Пятнадцатый отряд

      Я проснулся от какого-то шума и резко сел на кровати. Та заскрипела, и этот звук слился с каким-то ещё, доносившимся издалека. Вой? Отголосок сна? Я с минуту сидел со сползшим на ноги лёгким одеялом и в полном отсутствии мыслей пытался сообразить. Тело-то пришло в себя быстрее рассудка: ровное дыхание, полная готовность действовать. Никаких сонных оков. Через какое-то время я сообразил, что из леса вполне могли донестись громкие завывания диких зверей. Волков например или того же медведя. При воспоминании о нём по спине пробежались мурашки. Неудивительно, что я так шустро вскочил. За окном порядком темно, и, наверное, сейчас глухая ночь. Медленно ложусь обратно, закрывая глаза руками. Царапины на них начали затягиваться совсем недавно. Выдох. Ничего такого, всё нормально. Пальцы нащупали край одеяла и натянули обратно на грудь. Даже в целом всё нормально. Почти. Сельвигг нет меньше двух дней, а мне уже не хватает полноценного объёма тренировок. Не то, чтобы Джинно плохо справляется. Скорее, он не усложняет постепенно мне приёмы так, как делала это наша общая наставница. Да и выглядит первый офицер мрачнее и подавленней. На фразы он стал ещё более скуп, зато хоть тон нормальный, да и нет лишних ругательств. Немного нервно от этого не только мне. Беловолосая Тэсс как-то внезапно замкнулась в себе, о чём-то размышляя. Поговорить с ней мне не удалось. Ни тогда за ужином, ни сегодня. Она словно намеренно избегала всяческого общения. Я переживал за неё и злился на Джинно от того, что тот сам не спешит вносить какую-либо ясность. Ладно, он может просто не замечать чужой влюблённости. Я не слишком хорошо его знаю, чтобы судить об этом. Но за товарища-то он должен хоть чуть-чуть беспокоиться. Парень же с помощью ауры умеет улавливать чужое настроение. А может, это у него работает не так? Или не постоянно, как у Орголиссо?       Хм, может поэтому она-то и выглядит постоянно усталой? Всё время держать круг такого диаметра и сохранять острую чувствительность, наверное, очень трудоёмко и нелегко. Поняв, что уснуть обратно не удастся, я открыл глаза. Тихо. Очень тихо. Слышно лишь тиканье часов. Я направил свою ауру большим и объёмным кругом, но только она так не растянулась. Метра на четыре или чуть меньше. Ничего нового. Я попытался охватить ещё большую площадь, но через какое-то время бросил это занятие и начал просто щупать ею пространство в разных сторонах. Вокруг моего сруба никого, в соседнем две отчётливые жизненные ауры: это Феличе и Нола. Обе спокойны, значит спят. Всё нормально. Кругом проверяю частокол, рядом никого нет. Гора, на время потерявшая тяжёлое давление. До её недр я не дотянусь. Забор, барак. Хм, а вот возле него кто-то есть. Мигом замедляю течение частиц, подстраиваясь под окружающий естественный поток. Спокойствие, лёгкая дрёма, уверенность, некая шероховатость земли. Скорее всего, это Малоун. Только почему он на улице в такой час? Я нашарил часы на тумбочке — стрелок видно не было. Любопытство начало пересиливать. В принципе, я всё равно не усну. Почему бы не посмотреть за четвёртым офицером. Поболтаем, расспрошу его про что-нибудь. Снова сел на кровати, потянулся и зевнул. Сгрёб со стула одежду, выданную мне неделей ранее на замену старой, и начал в темпе одеваться. Через минуту я влез ногами в ботинки и начал их затягивать. Встал. Покачался с пятки на носок. Вполне удобно. Чуть подумав, я решил прихватить с собой и куртку: всё же не день на дворе. И через считанные секунды уже двигался в сторону выхода.       