night time — our time

после того, как эндрю переселился к нейлу, ники всё чаще стал пропадать у эрика, купившего квартиру в южной каролине, и теперь комната, в которой некогда они ютились вчетвером, ощущалась пустой. не то чтобы раньше аарон придавал этому значение. на часах два пятнадцать пополуночи, а он сидит, сгорбившись над конспектами, подпирает рукой голову и косится на пустые кружки из-под кофе. ещё час назад он чувствовал себя невероятно бодрым, но энергия пропала так же быстро, как и появилась, поэтому аарон, поставив долгожданную — но не последнюю — точку, поднялся с места и сгрёб все кружки, прижимая их к груди так, словно от них зависела вся его жизнь. он никогда не обращал внимания, насколько большая была эта комната. сейчас, когда он один брёл в темноте на маленькую кухоньку, ему казалось, что он попал в совершенно другой мир, огромный и холодный. абсолютно пустой. даже малейший звон кружек ощущался непозволительно громким. аарон поставил все кружки, кроме одной, в раковину и собрался было вскипятить чайник, как заметил, что воды в нём нет. выходить в коридор к единственному на этаже кулеру не хотелось, а организм настойчиво требовал ещё одной дозы кофеина. аарон так и застыл перед раковиной, загруженной грязной посудой — чья была очередь её мыть? — глубоко задумавшись. что-то щёлкнуло, и аарон почти вздрогнул. из своей спальни вышел кевин, обутый в кроссовки; спортивная сумка была накинута на плечо. он не включал свет, вероятно, намереваясь уйти незамеченным, но аарон, сам не понимая, почему, оповестил о своём присутствии. — эй. кевин замер в коридоре, удачно обернувшись к нему лицом. к слову, оно выражало нездоровое вселенское отчаяние. — почему не спишь? — тихо спросил кевин. аарон приподнял кружку. — выживаю. куда ты собрался? — на тренировку, — кевин красноречиво встряхнул сумкой, что не произвело на аарона никакого впечатления. — нельзя терять форму. в любое другое время аарон оставил бы его в покое и совершенно равнодушно отпустил на все четыре стороны. но именно в этот момент — в два часа ночи, с маниакальной необходимостью в кофе и нешуточно уставшей от учёбы головой — он захотел узнать, в чём дело. разумеется, они оба знали, что кевин уходит не просто тренироваться. прошло несколько месяцев с тех пор, как он и нейл занимались по ночам, и ничего не предвещало беды. кевин дэй словно стал обычным парнем, сконцентрировавшись на учёбе и большую часть времени проводя в стенах общежития вместе с лисами, поэтому вряд ли кто-нибудь подумал бы, что что-то пойдёт не так. ведь всё закончилось, а то есть, волноваться больше не о чем. но кевин волновался. аарон, если и не видел (хотя это было буквально написано на лице дэя), то точно чувствовал: кевин не в порядке. и он не собирается никому об этом говорить. аарон думает, что такого быть не должно — можешь остаться и помочь мне с домашкой? — сказал он с неподдельной надеждой в голосе, стараясь, чтобы это не звучало слишком жалко. кевин смотрел ему в глаза некоторое время, явно удивлённый, прежде, чем уточнить: — ты серьёзно? — почему бы и нет. я достаточно устал, чтобы перестать нормально соображать. — сомневаюсь, что помогу тебе с химией, — хмыкнул кевин, отворачиваясь к выходу. — мне задали историю. кев, не будь сукой, и я останусь у тебя в долгу. наверное, он понял, что от него попросту не отстанут, поэтому драматично вздохнул. сбросил сумку в коридоре и, не взглянув на аарона, зашёл в его спальню. миниярд посмотрел на несчастную кружку в руках. ладно, кевин дэй успешно справлялся с ролью катализатора дополнительной энергии (и, очевидно, убийцы нервных клеток). они сели за столом, захламлённым учебниками и конспектами, и в какой-то момент кевин пробормотал что-то о творческом беспорядке, но аарон действительно устал для того, чтобы реагировать на это. у него не было проблем с историей — кевин вообще сомневался, что у аарона могли быть хоть какие-то проблемы с учёбой, но, тем не менее, остался. возможно, потому, что ему требовалось чьё-то внимание, банальное присутствие или просто человек, который, он знает, никому ничего не расскажет. аарон не ждал, что кевин заговорит сразу же, поэтому решил исписать ещё один лист, бездумно выводя буквы и не заботясь о том, что, вероятно, допускает ошибки. кевин сидел рядом, плечом к плечу, и молча наблюдал за его руками. проходили минуты, а может, и целые сутки, и чем дольше кевин молчал, тем труднее ему было нарушить тишину. аарон мог чувствовать его напряжение. казалось, он слышал, как сбилось чужое дыхание или сердце встревоженно колотилось в клетке хрустальных рёбер. а затем — хриплый шёпот и воздух, судорожно втянутый сквозь стиснутые зубы. я не могу уснуть из-за кошмаров. я успел забыть обо всём. надеялся, что ещё долго не вспомню, что эти воспоминания… заблокировались. но вот уже которую ночь я просыпаюсь в поту, потому что вижу его. всех их. всё закончилось, я знаю, я прекрасно это знаю, но тогда какого чёрта я вижу? почему каждый раз, смотря на свою руку, я хочу забиться в угол, чтобы больше не помнить, чтобы не чувствовать себя настолько паршиво? мне надоело, серьёзно, блять, надоело, я не хочу помнить прошлое и жить в постоянном страхе снова. хочу, чтобы всё закончилось. абсолютно всё, я больше уже не могу. кевин передёрнул плечами, словно замёрз, и закрыл глаза. аарон понял, что он мысленно считает до десяти, когда дэй вновь начал дышать. он продолжал сидеть с закрытыми глазами, боясь показаться ещё слабее, но аарону было всё равно. он не раз видел, как ломаются люди — как ломались лисы, он помнил, как ломался сам, и не мог адекватно объяснить себе, почему в эту ночь его так беспокоило состояние кевина. они остались одни в огромной комнате, кажется, даже в целом общежитии, и сейчас, когда на циферблате третий час ночи, они друг у друга всё, что у них теперь есть. была ли это ответственность или острое чувство одиночества, аарон не хотел знать. он осторожно дотронулся до руки кевина, и тот уронил голову ему на плечо, шумно вздыхая. — так каждую ночь, — пробормотал кевин куда-то в шею аарона, — а потом я прихожу в себя. он безмолвно, одними губами (мягко касаясь чужой кожи) спрашивает: «когда всё это закончится?» и вскоре засыпает, наверняка неосознанно прижимаясь к телу рядом, а аарон оставляет тетради, прижимается щекой к взлохмаченной макушке дэя и думает, что так, как сейчас — хорошо, и что кевину обязательно станет легче. рано или поздно, среди лисов или в собственной спальне, на пути к заслуженному месту лучшего игрока экси во всём мире или по дороге домой, где его будет ждать кто-нибудь особенный, но плохие воспоминания обязательно оставят сердце кевина в покое наедине с его личным счастьем.