Руками не трогать

      Приземление Поттера удачным назвать было нельзя. Гарри ожидал, что что-то должно произойти, когда он коснётся Кубка, однако то, что тот переместит его, он совсем не ожидал.       По его представлению из сосуда должны были вырваться ракеты, которые бы вывели в небе его имя разноцветными цветами, из-ниоткуда появилась бы дверь, оттуда должна была выйти Чжоу, обнять его, сказать что-то наподобие «Гарри, ты самый лучший! Ты великолепно справился с испытанием», из этой же двери следом за Чжоу должен бы выйти Грюм и заявить, что Поттер — его истинный ученик, который познал настоящую бдительность, потом Том Реддл, который от великолепного выступления Поттера умудрился самостоятельно выйти из дневника. Потом оттуда должна будет выйти Тонкс, она попросит прощения, следом Тед и Андромеда Тонкс, которые будут расстроены только тем фактом, что они являются лишь приёмными, а не настоящими родителями. Джастин очнётся и заявит, что проиграл в честной борьбе, а Гарри молодец, и Колин Криви, который сфотографирует всё это и навечно запечатлит данный момент в истории.       Но нет, вместо этого Кубок решил его куда-то телепортировать. Обидно и неожиданно.       Поэтому, как только ноги Гарри коснулись твёрдой земли, они сразу же подогнулись, и он, выронив Кубок, упал и ударился головой о стоявший рядом памятник…       На этом история Гарри Поттера могла бы закончиться, однако удар пришёлся на лобную часть черепа и, если не считать невероятно сильную боль проблемой, то всё обошлось. Поттер немного повалялся, справляясь с болью, затем ощупал голову на наличие раны, встал и огляделся.       Местность вокруг ничем не напоминала Хогвартс. Не было гор, окружавших замок, леса, озера, ничего общего с той местностью. Территория скорее напоминала окрестности дома Тонксов, нежели школы, другое дело, что никаких знакомых мест Поттер поблизости не замечал, так что вряд ли это место вообще имело что-то общее с Хогвартсом или домом Тонксов.       Он стоял посреди темного густо заросшего кладбища, справа за огромным тисом чернел силуэт небольшой церкви. Слева — холм, на склоне которого виднелся старый красивый особняк.       «Тебе кто-нибудь говорил, что Кубок — это портал?» — хотел спросить Поттер у Джастина, но тут же вспомнил, что Финч-Флетчли выбил из турнира он сам. Возможно, зря. Кто знает, может, Кубок действительно подразумевал возможность схватиться за него больше, чем одному человеку? В любом случае, Гарри это вряд ли узнает, да и поменять ничего уже не выйдет, можно потом спросить у Бэгмена о двух чемпионах.       И всё же, вероятно, это кладбище было очередным заданием Турнира, а помощь Джастина здесь бы наверняка пригодилась. Впрочем, даже если Гарри провалится в этом испытании, то всё равно должен стать чемпионом Турнира, ведь им никто не говорил о дополнительном испытании. Бэгмен заявил чётко: «Кто коснётся кубка — победит», ни о каких дополнительных заданиях на проверку устойчивости и речи не было, а значит, после касания Кубка победа должна принадлежать ему, а своими дополнительными испытаниями они могут хоть обмазаться, хоть подавиться, делать всё что угодно, он победитель! И ничего это уже не изменит. Гарри бы аппарировал отсюда с чистой совестью, если бы умел, и вообще не стал бы в этом участвовать, если бы была хоть одна возможность, однако никаких заклятий возвращения в Хогвартс он не знал, а значит, чтобы вернуться, придётся пройти это испытание.       Вот только в чём оно заключается?       Гарри огляделся, надеясь обнаружить хоть какую-нибудь подсказку, и обрадовался, когда её заметил. Медленно, огибая могилы, к нему приближался высокий человек. Лицо его было скрыто под чёрной маской, которую по рассказам Грюма, много лет назад носили Пожиратели Смерти, а в руках он держал странный свёрток, в котором, судя по размеру, лежало что-то похожее по размеру на новорождённого младенца. Всё это выглядело слишком странным и неадекватным.       «Что-то тут нечисто», — решил Поттер и, наложив на себя дезиллюминационные чары, слился с памятником, о который так неудачно ударился головой.       Человек в маске, не дойдя пять шагов до укрытия Поттера, остановился. Простояв пару секунд, он принялся тщательно осматривать окрестности, один раз он даже остановился взглядом на самом Гарри, однако, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, продолжил осмотр.       — Я слышал звук срабатывания портала. Кубок здесь…       Гарри с ненавистью уставился на злополучный приз. Его спрятать он совершенно забыл.       — Мальчишка должен быть где-то здесь. Но я никого не заметил. Кубок не мог прибыть один, если Крауч ничего не напутал.       