Руками не трогать

      Дамблдор отлевитировал Гарри в палату Мунго и ушёл, оставив его на попечение целителей. Сознание Поттер не терял, но и сказать, что он в своём уме, было нельзя; директор наложил на него заклятие наркоза — или что-то на него похожее, — поэтому Поттер прекрасно видел, что вокруг происходит, но не мог никак на это отреагировать. Однако вскоре лекари наложили на него сон, и в следующий раз он уже очнулся полностью собой.       Сперва Гарри многое интересовало: чем закончилось сражение, кто погиб, насколько серьёзны ранения остальных и другое. Он бы обязательно обо всём порасспрашивал, но, оставшись наедине со своими мыслями, осознал, что натворил, и потерял ко всему интерес.       Чжоу была убита его рукой. И дело было даже не в том, что он произнёс заклятие, ставшее для нее смертельным. Хотя и в этом тоже, он ведь так и не научился сопротивляться Империусу. Это была только одна сторона. Главная проблема была в том, что это он сам создал Отряд Фреда и Джорджа и направил его в бой против Пожирателей Смерти. Во всех смертях членов Отряда виноват он. И в смерти Чжоу, разумеется, тоже.       Но и это ещё не всё. Селвин. Именно Селвин наложил на него Империус и отдал ему приказ «Убить Чжоу». Можно сколько угодно размышлять о том, чем бы закончилась битва между ним и Долоховым, если бы Селвина не было. Скорее всего, шанс у Поттера был, нет, не на победу в схватке, а на выигрыш времени до того момента, пока Чжоу не нашла бы слушающуюся её палочку.       Но Долохов в последний момент поднял Селвина, которого Гарри побеждал уже два раза, а тот в свою очередь обеспечил Антонину победу.       Если бы только Гарри послушал Джастина. Если бы только подумал. Хоть раз. Сделал бы правильный выбор.       Но нет.       Очередной выбор провален. Грюму он доверился правильно, но потом решил участвовать в третьем испытании и подписал себе смертный приговор, который, впрочем, смог отменить Северус Снейп ценой собственной жизни. И вот ещё один неправильный выбор. Казнить или помиловать? Гарри выбрал помилование, и Селвин, который должен был умереть ещё давно, сначала задержал Поттера на подходе к Долохову, потом спас Долохова, наложил Империус, убил, можно сказать, Чжоу, смертельно ранил или убил Сириуса Блэка и в последней битве взял реванш у Гарри, распоров ему горло.       Джастин… Джастин был прав.       «Ты мог это предотвратить!» — сказал он, тогда ещё не догадываясь, насколько быстро исполнится его пророчество.       Да. Это всё его вина. Гарри Поттер убил Чжоу Чанг. Непреднамеренно, но убил.       Гарри перестал интересоваться событиями реального мира.       Почему он жив, если тёмные проклятие невозможно залечить? Да какая разница. Чжоу это не вернёт.       Впрочем, целители почему-то решили, что всё обстоит иначе и его страсть как волнует этот вопрос. Через несколько часов после пробуждения Гарри к Поттеру подошёл его «старый знакомый» с ирокезом и очками. Тот довольно чётко объяснил ситуацию:       — Послушай меня, Гарри, тёмные заклятия много чем отличаются от светлых, — целитель поправил свои очки. — Вам должны это были рассказывать в школе, но я повторю тебе ещё раз. Тёмные заклятия не могут применяться во благо, в то время как светлые заклинания — наоборот, даже столь любимое в ваших дуэльных клубах оглушающее заклятие. Оно создавалась для медицинских целей и только потом его начали применять в сражениях, тёмные же заклинания изначально создавались для нанесения повреждений врагам… и так вышло, что на текущий момент в целительстве не существует никаких средств от подобных заклятий.       Целитель поправил очки. Опять.       — Поэтому тёмные заклинания и запрещаются к применению. В тебя как раз попало одно из таких запрещённых заклинаний. В часть тела, которая необходима для поддержания жизнедеятельности организма. Летальные исходы при таких повреждениях наступают в девяноста девяти процентах случаях, но тебе повезло, мистер Дамблдор оказал тебе первую помощь, которая смогла… Я, если честно, не разбираюсь в боевой магии, я целитель; могу лишь сказать, что он сделал что-то, что позволило ране сразу же зажить. Однако последствия никуда не делись, и нам приходится справляться с ними без использования магии. В данном случае мы смогли зашить рану и предотвратить угрозу жизни. И мы вынуждены запретить тебе говорить, пока ситуация не станет лучше. А чтобы не провоцировать тебя на подобные разговоры, посетители к тебе пока допускаться не будут. Надеюсь, ты меня понимаешь. Как только ситуация станет легче, мы на короткий срок пропустим твоих друзей. Это что касается горла. Сотрясение мозга тоже некоторое время доставит тебе неудобства, но ты их даже не заметишь.       Поттер ему не ответил.       Говорить он не хотел. И кого-то видеть — тоже. Да и жить у него желания поубавилось. Пожалуй, у него было только одно желание. Поттер хотел знать, кто пережил это сражение. Тонкс, Финч-Флетчли, Джинни Уизли. скорее всего, живы, но кто ещё? Пожалуй, только этот вопрос ещё оставался в голове Гарри в окружении множества ненавистных мыслей.       Запрет на посетителей долго не продержался.       Вернее, не так. Запрет на посетителей действовал ровно до того момента, как к Поттеру пришёл Дамблдор.       Возможно, именно этой встречи Гарри боялся больше всего.       Раньше он боялся директора совершенно по другой причине: тот знал слишком много из того, что Поттер предпочёл унести с собой в могилу. Сейчас чувства Поттера были другими.       Ему сложно было разобраться в себе, понять, что он чувствует, что знает и что хочет сделать. Он одновременно хотел, чтобы Дамблдор пришёл и наорал на него, объяснил, какая он сволочь и что его ожидает заслуженная смертная казнь за все те многочисленные прегрешения. С другой же стороны, Поттер хотел отложить всё это, перенести эту встречу на как можно более поздний срок, а лучше, чтобы та и вовсе не состоялась. Он не хотел никогда в жизни смотреть в голубые глаза Дамблдора, которые прекрасно знали, что он сделал и в чём виноват.       Поттеру было стыдно.       — Ты понимаешь, что ты сделал и какую цену заплатил? — спросил Альбус Дамблдор.       Простой вопрос. Простое предложение. И голубые глаза великого волшебника, сверлящие Гарри Поттера, изучающие его целиком и полностью.       Но Гарри было всё равно. Скрывать что-то и от кого-то ему уже надоело. Ему уже всё надоело.       Гарри кивнул.       — Выводы сделал?       Гарри кивнул, хотя никаких выводов он не сделал.       Времени было много, но в то же время слишком мало, чтобы уделить пару минуток на делание каких-либо выводов. А зачем?       Ненавидеть себя было гораздо легче.       Никаких мыслей.       Чистая ненависть, вот ответ. И плевать вообще, какой был вопрос.       — Хорошо, — кивнул Дамблдора. — Никто не в состоянии обругать человека сильнее, чем он сам. Я не смогу. Никто не сможет. Знай только лишь, что в смерти Чжоу Чанг твоей вины нет.       Говорить Поттеру строжайше запрещалось, но Поттер всё же постарался выдавить из себя: «Спасибо».       Но у него ничего не получилось.       Только боль вспыхнула с новой силой. На этот раз физическая. Горло. Впрочем, душевная тоже была. Она и не пропадала.       Дамблдор кивнул, словно понимая, что хотел сказать Поттер, и ушёл.       Вот и весь разговор. Два с половиной слова, а сказано столько, что не уместить в целой книге.       После его ухода посещения вновь запретили.       Дамблдор был прав. Никто в этом мире не сможет теперь оскорбить его. Куда там Малфою с его глупыми подколками? Всё, что он мог сказать, уже приходило в голову Поттера, и он со всем был согласен. Выводы? Да пофиг вообще. Есть дела поважнее.       