Входная дверь открыла за собой вид на черноту. Знакомая постройка напротив, забор и гора угадывались лишь силуэтами. Просто лишь ещё более густая и плотная темнота. Холодный, бодрящий ночной ветерок мигом согнал всё накопленное в кровати тепло. Я поёжился и застегнул куртку, вглядываясь в небо. Не было видно ни луны, ни звёзд. Догадавшись, что это тучи заволокли собой все источники света, я вышел вперёд и тихонько притворил за собой дверь. Вдохнув полной грудью ночную свежесть, я попытался глазами найти хотя бы фигуру мужчины. Кажется, он сидит у того крыла, что ближе к воротам. Осторожно направив ауру вперёд, я уверился в правильности своих выводов. Быстро сошёл с крыльца, стараясь не особо скрипеть ступенями. Не сильно-то хотелось нарушить эту витающую тишину. Не спят только некоторые хищники да их жертвы, и, видимо, на подсознании мне не хотелось привлекать внимания. Когда я пересёк половину двора, офицер, сидящий на чём-то, разложенном прямо на земле, поднял голову. Лицо, загоревшее на летнем солнце, выглядело серым пятном во тьме, а широко посаженные глаза смотрели без привычного задорного блеска. — Не спится, Этел? — спросил он, чуть двигаясь в сторону, чтобы и мне было где присесть. — Да, проснулся, — ответил я, занимая предложенное место. — А ты чего тут?        Это оказалась какая-то толстая шуба. Во всяком случае, так показалось на ощупь.       Удобно, тепло. Совсем не дует и не чувствуется холодной земли под пятой точкой, и в спину не тянет. Странно, что мужчина не курит свою трубку. — Сторожу, — Малоун скрестил руки на могучей груди. — А то знаешь, некоторые животные и через забор могут перелезть. И ещё Сель нет, чтобы держать их на расстоянии.       Я живо и красочно представил себе, как какой-нибудь громадный хищник бродит по лагерю, любопытствуя. А может и ища человека, чтобы оторвать от него кусок. Вытянул ноги, растирая колени. — А ты как отпугиваешь их? После трансформации или как-то аурой? — робко полюбопытствовал я, чтобы у офицера была возможность не особо вдаваться в детали, ежели не хочет. — Обычно их не хило так пугает медведь, который на самом деле человек, — Малоун хохотнул и лукаво взглянул на меня сверху вниз. — Хочешь узнать про трансформацию, да?        Я тут же закивал, радуясь, что человек настроен на беседу. Конечно хочу. На первом курсе про такие дисциплины не рассказывают. Слишком сложно и опасно. Никому сверху не нужно разгребать последствия чужой дурости, поэтому эта информация для второгодников. — Ну конечно, ты же меня тогда видел, малой, — он потрепал меня по голове широкой, крепкой ладонью. — Это сложный процесс. Для начала желательно узнать сущность души. Раньше, в моё время это делали при помощи трав да видений, сейчас же с этим попроще. В большинстве случаев помогает особо созданное зеркало. Просто пытаешься преобразовать своё отражение, а поверхность и рама с заключённым внутрь чародейством покажут твоё животное. Магия, Этел, не стоит на месте. К всеобщему счастью. — А что если оно ничего не покажет? — осторожно интересуюсь я, памятуя о словах Сельвигг: «Мы обращаемся в существ, которых нет». — Случается и такое, — офицер важно кивнул. — То треснет, то помутнеет, то вообще ничего не меняется. В таких случаях ученику просто настоятельно рекомендуют не учиться этому или же постепенно превращать части тела под присмотром опытных учителей. Начинают обычно с менее активной руки, её не так жалко. Допустим, левая.       Малоун поднял её и вытянул вперёд, начиная пояснять и показывать. Я заворожённо наблюдал за его действиями, боясь упустить хоть одну деталь. Даже ауру направил в ту сторону, чтобы наверняка всё понять. Алгоритм даже на слух звучал тяжёлым.       