Закончив говорить, человек в маске принялся ждать ответа. Интересно, от кого?       Внезапно в голове у Поттера раздался высокий пронзительный голос.       «Он тут, где-то спрятался. Обыщи тут всё. Не дай ему уйти!»       Вот эта фраза окончательно развеяла сомнения Гарри по поводу серьёзности ситуации. Голоса в голове, фразы про «мальчишку, который где-то спрятался» и участие в этой авантюре организатора Турнира, вместо которого сегодня, а вернее, уже вчера, если не позавчера, должен был судить Фадж, явно говорили о заговоре. Заговоре против него. Заговоре против «Мальчика, который выжил». Как раз то, о чём подозревал Грюм.       — Кигхн Септ! — выкрикнул Гарри.       Из земли, окружающей человека в маске, по-видимому, сообщника Крауча, вылезли человеческие кости, который мгновенно закрыли неизвестного в импровизированной ловушке.       Поттер снял с себя маскировочные чары и оглядел труд одного из самых сильных известных ему заклинаний. На кладбище она сработало ещё сильнее, вероятно, из-за огромного количества закопанных мертвецов в округе. Голосов в голове больше слышно не было, как он прекрасно знал: из этой ловушки связаться с кем-то невозможно, так что всё должно пройти хорошо.       Гарри оставил ловушку с человеком в маске и принялся думать о том, как ему связаться с Дамблдором или Грюмом. Способов было немного. Можно было попробовать вызвать «Ночной рыцарь». Интересно, он здесь ходит?       На костях появилась трещина, которая мгновенно пропала. Поттер узнал «симптомы»: кто-то изнутри пытался пробить заклятие Бомбардой. Самоубийственная попытка, вероятно, человек в маске уже мёртв. За все время в Хогвартсе Поттер пробовал множеством заклинаний пробить кости, но, сколько он ни пытался, ничего, кроме пропадающей трещины, у него вызвать не получалось. Кости игнорировали абсолютно все действующие на них силы, начиная со взрывов, заканчивая кислотой. Возможно, Адское пламя справилось бы лучше, но Гарри, даже несмотря на свою страсть к познанию новых свойств заклинаний, так ни разу и не рискнул его применить.       Отвернув свой взор от ловушки, Гарри пошёл в сторону особняка, намереваясь найти кого-нибудь живого, чтобы тот ответил на вопросы о месте пребывания. Однако внезапно произошла вещь, которая не случалась с Поттером за последние три года — у него заболел шрам.       Боль была не столько сильной, сколько неприятной, невероятно неприятной. По сравнению с пытками Пирса это было ничто, плевок, но она была необычной. Удивительно, но познав невероятное множество видов боли, Гарри никогда не сталкивался с тем, с чем столкнулся сейчас. Болел словно не шрам, а что-то внутри него пыталось вырваться из головы, пожирая при этом мозг и сами мысли. Будто бы разумом завладел кто-то другой, и этот кто-то пытался выдавить Поттера из его тела.       Гарри упал на землю и схватился за голову; палочку он чудом удержал, и уже через секунду ей воспользовался.       — Фините! — воскликнул Гарри, еле соображая от ужасной боли, которая усиливалась в геометрической прогрессии.       Разумеется, заклинание не сработало.       — Инсендио!       Поттер не придумал ничего лучше, чем попытаться перебить боль. Он не знал ничего более болезненного, чем боль от огня, и надеялся, что огонь на своей руке поможет ему хоть на секунду отвлечься от ужасной боли изнутри его головы.       План сработал. Если про подобный, самоубийственный мазохистский план можно вообще употребить это слово. Однако всё же нужного эффекта Гарри не добился — хоть боль от огня и была для него более привычной, по факту не изменилось практически ничего. Теперь он страдал от возникающих пузырчатых ожогов на руке. Поттер понял, что и эту боль терпеть больше не может, и потушил огонь. Теперь в дело вернулась боль от шрама, и Гарри осознал, что страдания от пламени были не такими уж и плохими. Он закричал, молча терпеть этот ужас стало невозможным и решил, что, пожалуй, всё же предпочтёт огонь. В этот раз он решил поджечь ногу, однако ему не дали этого сделать.       — Он сошёл с ума? — человек в маске заклятием выбил у него из рук волшебную палочку.       Вопрос «Как он выбрался?» даже и близко не занимал Гарри Поттера, он просто хотел пропасть из реальности, выпасть, взять перерыв в надежде, что ему станет лучше, сделать хоть что-нибудь лишь бы не чувствовать разрывание мозга.       Боль резко прекратилась.       Гарри почувствовал страх. Но это был не его страх. Чей-то ещё.       Поттера вырвало.       Последняя мысль, возникшая в голове Гарри: «Вернусь в Хогвартс, попрошу у Реддла научить меня этому заклинанию». А последним, что он увидел, была красная вспышка.

