По ту сторону

Красное и черное на белом — это режет глаза. Эдд уверен, что это всё от излишне ярких красок. Это точно не слёзы. Не могут быть слёзы. В последний раз он плакал лет в шесть, когда отец избил его почти до полусмерти. Заползая еле живой в амбар и падая на полусгнившее сено, мальчик поклялся сам себе, что станет мужчиной. Мужчины ведь никогда не плачут. Джон. Друг мой. Брат мой. Вещи летят со стола. Джона укладывают на темное дерево. Но ему здесь не место. Этого вообще не должно было случиться. Эдд смотрит на замерзшее бледное тело так долго, что, кажется, даже забывает моргать. При тусклом свете свечей кожа похожа на чистейший мрамор. Губы мужчины кривятся, расчерчивая на лице болезненную полуухмылку — отчаянное предостережение предателям. Он был готов убить их всех, каждого, кто войдет сюда, чтобы забрать его. «Я пойду за тобой куда угодно. Даже по ту сторону я пойду за тобой». План сира Давоса хочется послать в пекло. В пекло всё. Слишком горячо в груди, слишком режет глаза безжизненное белое тело на темном деревянном столе. Но это желание горит в нем лишь долю секунды, а потом он кивает, приказывая не сдаваться без боя. Джон. Друг мой. Брат мой. Ноги кажутся каменными — так тяжело передвигаться в снегу, но он идет упрямо, сжав зубы от бессильной ярости, преодолевая милю за милей. Не позволяя себе думать о том, что оставил за той дверью. Кого он оставил там. Одичалые смотрят с презрением, но расступаются. Сукины дети помнят, кто спас их от Белых Ходоков в тот страшный день. И пришло время расплатиться за это сторицей. Впрочем, они всегда любили убивать ворон. Тормунд смотрит недоверчиво, и Эдд усилием воли заставляет себя повторить. — Джон Сноу убит. — Убит? — Убит. — Тогда зачем ты пришёл сюда, ворона? Изгнать нас по воле других? — За помощью. Нужно отомстить предателям. Вздернуть на петле. Выпустить им кишки. Всё, как вы любите. За Джона Сноу. Глаза Тормунда горели диким пламенем, и в этом пламени он нашёл отражение своих собственных кровавых желаний. За Джона Сноу. За друга. И брата. Красная женщина творила магию. Её высокий валирийский резал ухо. Всё, что происходило здесь, казалось неправильным. Никто во всех Семи Королевствах не способен вернуться из мира мёртвых, даже Джон Сноу. Это знает и Красная женщина. Они уходят. Она — с бессильной злостью, он — с разъедающим горем. Никто во всех Семи Королевствах не способен вернуться из мира мёртвых, кроме Джона Сноу. Он идёт так уверенно, будто не лежал сутки трупом на деревянном столе. Обнимает так крепко, будто не виделись целую вечность. Смотрит и говорит без слов. Я тоже рад, что ты вернулся, Джон. Друг мой. Брат мой.