Клатчи в гробу

Темная квартира, пропитанная депрессией, вызывает тяжелое, гнетущее чувство. Место изоляции и пустоты. Место, где никогда не светит солнце, небо не проясняется, а свет всегда приглушен. Интерьер отражает эту темноту. Она захламлена и тускло освещена, как будто ее обитатель не видит смысла в поддержании чистоты и опрятности. Мебель старая и сломанная, стены выцветшие и потускневшие, а в воздухе витает кислый затхлый запах запущенности и отчаяния. Единственное, что выделяется в этом унылом пейзаже — это слабое свечение экрана телевизора, который даже, блять, не работает, а лишь издает надоедливый шум с черно-белой рябью в маленьком экране. Мебель знавала лучшие времена, и большая ее часть либо сломана, либо остро нуждается в ремонте. В гостиной беспорядок из одежды еще больше разбросано по спальне и ванной комнате. В этой квартирке нет ничего, что содержалось бы в чистоте, порядке или ухоженности. Это просто место. В комнате сиблингов темно и душно. Дышать было почти невозможно. Какие-то бумаги, в беспорядке сложенные на лежат полках и столах. В углу комнаты стоял старый письменный стол, на котором лежало еще больше книг и бумаг, а также несколько ручек и банка с кофейными зернами. Единственным источником света в комнате была лампа, зловеще мерцавшая во мраке. Эндрю вытащил из пачки сигарету, зажал ее губами и чиркнул спичкой о коробок. Пламя разгорелось, он поднес его к концу палочки, наблюдая, как она медленно разгорается. Парень глубоко затянулся, позволяя дыму наполнить легкие, а затем с тяжелым вздохом выпустил его. Он откинулся на спинку кровати, сложил руки на коленях, прислонился головой к стене и закрыл глаза. Устал, как никогда в жизни. Его тело болело, разум оцепенел, и он чувствовал, что из него выкачали всю жизнь. Его лицо бледное, ночные тени залегли темными кругами у него под глазами. Вымотан, но не мог уснуть. Не мог избавиться от мыслей, которые преследовали его. Эндрю не хотел продолжать, но знал, что должен. Хотя бы ради сестры. Словно по команде, Эшли наклонилась вперед, ее рука потянулась к сигарете. -ну-ка.- сказала она, взяв сигарету между пальцами и с легкостью прикурив ее. Спустя пару затяжек сигаретка вернулась к Эндрю. Почувствовав, как сигарета наполняет его рот, на краткий миг он ощутил маленькую искорку жизни. Это было мимолетное чувство, которое исчезло почти так же быстро, как и появилось. — Итак, что мы будем делать сегодня, красавчик? — Спросила Эшли, глубоко затягиваясь и выпуская облако дыма в направлении Эндрю и снова отдала ему сигарету. Эндрю застонал, закатывая глаза, но все еще не в силах сдержать легкую усмешку. — Не знаю, но, что бы это ни было, лучше обойтись без прогулок по квартире. -Не волнуйся, милый, я понесу тебя, если понадобится. Он медленно выдохнул, выпуская клубы дыма из носа и рта. Энди посмотрел на Лейли, которая смотрела на него с игривым блеском в глазах. Не ожидал, что она так сильно захочет провести с ним время, учитывая их ситуацию, боже, она ни на секунду не может оставить его в покое. — Да ладно тебе, Энди. Не будь таким! Нам нужно максимально использовать то время, которое мы проводим вместе, — сказала она, протягивая руку и легонько похлопывая его по ноге. Эндрю вздохнул, но не смог удержаться и не поддаться ее умоляющему взгляду. — Хорошо, хорошо. Что ты хочешь делать? — спросил он, скрестив руки на груди. Эшли потерла ладони, ее глаза сияли от возбуждения. — У меня есть отличная идея, — сказала она, и ее голос был полон энтузиазма. Эндрю снова закатил глаза, но не мог не быть немного заинтригован ее предложением. — Ладно, пусть будет так. Только больше никаких шуток с