Need-D

      — Я слишком давно собственными силами развлекаю свой зад, — вздыхает Чимин, — мне срочно нужен член!       Тэхён поднимает взгляд на своего лучшего друга и соседа по комнате, а тот надувает губы, не отрывая взгляда от экрана. У парочки в фильме дело движется к сексу, и Пак как никогда чувствует свою нехватку.       — А ты разве не потрахался с тем парнем на прошлых выходных?       — Да, но его член не… — Чимин вздыхает, качая головой. Парень действительно выглядел как боженька, но как только Чимин увидел его член, вот ни разу не соответствующий его золотым стандартам, решил побыть сверху в этот раз. Хуже отсутствия члена только жалкий стручок. Чимин смотрит на Тэхёна надувшись. — Мне просто нужен хороший член, нормальный такой ствол, на который можно было бы присесть на часок-другой.       — Так… — начинает Тэ, задумавшись. — Как насчёт того, чтобы сгонять в клуб? Тут как раз новый открыли, — у Пака загораются глаза, и он восторженно забирается к другу на колени.       — Правда! Ты же про «Крылья», верно? И ты готов пойти со мной?! — спрашивает, подпрыгивая от радости на тэхёновских бёдрах. «Крылья» — это новый гей бар, вход в который открыт исключительно для мужчин (владелец у него тот же, что и у «Пёрышка», аналогичного клуба для девочек) и Чимин вообще-то давно мечтает туда пойти, но всё никак не может, потому что обделён хорошей гейской компанией, с которой можно было бы в этом месте затусить. Факт того, что Тэхён изъявляет желание сходить туда, хотя сам не гей от слова совсем, делает Пака невероятно счастливым! Тэ смеётся, похлопывая по чиминовской заднице.       — Да, пойду. Только ради тебя, — усмехается, — и, так и быть, помогу тебе выглядеть неотразимо.       Чимин шлёпает по тэхёновской груди, посмеиваясь. Тэ улыбается, и он не может не улыбнуться в ответ.       — Спасибо! — говорит Чим, обнимая друга, на что тот снова тихо смеётся.       — Да без проблем. А теперь слезай, пока твой аппетитный зад не довёл меня до бро-эрекции.                            Тэхён держит своё слово, поэтому Чимин от радости скачет на носочках. После работы сумасшедшая парочка переодевается в одежду, более подходящую для выхода в свет. Тэхён просто надевает красную полосатую рубашку, в то время как Чимин расходится по полной. Он находит свои самые короткие джинсовые шорты (такие, что при удачном случае спокойно можно увидеть его ягодицы), красный кроп-топ с длинными рукавами, красные гольфы до колен, даже наносит немного подводки на глаза. Чимин даже об анальной пробке не забывает, блестящей каким-то камнем из его растянутой дырочки, и о презервативах, конечно, которые ждут своего часа в заднем кармане шорт. Паковская цель на сегодня — потрахаться, и ничто на свете не остановит его.       — Отличненько! А теперь к плану, — серьёзно говорит Тэхён, когда они находятся ещё в их гостиной. Чимин кивает, ожидая следующей реплики. — Прежде всего, ты супербыстро трахаешься, просто потому, что выглядишь чертовски горячо и вызываешь у меня бро-эрекцию. Во-вторых, не ведёшься на первый попавшийся член, потому что он, вероятно, будет тем самым крошечным малышом, тратить время на который мы не собираемся, так что жди. Когда на горизонте появится второй, я хочу, чтоб ты как следует потёрся о него, ну как во время секса, и распробовал чо-как, договорились?       — Окей, — Чимин посмеивается с тэхёновского серьёзного гейм-фейса, будто они не в клуб, а на чемпионат мира по футболу собираются. Тэхён кивает, держа свой телефон в одной руке и смазку с парой презервативов в другой.       — Когда найдёшь подходящий член, напиши мне, чтоб я знал, что свободен и могу пойти в «Бриллиант» к друзьям и девушке, которую умираю как трахнуть хочу. Ну и, конечно, подгоню эти штучки, если они вам понадобятся, — улыбается Тэхён, распихивая телефон, смазку и презервативы по карманам. — А теперь пошли найдём тебе член.                            «Крылья» довольно гейское местечко, и Чимину нравится это. Столько мужских тел в одной комнате, что он невольно вспоминает о днях, проведённых в частной школе для мальчиков, с различием в том, что здесь не нужно притворяться никем натуральным. Чимин смотрит на Тэхёна, которому, кажется, совершенно плевать на количество полуголых мужиков, расхаживающих вокруг, и который явно находится в поисках бара. Пак смеётся, хватая друга за руку, и тащит его к барам. Музыка неприлично громкая, а огни ослепляют. На танцполе много соблазнительно вертящих задом мужчин, ещё больше их целующихся по углам. Чимин чувствует дрожь от желания присоединиться к безумию в центре зала.       — По рюмашке на удачу! — Тэхён перекрикивает музыку, а у обоих в руках уже по стопке водки. Чимин смеётся счастливо и опрокидывает в себя алкоголь, что обжигает глотку и заставляет обоих обронить шумный выдох. Тэ хлопает Пака по спине с квадратной улыбкой. — Иди и разнеси тут всех! — Чимин шутливо бьёт друга по руке, прежде чем разворачивается к танцполу. Поиск партнёра не должен составить особого труда, тем более Тэ сказал, что выглядит он достаточно сексуально.       Чимину не приходится ждать слишком долго, и в тот момент, когда он всем своим естеством сливается с ритмом играющей песни, какой-то парень уже хватает его за бёдра. Пак фыркает на пикаперские фразочки самца и его неловкие танцевальные попытки. Он чисто из любопытства жмётся задом к нему и раздосадовано понимает, что этот чувак совсем не то, что он ищет. Более не задерживаясь, спокойно возвращается к Тэхёну. Тот сидит, уткнувшись в телефон, с полной кружкой пива рядом. Чим хлопает друга по спине, чтоб он поднял на него взгляд.       — Нужна ещё рюмашка на удачу, — говорит Чимин, заставляя Тэ рассмеяться. Очередной шот водки приятно ползёт к желудку, а Пак ползёт обратно на танцпол. Чим обходит того самого парня и забирается поглубже в толпу, врезаясь в других, горячих и потных, трущихся друг о друга мужчин.       Чимин, судя по всему, перетанцевал уже с дюжиной парней за прошедшие полтора часа, и хоть бы один с подходящим членом! Он такое количество раз возвращался к Тэхёну, кажется, успевшему уже подружиться с барменом, за дополнительными «рюмашками на удачу», что и не сосчитать. Пак улыбается новому мужчине, что не может оторвать своих рук от его задницы и шепчет постоянно какие-то пошлости, услышать которые едва ли удаётся в забивающем уши шуме. Чим достаточно пьян для того, чтобы не обращать внимание на то, что ему говорят, и достаточно трезв, чтобы заметить, что стояк, упирающийся в его бедро, предсказуемо маловат. Раздражённый стон слетает с губ, а руки мягко отталкивают прочь от тела, что уставши плетётся обратно к Тэхёну.       — А я думал, этот подойдёт, — говорит Тэ, отпивая воду из стакана. Чимин устало стонет, плюхая свою голову на плечо друга.       — И где все трахабельные мужики, скажите, пожалуйста?! — ноет, обиженно надувая губы. — Те, у кого всё ок, не могут подкатить даже как следует, а у тех, кто может, члены не больше моего мизинца. А ты видел вообще мои детские мизинчики?! — Тэхён на эту реплику лишь смеётся, подзывая бармена.                            — Очень надеюсь, твои поиски скоро увенчаются успехом. Я отбрил уже добрую половину мужиков в этом баре, — говорит Тэ, передавая Чимину его шот. — За попытку номер сто три! — Пак усмехается, но шот всё же берёт. Он разворачивается к танцполу, в то время, как Тэ втыкает снова в телефон. Алкоголь и сексуальное напряжение пускают нервную дрожь по телу. Столько мужчин уже успело его завести, но они же обрубали любые зачатки возбуждения на корню. Чимин чувствует себя достаточно сумасшедшим и отчаянным для того, чтобы пойти уже и найти себе дырочку поуже для снятия напряжения.       