Aqua et ignis

Оттолкнувшись щупальцами от нагретого солнцем валуна, Бакуго нырнул в теплую воду к поджидающему его скатику. Тот покрутился вокруг своей оси, дескать, хороший прыжок, отплыл чуть-чуть назад и, разогнавшись, тоже вынырнул на поверхность, показывая, что и он кое-что умеет. Бакуго хмыкнул, развернулся в воде и подплыл к Одеялку. — А теперь давай вместе! Они оба разогнались и вынырнули на поверхность, чтобы через несколько мгновений нырнуть обратно. — Одеялко, а ты крут! — Бакуго погладил скатика по спине и предложил: — Попрыгаем ещё? Скатик был только «за». Они наплавались и напрыгались до изнеможения. Одеялко зарылся в песок на дне отдохнуть, а Бакуго вылез обратно на свой любимый камень, и распластался на нем, устало раскинув в стороны руки и щупальца. Спину и мантию немного пощипывало: поверхность камня успела неплохо так нагреться в лучах солнца. Бакуго прикоснулся к камню руками, шепнул заклинание охлаждения и расплылся в улыбке — вот, теперь точно все шикарно — солнышко греет, камень немного холодит, волны ласково облизывают щупальца. Кайф. Он закрыл глаза и начал наслаждаться солнечными ваннами, как это называл дедушка. Когда солнце сдвинулось немного в сторону и перестало светить прямо в глаза, Бакуго устроился поудобнее, закинул руки за голову и уставился на облака, вспоминая, как вчера втроём: он, отец и мать, лежали на полянке в лесу и занимались тем же самым, с одним отличием — тогда они вслух называли на что похоже каждое облако. «Хороший вчера был денек», — лениво подумалось Бакуго и он улыбнулся: с родителями тусоваться оказалось не так-то уж и скучно. Они нагулялись по лесу, наелись малины, полюбовались закатом на пляже и уставшие, но довольные, вернулись домой. Он даже остался с ночёвкой, хотя не собирался, но сил плыть до дома уже не было. Зато с утра у него появилась возможность побыть хорошим сыном и сделать родителям приятное: Бакуго приготовил отцу и матери завтрак в постель, настоял, чтобы они выпили по восстанавливающему зелью и сегодня отдыхали — вчера нагрузка была достаточно сильной. Родители, как ни странно, выглядели с утра бодрее, чем он ожидал: хорошо перенесли магию, не жаловались на то, что вчера пришлось столько передвигаться непривычным для них способом, и постоянно улыбались. Улыбались и восторженно делились своими впечатлениями. Заблагодарили Бакуго до горящих ушей: столько необычного и красочного показал, дал почувствовать столько новых запахов, услышать шум леса и пение птиц, научил их медленно, но верно, передвигаться на двух человеческих ногах, и посвятил им целый день, который стал для них просто незабываемым. Смущённый донельзя Бакуго быстро съел свой завтрак, пообещал наведаться в выходные, обнял отца и мать и уплыл сюда: ему надо было «переварить» все эти изменения произошедшие между ними. Тем более работы в ближайшие несколько дней все равно особо не будет: морские жители привыкли новый год отмечать с размахом — неделю по всему морю проходили разные праздники и ярмарки, — так что он тоже может отдыхать в свое удовольствие и особо не напрягаться. «Надо будет сварить родителям зелий перед тем, как я к ним отправлюсь… и малины собрать для алкоголя, — зевнул Бакуго и перевернулся на живот, складывая руки под головой и подставляя солнечным лучам спину. — Но это потом, пока можно и немного подремать на солнышке». Неожиданных наблюдателей с берега он совершенно не опасался: его любимый валун находился за большим обломком скалы, который перекрывал весь обзор. Конечно, его было видно сверху, но за столько лет он он ни разу не заметил за людьми дикого желания взбираться на отвесные скалы и наблюдать все окрестности оттуда. Для себя он решил, что люди не особо любят высоту, предпочитая жаться ближе к земле, и глубину, так что подсматривать за ним совершенно некому. Поэтому он зевнул, закрыл глаза и спокойно себе заснул, пригреваемый ласковым солнышком и убаюканный шелестом моря, и не слышал как сверху захлопали перепончатые крылья, а потом на него уставились два красных глаза с вертикальными зрачками, которые очень