Интервью

      Поздний вечер. Работники агентства уже давно уехали по домам, лишь из некоторых комнат для практики раздается еле слышная музыка. Скоро ежемесячная проверка у стажёров и они тренируются изо всех сил, чтобы пройти. Джинён помнил, как сам был на их месте. Казалось, это было совсем недавно, но вот прошло уже почти восемь лет с его дебюта. Если начинать отсчёт с JJ Project. Пак не любил вспоминать о начале их пути. Это саднящее чувство ностальгии вгоняло его в тоску по былым временам. Пускай было сложно, даже очень, но что-то притягательное было в том периоде, что Джинену почему-то хотелось вернуть. Они изменились. Выросли, разбогатели, стали более знаменитыми и отношения между участниками стали крепче. Нет уже тех глупых ссор на пустом месте, только взаимопонимание и поддержка. Пускай, они не живут уже давно вместе и видятся вне расписания не так часто, но от этого встречи только ценнее.       Джинён дошел до самой крайней танцевальной комнаты на последнем этаже здания. Он уже долгое время не танцевал в одиночестве, но как-то с Югемом они разговаривали на тему снятия стресса и тот сказал, что танцы — его лечение. Пак отмахнулся, дескать ему больше по душе книги, а от физических нагрузок он только чувствует ещё большее напряжение. Но сегодня почему-то его верные бумажные друзья его предали. Слова не хотели строиться в осмысленные предложения, и приходилось перечитывать одно и тоже снова и снова, все так же теряя нить повествования. В конце концов книга была брошена на диван, а Джинён принял решение поехать в тренировочный центр.       Из комнаты музыка не доносилась, да и ручка двери свободно повернулась, поэтому Пак ну никак не ожидал увидеть в помещении кого-то. Сердце его пропустило пару ударов. Хенджин резко повернул голову в сторону входа, немного испугавшись. Поклон друг другу и секунда неловкого молчания, после чего Джинни тараторит:       — Я, в принципе, уже закончил, так что если вам нужна комната…       Шестерёнки в голове Джинёна сработали, на удивление, молниеносно, и он перебил уже готового убежать Хенджина:       — Не хочешь позаниматься вместе? — выпалил старший, стараясь сохранить хоть какую-то стойкость перед тонсэном. Хотя от одного взгляда на младшего хотелось убиться. Убиться, чтобы не чувствовать, как бешеного бьётся сердце и как земля уходит из-под ног, чтобы не мучить себя безответными и глупыми чувствами, чтобы стёрся из памяти звонкий смех и чтобы его светлый образ не приходил во снах.       — Ну, почему бы и нет, — выводит из ступора голос Хенджина. Тот ярко улыбается, пытаясь скрыть смущение и страх. — Я давно хотел выучить You calling my name, покажешь пару движений, хён?       От улыбки младшего будто свет в комнате стал ярче, а все проблемы словно улетучились, как и в принципе все вокруг. «Конечно», — согласился Джинён на предложение Хвана, но сам понимал, что дойдут они до «коронного» движения бёдрами, и Пака в этом мире можно будет не искать.

***

      Таким старым Джинён себя давно не чувствовал. Рухнув на пол от усталости, он увидел лишь улыбку Хенджина, который сел рядом, облокотившись о зеркало. Тот, кажется, совсем не устал, лишь капли пота, стекающие по его идеальному лицу, выдавали то, что парень тренировался. Джинни вскинул голову вверх, прикасаясь затылком к зеркалу, и прикрыл глаза. Джинену открылся прекрасный вид на изящную бледную шею, торчащие из-под майки острые ключицы, тяжело вздымающуюся грудь… Пак готов был смотреть на него вечно. Каждый изгиб его тела был словно дотошно вылеплен античным скульптором, черты лица такие четкие, но мягкие — будто сам Аполлон спустился на землю. Сердце пропускает удары, но бьётся все с большей силой, отдавая стуком в висках и заглушая звуки внешнего мира. Кажется, Джинён смотрит на предмет своего обожания непозволительно долго. Парень явно почувствовал его взгляд и, открыв глаза, ярко улыбается, пытаясь найти глаза старшего, но тот в смущении отворачивается.       Сколько уже Джинену? Двадцать шесть? А кажется шестнадцать. Он словно вновь вернулся в свою юность, вернул то чувство первой влюбленности. Ощущать это вновь так странно. Парень отмахивается от всех воспоминаний, ибо в них нет ничего хорошего. Первая любовь принесла ему только страдания, как многим, если не всем, людям. Ему не хотелось бы, чтобы всё это повторилось вновь. Хотя Джинён всегда был склонен к пессимизму и допускать хоть малейшую вероятность, что чувства взаимны, казалось глупостью. Но сейчас, слушая тяжёлое дыхание младшего в гробовой тишине зала, почему-то огонек надежды заполыхал в груди.       