В который раз за вечер рука незнакомца ложится на его бедро, горячая грудь прижимается к спине. Чимин напрягается на мгновение, но быстро расслабляется в объятиях нового мужчины. Песня оглушает, а в толпе становится невероятно жарко, но почему-то незнакомец немного охлаждает охвативший тело жар, будто тот и не находится на танцполе достаточно долго, чтобы как следует прожариться и пропотеть.       — Вернулся? — незнакомец шепчет в самое ухо, отчего Чим мелко вздрагивает. Голос у него неглубокий, но достаточно хриплый, чтобы привлечь внимание. — Видел, как ты бегал туда-сюда, наверное, около сотни раз. Не устал?       — Следишь за мной, ха? — Чимин хихикает, разворачиваясь к незнакомцу лицом, а тот продолжает крепко держать его бёдра. Он оказывается удивительно молодым, но и зрелым в то же время. Глаза большие с подкрашенными подводкой веками, губы тонкие, но сверкающие от блеска, одет в чёрную футболку-сетку на голое тело и красные облегающие джинсы. Привет, Мистер Секс. Чимин улыбается, обхватывая руками его шею и вжимая себя в чужую грудь. — И только сейчас решил подойти ко мне? Какой-то ты жуткий.       — Возможно, — отвечает с неуклюжей наглой улыбкой, Чимин едва не улюлюкает, — но когда бы я не собирался к тебе подойти, кто-нибудь другой опережал меня.       — Печально, — говорит Чимин, спускаясь ладонями к рукам незнакомца. Мускулистый, видно невооружённым глазом. — Надеюсь, ожидание оправдало себя, — добавляет, исследуя уже чужую грудь, спускаясь жадными прикосновениями от сосков к прессу. Чёрт, да! — Я Чимин.       — Чонгук, — произносит парень, немного задыхаясь, потому что наглые чиминовы пальчики уже оказываются совсем низко, цепляясь за шлевки красных джинсов.       — Чонгук, — повторяет Чимин и наслаждается тем, как собственный язык двигается, выговаривая каждую букву. Вкуснотища. Пак улыбается, оборачиваясь и снова прижимаясь спиной к Чонгуку. — Давай-ка потанцуем, большой мальчик. Если ты окажешься хорош, я с удовольствием объезжу тебя.       Чимин чувствует, как крепнет чонгукова хватка, когда звучат первые аккорды новой песни. Качающий бит заставляет толпу сходить с ума. Пак с лёгкостью входит в ритм, впрочем, как и Чонгук. Раскрепощённый алкоголем, он позволяет себе потереться о пах своего нового знакомого. Чонгука, кажется, это действие никак не беспокоит, руки скользят к открытому паковскому животу, когда он трётся в ответ и мокро целует в шею. Чимин с каждой новой секундой чувствует нарастающее давление в собственных шортах.       На следующей песне Чимин разворачивается к Чонгуку лицом. У того зрачки широкие настолько, что Чим может видеть собственные в той же степени поплывшие глаза в их отражении. Чонгук прижимает их друг к другу теснее, сжимая чиминов зад, пока тот исследует руками точёный пресс под футболкой, влажный от пота под чуткими ладонями. Паков пах вжимается в чонгуков, и он может чувствовать, как тот возбуждён. Хочется расплакаться, потому что джинсы не позволяют как следует оценить подвернувшийся член, а так хочется, чтоб он у него был подходящий. Парниша уже делает его диким. Рука Чимина опускается к пуговице на джинсах и расстёгивает её, заставляя чужие ладони на собственной заднице сильнее сжаться.       — Мне просто нужно проверить, — объясняет Чим, расстёгивая штаны достаточно, чтобы просунуть в них ладонь. Трезвый Чимин будет в полнейшем ужасе, но прямо сейчас балом правит пьяный Чимин, поэтому все правила идут к чёрту. Наглая рука пробирается под бельё и касается головки. Чонгук тихо стонет, а Пак готов разреветься от радости и начать прыгать на месте, когда пальцы изучающе скользят по толстому чонгукову стволу, настолько далеко, насколько могут дотянуться. — Хвала грёбанному гейсусу! — Чимин вынимает ладонь из чужих штанов и хватает Чонгука за шею, притягивая ближе, чтобы вгрызться в его рот страстным поцелуем. Тот незамедлительно отвечает, забираясь пальцами под шорты, чтобы сильнее сжать паковские ягодицы.       — Пожалуйста, скажи, что ты не собираешься отбрить и меня, — говорит Чонгук, когда заканчивается песня. Чимин отрицательно мотает головой, закидывая одну ногу на талию парню.       — Неа. И тебе лучше тоже меня не «отбривать», — отвечает, потираясь пахом о чужое бедро, — потому что ты именно тот, кого я искал всю ночь.       Чонгук улыбается, приближаясь к Чимину и целуя его, чистая похоть дрожит на кончиках пальцев, что с большим рвением хватаются за скользкую от пота кожу на ягодицах. Чимин стонет, когда они совершенно безумно втираются друг в друга, и окончательно теряет голову, потому что это именно то, чего ему так не хватает. Через несколько минут он всё же заставляет себя немного отстраниться, но только для того, чтобы жарко прошептать в горящий от поцелуя рот Чонгука:       — Забираю тебя себе.       — Пожалуйста, — тянет в ответ на выдохе и оказывается утянут с танцпола.                            Страсть не отпускает даже в такси, где Чимин не может (даже не пытается) держать свои руки при себе, а Чонгук не отрываясь скользит губами по выступающим ключицам. Таксист явно чувствует себя неловко, но всё же справляется как-то, стараясь доставить слетевшую с катушек парочку до пункта назначения как можно быстрее. Чонгук суёт ему деньги, не особо даже разбираясь в их номинале, и они выкатываются из машины. Чимин прижимает любовника к стене, пока лифт медленно тащится на первый этаж, и всеми фибрами души желает быть уже в квартире. В лифте Чонгук зажимает его к одной из стен, рукой забираясь под топ и царапая ногтем сосок. Чим роняет тяжёлый выдох на его губы, когда чувствует, как горячие пальцы играются с ним. Звон, сообщающий о том, что лифт прибыл на нужный этаж, крошит их на мелкие куски.       — Сюда, — стонет Пак, утягивая Чонгука за собой дальше по коридору. Тот всё не убирает рук с чиминовых бёдер, пока Чим пытается максимально быстро справиться с дверью.       — Ну же, — чуть не хнычет Чимин, но дверь, наконец, поддаётся и открывается. Они оба вваливаются внутрь, с большим трудом не забыв закрыть за собой.       Чонгук припечатывает Пака к этой самой двери, возобновляя поцелуй. Чимин дёргает чонгукову футболку вверх, пока тот скользит горячими ладонями вниз по голой коже бёдер. Он останавливается под коленями, а затем поднимает довольно застонавшего Чима на руки. Ощущение упершейся в холодную дверь спины и обжигающих крепких ладоней на собственных дрожащих ногах сводит с ума.       — Чёрт, ты такой горячий, — комментирует, хватаясь за мокрые чонгуковы волосы на затылке и оттягивая голову назад, чтобы углубить поцелуй. Чонгук стонет, руки неконтролируемо мнут аппетитный чиминов зад.       — Где твоя комната? — спрашивает. — Если тебе, конечно, не хочется сделать это прямо здесь. Мне без разницы, в принципе.       Чимин стонет, улыбаясь, и отвечает:       — Здесь было бы просто чудесно, но давай лучше в мою комнату, там тоже есть дверь, в которую ты сможешь меня втрахивать.       Чонгук в ответ отлепляет Чимина от двери и несёт, куда сказано. Парень в его руках смеётся возбуждённо, пока сам он восторженно хихикает. Чимин едва ли помнит сейчас путь к своей комнате, но до нужного места направляет всё же правильно, Гук легко открывает дверь и поворачивается кругом, чтобы захлопнуть её, с хлопком вжимая в деревянную поверхность довольно простонавшего Чимина. Они возвращаются к поцелуям, попутно пытаясь содрать друг с друга одежду.       — Чёрт возьми, ты такой сексуальный, — комментирует Чонгук, чуть приподнимая Чимина, чтобы иметь возможность дотянуться губами до его сосков. Пак роняет чувственное «ах», дугой выгибаясь навстречу чонгуковскому рту. Гук переключается на другой сосок, а Чимину остаётся лишь царапать короткими ногтями его руки.       — Господи, Чонгук, — говорит Чимин, двигая тазом так, чтобы создать немного трения между ними, — давай свой член сюда!       