Сперва ученик должен досконально изучить строение своего воплощения, благо седьмой отряд обладает скелетами, детальными рисунками очень многих созданий. Крайне важно знать и своё тело, чтобы направлять его в правильные параметры. Перед первой трансформацией надо расслабиться целиком: и физически, и душевно. А затем начать одновременно и плавно направлять магию в кости, вены, мышцы, собирая необходимое количество. На этом моменте мужчина собрал чётко отмеренный объём частиц внутри, распределяя их равномерно по всей кисти. Потом следует начать преображать всё, следуя внутреннему зову, но сохраняя разумом контроль и примерно известное направление. Запястье затрещало, ширясь и выпирая. Кожа сперва начала натягиваться, но в какой-то момент начала менять структуру, подпитываемая волшебством. Кости пальцев начали удлиняться от основания к кончикам, вместе с ними перестраивались сухожилия, ходили под кожей мышцы. Большой палец начал смещаться куда-то в сторону предплечья. Рука стала обрастать тёмной шерстью и всё больше и больше терять сходство с человеческой рукой. На внутренней стороне стали видны грубые подушечки лап. На последних фалангах стали появляться уплотнения, а ногти стали менять форму и плотность. Совсем скоро они стали когтями. И вот я уже разглядываю лапу, показательная трансформация заняла чуть меньше двух минут. Офицер подвигал конечностью, сжал когти. Особенно нереально выглядела граница между человеческим и медвежьим. Захватывающее, волнующее и немного пугающее зрелище. Идеальный баланс, никакого насилия над телом. Когда-нибудь я смогу так же. Хотелось даже потрогать этот мех, но я не стал наглеть. — Высоким классом трансформации считается мгновенная, — продолжил Малоун, начав обратный процесс. — Когда всё происходит за несколько секунд или того меньше. Это признак мастерства мага и слияния со зверем высокого уровня. Труд не одного года, если только ты не рождён с этим талантом. Тогда и думать не надо — всё по щелчку пальцев. Без особого риска. — А что делать тем, кто не знает своей сущности? — я пересел так, чтобы быть к собеседнику не боком, а лицом. — Медленно и осторожно учиться слушать тело и дух, — он покрутил уже обычной рукой и дунул, стряхивая шерсть. — Но…       Из леса донёсся одинокий вой, и мужчина замолк, прислушиваясь. Я последовал его примеру, наклонив голову.       Тонкий, мелодичный звук был практически сразу подхвачен другими голосами, только на разных дистанциях. Вместе они создавали какой-то мистический напев. Этот звук меня-то и разбудил. — Волки, — сказал Малоун, чуть улыбаясь, — учат выводок петь. Их первая охота точно прошла. Уже ведь осень. — Осень? — переспросил я, не веря. — Разве? — А разве ты не заметил, что начало темнеть раньше? — офицер откинулся спиной на сваю барака.        Я задумался. Листва ещё была насыщена зелёными красками, солнце светило по-прежнему тепло, временами даже жарко. Вроде всё шло как обычно. Летний денёк сменялся другим летним днём. Но если посчитать сколько недель прошло с момента перевода, то выходит первая неделя сентября. Ого, как время-то промчалось. Я удивлён этим фактом. Я ведь даже и не заметил. Ох, это ж значит, что до повторных экзаменов осталось ещё меньше времени. Немного смятёно улыбаюсь, покачав головой, и смотрю на старшего. — Не удивительно, — он взглянул на небо, всё ещё затянутое облаками, и поводил плечами, разминая, — ты очень много отдаёшь тренировкам, что просто не обращаешь внимания на такие детали. Уроки с Сель всегда затягивают. Она даже меня неплохо поднатаскала, хотя я почти с рождения учусь магии. — А как ты познакомился с Сельвигг? — я, почувствовав удобный момент, мигом задал давно интересующий меня вопрос. — Хм-м, — он потёр подбородок, немного прищурился и принялся рассуждать вслух. — Мы служили на войне с Нерцазоденом в одном отряде. Так, тыловой почти что. Мы так-то не пересекались почти — она вообще ни с кем толком не беседовала. Я ещё и с Джинно тогда впервые увиделся. Она его выкопала откуда-то. Ночью уехала, да и вернулась через дня полтора или два с мальцом. Смурной такой, нахохлившийся как мокрый воробей. Я-то своими глазами не видел, но от остальных слышал. Да, кажется, я тогда впервые с ней заговорил.        Малоун пересел поудобнее, а я, довольный и умиротворённый, приготовился слушать новый рассказ. Ветер самую малость шелестел кронами деревьев, волки затихли, и на удивление басистый голос офицера практически не нарушал эту тишину, а наоборот как-то сливался с ней.

