Виртуозы ремесла

      «Я не буду обременять читателя особенностями армейского быта, хотя, разумеется, мог бы предаться этому греху с особой страстью.» — Так писал в своих так и не опубликованных мемуарах Маркиз де Беси, возымевшей в ходе великой войны недюжинную славу и трудно сказать: доброй или мрачной та была? Многие отмечали в нем черты вероломного безумца, сребролюба и развратника. Многие же особенно подчеркивали его героизм и отвагу, порой граничащую самым контрастирующим образом с подлостью. Мы же попробуем рассказать историю полностью, лишив ее каких-либо приукрас кроме тех, которые были даны самими участниками событий и надеемся на то что читатель поймет и примет это наше решение.       Маркиз де Беси, названный при рождение красивым французским именем «Шарль-Мари Жермен», происходил из славного города Марселя и принял в своей молодости активное участие во франко-прусской войне, а также экспансии Луи-Наполена в Северной Африке, пусть и начало этого пути было весьма бесславным — маркиз был отчислен за прогулы с юридического факультета и вынужден был продолжить военное образование начатое им в лицее. Он очень сетовал по тому поводу и сокрушался в письмах к родным, особенно к своему дяде, благодаря которому он, как судят многие историки, и смог обрести основную часть своих боевых заслуг и званий — милосердный родственник принял своего племянника в свой полк.       Начатый курс права во многом определил путь Шарля-Мари, завязанный на контразведке, военной полиции и доносительстве, что ему особенно претило, и что много раз вставало ему поперек горло. Молодой юноша всегда предпочитал пыл сражения, грязь и рвань, кровь растекающиеся перед ногами. Служба в Египте его утомляла, но именно ей он был занят большую часть жизни, с редкими перерывами на пьянство и женитьбу. Он принял участие в деле Дрейфуса, начал политическую карьеру состоящую из строчек в газетах, перебрался окончательно Париж, обручился и только начало великой войны наконец дало ему возможность проявить себя перед закатом жизни. У него были все возможности оказаться и трудиться за несколько миль от линии фронта, разрабатывая стратегию, но он выбрал окопы и свист пуль над головой.       В годы службы в Африке он познакомился с окончившим политехническую академию молодым офицером Леоном Демавье, запомнившимся всем своим особенным холодным расчетом, строго техническим умом и величавым, под два метра, ростом. В отличие от Маркиза де Беси, он не имел благородно-буржуазного происхождения, а также каких-либо родственников на высоких постах, что вынудило его подниматься по армейской иерархии исключительно самостоятельно. Сын мелкого торговца всегда мечтал о славе и карьере, и он был готов ради этого на все — что и поставило его в положение зависимости от протекции достопочтенного Маркиза де Беси, на момент восемнадцатого года, находящегося в звание бригадного генерала, после получившего повышение до дивизионера. Сам же Мосье Леон до конца и после войны был и оставался полковником. Оказавшиеся на соседних постах и одном окопе, их и без того натянутые отношения обострились ни раз подводя командование и полк.       Напротив них, за нейтральной, залитой случайной кровью, зоной, в немецких траншеях, как черви в гнилье (vers dans la pourriture) копошились солдаты кайзера. Над ними, тощий и высокий, по виду лет сорока трех-четырех, офицер, оставивших после себя чуть меньшую память, в силу своего тихого и лютеранского образа жизни, в местах, где не было войны, Адельтраут Дитер фон Майер, родственник известного естествоиспытателя и медика Юлиуса Роберта фон Майера, что с ранних лет привило гордому немецкому офицеру особый интерес к химии и физике, постоянно демонстрируемый им в опоре тактики на технический ее аспект. В молодости Адельтраут принял участие во франко-прусской войне, а также всей душой болел за объединение Германии — он был предан стране, кайзеру и идеи пангерманизма. Уходя корнями в Штутгарт, он с огромным горем в юности смог уехать в Берлин для поступления в академию военной стратегии, перед этим окончив военно-инженерное училище. Все близкие его знавшие отмечали его особый азарт естествоиспытателя, ограниченный погоном и воинской честью. Во время битвы под Вьонвилем получил пулю в правое бедро из-за чего во время походки стал тем приметно ковылять, совершая угловатые движение при ходьбе, особенно комично смотрящиеся на армейском каблуке. Светло-белые усы давали ему строгий, слегка женственный вид, что вкупе с походкой породило массу слухов и противных отзывов со стороны противника. Маркиз де Беси сравнивает позже в мемуарах «brigadegeneral» с персонажем Мадемуазель Фифи из одноимённой повести Мопасана.       А ещё, там же, был просто Томаш. Томаш Дворжак, оказавшийся правой рукой бравого немца и во многом, из-за своей романтичной глупости правой рукой союзных войск. Он придерживался мнения, что история предопределена, а ещё пару лет назад мнению, что войн больше никогда не будет в силу развития технического прогресса.       Мы все хотели бы в это верить.