоСтажёру — есть правда. Но Телефонист тот ещё жук, бандитник, в конце концов, и Васе явно нельзя об этом забывать. — Нет, Вась, знаешь, это неправда. Я просто решил коту своему сказку рассказать, выискивал тебя самого от безделия, а на тот свет отправился от скуки. Вот вообще ты мне не интересен, ни капельки! — нарочито наигранно произнёс Артём и тут же получил очередной подзатыльник от мило улыбающегося парня. — Вась, ну ты серьёзно? Ты ещё этот вопрос задаёшь? — Я хочу услышать ответ, будучи в человеческом обличии, — хмыкнул Вася, чуть приподняв голову. — А то вдруг мой котиный разум что не так понял… — с этими словами Стажёр отвёл взгляд в сторону, и Тёма осознал — всё-то Вася понимал, прекрасно понимал, просто хотел как можно больше внимания и игры! «Что ж, это я ему могу устроить не только словами, но и действием», — подумал Телефонист и, резко, но при этом осторожно ухватив Васю за подбородок, впился в его губы с поцелуем. Мигом разомкнувшиеся чужие тёплые полные губы и ответный стон стали ещё одним подтверждением, что Артём всё понял более чем правильно. Вася прижался к нему в ответ и обхватил одной рукой затылок, вместе с тем быстро запуская проворные пальцы в отросшие волосы Телефониста. По спине сразу побежали мурашки от этого действия: кто бы мог подумать, что ему это настолько понравится? Тёма погладил Васю по спине и ещё чуть приоткрыл губы, давая парню больше пространства для манёвра, и тот этим сразу же воспользовался, углубляя поцелуй и впуская язык. Телефонист довольно промычал в ответ на такую ласку и притянул Васю ещё ближе, давая тем самым забраться аккурат к себе на бедра, как вдруг раздался громкое знакомое: «Твою-то мать, Артём!». За секунду Телефонист со Стажёром резко отпрянули друг от друга и синхронно посмотрели в дверной проём, где стоял очень недовольный Водила. Неожиданно заиграла мелодия, получившая в их ОПГ название «Как говорят американцы, ты проиграл, полезай в бетон». Ага, значит, и Клавишник тоже рядом. Первым ощущением Артёма был страх: Водилу он побаивался — из-за его жёсткости, к тому же, тот с отцом очень хорошо общался и имел на него влияние. Однако, на удивление Телефониста, Водила не смотрел на него с отвращением или презрением. Скорее, в его взгляде читалось что-то вроде… обиды? Чего? — Ты вообще о чём? — Артём с недоумением посмотрел на «коллегу», на автомате сильнее прижимая к себе Васю — в подсознательном жесте защиты. Водила (в миру Славик, но никто из банды не смел звать его так — кроме, разумеется, Григория Стрельникова) нахмурился и поджал губы. — Мы с твоим отцом ещё два месяца назад поспорили насчёт тебя и… Василия этого! — казалось, возмущению Водилы не было предела. — Я говорил ему, что вы просто друзья! И что это он из-за своего Инженера всем по НИИшнику найти хочет! А ты… А ты реально с ним! Я из-за тебя пятьсот рублей проиграл! Ты понимаешь, сколько мне вкалывать надо для того, чтобы долг отдать? — А я тебе говорил не спорить, — фыркнул Клавишник, заглядывая в кабинет. — Герои дня, вы как себя чувствуете? — Пока вы не зашли — нормально всё было, — Стажёр покраснел и всё же слез с колен Тёмы назад на диван. — Какой недовольный, — усмехнулся Клавишник. — А чего ты на меня ворчал, когда я Тёмку забирал? Погладиться не дал. — Не твоё дело, — огрызнулся вдруг Вася, что на него было совсем не похоже. — Вы можете оставить нас с Артёмом наедине ещё хотя бы на пять минут? — Опять целоваться будете? — хмыкнул Клавишник. — Повторю — не твое дело, — Вася почему-то так злобно посмотрел на него, что Тёма придвинул свою руку ближе и погладил его руку в жесте успокоения и заботы. При этом молящий взгляд перевёл на самого Клавишника. Ваня дураком не был и всё мигом понял: кивнул Телефонисту и потащил Водилу на выход, но уже в коридоре крикнул: — Вы там