Молчание не было неловким, а даже наоборот. Каждый чувствовал себя максимально уютно. Жизнь айдола не подразумевает тишину, особенно в случае Хенджина, который пока живёт в общежитии. Толпы людей, крики и суматоха… Это так выматывает, что на слова просто не остается сил. Но они и не нужны порой, верно?       Хенджин сам не заметил, как почему-то начал убирать катышки со свитшота Джинёна. Руки так и хотелось чем-то занять. Это был явный признак того, что младший не на шутку разнервничался. Сердце колотилось как бешенное, стоило лишь сонбэ появится в дверях. Унять его ну никак не получалось, что очень раздражало Хенджина. Почему он не может совладать со своими чувствами? Почему люди в принципе не могут их контролировать? Жить было бы куда проще, если бы мы влюблялись в нужных людей. Хенджин искренне надеялся, что после личной встречи разочаруется в Джинене. Ну слишком он был совершенный, не может реальный человек быть таким. Но, к несчастью младшего, чувства разгорелись ещё сильнее, ведь в жизни он оказался ещё более идеальным, хотя, казалось бы, куда уж больше. Его мысли и то, как он их излагал, производили впечатление очень умного и глубоко человека, и Хёнджин, признаться, чувствовал себя глупым маленьким мальчиком, потому что порой не знал, что ответить. Это стало причиной того, что Хван с головой погрузился в книги, потому что ему хотелось произвести впечатление.       — Прекрати, мне щекотно, — сказал Джинен, явно сдерживая смех, и положил ладонь на руку Хенджина, дабы обездвижить. Электрический заряд будто бы прошёлся по телу младшего. Руки Пака были теплые, даже горячие, что контрастировало с вечно холодными конечностями Хенджина.       — Ты боишься щекотки? — спросил Хенджин, давно пославший формальное общение куда подальше, но Джинён, вроде бы, против не был. В голове Хвана промелькнула очень интересная мысль, и хитрая улыбочка появилась у него на лице.       — Только попробуй, — пригрозил (попытался) Джинён, но только ещё больше раззадорил младшего. И уже в долю секунды прыткие пальчики Хенджина считали ребра старшего, пока тот в свою очередь помирал со смеху и пытался отбиться. Для Хвана, который никогда не боялся щекотки, было странным то, что некоторые люди так реагируют на прикосновения.       Пак обхватил своей рукой тонкие запястьях младшего, но не рассчитал силу, и Хенджин потерял равновесие, упав лицом прямо на живот Джинёна. Благо, мягкий свитшот немного смягчил падение. Холодные как лёд руки Джинни так и остались в руках старшего и он явно не спешил их убирать.       — Ты вкусно пахнешь, — вдруг сказал Хван. Джинён не думал, что его слегка потная кофта будет как-то по-особенному приятно пахнуть, хоть и всегда, на автомате, выходя из дома, опрыскивал себя одеколоном.       Младший перевернулся на спину, все ещё продолжая лежать на животе Джинёна. Ощущать вес головы Хенджина на своем животе почему-то доставляло Паку удовольствие. Возможно, ему хотелось бы и ощутить вес всего Джинни, например, на своих бедрах. Не сказать, что такие мысли появились в голове Пака впервые. Помниться, он как-то наткнулся то ли на фотографии, то ли на видео с какого-то концерта и его словно током прошибло. То, как вел себя младший… Казалось, Джинён сейчас обожжётся через экран. Этот жар, учащенное сердцебиение и узел, скрутившийся внизу живота, — Пак никогда не возбуждался так сильно. И никогда ему не было так стыдно после дрочки, как в тот момент. Словно наваждение, чувства, что нельзя никак обуздать. Когда в голове Джинёна пронеслась мысль о том, что он готов разложить Хенджина хоть прямо на этом треклятом черном диване, что стоял у стены зала, — он потряс головой и зажмурился, отгоняя подобные похабные мысли.       Не только животное желание возбуждал в нем Хван, не подумайте. Просто… Когда у Джинёна в последний раз был секс? Он уже и не помнил. Нет времени на отношения, а всякие «на одну ночь» Пак, в душе возможно слегка консервативный, на дух не переносил. Хенджин был интересной личностью, пускай до конца ещё и не сформировавшейся. Он всегда внимал каждому слову, что говорил Джинён и тому это очень льстило. Просто после «задушевных» разговоров с Джебомом, посреди которых он находил того спящим, у старшего появился комплекс. Пак понимал, что он, возможно, действительно скучный человек. Не всем нравятся долгие глубокие разговоры. Всем больше по душе тупые шутки и подколы, граничащие с издевательствами. Это так отвратительно.       