***
В гостиной царило напряженное молчание. Юнги и Намджун, как самые ответственные, сосредоточенно смотрели на мемберов. Хосок, ощущая неловкость, пялился в вымытый пол, и только Чонгук заинтересованно, с присущей ему во взгляде доброй ухмылкой, переводил взгляд с одного одногруппника на другого. — Так… — первым подал голос лидер, выдергивая каждого из дум, и снова стушевался. — Придется поставить его перед фактом, — продолжил вместо Кима Юнги, выглядя привычно скучающе, и лишь взволнованные глаза передавали его необоснованно виноватое состояние. — Его предупреждали, у него было время для раздумий, но он им не воспользовался. — Через два дня фотосессия, — напомнил Хосок, будто кто-то мог забыть об этом важном мероприятии. Неожиданная, в очередной раз преждевременная течка выбила из колеи, вероятно, всю компанию. Мемберы снова замолчали. Тишину прерывал лишь суетящийся на кухне Джин, пребывающий, однако, в аналогичных раздумьях. Тэхен закусил губу, не решаясь проронить ни слова. По сути, ему было нечего сказать, нечего предложить и, к сожалению, нечем заменить вынужденную меру, факт, перед которым руководство поставило их, найдя это решение самым рациональным. И если отношения в группе пострадают, первым, кому придется за них расплачиваться, будет являющийся корнем проблемы Чимин. — Все готово, идите кушать, — неожиданно громко раздался голос вошедшего Сокджина. — И Чимина тоже приведите, буду сегодня его личным надзирателем, — попытался разрядить атмосферу и получил в награду пару неловких улыбок. Чонгук тут же подскочил и понесся в комнату Пака выполнять поручение. Все остальные неторопливо переместились на кухню. Суп выглядел аппетитно, но и ложка в горло не лезла. Когда закутанный в яркий желтый плед Чимин вынужденно уселся рядом с самым старшим, все взгляды непроизвольно приковались к его сгорбленной фигуре, вынуждая ерзать на стуле и напряженно поглощать ужин, чтобы скорее вернуться в комнату и избавить себя от необходимости задыхаться в неприятной какофонии запахов. Сокджин кидал на каждого выжидающие и, казалось, угрожающие взгляды. — Как чувствуешь себя? — задал самый заезженный вопрос лидер, чтобы прервать продолжительное молчание. Чимин посмотрел почти снисходительно и ответил привычное «хорошо». Горящий жар в нижней части живота разгорался пуще прежнего, и все его душевные силы уходили на то, чтобы позорно не завыть от боли и не выпустить львиную дозу уличающего феромона. Когда Чимин с усилием расправился со своей порцией, он намеревался покинуть друзей и постараться снова заснуть, но окликнувший его суровым тоном Шуга будто пригвоздил к стулу. Пак вперился отчаянным взглядом в грязную тарелку, всей душой желая избежать надвигающегося разговора. — Прошло уже много времени, — начал расплывчато Мин, но, к сожалению, Пак прекрасно осознавал, к чему именно тот ведет. — Ты определился? — конкретный вопрос, требующий конкретного ответа. Чимин старательно закрывал глаза на проблему, предпочитал забыть о неизбежности будущих обстоятельств. И вот, он сидит, не имеющий слов в оправдание. Он знает, что каждый из мемберов понимает и до противного сочувствует ему, но ничего не могут поделать. — У тебя есть кто-то на примете? — мягко подтолкнул Джин, успокаивающе уместив ладонь на его плече. Чимин, не смеющий оторвать взгляда от созерцания жирных узоров на тарелке, только угрюмо промычал, сильнее стушевавшись. — Вряд ли тебе кто-то откажет. — Чимин, скоро важная фотосессия. Ты не можешь заявиться на нее течным, — слишком прямолинейно заявил Юнги, намеренно придавая голосу строгости. — Я знаю… — Пак нервно дернул ногой под столом. — И? — Я не могу просто принять больше подавителей? — он поднял сверкающие отчаянием глаза на старшего. — Запрещено, — тут же категорично отозвался до сих пор молчаливый Намджун. — У тебя и так здоровье подкосило. Хватит мучить себя и всех остальных. Просто выбери альфу и сделай это. Просто выбрать альфу? Как он, по благословению судьбы являющийся среднестатистическим альфой, мог говорить ему «просто»? Парень почувствовал растекающееся от самой груди раздражение, даже почти злость, и колкие слова сами слетели с его уст прежде, чем он успел их обдумать: — Может, тогда сам сначала подставишь свой зад, а потом будешь тыкать меня в свое «просто»? Воцарилось молчание. Чимину практически сразу стало стыдно за свои слова — он даже не смел поднять виноватого взгляда, чтобы увидеть реакцию старшего на свое