долго не задерживайтесь. Глава и Инженер собираются вас обоих отвезти в больницу, чтобы там проверили, всё ли с вами обоими в порядке. — Да поняли, будем скоро, — ответил Артём и повернулся к Васе. Краснота с его лица не спадала, только теперь еще и уши алели, выдавая его смущение с головой. — Ты точно в порядке? — Точно, — буркнул Вася. — Просто не люблю, когда люди не в свои дела лезут. — Я помню, — кивнул Телефонист, вспоминая разговоры на эту тему. Вася робко ему улыбнулся в ответ. — Потом придётся мне с Ванькой объясняться, но это будет позже. И с отцом тоже… Но это сейчас роль не играет. Я правильно понял, что… я тебе тоже нравлюсь? — парень робко улыбнулся. — Нет, я просто подыграл, — фыркнул Вася, но, заметив, как вытянулось лицо Артёма, шикнул на него. — Тём, да я ж шучу! Конечно, нравишься, — он чуть поджал губы, улыбаясь в своём стиле. — Стал бы я… ну… целовать тебя, если бы не нравился. Давно нравишься. Очень. И… Знаешь, у нас многие мысли совпадали. Я тоже боялся, что ты… ну… откажешься от меня, если узнаешь правду. Ты ж… это… бандитник, серьёзный человек, и отец у тебя президент… Да и я мужчина… Так что опасения у нас были одинаковые. Ну, я… Маскировался как мог, опасался, что ты всё равно всё разгадал… Телефонист, который после его «я просто подыграл» уже успел почувствовать рухнувшее в пятки сердце, легонько тыкнул его пальцем в плечо. — Дурачьё ты, Васька. И я тоже. Два дурачья, которые трусили признаться друг другу. Молодцы, блин. Столько времени упустили… — вздохнул Телефонист. А ведь действительно: сколько времени они могли быть счастливы, если бы не этот случай с разработкой? Так и ходили бы, изображая друзей, до очередного опасного составчика Васи или пули, попавшей в Артёма? Дураки. Его отец — который Гриша — явно в любовных вопросах был смелее. — Прошлого не вернёшь, — философски заметил Вася. — Но у нас есть настоящее и будущее… Если ты не против, — он взглянул на Тёму таким мягким и нежным взглядом, полным надежды, что Телефонист не выдержал и прильнул к нему с крепкими объятиями. — Конечно, не против. Ты ж мне нравишься сильно, балбес, — выдохнул он и уткнулся в плечо парня, аккурат в светлый свитер. — Но за эксперименты без подготовки ты у меня всё равно получишь. — Моя ошибка, — справедливо заметил Стажёр и пустил парня в свои объятия. — Мне ещё предстоит выяснить, почему я не вернулся в человеческий облик спустя шесть часов. Судя по моим расчётам, я и без антидота должен был стать обратно человеком, но всё пошло не по плану. Когда понял, что ошибся, побежал искать Инженера, чтобы тот помог, а тут меня Ставридов увидел. Слушать моё мяукание не стал и выкинул из здания — мол, забредают тут всякие… На это поведение Ставридова Телефонист разозлился: выбросить котёнка, еще и в дождь, и на холодную улицу?! Да кто так вообще поступает?! Это ж как повезло, что Артём тогда всё же решил его взять к себе! — Я и прятался где мог… Замёрз, проголодался… Ужас просто! А потом тебя увидел — и кинулся, надеялся, что возьмёшь к себе, и с твоей помощью я как-нибудь смогу решить свою проблему. И не прогадал, — Вася прислонил голову к его плечу. — Правда, кошачий корм — дрянь еще та, невкусно вообще. Хотя вроде для котов создано. Понимаю, что ты о коте позаботиться хотел, но купил бы что повкуснее! — он усмехнулся, и Тёма улыбнулся в ответ. — И вообще… Мне есть о чём с тобой поговорить. О том, что ты про детство, про мать рассказывал. Но это потом. А самое главное… — он нахмурился. — Ещё раз что-нибудь подобное вроде своей смерти вычудишь — накажу. — Постараюсь больше не умирать вне графика, — Артём хихикнул и получил небольшой тычок в бок. — Ау, блин, Вася! Кстати… Всё же я тебя поругаю. Неужели ты настолько боялся, что кто-то умыкнёт твои разработки или передаст информацию третьим