скоро сменились на человеческие, и продолжили пристально за ним наблюдать. Бакуго проснулся от того, что его внезапно окатило волной до самых лопаток. Он открыл глаза, потряс головой, потянулся и перевернулся на спину, чмокая губами, — от лежания на солнышке всегда потом хотелось пить — и ошарашенно замер, невольно посмотрев наверх: на него таращился незнакомый красноволосый парень. «Где-то я уже видел такие красные глаза, — мелькнула мысль, пока он невольно таращился в ответ. — Нет, у дракона были вертикальные зрачки, а у этого круглые, человеческие…» — Не бойся, пожалуйста, — широко и открыто улыбнулся ему лежащий на скале. — Я не расскажу твой секрет! — Если я сотру тебе память, то нечего и будет рассказывать, — хищно улыбнулся Бакуго, тут же вытягивая руки вверх. Браслеты, обвивающие его предплечья, мгновенно полыхнули красным. — Подожди! Я просто хочу подружиться! Не надо стирать мне память! — красные глаза умоляюще посмотрели на Бакуго, а радостная улыбка мгновенно пропала с лица, словно ее волной смыло. — Зачем? — вполне резонно поинтересовался Бакуго, готовый шарахнуть по незнакомцу заклинанием в любой момент. — Мне кажется у нас много общего! И у тебя, и у меня совершенно нет друзей! — парень осторожно растянул губы в робкой улыбке и признался: — Прости, я какое-то время следил за тобой… Поэтому и знаю, что ты постоянно один. То есть, ты дурачился со скатиком и один раз был ещё с мужчиной и женщиной. Вчера. Они такие же, как и ты — сесаелии, но в остальное время я никого рядом с тобой не видел. — Откуда ты знаешь, кто я? — Бакуго напрягся и нахмурился: дед же вроде говорил, что простые смертные не знают о существовании их вида. — В книге прочитал, — незнакомец продолжал радостно скалиться, демонстрируя острые, похожие на акульи, зубы. — Никогда не думал, что встречу мифическое существо во плоти… Ты такой необычный. А эти твои красные щупальца… Они просто прекрасны! — Ты дурак или как? — недоуменно переспросил Бакуго: вот чего чего, а восторга относительно своего внешнего вида от человека он совсем не ожидал. — Я тебе угрожаю стереть память, а ты восхищаешься моими щупальцами? — Но мне они очень нравятся, правда! — улыбка на лице парня стала ещё шире. — И не думаю, что ты сотрешь мне память. Ты хороший и такое точно не сделаешь. — Да откуда ты вообще знаешь какой я?! — огрызнулся Бакуго, которого вся эта странная ситуация начала порядком напрягать: он не какая-нибудь дивная зверушка, чтобы на него тут пялились и слюни распускали — он подводный маг! — Я знаю, что ты хороший, — решительно парировал незнакомец. — И этого достаточно. У Бакуго затекли руки и он опустил их: ладно, не будет стирать этому странному человеку память: даже если он кому-то и расскажет — ему всё равно не поверят… — В общем у тебя явно не все дома, раз ты, с какого-то перепугу решил, что мне вообще нужен друг. Следил за мной, а потом в своей башке какой-то херни напридумывал. Но в одном ты прав — я не буду тратить свою магию на такого придурка, как ты, — слишком много чести. Ничего личного, но дружба с тобой мне совсем не интересна, — фыркнул Бакуго и сел на камне, собираясь вернуться в море: этот человечишка начал дико его раздражать. — Ничего себе, как ты меня на место поставил! — хихикнул парень, которого, похоже, только позабавила его отповедь. — Меня зовут Эйджиро, и у меня тоже есть секрет. Но сегодня я не успею тебе его рассказать: мне надо вернуться. Но завтра я буду ждать тебя на пляже с самого утра и отвечу на все интересующие вопросы. Приходи, ладно? — Сказал же, что мне не интересно, — Бакуго соскользнул с камня в воду. — У меня слишком много дел, чтобы прохлаждаться с тобой. — Я буду ждать тебя. Столько, сколько потребуется! Я очень хочу с тобой подружиться! — услышал Бакуго последним, перед тем как вода сомкнулась над его головой и он поплыл домой. Через какое-то время рядом возник Одеялко: успел нагнать раздражённого хозяина, который целеустремлённо направлялся в свою подводную пещеру, ни на что не обращая внимания. Бакуго на него зыркнул и прибавил скорости: настроение вконец