Гук усмехается в грудь своего нетерпеливого любовника, но сосок оставляет в покое, поднимаясь выше и целуя капризно надутые губы, пока одной рукой касается ширинки на чиминовских шортах. Тот стонет мягко, помогая избавиться от ненужной вещи. Чонгук отстраняется ненадолго и ставит его на пол, чтобы помочь окончательно снять шорты.       Чимин справляется быстро и так же быстро принимается за расстёгнутые уже чонгуковы джинсы. Благодаря своему интересному состоянию и скользким носкам, он падает на колени перед Гуком, стягивая штаны вниз вместе с боксерами. Чонгуков член дёргается, длинный, с вздутыми венами и требующий к себе особого внимания. Чимин разглядывает его недолго, а затем приближается и берёт в рот. Удивлённый вскрик плавно перетекает в расслабленный мелодичный стон, когда воистину минетные губы двигаются дальше по стволу. Чимин двигает головой пару раз, прежде чем отстраняется и одной рукой дрочит липкий от слюны, горячий и толстый член, маячащий на уровне глаз. Он с нескрываемой улыбкой поднимает взгляд на порозовевшее лицо Чонгука, упершегося напряжённым предплечьем в дверь для дополнительной опоры.       — Господи, Чонгук, ты именно тот, кого я так долго искал! — признаётся Чимин, накрывая невозможно горячим ртом крупную головку, собирая предэякулят и дразня самым кончиком уретру, после скользнув, щекоча, под крайнюю плоть. Голос Чона ломается в дрожащем стоне, а свободная рука зарывается в маячащую перед глазами макушку, направляя. Чим отстраняется снова, слизывая напоследок выступившую мутную каплю, и дразняще дрочит так здорово лежащий в его ладони член. — Он у тебя такой идеальный, чёрт, я мог бы часами играться с ним.       — Т-ты так пьян, — певучий смех срывается в скулёж, рука почти нежно тянет за волосы, — и так безбожно сексуален, я сейчас расплачусь.       Чимин смеётся беззвучно, притягивая бёдра ближе к своему лицу и снова опускаясь своим ртом на дёрнувшийся в предвкушении ствол, в это же время рукой намечая свой счастливый путь к чоновскому прессу. Тот не переставая стонет, мягко толкаясь в сводящий с ума жар умело работающего рта, едва проезжаясь плотью по языку. Чиминовские ладошки поднимаются всё выше, пока, наконец, не касаются пальцами затвердевших горошин сосков, из-за чего стальные бёдра начинают мелко дрожать.       — Ох, блять, Чимин!       — Святой гейсус, у тебя настолько чувствительные соски? — почти стонет Чимин, отвлекаясь от члена и поднимая глаза на часто вздымающуюся грудь. — Ты как будто из моих грёбанных мокрых снов. Возьми меня сейчас же! — говорит, поднимаясь на ноги.       Чонгук затягивает его в новый, полный плохо сдерживаемой похоти поцелуй и подгребает ближе к себе. Чимин, помогая, запрыгивает на сильные руки сам и оказывается вжат твёрдым телом в дверь, ощущая жадные руки на аппетитных половинках. Кончик чоновского пальца едва касается камушка на пробке, и сам Гук восторженно стонет в рот старшего.       — Гребанная пробка? Чёрт! — Чонгук обводит края игрушки, едва касаясь сморщенной кожи, и тянет игрушку прочь. Чимин выдыхает возбуждённо, чувствуя непривычную пустоту внутри, целует мокрую от пота шею, одной рукой поочерёдно играясь с чувствительными сосками. Пробка с тихим стуком откинута на пол, и Гук позволяет себе теснее прижаться к телу старшего, кусая солёные на вкус и чуть вздрагивающие плечи, когда головка едва скользит по входу. Оба бросаются в новый поцелуй, пока чоновский член дразняще скользит между идеальными чиминовскими ягодицами.       — Подожди! Подожди… — упирается вдруг Чимин, чем заставляет младшего ощутимо напрячься. Он стонет вдруг тонко очень, сжимая широкие, мускулистые плечи вспотевшими ладошками. — Презерватив! Презерватив!       Гук чертыхается тихо, опуская Чимина и наклоняясь к своим джинсам, шаря по карманам в поисках нужного. Пак касается дрожащими пальцами яичек, массируя, и откидывает голову на дверь.       — Поторопись, малыш! — Чонгук откидывает джинсы обратно, найдя нужный блестящий квадратик и надрывая его. Старший завороженно наблюдает за тем, как идеально презерватив ложится на член Чонгука, а тот спешно возвращается к своему заждавшемуся любовнику.       — Смазка? — спрашивает, возвращая Чимина на прежнее место у двери. Тот шумно выдыхает, зарываясь пальцами в тёмные пряди на каштановой макушке.       — Нет, просто засунь уже свой член в меня! — требует Чимин, на что в ответ его аккуратно прислоняют к двери и приставляют член ко входу. Старший притягивает Гука для страстного поцелуя, когда крупная головка медленно проникает внутрь. Чонгук трясётся весь, когда его плоть оказывается полностью в обжигающей тесноте, пока теряющий связь с реальностью Пак откидывает голову назад, ударяясь ею о дверь и совершенно не замечая того, чувственные и зацелованные губы раскрываются, роняя дрожащие стоны. Чёрт, он чувствует себя просто потрясающе, насаженный на такой шикарный член.       — Господи, да! — стонет старший, чувствуя, как восхитительно туго поддаются и расходятся стеночки. Чонгук утыкается лицом в сильную шею и до боли сжимает пальцы на восхитительных ягодицах.       — Чимин! — отчаянно стонет, прошибаемый дрожью из-за гостеприимной дырочки старшего. Секунда на передышку, а после крепкие бёдра сжимаются на талии до синяков.       — Чонгук! — стон Чимина одновременно требовательный и мягкий, выпрашивающий у Гука таких необходимых сейчас действий. Дверь жалостливо скрипит, когда спина старшего сильнее вжимается в неё, а задушенный стон слетает с пересохших губ. — Боже, да, Чонгук!       Чонгук рычит, войдя на всю длину, и смещает Чимина чуть вверх, прежде чем гравитация обрушивает к чертям все их чувства. Горячие пальчики касаются чувствительного соска, и Гука натурально трясёт, всё тело засасывает в безумный водоворот наслаждения.       — Да, малыш, да! — до раскрасневшейся шеи стыдные и пошлые звуки шлёпающихся о крепкие ягодицы яиц будят настоящее чудовище внутри, пальцы придерживают член у основания, позволяя войти ещё глубже. Чиминовские стеночки сжимают его, держа в плену, в клетке, от и до выкованной из чистого удовольствия, и, кажется, маленькие бенгальские огни прокатываются по всему позвоночнику. Старший стонет так легко, так естественно, и каждый звук — плюс сто к собственной самооценке, потому что переливается всеми гранями искрящегося удовольствия, и самое приятное во всём этом то, что стонет он так, потому что его трахает Чонгук. Дверь стучит о косяк всё интенсивнее с каждым мощным и точным толчком сильных бёдер.       — Вот так, малыш! — стонет Чимин, срывая голос, ресницы дрожат, и пальцы на ногах поджимаются от удовольствия. — Да! Да, Чонгук, вот так. Дадада!       Пак чувствует расползающуюся по всему телу эйфорию, застилающую лёгкой дымкой уплывающее сознание. Давненько его так хорошо не трахали! Член, дёргаясь, оставляет блестящие разводы на животе, потому что восхитительная головка чоновского члена без сожалений таранит чувствительную простату. Маленькие ладошки скользят по стальным бицепсам, врезаясь в них ногтями. Чёрт возьми, Чонгук невероятно горяч! Чимин жадными руками скользит вверх и вниз по чоновской груди, чуть дольше задерживаясь на сосках и заставляя того интенсивнее работать бёдрами, а затем ползёт к напряжённым мышцам пресса, блестящим от пота. Касаться этого невероятно сексуального, мускулистого тела — уже удовольствие в чистом виде.       — Блять! Чонгук, я-ах-а… я хочу кончить на твой пресс.       — Чертовски грязно! — Чонгук восторженно стонет, представляя, как горячие белые капли окажутся на его теле, обжигая кожу под собой. — Давай же, детка, кончи на меня.       