* * *

      Сначала его вновь вырвало. Потом, вероятно, снова, и, возможно, но только возможно, снова. Затем он очнулся.       Очнулся он от того, что ему стало лучше. Это была первая странная вещь. После таких ощущений он должен был около недели отлёживаться, причём не факт, что то, что он испытал, вообще возможно как-то вылечить. Однако ему стало лучше настолько, что он даже вполне себе неплохо себя чувствовал. Как будто бы спал в последние двадцать часов, а та боль, ожоги, разрыв мозга были лишь его фантазией.       Причём на такое хорошее самочувствие, казалось, не повлиял тот факт, что у него появилась глубокая кровоточащая рана на руке, а также, что он висел в метре от земли и был прикован заклятием к какому-то памятнику.       Поттер обнаружил всё то же кладбище, только вместо человека в маске перед ним стоял бледный высокий человек с неестественно красными и какими-то «злобными» глазами. Внешним видом он напоминал змею, и Гарри счёл это хорошим знаком, ведь со змеями он дружил. Одет человек был в простой черный плащ с капюшоном. Он был явно волшебником, махал своей волшебной палочкой перед телом Поттера. С каждым таким махом Гарри становилось всё лучше. С помощью неизвестной магии тот лечил его раны, причём не только физические, но и душевные.       «Очевидно, союзник», — решил Гарри.       Парня в маске Гарри не видел. Кажется, этот худой человек его каким-то образом спас.       — Спасибо, — Поттер решил поблагодарить неизвестного спасителя.       Худой человек с удивлением уставился на него.       — Я надеюсь, ты не сошёл с ума, — холодно промолвил он. — Я очень долго готовился к этой встрече, а твоя чрезмерная восприимчивость к психической боли встала мне поперёк.       «Чего? Долгое ожидание? Восприимчивость к боли? О чём идёт речь? Как к этому вообще можно быть восприимчивым?!»       — Я не сошёл с ума, хотя это, кажется, было близко. И я не представляю, кто ты, зачем ты готовился к этой встрече. Не мог бы ты меня освободить, раз уж спас?       — Нет, Гарри Поттер, так не пойдёт. Ты будешь висеть здесь и наблюдать за моим величием! — худой человек торжественно поднял палочку, залечил рану на руку Поттера и отошёл.       Одна часть разума ясно говорила Гарри, что перед ним не друг, однако другая часть, ответственная за память, говорила о том, что этот человек ему кого-то напоминал. Кого-то хорошего. Секунд десять Поттеру потребовалось вспомнить, где он слышал фразы про «моё величие», и он вспомнил. Это были не фразы. Это были надписи.       — Том? Это ты? — Гарри сразу же узнал знакомую манеру общения.       — Том? Знаешь моё имя? Дамблдор рассказывал обо мне, да? — худой человек вновь приблизился к Поттеру. — И что же он обо мне говорил? Если он рассказывал, что я скоро вернусь в этот мир для того, чтобы уничтожить всех врагов, то знай. Он. Был. Прав!       Худой человек почему-то разозлился. Поттер не мог понять, почему. Вероятно, это всё же не тот Том из дневника, а какой-то другой человек с таким же именем и похожей манерой речи и фразой про долгое ожидание. Ну, да, тот-то Том в дневнике, это же просто похожий. Хотя почему он говорит про Дамблдора и про долгожданную встречу? Гарри понял, что он ничего не понял. Может, он всё-таки сошёл с ума от боли?       — Том, я не понимаю, что про…       — Не смей называть меня Томом! Я — не Том Реддл! — худой человек направил палочку на Гарри. — Ты знаешь, кто я! Я — Лорд Волдеморт, тёмный властелин этого мира!       