лицам, что решил эксперимент проводить на себе? — Именно. Тем более, сюда проверяющий зачастил, и у Инженера есть подозрения, что он на самом деле в сговоре с институтом ядов. Я понимаю его страх. Тут и своих-то опасаешься. Ставридов, чего доброго, ещё умыкнул бы, с него станется. Да и Инженер иногда может таким грешить между делом, но это если ему очень надо. А Лёшка — так вообще… — Да ладно тебе насчёт Лёшки… Не такой уж он и злодей. Он, кстати, помогал мне искать хоть что-то, что поможет найти тебя. Так что не ворчи на него чересчур, — улыбнулся Тёма, мягко поглаживая руку Васи. — Да, и все же… почему тебе Ванька наш не понравился? Чего ты на него так ворчал и чуть ли не шипел? Уши Васи запылали, казалось, ещё сильнее. — Потому что он, Клавишник этот ваш… постоянно с тобой общался. Я и… ревновал, — ответил Стажёр. — И не смей это комментировать! — добавил он в ответ на похихивание Телефониста. А тому было и смешно, и вместе с тем приятно знать, что его всё же ценили и не хотели кому-либо отдавать. — Да Ванька ж просто друг. И не в моём вкусе. Зато ты — в моём, Васька-Василёк, — с этими словами Артём повернул голову и снова легонько поцеловал Васю, на что тот с довольным мурчанием (вот точно кот!) ответил. «Кто бы мог подумать, что Васька — такой ревнивец», — хмыкнул в своих мыслях Телефонист, наслаждаясь незатейливой лаской. Он осторожно положил руку на колено Васи, и тот явно не был против этого действия, однако очередной шум на этаже заставил их отпрянуть друг от друга. Чёрт, заиками можно стать такими темпами! — Лучше потом, — резонно заметил Вася со своей фирменной улыбкой. — И предлагаю прямо сейчас всё же спуститься вниз и поехать в больницу, как хотят твой отец и Инженер. А то, боюсь, нас туда силком вытащат. И ладно, если с помощью методов твоего отца. Очередной составчик от Инженера я выносить не хочу. — Я согласен, — Артём засмеялся, встал первым и подал руку Васе, который ту спокойно принял. «И я всё же устою взбучку Ставридову, по своим методам. Котят он тут выбрасывает… Всё разрешилось бы гораздо быстрее, не будь он таким вредным», — размышлял Телефонист на пути из НИИ к автомобилю и крепко держал своего — теперь уже точно своего — Васю за руку. А тем временем из окна промозглого НИИ на новоявленную парочку смотрел Ставридов и довольно потирал руки: — Ну наконец-то! А то достали вокруг да около ходить! Сколько можно? Смотрели друг на друга взглядом побитой крысы и не признавались, дурачки. Ещё и булочки мои любимые из столовой первыми забирали. Зато теперь всё прекратится! Ради этого определённо стоило подменять Васькины лабораторные образцы! Двое парней зашептались у стоящего уже заведенного автомобиля, и один всё же украдкой поцеловал другого в губы, на что получил шутливый подзатыльник. Вскоре оба сели в машину и та уехала по направлению к Катамарановской больнице, где уже ждали «особо необычных» пациентов, как успел обозначить чересчур беспокоящийся президент. Впервые за долгое время осенняя погода наконец утихомирилась, дождь прекратился, и холодные улицы Катамарановска осветила ночная луна, мирно висящая себе на небесах. И где-то там, высоко-высоко, на том свете по-доброму улыбнулся Саша: он любил, когда истории заканчивались хорошо. Особенно такие удивительные. Однако для окончательного завершения этого сюжета не хватало только одной детали, и он махнул рукой, совершая очередное чудо. Возле двери квартиры Розы и Шершняги таинственным образом появилась коробка с брошенным где-то в Подболотске маленьким котёнком, которого так хотел Шершняга. — Вот это сюрприз, блин, нахрен! Шершняга, у нас тут прибавление, мегаподарочек просто! Живо дуй сюда, хватит там окисляться, ю ноу! Тут к тебе питомец пожаловал нахрен! Бог улыбнулся. Пусть и у этого котёнка появится свой заботливый хозяин.