испортилось. Добравшись до дома, он даже не стал убирать табличку, которую ставил, когда отсутствовал по делам: пошли они все… Пропустил скатика первым, плотно задернул водоросли на входе, установил защитный купол и решил, что вполне себе может позволить напиться. Бакуго аж потрясывало от злости на самого себя: его застиг врасплох какой-то человечишка, а он вместо того, чтобы шарахнуть по нахалу хотя бы холодом, просто взял и уплыл, как будто чего-то испугался. Он взял бутылку алкоголя с полки и присел напротив котла. Сделал два больших глотка и в задумчивости закачался на стуле, пытаясь понять, что именно в этой всей ситуации его так взбесило. «Это же был не испуг, так почему же я себя так странно повел? Хотел от него отвязаться, так что ли получается? Пожалел дурачка и поэтому память не стер, а просто уплыл?» Бакуго недовольно цыкнул на самого себя и отпил из бутылки. Крепкая наливка на сладкой малине приятно прокатилась по горлу и он, улыбаясь, облизнул губы: вкусно. Одеялко захрустел панцирями креветок в углу и Бакуго невольно посмотрел на него: скатик тоже, в свое время, мог уплыть, но почему-то задержался. — Одеялко, а Одеялко? Вот скажи мне, что ты такого во мне нашел, что остался, а? Тоже хотел со мной подружиться, когда я не хотел? — Бакуго задал вопрос скатику и пьяненько хихикнул: алкоголь на голодный желудок успел уже ему развязать язык и немного перепутать мысли. — Я же хозяин хреновый: деликатесами тебя не кормлю, везде тебе со мной приходится таскаться… Скатик догрыз креветку, отряхнулся от песка, подплыл и улёгся на плечи словно хотел поддержать расстроенного хозяина. Бакуго ещё отхлебнул из бутылки и продолжил качаться на стуле, задумчиво раскатывая и скатывая щупальца. — Что думаешь, Одеялко? Стоит с этим хмырем вообще знакомиться? Какой-то он туповатый, скажи? И улыбка эта глупая от уха до уха… Одеялко повозился на его плечах и Бакуго решил засчитать это как ответ «не знаю». — Ну вот и я не уверен… Но знаешь, что мне покоя не даёт? Эти две фразы: что у него тоже есть секрет, и у нас с ним много общего. Что может быть у меня общего с каким-то человечишкой? Бред. Так и не надумав, что ему делать с парнем, который так неожиданно нарисовался в его жизни, Бакуго допил бутылку и решил лечь спать: раздражаться уже надоело, смотреть на морских жителей, празднующих Новый год не хотелось, вылезать из дома за ужином — тем более. — Все, Одеялко, валим на боковую, — объявил он, медленно поднимаясь со стула и направляясь в спальню. Благо, что у него было восемь щупалец, которыми он мог хвататься за предметы, и песчаный пол, если всё-таки не сможет удержать равновесие и упадет. Успешно добравшись до кровати, Бакуго довольно улыбнулся: всё-таки нигде не завалился и ничего не снес. — Красавчик просто, — похвалил он сам себя, переворачиваясь на живот и утыкаясь лицом в подушку лицом. — Сладких снов, Одеялко… 

***

Конечно же Бакуго никуда с самого утра не поплыл: почти до полудня он сладко проспал, потом они с Одеялком отправились завтракать, а, по возвращению, когда увидел полную коробку пустой тары, развел бурную деятельность: требовалось срочно пополнить запасы готовой продукции, а то плакали его любимые монетки. Первым делом он неспешно выдраил песком котел до блеска, затем наварил в больших количествах основы для зелий, перелил в несколько котлов поменьше, и понял, что опять проголодался. Свистнул скатику и они снова отправились на рыбалку, но уже так по-серьезному — с запасом, чтобы не выходить из дома до завтра, — ему предстояло наварить всего чего в изрядном количестве. Вернувшись домой с двумя сумками полными рыбы и креветок, Бакуго закинул их в специальный шкаф, где содержимое оставалось неизменно свежим, и все же не удержался: решил проверить наврал ли ему тот незнакомец или нет. Он налил в тарелку немного основы, добавил следящего зелья и заказал себе вид на пляж. Каково же было его удивление, когда поверхность отразила красноволосого парня в белой рубашке и черных штанах, который кидал гальку в море и что-то усердно высматривал вдали. Бакуго