Чимин рычит, одной рукой притягивая Чонгука для очередного глубокого и мокрого поцелуя, а другой прижимая головку собственного мокрого от выступившей смазки члена к твёрдому животу, под кожей которого так восхитительно перекатываются литые мышцы. Новый толчок выбивает воздух из лёгких. Чонгук продолжает растрахивать припухшую дырочку, пока его язык скользит глубоко в гостеприимно открытый рот и собирает на кончик восхитительно-сладкие стоны. Чимин, однако, поддаётся ближе, засасывая Чонов язык, и довольно урчит, когда тот возбуждённо и горячо стонет. Господи, Чимин до безобразия охуенен! Они продолжают безумную борьбу языков, пока дверь страдальчески скрипит, еле выдерживая животную страсть их бешенного секса.       — Чонгук! — стонет Чимин, на щеках лихорадочный румянец, бёдра значительно усиливают свою хватку. Чёрт, он чувствует себя потрясающе! Чонгук прилипает к мощной шее, всасывая солёную кожу в свой горячий рот до заметных покраснений, а пальцы коротко стриженными ногтями впиваются в упругие ягодицы. — Чонгук, малыш, вот так. Так хорошо-о-о.       Чимин скулит не сдерживаясь, пытаясь насадиться сильнее на безжалостно таранящий его зад член. Чонгук рычит, возвращая свой язык в жаркий чиминов рот.       — Чёрт, ты такой восхитительный, Чимин. Твоя дырочка так послушно принимает меня… дерьмо! Я мог бы брать тебя — слышишь, брать так же сильно и глубоко, как сейчас — днями напролёт, детка.       Оба стонут разбито и громко, скользя друг по другу и по то и дело хлопающей двери из-за стекающего с них ручьями пота. Чим и Гук чувствуют, как горят их бёдра, а у младшего начинают побаливать руки, но это ничто по сравнению с тем сладким удовольствием, что раскалённой лавой растекается по их телам. Чимин закатывает глаза, чувствуя, как всё возбуждение волнами скапливается у основания его члена.       — Да! Да! — кричит, срывая голос и начиная мелко трястись, дрожащая ладонь сильнее прижимает бордовую головку к чоновскому прессу. — Ч-ах-а-ха-Чонгук, я сейчас… блять! — Чонгук рычит, ускоряясь и желая быстрей подвести старшего к черте, заставить получить самый уносящий оргазм за всю его жизнь. Высота чиминовских стонов растёт с каждой секундой, пальцы на ногах поджимаются в предвкушении. Возбуждение подступает слишком близко, и Пак чувствует, что вот-вот взорвётся, покалывания во всём теле говорят об интенсивности накатывающего оргазма, и, чёрт, становится немного страшно. Чонгук не сбавляет бешенного ритма, а дополнительное удовольствие от потирающейся о стальной живот головки подводит к самому краю, и Чимин давится криком, кончая. Его член рисует хаотичные разводы на прессе младшего выстрелившей горячей спермой, немного её стекает к жёстким волоскам в паху. Старшего трясёт от напряжения от самого мощного оргазма за последнее (очень долгое) время, глаза закрываются от удовольствия.       — Чимин! — стонет Чонгук, чувствуя Чиминову сперму на своей коже и то, как напряжённо поджимаются его собственные яйца. К младшему оргазм подкатывает гораздо быстрее, жар ползёт от живота к пульсирующему члену так быстро, что толчки крепких бёдер набирают отчаянный темп. Чимин невероятно узкий сейчас, и Гук чувствует, как его тело напрягается, готовое к разрядке. Пак снова играется с его сосками и двигается ближе, чтоб прошептать жарко на ухо, прикусив мочку:       — Кончи в меня.       Чонгук громко, утробно стонет, кончая в презерватив. Бёдра дрожат, а кожа покрывается крупными мурашками. Чимин роняет мягкий стон, и Чонгука начинает трясти.       — Чёрт! Чёрт… — бёдра замедляются, останавливаясь, потяжелевшая голова падает на любезно предоставленное, мокрое от пота плечо Чимина. Оба задыхаются, пока эйфория с лёгкими нотками безумия растворяется в гудящем теле. Гук целует пульсирующую жилку на шее, сжимая покрасневшие ягодицы. — Чёрт…       — Повторите, пожалуйста, — хрипло смеётся старший, пока чистая рука зарывается в волосы, убирая прилипшие влажные прядки со лба. — Господи, это было потрясающе.       