***

      Они миновали небольшой, но полноценный город, первый на сотни миль вокруг, и двигались дальше на восток. Местные жители сносно восприняли чужестранцев, поскольку солдатам был отдан строгий приказ: не лютовать, не грабить, ни чинить беспорядков. Особого смысла в этом устрашении не было: в этих местах из-за суровых условий в основном процветала работорговля. Бич всех граждан, желавших спокойно жить и зарабатывать доступным трудом. Поэтому мирно проезжающие обозы вражеских военных вызывали облегчение и, может, даже симпатию. А это уже делало нахождение в поселениях не особо опасным и приносило свои плюсы: жители охотно торговались с иноземцами. В походе чего только не потребуется. Все прочие права солдат на всевозможные трофеи переносились на поле боя. Точнее на последующее мародёрство. Годилось всё: оружие, вещи, припасы, животные, люди. Вполне естественная сторона войны — победитель берёт всё, что пожелает. И Малоун, наблюдавшей за девушкой с ребёнком со стороны, хмурил брови. Это напомнило ему о праве воина брать себе для любых нужд лично побеждённого в бою или же родственников проигравшего. Не хорошо. Их отряд остановился подле реки шире пяти метров, что большая редкость для этой страны. И капитан, сверявший местность то с картой, то с посланием из ставки, заявил, что они проведут здесь день или два, пока не придёт следующее распоряжение. А пока что все могут отдохнуть и привести себя в порядок. Развернули что-то вроде переносных купален прямо на каменистой равнине с редкими кустами и травой. По крайней мере, горячая вода была. Конечно же, все сразу ломанулись смывать с себя грязь и пот. Девушка, кажется, её звали Сельвэгия или Сельвигг, уже выглядела чистой, как и пацан. Стандартная чистая серая военная форма на ней, а на нём мешком висела новая одёжка, скорее всего купленная в городе. Но мальчик вёл себя слишком уж тихо, словно если бы его обидели.       Мужчина хмыкнул и отвёл глаза от смурной парочки. Обидели — слишком уж простое слово для солдата, который перевёлся в дальнюю, вспомогательную роту как раз, чтобы не иметь дела с подобным. Он не станет терпеть такое, если потребуется — отобьёт мальчонку из плохих рук в дуэли согласно правилам. Малоун, который не спешил пользоваться моментом для купания, вновь посмотрел в сторону двоих, тщательно наблюдая. Ребёнок уже покорно сидел на табуретке, стоявшей на грубой и пыльной земле, вцепился в неё пальцами до побеления. Девушка же держала в руках несколько ржавые ножницы, раздобытые непонятно где, и разглядывала опущенную голову, примеряясь к длинным и ещё мокрым волосам мальчика. Смотря на то, как она явно неумело прикидывала процесс стрижки, мужчина издал смешок. На бледном лице девушки не читались эмоции, они угадывались. Лишь самым краешком. Сомнение, нерешительность, колебания. Ну не выглядела эта особа как мучительница детишек. Однако это ещё ни о чём не говорит. Малоун медленно, вальяжно пошёл к ним. Девушка уже взялась за влажную прядь и поднесла ножницы, как вдруг замерла и подняла тёмно-синие глаза. Не особо дружественный взгляд мужчина выдержал без особых проблем. Мальчик же не двигался вовсе. — Так вот кто переполошил сегодня всю вторую казарму, — добродушно сказал взрослый, пряча наблюдение за внешнюю небрежность. — Я слышал, там такой крик поднялся. Так это тебе снились кошмары, малой?       