Например, винить себя. Ненавидеть. Уничтожать изнутри и снаружи.       «Тварь.       Сволочь.       Идиот».       Два дня прошли как секунда. Единственное развлечение Поттера заключалось в том, чтобы смотреть в стену.       Это было даже интересно. И познавательно. Почему он никогда не думал, что стены бывают такого цвета? Не белые, а желтоватые, при этом если посмотреть легонько и ничего не запоминая, то кажется, что они белые, иллюзия в реальном мире. И такие красивые, может, магия?       Смотреть на стены было интереснее, чем ненавидеть себя. Но ненавидеть себя было полезнее, по крайней мере, так думала совесть. Гарри был с ней согласен.       На третий день Пожиратели совершили налёт на Мунго. Подробностей Гарри не знал, так как смотрел в стену. А зачем? Стена интересней. Если ему надоест, он мог продолжит себя ненавидеть, а потом снова смотреть в стену.       На четвёртый день Гарри прошёл обследование, и ему наконец разрешили разговаривать. Мило, теперь стало можно ненавидеть себя вслух.       Гарри попытался ненавидеть себя вслух. Горло жутко заболело. Непродуктивно. Ненавидеть себя в мыслях куда легче.       Пятый день. Пятый день Поттер планировал провести так же как и раньше: стена — ненависть. Либо ненависть — стена. Порядок был не важен. День долгий, успеет и то, и то.       Гарри решил начать с ненависти, вот только стена своего часа так и не дождалась. Где-то около полудня к Поттеру пожаловал посетитель. Когда-то их, кажется, успели разрешить. Посетителем был Джастин Финч-Флетчли.       То, как он выглядел, заставило Поттера временно прекратить ненавидеть себя и с удивлением воззриться на прибывшего.       А выглядел тот нормально. Вообще нормально, это Гарри здесь страдал и мечтал о том, чтобы предыдущего месяца просто не было, а сам он пропал из мира, но Финч-Флетчли — в норме.       Просто Финч-Флетчли. Красная футболка с надписью «Ползучие Быки», что бы это ни значило, и джинсы. Картина маслом: Джастин приходит на урок истории магии, когда ему лень надевать мантию. Улыбка на лице, позитивное расположение духа, ран от тех птиц как не бывало, такое ощущение, что Финч-Флетчли и вовсе не участвовал в той роковой схватке. Просто проспал пару занятий и сейчас торжественно входит в кабинет на последний урок.       — Хреново выглядишь, — отметил Финч-Флетчли, усаживаясь на кровать Поттера.       Поттер не знал, как выглядит, так как зеркала у него в комнате не было, но подозревал, что «хреново» — подходящее определение. Впрочем, даже если бы зеркало и было, то он всё равно скорее всего не стал бы смотреть в него... стена ведь интереснее.       Когда Гарри подумал об этом, то сразу же решил, что прибытие старого друга — не повод отвлекаться от распорядка дня, так-то стена будет поинтереснее и самого Джастина.       Гарри повернулся к стене и уставился на своё любимое место.       Что бы Джастин ни сказал, он не сможет перехватить его внимания от стены.       — Как ты относишься к критике?       Или сможет.       Наверное, только такое сочетание букв и интонации смогло отвлечь Поттера от стены. Если бы Финч-Флетчли начал диалог с чего-нибудь другого, то Гарри бы и ухом не пошевельнул. Но во фразе Финч-Флетчли было слово «критика», а что Гарри любил больше, чем смотреть в стену? Правильно, ненавидеть себя.       — Слушаю, — произнёс Гарри.       Одно слово, и он почувствовал жуткую боль. Говорить ему разрешили, но боль имела другое мнение.       — В смерти Чжоу виноват ты, — сказал Джастин, окончательно переиграв стену в номинации «заслужи внимания Гарри Поттера». — Причём только ты один. И не только в смерти Чжоу. В смерти всех остальных тоже. Я в тебе сильно разочаровался. Ты повёл себя как последний дегенерат.       