заявление. — Прости… — промямлил он, нервно заламывая пальцы и нервируя остальных щелканьем суставов. — Та-ак, — протянул Джин. — Чонгук-и, а ну-ка иди-ка ты в комнату. — Что? Почему я? — возмутился тот, до сих пор с интересом наблюдавший за происходящей драмой. — Я уже взрослый! — Конечно взрослый, — поддакнул старший, вызвав непроизвольные улыбки у остальных. — Это с маленьким Чимином нужно поговорить. Нешуточная война с шуточными последствиями разрядила обстановку, и даже Чимин с умилением наблюдал за самым старшим и младшим участниками группы, пока, в конечном итоге, они вместе не завалились в комнату макнэ, из которой доносились высокие визги и хрюкающие звуки. К ним на помощь поспешил второй Чон, давно мечтающий уже избавиться от неприятного разговора. Место старшего Кима моментально занял младший, выпутав его руку из пледа под столом и сжав в своей огромной. Чимин практически почувствовал защищенность, пока над ухом не раздался громкий шепот: — Чим, ты пытаешься отрицать то, что естественно. Присутствующие за столом внимательно посмотрели на Кима, и тому пришлось немного отдалиться от омеги, зная, что разговор тет-а-тет в такой семейке не прокатит. Чимин почувствовал, будто единственный поддерживающий его, хоть и молчаливо, человек в эту секунду предал, ткнув носом в реальность. — И с каких пор мужчине спать с мужчиной — естественно? — язвительно ответил он. — Я само по себе явление неестественное. — Вот так? И с каких пор ты презираешь однополые отношения? — вернул ему Ким, заставляя застыдиться ранее произнесенных слов. Ему нечего было ответить, он никогда не думал о подобных отношениях плохо, не поддерживал гомофобные гонения, но и себя не рассматривал частью подобного сообщества. — Он хочет сказать, что это часть твоей природы, которой не нужно стыдиться, — попытался объяснить Джун. Он никогда не был мастером утешения, но и в стороне оставаться не мог. Снова воцарилось молчание. Чимин просто чувствовал, что к концу этой адовой недели рассыплется, сломается, хотя сам не мог понять, почему мысль о том, чтобы кому-то отдаться, вызывала такой ужас и омерзение. — Тебе придется выбрать кого-то, — поставил перед фактом, будто вынес судебный вердикт, Юнги. — Если есть какой-то знакомый, альфа из другой группы, стафф, кто-то еще… Компания все устроит без огласки, не волнуйся. Радуйся, что у тебя есть выбор. Радоваться. Чимин бы, может, и радовался, если бы заставил себя присмотреться хотя бы к кому-то. В голове кандидатур — пугающий, но и парадоксально успокаивающий, нуль, и он упрямо поджимает губы, опустив голову. Чувствует, как его руку сжимают крепче и успокаивающе поглаживают большим пальцем, и почему-то в конкретный момент это раздражает неимоверно, из-за чего Пак стремительно вырывает руку, снова пряча ее под пледом. — Нет никого, — выплевывает он удрученно. — Ты же понимаешь, что тогда… — Юнги мнется, но заставляет себя продолжить. — Это придется сделать кому-то в компании. Или даже кому-то из… — Плевать, — перебивает Чимин, пряча глаза под светлой челкой. — Плевать кто, неважно. Плевать, — повторяет он раз за разом, пытаясь убедить самого себя. За столом все молчат, и Чимин, не выдерживая, срывается в комнату, запираясь на замок. Так обидно. То, что он так упрямо защищал, следуя… Чему? Ущемленной гордости? Природному упрямству? Стремлению доказать себе и всем остальным, что он сильнее какой-то там природы? Что бы ни являлось причиной, было почти физически больно осознавать, что в итоге это сделает с ним плевать кто, чертов кто угодно. Растопчет и покажет ему его место в чертовой природной иерархии.Глава 1
11 мая 2024 г. в 04:05
Тело горело адским пламенем. Не то, чтобы с Чимином это происходило впервые. Честно говоря, за последнее время эта проблема стала слишком частым незваным гостем в его расписанной по часам жизни. Если раньше он спокойно переживал три мучительных дня, а потом снова плодотворно возвращался к работе, то теперь дни переросли в долгую неделю, болезненную и чертовски выматывающую. Зуд и спазмирующая боль усиливались с каждой последующей течкой, вынуждали стыдливо скулить в подушку, заперевшись в комнате, и виновато глядеть после на с виду безразличных менеджеров и стафф, в глазах которых, однако, закипало нарастающее раздражение и разочарование, как булькает вода в нагретом чайнике. Притронешься — обожжешься, и Пак терпеливо ждал, когда окружающие остынут, как эта пресловутая вода, и к ним будет не страшно прикоснуться.