Он чуть наклонился, обращаясь к ребёнку, надеясь получить от него какую-то реакцию. Но ничего не последовало, и это заставило его внутренне напрячься. Ага, кошмары ли. Тогда Малоун перевёл глаза на девушку, всё ещё стараясь держаться расслабленным и вынудить давать важные ответы. — Всем снятся дурные сны, — ответила она, не двигаясь. — Что тебе надо?       Но мужчина не торопился говорить напрямую. Сперва, пока можно, стоит изучить противника, даже если это сослуживец. Ярко светило солнце, высушивая ещё влажную кожу этих двоих. Небо было голубо-синим, безмятежным и далёким. Со стороны долетали разговоры, плеск воды, шипение котлов и прочая возня.       Однако для Малоуна всё сузилось до их небольшого круга. Он не спешил раскрывать свои карты, легко ведя дружескую беседу. Что-что, а база у него была хорошая. Иногда быть взращенным по правилам элитных слуг не так уж и плохо. Целый набор различных умений, в том числе и как вести себя. — Да вот смотрю я на то, как у тебя руки трясутся, и думаю, что ты скорее ему уши отрежешь, — рассмеялся он. — Первый раз стрижёшь кого-то?       Девушка пожала плечами, очевидно говоря этим жестом «да», но не желая продолжать беседу. Впрочем мужчина не сдавался, каким-то образом не пересекая грань навязчивости. Тонкая работа, и он не уйдёт, пока не удостоверится либо в правдивости своих выводов, и тогда действовать будет иначе, либо в их ошибочности. — Давай, покажу, как лучше, — непринуждённо предложил Малоун дружелюбным, не обременяющим тоном.       В этот момент мальчик быстро поднял глаза и тут же опустил их, немного сжимаясь тельцем. Что-то промелькнуло во взгляде, но слишком быстро, чтобы чётко определить. Мольба? Страх? Опасения? Надежда? Если бы только мгновение продлилось чуть дольше. Сельвигг посерьёзнела и жёстко отчеканила. — Нет.       Не особо хороший знак, мужчина примиряюще пожал плечами, показывая, что всё нормально. Ничего не нормально. Ладно, у него ещё есть лазейка до того, как обнажить клыки. Малоун полез в карман и достал что-то вроде бисквита. Простая местная сладость, купленная в недавнем городе. — Ладно, занимайся этим сама. Я просто хотел угостить мальца, всё же он единственный ребёнок в роте, — он протянул лакомство ребёнку так, чтобы он видел подарок. — А это не самое подходящее место для детей.        Угощение повисло в воздухе. Малоун терпеливо выжидал. Мальчик не двигался.       Это уже начало откровенно напрягать и на душе уже начали звенеть предупреждающие колокола. Это не нормально. — Всё в порядке, можешь взять, — нарушила тишину девушка, убрав в сторону руки, словно бы боялась помешать чему-то. — Это просто подарок.       Только после этих фраз мальчишка сдвинулся с места, робко протянул руку и нерешительно принял подарок. Только лишь за тем, чтобы положить бисквит к себе на колени, словно боялся обжечься. Малоун чуть изогнул губы, но улыбка пришлась на размер меньше. Неужели ребёнок правда так запуган? — Что надо сказать, Джинно? — спросила Сельвигг всё так же без эмоций, глядя на своего худенького подопечного, который последует за ней в Скечиар как её собственность. — С-спасибо, — еле слышно произнёс мальчик, не поднимая головы. — Да ничего, — время выводить и получать подтверждения прошло. — Слуша-ай, а ты часом не обижаешь его?       Вопрос он произнёс чеканя, с неприкрытой угрозой, позволив ауре чуть шевельнуться и обозначить свою силу. Малоун посмотрел на девушку открыто, только собственные синие глаза стали серьёзными, решительными. За ребёнка есть кому вступиться, и если это означает драку, то пусть так и будет.