Удивительно, но Джастину оскорбления в его адрес удавались лучше, чем ему самому. Неплохо.       — Согл…       Боль. Сильная боль. Но Чжоу было больнее, нужно продолжать говорить.       — …асен.       — Согласен? — Джастин был удивлён. — Я думал, ты всё. Отпираться будешь. Тут тебя… Ты точно понимаешь, почему?       — План, — с третьего раза произнесения слова боль была слабее.       Нелогично. С чего это вдруг боль слабее? Горло же за пару секунд не залечилось. Но смерть Чжоу тоже не логична, так что пускай.       — Ни хрена ты не понял, Гарри, — Джастин разочарованно скривился. — План нормален. Мы либо сражаемся, либо нет. Если да, то ты всё сделал правильно, атака, вторая команда в невидимости, поддержка Дамблдора с Орденом. Я бы такого не придумал. Если мы хотели сражаться, надо было сражаться, если нет, то на хрена нам тогда свой отряд? Нет, дело не в плане. Дело в твоём отношении.       — Селвин? — спросил Поттер.       А зачем спросил-то? Можно было констатировать факт. Гарри же решил примерить на себя роль Дамблдора и провалился по всем статьям.       — Да. Ты не убил его. И не убил кучу других Пожирателей. Все, кого вы наоглушали, встали и перебили множество людей. Хороших, плохих? Да насрать. Я тебе говорил про Селвина. Ты не послушал. Вот теперь Чжоу мертва. Получай, значит. Ты получил то, что заслужил, знай это.       Да. Заслужил. Он всё заслужил.       — Ну раз уж ты не отпираешься, я даже оскорблять тебя больше не буду. Хотя я тут заготовил речь, даже думал самому главой остатков Отряда стать. Но я надеюсь, ты не такой тупой, каким показал себя в той битве. Давай поправляйся, нужно что-то новое придумывать. Там полный пипец творится. Ко мне подходил чувак один, Зингред… как-то так его зовут. Спрашивал по поводу того, что мы услышали в Отделе тайн. Волдеморт сейчас пытается захватить Южную Америку. Я бы тебе всё рассказал, раз уж не оскорбляю, но у меня время ограничено. Посетителей к тебе пускают только на минуту, которая, кстати уже прошла. Идиотские правила, мне и говорить с тобой не разрешили, ну да пофиг.       — Кто?       — Что «Кто»? Кто не разрешил? Давай по-быстрому, я не понимаю.       — Кто умер… Отряд Близнецов.       Четыре слова. Новый рекорд для него. Боль жуткая, но к боли Гарри уже давно привык.       — Кто умер? Легче сказать, кто жив. Я вот жив, смотри, все раны от этих ебаных херовин мне залечили в один миг. Даже сознание не потерял, ну, может, ненадолго. Ты тоже жив, вот только ранен серьёзно… Впрочем, как и все остальные. Тонкс жива, но она, как и ты, до сих пор в Мунго. Тут недалеко. Топор-то с сюрпризом оказался, она ни ходить, ни магию применять не может, и превращаться тоже. Селвин в итоге всех порешал. Впрочем, она, кажется, на поправку идёт…       Финч-Флетчли посмотрел себе за спину и, удовлетворившись тем, что за ним никто никто не идёт, продолжил:       — Джинни живая. Но вот у неё всё плохо даже по сравнению с вами. Я не знаю, что там такое, с головой что-то, она в Хогвартсе у мадам Помфри лежит, это вроде по её части, хотя насколько я знаю, завтра её переведут в Мунго. Джордж тоже живой, но у него руки нет и восстановить невозможно. Из Мунго в первый же день выписали, рука, как оказалась, не самая серьёзная опасность, он, правда, от потери крови чуть не умер, но сейчас всё позади. Ещё на дом Уизли вновь напали. Вот только там никого не было, поэтому дом просто сожгли, и Джордж временно у меня живёт. Но он пока ещё ни одного слова не сказал. Фред-то погиб. И это, кстати, всё. Все остальные мертвы. Фред, Рон, Грегори, Колин, Чжоу, Ли. Нас пятеро осталось, и это если Джинни не загнётся, я просто вообще не знаю, насколько там всё плохо. Так что теперь ошибаться больше нельзя. Ну ты подумай об этом, хорошо?       Финч-Флетчли покинул палату.       Да, он подумает.