Допрос.

– Это допрос? – шипишь ты, натягивая ремни кресла, когда особо долгий разряд тока пронизывает тело, выгибая его своей силой. Аманда не отвечает, задумчиво удерживая пальцем выключатель. Проходит несколько секунд прежде, чем она отпускает его, позволяя твоему телу расслабиться. Хотя расслабиться в такой ситуации – громко сказано. Женщина всё ещё молчит, наблюдая, не отводя руку от пульта управления. Ты пытаешься об этом не думать, но запоздалая подлая мысль всё равно проскальзывает. На секунду тебя посещает желание отдать всё, лишь бы ток не включали снова. – Пёрси? Это приказ Пёрси? – твой голос хрипит, прерываясь на полуслове, но ты всё равно пытаешься говорить ровно. Повторный разряд обрывает дальнейшие попытки. Ты слышишь собственный крик, практически не осознавая этого. В этот раз всё длится дольше, ну, или тебе просто так кажется. Ты ловишь взгляд инквизитора и крик застывает в горле. Снова короткая передышка. Знаешь, не будь ремней на этом кресле, ты бы давно лежала на полу, упираясь в него лбом. С одной стороны, они помогают держаться. С другой – удерживают, не позволяя уйти. Ты думаешь, что всё имеет равноценное значение. Сколько длятся пытки? Тебе хочется верить в их продолжительность. Возможно, Аманде скоро надоест и она уйдёт, оставив тебя здесь. Но твой же разум противоречит, усмехаясь где-то в глубине. Аманда не устаёт. Она не задаёт вопросов и тебе не на что ответить. Она даже не произносит ни слова, в тишине играясь с рычагом. Ты не понимаешь этого. Разве не смысл допроса в получении ответов? Ты находишь себя в тот момент, когда чувствуешь, как по щекам медленно стекают слёзы. Хотелось бы заявить, что это физиология, что ты не контролируешь этого... Однако ты не можешь врать. Не перед собой. Тебе больно, Алекс. Чертовски больно. Настолько, что чёрт с ней с Никитой, убившей твоего отца, а теперь заславшей тебя в этот Ад. Память удобно скрывает воспоминание, где именно ты напрашиваешься быть кротом, хотя Никита не соглашается долгое время. Нет, она могла отказать, но, наверняка, была рада тому, как ты настаивала. Ты готова рассказать всё, что Аманда хочет услышать. Ты, чёрт возьми, можешь провести дискуссию на тему длины шерсти трёхглавого пони-рекса, если бы он существовал, мать его! Проблема в том, что Аманде это не нужно. Ей, кажется, вообще ничего не нужно. С момента появления в комнате и до сейчас она не проронила ни слова, молча сжигая тебя взглядом, а затем и током. Тебе от этого страшно. – Это допрос? – ты упрямо вскидываешь голову, сжимая зубы, стараясь не показать слабость. Кому-то из вас всё равно придётся задавать вопросы. Аманда улыбается, её голос впервые разносится по помещению. – Да, Алекс. Это допрос. Ты смеёшься, не веря обманывающей улыбке, насквозь пропитанным ложью словам. Единственное, чему ты правда можешь верить – глазам Аманды. И они очень холодные.