твоей стороны, Эшли. Мне нужно отдохнуть от глупых комментариев, — сказал он, и на его лице появилась легкая улыбка. Эшли усмехнулась, но уважила его просьбу. — Хорошо, хорошо. Я обещаю вести себя наилучшим образом, — сказала она, приложив ладошку к сердцу. Затем эта ладошка стала подниматься вверх по ноге братца пока не достигла запретной зоны. Когда Эшли вот так вот прижималась к нему, он не мог избавиться от чувства неуверенности. Его влекло к ней, это было совершенно очевидно. Эндрю не мог не задаться вопросом, правильно ли это было на самом деле. Он посмотрел на ее лицо, внимательно изучая его черты, ища какую-то подсказку, какой-то знак того, что ему следует делать. Должен ли уступить ее ухаживаниям? Или следует оттолкнуть ее? Этот вопрос мучил его уже давно, и он, казалось, не мог найти на него ответа. Эндрю еще раз затянулся сигаретой, дым заполнил его легкие, и у него закружилась голова. — Ты всегда знаешь, что сказать, не так ли? — — Я стараюсь.-Он затянулся сигаретой и медленно выпустил струю дыма, кончик которой блеснул в тусклом свете. — Ммм, — пробормотала она, сокращая расстояние между ними и зажимая тлеющий косяк губами. Она глубоко затянулась, а затем выдохнула, дым окутал его лицо. Эндрю приподнял бровь, когда она наклонилась ближе. -О, я понимаю, в чем дело.- — Что я могу сказать, мне нравится твой вкус, — ответила она хрипловатым голосом. Эшли делает несколько затяжек, затем выдыхает дым в рот Эндрю. Тот быстро наклоняется вперед, затягивается и затем глубоко вдыхает. Вынимая сигарету изо рта, она подносит ее к губам Эндрю. Брат наклонился в ответ сестре, их губы почти соприкоснулись. С медленной, ленивой улыбкой Эндрю поднял руку и взял Эшли за подбородок, притягивая ближе, пока губы не соприкоснулись. Он почувствовал, как к нему подкрадывается старое знакомое чувство, которое подсказывало ему, что он делает что-то не так, что он на неверном пути. Но все же не мог сопротивляться притяжению ее прикосновений, теплу родного тела, прижимающегося к нему. Это было перетягивание каната, битва между его сердцем и разумом, и он боялся, что проигрывает. Мысли в голове Эндрю были вихрем, головокружительным водоворотом эмоций и неуверенности. Он любил Эшли, он был уверен в этом. Но тот факт, что она была его сестрой, делал его чувства еще более запутанными, трудными для понимания и принятия мер. В глубине души понимал, что их отношения были запретными, не говоря уже о том, что незаконными. Но все же в Эшли было что-то, что притягивало его, что-то, из-за чего ему было трудно сопротивляться ей. Особенно после того как ее губы переместились от с его губ к шее, оставляя за собой след поцелуев. Эндрю боролся с чувством вины и стыда, его преследовало осознание того, что ему не следовало делать то, что всё-таки делал. Но в то же время мысль о том, чтобы бросить сестру, отказаться от всего, что их связывало, была почти невыносимой. Он был мучим собственными желаниями, разрывался между любовью, которую испытывал к Эшли, этическими и нравственными границами, которые, как он знал, должны были определять их отношения. А отношения складывались такие, что сестрёнка уже стягивает с брата широкие штаны вместе с нижним бельем. Она нахально поднимает глазки, а ее ручка проводит по члену, постепенно набирая обороты. Боль была почти невыносимой, и Эндрю чувствовал себя пойманным в ловушку порочного круга вины, сомнений и желаний, которым, казалось, не будет конца. Не знал, что делать, как примирить две части самого себя, которые были в противоречии. Застрял, не в состоянии видеть путь вперед, не в состоянии найти выход из внутреннего смятения, которое поглотило его.