За пределами отведенной ему в личное пользование комнаты слышались приглушенные разговоры и редкий звон посуды. Чимин знал, что в гостиной сейчас собрались старшие мемберы и менеджер, и не приходилось долго гадать, о чем они вели разговор. Внутренности скручивало от напряжения и вполне обоснованного страха. Думал ли когда-нибудь Чимин, что однажды ему будет физически необходимо лечь под другого мужчину? Отнюдь. Но это случилось, и ему придется подстроиться под самого себя, если в конечном итоге он не хочет потерять все, что так усердно выстраивал долгие годы.
В дверь тихо постучались, и Чимин плотнее закутался во влажную простыню, разрешая войти. В проеме показалась выкрашенная в типичный каштановый макушка, обладатель которой быстро закрыл дверь и бесшумно двинулся к лежащему на кровати. Чимин тепло улыбнулся, непроизвольно сжимая ногами заткнутую между бедрами подушку, и с носом нырнул под простыню, спасаясь от концентрированного аромата молодого альфы.
— Как себя чувствуешь? — робко произнес Тэхен, не умеющий в самые ответственные моменты скрывать чувства, так что Пак по его стушевавшемуся виду сразу догадался — в разговоре с менеджером случился какой-то подвох.
— Как обычно, — практически не соврал Пак. Тэхен неразборчиво промычал, потупив взгляд, и неловко уселся на край кровати.
Чимин доверял Тэхену. Его лучший друг, ровесник, парень, всегда находящийся рядом и готовый оказать поддержку в самый необходимый момент. Они пережили свой пубертат тоже вместе. Чимин соврет, если скажет, что не желал бы мериться с ним силой, иногда набивать друг другу морды, а после сразу мириться, обсуждать сексапильных омег-айдолов и проблемы полового взросления, но и лежать в обнимку, успокаивая друг друга феромонами, одалживать одежду и вести приглушенные бессмысленные разговоры во время таких вот проблемных периодов, делясь физическим теплом, было не менее приятно. Вероятно, именно благодаря спокойной поддержке Тэхена Чимин почти безболезненно принял свою сущность. Но проблема спустя два года размеренного сосуществования дала о себе знать.
Чимин, выплыв из раздумий, неловко откатился к стене, позволяя Киму пристроиться рядом и привычно опустить горячие большие ладони на скручивающийся в спазмах живот. Боль, будто по щелчку, немного отступила, уступив место приятному покалывающему теплу, такому умиротворяющему и усыпляющему. Казалось, он больше не мог справиться без этих прикосновений — Тэхен еще во вторую течку без разрешения залез к нему под одеяло, нагло уместив лапы на уже законное место. Приучил, приручил его тело, реагирующее на его поглаживания как на самое эффективное обезболивающее. Пак заметно расслабился, удовлетворенно выдохнув, и доверительно накрыл чужие ладони своими.
— Менеджер приходил? — спросил Чимин, зная, что Тэхен не сомневается в его осведомленности.
— Мгм, — промычал тот басистым ленивым голосом, зарываясь носом в светлые волосы на затылке и щекоча теплым дыханием кожу. Пак непроизвольно хихикнул, пнув друга пяткой, и тот, улыбнувшись, лишь обнял его крепче.
— О чем говорили? — безуспешно стараясь не выдавать излишней заинтересованности, Пак все же задал волнующий вопрос. Тэхен сзади недовольно мотнул головой.
— Я ушел почти сразу с начала разговора, — мигом разочаровал его Ким. — Сегодня только первый день. Тебе очень плохо?
Чимин, уже отрепетировав мысленно убедительное «все в порядке», растерялся, когда его насильно развернули лицом к лицу. Тэхен смотрел внимательно и проницательно — от этого серьезного взгляда всегда шутливого парня становилось не по себе.
— Все отлично, — выдавил из себя омега, не прерывая зрительного контакта. Сразу понял, что ему не верят и верить не собираются — об этом говорили чуть поджатые губы и прищуренные глаза с длинными подрагивающими ресницами. Но он только вздохнул и успокаивающе начал водить по напряженной спине, мигом расслабляя зажатые мышцы и рождая легкие мурашки.
— Джин-хен почти приготовил нанмен. Он тебя отшлепает, если ты снова не поешь, — вместо упрека со слышимой улыбкой произнес и лениво приподнялся, лишая Пака необходимого и привычного тепла. Ему стоило некоторых усилий позорно не потянуться за этим теплом.
— Я поем, — пообещал он, с сожалением наблюдая за всеми телодвижениями альфы. Тот неловко поправил одежду и, бросив что-то бессмысленное, снова оставил его в одиночестве. В комнате остался легкий шлейф успокаивающего аромата, который Чимин отчаянно вынюхивал с постельного белья, пытаясь отсрочить неизбежный момент возвращения боли.
«Нужен альфа», — проносятся в голове недавние слова врача. — «Будет еще больнее, и течки всегда будут непредвиденными».
В конце концов безрадостные мысли и остатки запаха Тэхена погрузили в сон до возвращения боли.