Кажется, боль в шраме или внезапное выздоровление немного повлияло на психическое здоровье Поттера, поскольку ему стало смешно. Перед ним человек, который ждал встречи с ним и излечил его от всех ран; данный человек называл себя властелином этого мира, а также Волдемортом и Томом Реддлом одновременно. При этом он упорно заявлял, что Гарри должен знать его, хотя тот видел его в первый раз. Тёмный Лорд мёртв, мёртв не окончательно, но всё же мёртв, он не мог просто взять и появиться вот так. А даже, если перед Поттером оказался величайший тёмный волшебник за сколько-то там лет, то почему он его ещё не убил, а стоял и лечил его раны? А если перед ним всё же его знакомый Том, то как он выбрался из дневника и за что затаил обиду? Происходила какая-то дичь. Разве что Том Реддл и Лорд Волдеморт — это один человек? Звучало как бред, но всё же, допустим, после убийства родителей Гарри Тёмный Лорд умер, но попал в дневник, там он тусовался, а сейчас возродился…       Не, бред. Дневник-то остался в Хогвартсе. Гарри не брал его с собой в лабиринт и никому не рассказывал, куда его положил. Да и сама версия о том, что он пару лет мило болтал… переписывался с Волдемортом — абсурдна до невозможности. Это всё равно, что предположить, что Джастин — Лорд Волдеморт. Кстати, неплохая идея! Лордов в мире не так много, а Джастин после смерти родителей как раз унаследует это титул, Финч-Флетчли — два слова, Лорд Волдеморт — два слова… Так, пора перестать думать о всякой чуши.       Гарри пару секунд поколебался, выдать ему шутку или попытаться уточнить, кто перед ним, но решив, что шутки — удел Джастина, а ситуация хоть вроде и закончилась победой «добрых», не перестала быть серьёзной, поскольку эти «добрые» довольно странные. Гарри постарался выразить своё недоумение словами.       — Прости, я ничего не понимаю. Ты являешься Тем-кого-нельзя называть, ну, ты понял, или Томом Реддлом? Я вообще ни хрена не понял, если честно, при чём тут Дамблдор, и при чём тут вообще…       Договорить Гарри не смог, потому что его настиг Круциатус. Ощущения от Круциатуса были двоякие: с одной стороны, было больно, с другой стороны, эта боль и близко не могла сравниться с той болью от шрама и тем более с огнём. Вероятно, Непростительное заклинание на него так действовало из-за недавних лечащих заклинаний. Не могло же оно на всех так слабо действовать?!       Круциатус был недолгим. Гарри даже не успел толком проанализировать свои ощущения. Худой человек, кем он ни был, волновался о здоровье Поттера и не хотел переусердствовать с «наказанием».       Тем временем к Тому подошёл тот человек в маске. Он был без руки. Возможно, это было последствием того взрывного заклятия в ловушке из костей. Но почему он ещё её не залечил? Впрочем, это не тот вопрос, которым сейчас следовало задаваться. Как отсюда сбежать? Вот вопрос. Гарри только сейчас осознал ситуацию, в которую он попал, Лорд Волдеморт, который Том Реддл, вернул себе тело вместе с человеком в маске — Краучем? — а сейчас они вполне могут решить убить Гарри. И как этого избежать, не очень ясно. Великолепно, мать его! Кажется, он прожил очень короткую и очень бессмысленную жизнь! Грюм всегда был прав! Да, кто-то бросил его имя в Кубок! Да, участвовать в третьем испытании Турнира Трёх Волшебников — была хреновая идея! Почему Гарри не послушал наставника раньше?!       — Протяни руки, Люциус, — скомандовал худой человек.       — Да, мой Лорд, — человек в маске, по имени Люциус, протянул руку к Тому, но не обрубок, как предполагал Гарри, а здоровую.       Гарри понял, что количество вещей, которые он не понимает, превысило порог. Единственное, что он понял, сейчас произойдёт что-то очень важное, и что-то очень плохое.       Хотя куда уже хуже, верно?