Пак хихикает, заставляя младшего улыбаться вместе с ним. Он кладёт руку между лопаток на влажную спину и слегка надавливает, прижимая к себе, чтобы оставить благодарный поцелуй на истерзанных губах. Гук оттягивает зубами полную нижнюю губу, после отстраняясь.       — Сколько у нас времени до второго раунда? — спрашивает Чонгук, на что ему в ответ ухмыляются, соблазнительно облизываясь.       — Не так много, если ты уложишь меня на кровать и начнешь покрывать бёдра засосами, — отвечает старший, опуская руку к животу Гука, чтобы собрать немного тёплой спермы на пальцы и поднести их к алеющим на фоне бледного лица губам. Чонгук послушно открывает рот, пропуская пальчики внутрь и как следует обсасывая их, тщательно работая языком.       — С радостью, — выдыхает Чонгук, отрывая Пака от двери и неся к кровати. Чимин хихикает, целуя младшего. Гук аккуратно снимает любовника со своего опадающего члена и кидает того на кровать. Чим подпрыгивает на мягком матрасе, не сводя взгляда со снимающего презерватив младшего, связывающего его в узел и выбрасывающего в мусорное ведро, а после подползающего ближе. — Хочу задрать повыше твои колени. Они дьявольски сексуальные.       Чонгук разводит чиминовы ноги в стороны, наклоняясь и оставляя на чувствительной коже едва ощутимый засос. Старший еле слышно выдыхает, зарываясь пальцами в каштановые волосы.       — Собираюсь объездить тебя, малыш, — сообщает Чимин, и Гук стонет между его ног.       — Пожалуйста, — шепчет в ответ, коротко лизнув ягодицу, дразня раскрытую дырочку. Чимин подпрыгивает, удивлённо вздыхая. Гук лижет снова, не обращая внимание на привкус смазки, а затем движется чуть вверх, поочерёдно вбирая в горячий рот чувствительные яички. Старший уворачивается, потому что тело слишком чувствительно после пережитого оргазма.       — С-слишком быстро! — хнычет Чим, чем веселит Чонгука. Он в последний раз широко проводит языком по сморщенной кожице и двигается выше, оставляя огромный засос на внутренней стороне правого бедра. Чимин улыбается, вздыхая и приходя в восторг от лёгкого укуса, который младший оставляет поверх наливающегося тёмным пятна. Этот парнишка умеет возбуждать! Чимин потягивается, наслаждаясь видом тёмной макушки, находящейся между его разведённых ног. — Напомни мне взять твой номер.       — Я дам его утром, — отвечает Чонгук, поднимаясь и подмигивая, — в следующий раз хочу как следует объездить твой член.       Чимин лишь стонет в ответ. Чонгук усмехается, опускаясь обратно, и коротко лижет припухшее колечко мышц, заставляя старшего взвизгнуть.                            — Ну, как там твой член поживает? — спрашивает Тэхён, проходя одним прекрасным днём в собственную квартиру, где несколькими часами ранее Чонгук с Чимином успели потрахаться пару раз. Пак сидит на диване в свободных спортивных штанах и домашнем свитере, с чашкой горячего чая в руках, глупой улыбкой на лице и не имеющим особого смысла фильмом по телеку.       — Член был хорош. По-настоящему хорош, — вздыхает, мечтательно закатывая глаза и отпивая немного чая, — очень-очень хорош.       Тэ смеётся, плюхаясь рядом с другом, подбирает пульт и переключает канал.       — Это прекрасно. Ты спросил у члена номер телефончика? — спрашивает Тэхён, останавливаясь на каком-то мультяшном сериале. Чим улыбается, открывая контакт Чонгука на телефоне, на заставке которого красуется просто идеальное тело. Тэ присвистывает, но быстро возвращает своё внимание телевизору. — Хвала святому гейсусу! Не знаю даже, что бы мне пришлось терпеть, если б не подвернулся этот мистер идеальный член.       Чимин смеётся, наигранно обиженно толкая друга в плечо.       — Захлопнись, Тэхён! — Чим слышит, как его телефон оживает, и улыбается, замечая новое сообщение от Чонгука. Он открывает диалог и видит фото возбуждённого чоновского члена. Серьёзно, Тэхён ещё никогда прежде не видел так живо подрывающегося с места друга.