заинтересованно подался вперед и принялся внимательнее изучать внешность того, кто так целеустремлённо ждал его появления, горя желанием подружиться. Парень был примерно его возраста, роста и комплекции. Красные волосы были собраны в хвост, а кожа была золотистой, видимо тоже любил валяться на солнышке, как и он. Бакуго приблизил изображение, чтобы рассмотреть лицо, и снова впился взглядом в непонятного придурка, зачем-то швыряющего камни в воду: он собрался перекидать всю гальку с пляжа в море? Нафига?! «Дебил, что ли?» — ехидно усмехнулся Бакуго, отмечая курносый нос, обветренные розовые губы, шрам на правом веке и острые зубы, которые показывались, когда этот Эйджиро улыбался. «Я даже запомнил, как его зовут? — обычно он вообще не обращал внимания на имена и прочее. — Какое-то глупое у него всё-таки имя — Эйджиро… Слишком пафосное и девчачье». Эйджиро на изображении повернул голову в сторону и в его ухе блеснул красный камушек. У Бакуго аж челюсть от увиденного отвисла: парень и носит серьги, как какая-то истеричная русалка, помешанная на шмотье и моде? Невольно скосив глаза на камни у себя на груди, скривил губы и цыкнул: — У меня это трофеи и артефакты, а у него бабская побрякушка! Он раздраженно дернул щупальцами: нечего на этого недалекого время тратить — пусть кидает камни в море, раз ему больше заняться нечем, а у него тут работы мерено-немерено. Потянулся и подплыл к заколдованным полкам с травами и ягодами, красиво разложенным по отдельным пучкам и горкам. Осмотрев свои запасы, драматично закатил глаза: ему нужно будет выбраться в лес в самое ближайшее время, если хочет подготовиться к наплыву клиентов, и сделать наливку на чернике, которая так понравилась родителям. «Надеюсь, за несколько дней ему надоест торчать на берегу, и он отправится восвояси», — недовольно подумал Бакуго, возвращаясь к столу с ингредиентами. Приготовив восстанавливающее зелье, он начал разливать его по бутылкам, которые доставал щупальцем из коробки, время от времени всё-таки посматривая на этого Эйджиро. Тому, в конце концов, надоело кидать камни в море, и сейчас он лежал спиной на песке, вытянув ноги и двигая обеими ступнями из стороны в сторону. Бакуго, продолжая наполнять бутылочки, поглядывал на розовые пятки, покачивающиеся из стороны в сторону. И неожиданно для себя осознал, что никогда не изучал пальцы на ногах именно с такого ракурса и не задумывался — а у всех ли людей ступни одинакового размера? Они же должны быть разными, как и длина щупальцев, не так ли? Интересно, у кого из них двоих ступня больше: у него или у этого парня? Он бы, наверное, так бы и пялился на чужие конечности до самого заката, задаваясь все новыми вопросами и невольно залипая на движения ног туда-сюда, если бы неожиданно не промахнулся, и не плеснул бы себе на щупальца восстанавливающего зелья. — Так, все! Хватит пялиться на чужие пятки, тем более пацанские! — зашипел он сам на себя, потряс головой и сконцентрировался на разливании, не позволяя себе даже смотреть в сторону тарелки, пока не доделает. Когда он закончил, берег моря горел красным в лучах заходящего солнца, а Эйджиро уже больше не было. Бакуго быстро задавил в себе внезапно проклюнувшееся разочарование: ну вот теперь и посмотреть не на кого, пока тут работой занимается, и отправился расставлять запечатанные бутылки с зельем на полки с небольшой табличкой «готовая продукция». Остаток вечера он провел в тяжких раздумьях: как ему следует относиться ко всей этой странной ситуации? С одной стороны он считал поведение Эйджиро непроходимой глупостью — зачем тратить свое время на ожидание того, кто четко дал понять, что ему это не интересно, а с другой — вера этого красноволосого парня в то, что Бакуго, рано или поздно, придет с ним поговорить, вызывала невольное уважение. Так и не придя к какому-то однозначному выводу — стоит ли ближе знакомиться с этим странным Эйджиро или нет, он решил последовать совету деда, который всегда говорил, что утро мудрее вечера, и подумать над всем завтра, а пока у него есть чем заниматься — зелья сами себя не сварят.