Спаси меня

      — Доброе утро, — на следующий день в назначенное время Итачи прошёл в студию дизайна одежды. Его тут же охватило чувство дежавю, которое всё время испытывал Саске: ведь помещение было таким же, каким он изобразил его на эскизе. Студия оказалась не очень большой, но достаточно просторной. В центре стояло несколько столов: один широкий был предназначен для раскроя, на других располагались швейные машинки. Рядом со столами находились манекены, по углам протянулись напольные горизонтальные вешалки с одеждой, шкафчики и стеллажи со швейной фурнитурой. Также у окна стоял стенд с прикрепленными эскизами новых моделей.       — Ах, Тенма! Конечно, проходи, — сама модельер сидела в кресле за свободным письменным столом, где переносила свои идеи на бумагу. Как только Итачи зашел, она поднялась на ноги и приблизилась к нему. Сегодня на ней было другой платье, но опять красных тонов, которое она, вероятно, сшила сама.       — Вот, моя студия, — скромно произнесла Куренай, показывая вокруг.       — Очень уютное место, — доброжелательно ответил Итачи, осматриваясь по сторонам. — Ты работаешь одна?       — Когда творю — да. А когда коллекция уже готова, приглашаю швей, они быстро управляются с ней, — рассказала дизайнер. — Думаю, с тобой на проект новой коллекции у меня уйдёт не так много времени, — воодушевленно добавила она.       — Тогда… Что я должен делать? — спросил Учиха, стараясь выглядеть заинтересованным.       — Если ты не против, я сниму мерки, — она стянула с шеи метровую ленту. Итачи, кивнул, отложил трость, снял пиджак и подошел к ней. Дизайнер быстро, но основательно сняла замеры, записала их и попросила некоторое время попозировать, пока она делает зарисовки.       — Я держу эту студию около пятнадцати лет, — рассказала она во время работы. — Всегда мечтала стать модельером, мне даже в детстве нравилось одежду для кукол придумывать и шить самой, — она ностальгически улыбнулась. — У меня было много взлётов и падений, но всё же своей мечте я осталась верна.       — Это прекрасно, когда детские мечты становятся реальностью, — проронил Итачи, несколько секунд опустошенно смотря в пространство, а затем вновь фокусируясь на дизайнере.       — А какие у тебя были мечты, Тенма? Кто ты сейчас? — спросила Куренай, закончив с одним эскизом и переходя на другой.       — Кто я? — повторил Итачи, словно не понял вопрос.       «И правда, кто я? — его сознание тут же наполнили мысли. — Прежде я был любимым сыном, ответственным старшим братом, способным бойцом, готовым отправиться в самое пекло. Меня любили родители и уважали товарищи. А сейчас? Что осталось от прежнего меня? Какая польза от меня этому миру, если я даже не могу предотвратить убийства, которые предсказываю. Кажется, я стал самым бесполезным человеком, да ещё утянул Саске за собой…»       — Да, — Куренай прервала его тягостные размышления. — Есть ли у тебя семья? Где ты учишься или работаешь? К чему ты стремишься?       — Семья… — снова повторил Итачи. — Родители погибли, у меня остался только младший брат, который заботился обо мне, пока я болел, — не стал утаивать он, зная, что искренность в этом деле — лучшее оружие. — К сожалению, из-за своего недуга я не мог нормально работать или учиться, но надеюсь в дальнейшем наверстать упущенное.       — Ох, понимаю, — модельер посмотрела на его ноги. — Если тебе тяжело стоять, присядь, — она указала на стул позади него, но Учиха покачал головой. — Так что же с тобой случилось? Что за болезнь?       — Это была… автомобильная катастрофа, — здесь уже Итачи слукавил. — После неё я несколько лет не мог ходить, а если бы не мой младший брат, то до сих пор бы и не вернулся к полноценной жизни.       — Похоже, ты очень любишь его, — отметила Куренай. — Значит, ты не один в этом мире, ведь семья — это самое ценное, что может быть.       — А у тебя? — тут же поинтересовался Учиха, — есть семья?       — Да, я уже замужем десять лет, — улыбнулась дизайнер, прокрутив на пальце обручальное кольцо. — У меня есть дочь и муж, и мой папа ещё жив. Наверное, меня можно назвать счастливым человеком, ведь у меня есть всё, что называют сложившейся жизнью: муж, ребенок, любимая работа, квартира, машина… Ведь у многих не бывает даже половины этого, — она вздохнула, а Итачи несколько напрягся, ощущая её тревогу.       — Но всё же что-то гнетет тебя, — произнёс он, практически читая эмоции на лице дизайнера. Куренай, снова вздохнув, отложила свои эскизы и посмотрела куда-то вдаль.       — Не думаю, что в жизни всегда идёт всё гладко, — сказала она печальным голосом. — В последние месяцы и на работе и в семье был кризис: порой мне кажется, что мы с мужем практически не понимаем друга друга. Несмотря на то, что я люблю его, он как будто с каждым днём отдаляется от меня и становится чужим, — она опустила голову и помотала ей, а затем снова взбодрилась. — Я думаю, многие семейные пары проходят через это, так что не буду нагружать тебя своими проблемами. На сегодня, думаю, хватит, — дизайнер посмотрела на часы. — Можешь прийти завтра? Думаю сегодня я смогу раскроить одну модель. Вот, — она достала из сумочки несколько купюр и протянула их Учихе. — Каждая работа должна оплачиваться, — видя, как тот не стремится сразу взять деньги, настойчиво добавила она. Итачи взял их и, слегка поклонившись, пожелал модельеру продуктивного рабочего дня.       С того дня старший Учиха в течение недели посещал студию дизайна, постепенно приближаясь к своей цели. Куренай была определенно рада его приходам, а вдохновение и новые идеи захватили её с головой: она работала с утра до позднего вечера, создавая одну модель за другой. Общество Итачи ей было очень приятно, а вот самому Учихе пришлось приложить усилия, чтобы стать интересным собеседником. Самой главной его проблемой было отсутствие актуальных знаний. В своё время, будучи ещё школьником, Итачи слыл чуть ли не гением среди своего поколения. Он много знал, много умел, много добивался. Но десятилетний перерыв в реальности сильно сказался на нём: за это время и технологии, и спорт, и культура, и прочие сферы жизни ушли далеко вперед. Уже после первой встречи Итачи ощущал, что если их встречи продолжатся, им вообще будет нечего обсуждать, к тому же его характер, как и у Саске, от природы был закрыт, что ещё больше ухудшало ситуацию. Когда старший Учиха после второй встречи попросил младшего отвезти его в библиотеку, последний изрядно удивился.       — Ты хочешь за неделю узнать обо всём, что случилось за десять лет? — скептически ответил Саске, выслушав о его размышлениях.       — Не всё, конечно, — перебирая газеты и журналы, ответил старший брат. — Но хотя бы самые яркие события. В науке, музыке, литературе, кино, спорте и, конечно же, в моде и дизайне. Нам нужны темы для разговоров, иначе я слишком быстро наскучу ей.       — Пф, — недовольно фыркнул Саске, ища в интернете необходимые подборки и распечатывая информацию. — Не помню ни одного человека, ради которого ты бы так старался, — пробурчал он. — Ты никогда не был скучным. Немногословным — да, но не скучным. Мне всегда хотелось узнать, о чем ты думаешь, что тебя интересует. К чему ты стремишься и что любишь.       — Только потому, что в то время я был переполнен знаниями и размышлениями, — улыбнулся старший брат. — Теперь же ощущаю себя пустым, а твой внутренний мир мне кажется необъятным.       — Мой мир? — снова фыркнул Саске, сам зачитываясь историями о научных открытиях современности. — Там ничего нет. Только вопросы, сомнения, примитивные желания, ну и беспокойства за тебя.       — Примитивные желания? — улыбка так и не сходила с лица старшего брата, который рассматривал красочное издание, посвященное современной живописи. — И какие же они?       — Ну… — Саске уставился на картинку, но едва ли разобрал, что на ней изображено. — Что есть, где спать, как помыться, — ответил он, стараясь отогнать от себя навязчивые мысли.       — Вот как, — Итачи окинул беглым взглядом своего братишку. — Хорошо, что только эти, иначе бы было больше мучений.       Саске, отвернув голову, что-то пробормотал в ответ, ощущая, как кончики ушей начинают гореть.       Труды Итачи не пропали зря, хотя ему пришлось приложить много усилий, чтобы привести свои мысли в порядок и говорить так, чтобы его понимали другие люди. Ведь последние несколько месяцев он говорил лишь с Саске, а с учётом того, что младший брат понимал его без слов, считай что и не говорил вовсе. Он и сам осознавал, насколько важны общие интересы, одинаковое мироощущение, взгляды на жизнь при создании каких-либо связей. Их беседы с течением времени стали настолько увлекательными, что модельер даже теряла счет времени. Сначала Итачи задерживался в студии после работы на десять-пятнадцать минут, а к концу недели на полчаса или даже на час. Несмотря на то, что их отношения продвигались, превращаясь из простых знакомых в приятельские, Саске отчего-то мрачнел день ото дня.       — Кажется, она была знакома с Джирайей, — как-то после очередной встречи вечером рассказал Итачи брату. — Я невзначай упомянул о его книгах, затем о его нашумевшей смерти. Она отметила, что это весьма печальное событие и что его книги были интересны. Но дальше продолжать эту тему не стала, сразу перейдя к другой.       — Может, потому что ей было просто нечего сказать? — предположил Саске, разминая его мышцы ног. Несмотря на то, что брат уже начал ходить, они до сих пор продолжали упражнения и массаж. — Ну читала она его книги, была с ним поверхностно знакома. Её не было на презентации.       — Именно, — подтвердил Итачи. — Если бы она была поверхностно знакома, она не стала бы так резко менять тему. Её мимика, взгляд, неровные движения говорили о том, что она хотела бы что-то скрыть.       — Последняя книга, которую ты прочитал, была о языке жестов? — ухмыльнулся Саске, поднимаясь на ноги и беря в руки масло для массажа. Итачи, уже знакомый с их алгоритмом, снял с себя футболку и лёг на живот, убирая волосы с плеч. Саске растёр масло в ладонях и забрался на него, чтобы также разработать мышцы спины.       — И она в том числе, — пробормотал старший брат, прикрывая глаза от сильных, но приятных нажимов. — Я выясню это, но мне нужно ещё немного времени, — медленнее добавил он.       — Это уже от нас не зависит, — тщательно разминая его плечи, отозвался Саске. — Она может погибнуть в любой день. Хоть завтра. Я каждый раз опасаюсь, когда ты идёшь туда — вдруг она мертва? А ты нарвешься на кого-нибудь или попадёшь прямо в руки полиции?       — Без риска в этом деле никак, ты это знаешь лучше меня, — голос Итачи стал глухим, поскольку брат практически вдавил его в постель. — Можешь нажать чуть сильнее? — проронил он, слегка прогибая спину. — Здесь, пониже лопаток, — он указал на это место своей рукой, однако Саске, вместо того, чтобы выполнить его просьбу, положил ладони на лопатки и медленно двинул их к плечам.       — Мышцы проявляются, — проронил он, слегка надавливая на них, а затем снова скользя вниз вдоль позвоночника. — Упражнения идут тебе на пользу — скоро ты полностью восстановишь мышечный каркас, — будто разговаривая сам с собой бормотал Саске, продолжая передвигать ладони всё ниже, достигая самой поясницы. Здесь он помедлил и двинул руки к бокам, осторожно сжимая их. Кожа брата, которая блестела от масла, казалась очень гладкой, похожей на атлас или шелк. К ней хотелось как прикасаться, так и просто наблюдать за ней, ведь когда Итачи делал вдох, она начинала переливаться и менять свой оттенок из-за перепадов освещения.       — Саске? — рассеянно спросил старший Учиха через пару минут, ощущая, что младший брат уже не делает массаж, а просто гладит его спину, будто растирает масло. Очнувшись от странного наваждения, Саске вздрогнул и, потупив взгляд, вернулся к массажу, выполняя предыдущую просьбу брата. Однако долго он продолжать не смог, ощущая в себе что-то гнетущее: руки не слушались его, сердцебиение участилось, а мысли постоянно возвращались к той ночи, когда он в последний раз вводил брату препарат. Своё странное желание, возникшее в тот момент, Саске никак не мог выкинуть из головы, и теперь, когда он напрямую контактировал с Итачи, оно обострилось. Понимая, что продолжение лишь усугубит ситуацию, он оторвал руки от его спины и резко поднялся на ноги.       — Уже всё? — расслабленно спросил Итачи, провожая его взглядом. Саске взял в руки полотенце, быстро протёр его спину, а затем и свои кисти.       — Да, на сегодня хватит, — смотря куда-то в сторону, отчеканил он.       Определенно — с этим нужно что-то сделать и как можно скорее.       Спустя две недели после начала их операции, Куренай завершила одну из моделей, разработав и сшив её сама. Когда Итачи примерял её, восторгу дизайнера не было предела, ведь полученный костюм превзошёл даже её ожидания.       — Всё потому, что у тебя очень удобные пропорции тела, — весело рассказывала она, рассматривая Учиху со всех сторон. Сегодня она пригласила его не как обычно, с утра, а вечером, под конец рабочего дня. — Тебе бы пошло работать моделью. Ты ведь говорил, что сейчас не занят? Когда моя коллекция будет готова, мне потребуется модель, чтобы разместить её в журналах и интернете. И я бы хотела, чтобы это был ты, — с улыбкой завершила она. — К тому же, и деньги будут другие и велика вероятность, что тебя заметят и пригласят куда-то ещё. Я могу дать тебе отличный старт для карьеры.       — Предложение действительно очень заманчивое, — согласился Итачи, смотря на себя в зеркало с некоторым превосходством. Он думал, что тот костюм, который купил ему Саске, был идеальным, но этот оказался ещё лучше и интереснее по дизайну. — Вот только боюсь, пока я не в силах достойно на него ответить, — вздохнул он. — Моё здоровье ещё не пришло окончательно в норму.       — Ох, — Куренай весьма опечалилась. — Но может быть, через пару месяцев тебе будет лучше? Ты ведь смог позировать мне для коллекции, а фотосессия не тяжелее, чем это.       — Что ж, может быть, — пространно пожал плечами молодой человек, не давая ей четкого ответа, чтобы и не обнадёживать напрасно и не разочаровывать так скоро. Он хотел снять костюм и переодеться в свой, однако модельер его остановила.       — Подожди, не снимай, — приободрилась Куренай. — Мы должны это отметить, — указывая на новую модель, сообщила она. — Ты не против поужинать со мной сегодня? Конечно, я приглашаю.       — От ужина и приятной компании я не откажусь, — мягко ответил Итачи. — Но не думаю, что приглашение должно исходить только с твоей стороны.       — Значит, ты меня тоже приглашаешь? — улыбнулась она, несколько игриво смотря на парня своими большими выразительными глазами.       — Да, — кивнул головой Итачи и тоже ненавязчиво улыбнулся. Наконец-то ему представился отличный шанс выяснить всё, что он хочет.       Прямо из студии они поймали такси и направились к небольшому ресторанчику с итальянской кухней. Он располагался недалеко, однако Куренай опасалась, что заставила Итачи потратить много сил на примерку и долго стоять. Сам Учиха слишком поздно вспомнил о том, что не сообщил Саске о смене их маршрута, хотя тот как обычно был неподалёку и наверняка заметил, как они сели в такси. Мельком взглянув в зеркало заднего вида, старший Учиха увидел, как за ними, отставая на несколько метров, следует знакомый автомобиль.       — Что будешь заказывать, Тенма-кун? — с энтузиазмом спросила Куренай, когда им подали меню. Ресторанчик был небольшим и тихим: кроме них было занято всего два столика, а обстановка тут оказалась весьма интимной.       — В итальянской кухне я не очень разбираюсь, — признался Итачи, перелистывая меню. — Предпочитаю традиционную. Так что, положусь на твой вкус, — он закрыл меню и вежливо посмотрел на спутницу. Та, хихикнув, подозвала официанта и защебетала что-то на итальянском. Молодой человек, записав всё, поклонился и ушёл.       — Будет готово через двадцать минут, — сказала модельер. — Удивительно слышать, что ты в чём-то не разбираешься. За всё время, что мы провели вместе, у тебя не было проколов ни в одной теме, — отметила она.       — Должен же я быть хоть в чем-то несовершенен, — с наигранным превосходством ответил Итачи и с сомнениями покосился на бокал вина, который наполнял другой официант.       — Это прекрасный сорт, — наблюдая за ним, Куренай поднесла бокал к лицу и вдохнула аромат. — Я редко пробую что-то подобное, но сегодня особый день, — она двинула рукой к центру, и Итачи тоже пришлось поднять свой, чтобы чокнуться. У него были сильные сомнения, стоит ли ему употреблять алкоголь, ведь он наверняка был несовместим с теми препаратами. В то же время, старшему Учихе хотелось попробовать, ведь за свою жизнь он не пил. Точнее, что-то пробовал, на фронте пришлось, но абсолютно не помнил того вкуса. Да и не было его там, лишь жидкость, обжигающая горло.       — Неужели не нравится? — с опаской спросила Куренай, когда молодой человек сделал небольшой глоток и замер.       — Нет, это очень любопытно, — постарался разубедить её Учиха. — Просто мне нельзя много пить, я принимаю некоторые лекарства, которые не совместимы с алкоголем. Но вкус и правда необычен, — он сделал ещё один маленький глоток и улыбнулся, стараясь не беспокоить свою спутницу. Их беседа пошла ещё лучше, когда принесли заказ. Блюда итальянской кухни выглядели неимоверно аппетитными, поэтому проголодавшийся Итачи едва удержался, чтобы не начать первым.       — Обожаю лазанью, — после первого кусочка Куренай с наслаждением закатила глаза. — Это простое, но очень вкусное блюдо, я его сама частенько готовлю, чтобы порадовать родных.       — Я тоже люблю готовить, — распробовав все прелести лазаньи, проговорил Итачи. — Правда, не уверен, что выходит хорошо — я слишком долго этого не делал и потерял сноровку, — он взглянул на свои пальцы, кончики которых начало слегка покалывать.       — Дело даже не во вкусе, — покачала головой модельер, — если ты вкладываешь в свою готовку чувства — то она не может не понравиться при любом раскладе. Ведь это сразу заметно — что сделано с душой, а что нет, — мягко заключила она и сделала глоток вина. Они ещё немного поговорили о любимых блюдах, и Итачи начал замечать, что бокал спутницы то и дело пустеет. И, не оставив это без внимания, наполнял её бокал снова и снова, заботясь о том, чтобы он не оставался пустым. Сам Итачи практически не пил, хотя ему тоже очень хотелось расслабиться и усилить вкус этой превосходной пищи не менее прекрасным букетом винограда. Но ему нельзя было этого делать по двум причинам: во-первых, он не знал, как действует большая доза алкоголя на его нездоровое тело, и во-вторых, чтобы выведать необходимую информацию необходимо оставаться в здравом рассудке.       Перед алкоголем, как оказалось, действительно было проще устоять, чем перед десертом, который сразил Итачи буквально наповал.       — Панна котта, — улыбнулась Куренай, видя, как заблестели его глаза. — Истинный праздник вкуса из сливок, сахара и ванили. Ты любишь сладкое? — наблюдая за тем, как Учиха пробует лакомство, спросила дизайнер.       — Считается, что обычно на сладкое падки женщины, — молодому человеку стоило больших усилий сохранять ровный тон и есть медленно, — но я, видимо, исключение, — добавил он, съедая ещё.       — Очень приятное исключение, — рассмеялась Куренай и, подозвав официанта, заказала ещё один десерт. На этот раз — джелато — мороженное, приготовленное вручную из свежих и натуральных продуктов.       — Необычное, — ухмыльнулся Итачи. — В моей семье только мама любила сладкое. Отец был к нему равнодушен, а брат так вообще не переносит и каждый раз корчит рожи, когда я что-то ем, — с улыбкой рассказал Итачи. — А в твой семье… — он многозначительно приподнял брови и посмотрел на собеседницу. Куренай, сделав ещё глоток вина, вздохнула, но улыбнулась, правда, немного печально.       — В моей семье тоже все разные, — покопавшись в сумочке, она достала телефон и, найдя совместную фотографию, показала её Итачи. — Это моя дочка, Мирай, — мягко произнесла она, указывая на миловидную девочку лет десяти, — и мой муж Асума, — на этот раз её голос был не такой светлый, да и фотографию она поспешила убрать. А затем снова приложилась к вину.       — Выглядит довольно сурово, — прокомментировал Итачи, наблюдая, как от алкоголя у неё краснеет лицо. — Мой отец тоже был весьма строг. И по виду и по характеру, — чтобы сгладить этот момент, добавил Учиха.       — Нет, он не строг, дочку очень любит и балует её, — снова со вздохом произнесла модельер. — Просто мы изменились. Стали более закрытыми, эгоистичным, может даже устали друг от друга, — призналась Куренай. — В последнее время я часто задумываюсь о том, как сложилась бы моя жизнь, если бы я не вышла замуж. Не было ли это моей ошибкой.       — Ошибкой? Но на тот момент ты была уверена в своих чувствах. Так что, это не могло быть твоей ошибкой. Ведь хотя бы несколько лет, но ты была счастлива, — отметил Итачи.       — Да, но… не всё так просто, — продолжила Куренай, которую потянуло на откровенности. Наверное, за все эти годы в ней скопилось очень много эмоций, а внимательный слушатель попался только сейчас. — Помимо замужества я сделала кое-что ещё, о чем жалею сейчас. Дело в том, что Асума — мой муж — десять лет назад нелегально прибыл в нашу страну, скрываясь от преследования в своей. Если бы его отправили обратно, то наверняка бы убили там. Я укрывала его, пока он не сделал документы. Влюбилась тогда, как дурочка, считала эту опасность какой-то романтикой, — усмехнулась она. — Думала, что об этом никто не узнает. Но кто-то узнал. Спустя несколько месяцев мне пришло письмо из суда. Меня просили стать присяжным заседателем. Я тогда уже была в положении и хотела отказаться, но следом пришло ещё одно письмо. На этот раз от неизвестного отправителя. В письме говорилось, что они знают тайну Асумы о его нелегальном положении в стране, но готовы не распространяться об этом и даже оказать содействие в получении гражданства, если я выступлю на стороне обвинения. Тогда это казалось спасительной соломинкой для нас обоих. В то время мне было очень страшно. Я волновалась и за себя, и за Асуму, и за ребенка… Хотела, чтобы всё это скорее закончилось, и наступила мирная жизнь. Я согласилась участвовать в заседании. Из-за стресса я едва понимала, что происходит. Я уже не помню, кого судили, за что и каким был приговор, но я сделала так, как меня просили и проголосовала против. Оглядываясь назад, уже в здравом рассудке, я понимаю, что тогда совершила страшную ошибку и, возможно, погубила невиновного. Сейчас я, наверное, поступила бы иначе, — она допила последний глоток и тяжело опустила бокал на стол.       — Незачем себя винить за прошлые ошибки, — проронил Итачи, стараясь утешить её. — Тебе было страшно, а страх — очень сильная эмоция, которая управляет и разумом и телом. Ты защищала тех, кто дорог тебе. Думаю, что на твоём месте я бы поступил так же, если бы дело касалось моей семьи.       — Я не знаю, — вновь обреченно вздохнула модельер. — Но сожалею, что не смогла тогда принять более мудрое решение и, возможно, обвинила невиновного. Кстати, на том заседании… — она на мгновении задумалась, — был тот человек.       — Тот человек? — осторожно переспросил Итачи. Он начал странно себя чувствовать: сердцебиение участилось, температура немного поднялась, а в кончиках пальцах появилась дрожь. Возможно это было от вина, но эти симптомы старший Учиха знал очень хорошо, и они были похожи на приближение ломки.       — Да, писатель, которого недавно отравили во время презентации. Я запомнила его. Других я не помню, а у этого мужчины была очень примечательная внешность. А когда его показали по телевизору, я вспомнила, где же встречалась с ним.       — Вот как, — проронил Итачи, напряженно вслушиваясь в её слова. — Значит, то заседание проводилось десять лет назад?       — Да, почему-то всё случилось именно тогда, — подтвердила модельер. — Всё сложилось, но не так, как я себе это представляла. Да, в итоге Асума без проблем получил гражданство, мы смогли пожениться, и у нас даже родилась дочь, и всё же… Теперь что-то изменилось. Будто грёзы развеялись, а сон прошёл. Чувства потухли. Нет, я по-прежнему люблю его, — попыталась пояснить Куренай, — но почему-то теперь вижу в нём исключительно мужа, а не мужчину. И встреча с тобой лишь подтвердила мои сомнения, — настрой дизайнера изменился, и Итачи быстро заметил огонёк в её взгляде и голосе. Её лицо по прежнему было розоватым от выпитого вина, но печаль в глазах уступила место интересу и очарованию.       — Ты пробуждаешь во мне не только вдохновение к творчеству, — она протянула руку и осторожно накрыла ладонью кисть Учихи, которая лежала на столе. Итачи сразу догадался о её намерениях. Этот образ, который модельер создала сама, ресторан, прекрасный ужин, душевные разговоры и удивительный спутник… Молодой, интересный, свежий — полная противоположность опостылевшему мужу. В глубине души Итачи знал, что придёт к этому исходу, но теперь встал перед вопросом, как же ему действовать сейчас. Упустить Куренай он не мог — они начали подбираться к чему-то интересному и наконец-то появилась связь между двумя людьми, изображенными на рисунках. Но чтобы ещё сильнее привязать её к себе, придётся согласиться на близость.       «Но смогу ли я? — Итачи видел, как она немного подалась вперед, с намерением поцеловать его. — В своём состоянии я не могу пробудить даже инстинкты, чего уж говорить о чувствах. Не слишком бесчеловечно так поступить с ней? Или стоит идти к своей цели любыми путями?»       Их интимную обстановку внезапно прервал телефонный звонок, от которого вздрогнули оба. Куреней мгновенно отпрянула назад и зашвырялась в сумочке, а Итачи немного нахмурился, остро реагируя на громкие звуки.       — Это муж, — она не стала отвечать на звонок, лишь оцепенело смотрела на дисплей, пока тот сам не погас. — Он не любит, когда я задерживаюсь. И ещё больше не любит, когда я с кем-то что-то отмечаю, — мрачно добавила Куренай, убирая телефон в сумочку. — Прости, что наговорила тебе лишнего, — виновато улыбнулась она и подозвала официанта, чтобы тот рассчитал их. — Мне пора домой.       — Да, конечно, — Итачи первым встал на ноги и оперся на край стола, ощущая головокружение. — А этот костюм…       — Отдашь завтра, — Куренай тоже вышла из-за стола. — Ты ведь придёшь ко мне завтра в студию? Работа над коллекцией продолжается.       — Да, конечно, — Итачи хотел расплатиться, но модельер покачала головой и положила всю сумму сама.       — Завтра, всё завтра, — не дав ему сказать ни слова, произнесла она и на прощение всё же не удержалась и поцеловала его в щёку. — Буду ждать тебя так же, к десяти, — на ходу добавила она, быстро удаляясь. Итачи, стоя возле стола, продолжал смотреть ей вслед, пока она не скрылась. Он хотел проводить её хотя бы до выхода и посадить в такси, но едва мог двинуться с места. Тело наполняла тяжесть и знакомое оцепенение. Ему пришлось даже попросить стакан воды, чтобы немного прийти в чувство. С трудом дотянувшись до трости, молодой человек сделал несколько шагов и понял, что не сможет пройти даже половину пути: впереди была лестница, а чтобы спуститься с неё в таком состоянии, нужно совершить подвиг. Только один взгляд вниз заставил голову кружиться, как вдруг перед глазами мелькнуло знакомое лицо, и крепкие руки обхватили его за корпус, давая надёжную опору.       — Саске… — выдохнул старший Учиха, скорее узнавая его запах, чем видя лицо. — Как ты вовремя, — с облегчением отметил он.       — Да, увидел, что она вышла одна, а тебя всё нет и нет, подумал, что что-то случилось. И не ошибся, — напряженно пробормотал младший Учиха, ощущая лёгкую дрожь брата. Он помог ему спуститься с лестницы и сесть в автомобиль, где Итачи расслабился.       — Так что произошло? — Саске сел за руль и обеспокоенно посмотрел на брата.       — Расскажу по дороге. Только немного отдохну…