Никто из парней не был рад отсутствию какого-либо продвижения на развлекательных шоу в последних камбэках, кроме, пожалуй, Джинёна (ну, возможно, чуть-чуть и Марка). Паку не нравилось быть клоуном. Он не проч пошутить, когда это уместно, но выдавливать из себя смех, когда над кем-то из группы откровенно издеваются… Ну нет. Еще эти однообразные интервью из камбэка в камбэк. «Что вдохновило вас на создание этой песни?», «Где вы обычно берете вдохновение?» Книги, фильмы и дорамы. Сто раз уже отвечали. Кстати, на счёт интервью.       — Хенджин~а, — окликнул Джинён младшего, на что тот повернул голову, — вы давали интервью какому-то тайскому изданию недавно, да?       Хенджин пристально смотрел на Джинёна, выжидая продолжения, хотя уже догадывался о чем тот хочет спросить, и сердце его из-за этого начало выбивать чечотку. Пак перевел взгляд на Джинни и увидел в его взгляде ни с того ни с сего взявшийся испуг. Но младший взгляд не отвёл, что удивительно.       — Неужели я как-то разочаровал тебя тогда? — спросил Джинён как-то очень тихо и с еле различимым акцентом на последнем слове, а может у него просто голос дрогнул.       Хенджин взгляд отвёл и спустя полминуты принял сидячее положение, в полоборота к старшему. Глаза его бегали по полу между ними, а губы были поджаты. Он явно думал о том, как правильнее ответить. Честно, Джинён сразу же пожалел о том, что спросил. Прозвучало это все как-то слишком самовлюбленно и явно поставило Хвана в неудобное положение. Но слова назад не вернуть.       — Просто мне не нравится, когда из моих… Чувств? делают шутку, — вдруг проговорил Хёнджин как скороговорку. Он сделал паузу и тяжело вздохнул. У него явно было что ещё сказать, поэтому Джинён молча ждал. Вдруг Хван посмотрел Джинёну прямо в глаза и как прежде затараторил: — Знаешь, ты ведь никогда и не был моим примером для подражания, — Джинён кажется физически ощутил, как его сердце разрывается на куски. Хёнджин поднял взгляд вверх, как будто пытаясь залить подступившие слёзы обратно в глаза, и продолжил более медленно и тихо: — Те чувства, которые я испытываю… Это не те чувства, что испытывают к кумиру, понимаешь?       Шестерёнки в голове Джинёна крутились со скрипом. Секунды длились словно часы и Пак понимал, что чем дольше он медлит, тем на большее количество осколков разбивается сердце младшего. Но что ему сказать? В голове вакуум вместо мыслей, а сознание затянуло пеленой. Какие-то инстинкты управляют Джиненом, когда тот подрывается и с силой притягивает к себе Хенджина, увлекая в поцелуй. Его губы соленые на вкус, ибо слезы текут безостановочно. Привычка плакать буквально из-за всего сначала тревожила, но потом даже начала умилять Джинёна. Все эмоции, что испытывает младший такие сильные и искренние: он словно ребенок, принимающий все близко к сердцу. Хотелось прижать его к себе и никогда не отпускать, защищая от ужасов мира.       Возможно, Джинён слегка переборщил с напором, потому что, отстранившись, Хёнджин смотрел на него широко раскрытыми глазами, полными удивления и неверенья во все происходящее. Да старший и сам не верил в то, что сделал. Он привык всё тщательно обдумывать и планировать, и такие вот неожиданные порывы пугали его своими неизвестными последствиями. А что, если Хёнджин имел в виду совсем другое? Но Хван не только не оттолкнул его, но и позволил целовать себя, обнимал за шею и прижимался ближе. Но ни слова не было произнесено. Они продолжали смотреть друг другу в глаза, не шевелясь и, кажется, не дыша.       Вдруг яркая улыбка заиграла на лице Хенджина, и Джинён не смог не улыбнуться в ответ. Младший придвинулся ещё ближе и обнял крепко-крепко, утыкаясь носом в шею. Словно камень упал с души старшего. Стало так легко и радостно, что он сам себе удивился: такие чувства давно его не посещали. Он прижал тонкое тело Хвана к себе, чувствуя, как их сердца бьются в унисон, и, зная где-то в глубине сознания, что слишком громкими словами разбрасывается, говорит:       — Я люблю тебя, Хёнджин~и, — и чувствует как слёзы капают ему на плечо.       Младший просто не в силах был что-либо ответить, чувства из него выпирали, но он не знал, как их выразить. Отлипнув от плеча старшего, Хёнджин снова посмотрел тому в глаза. На секунду в его голове пронеслась мысль о том, как должно быть ужасно он сейчас выглядит: с красным опухшим лицом и постоянно текущими слезами, которые он просто не может остановить. Но, взглянув в глаза Джинена, он увидел искреннее восхищение, что придало ему сил и уверенности. Хёнджин коротко чмокнул старшего в губы и прошептал, ломающимся голосом: «Я тоже люблю тебя», а затем притянул для долгого и полного чувств поцелуя.