10 фотографий

Последние несколько дней показались Энни… чудесными. Да, именно чудесными. И это при том, что всё это время Марк не загадывал новых желаний. Он оправлялся от своей травмы и не мог, а может, и не хотел развратничать. Скорей уж, они провели последние дни, как нормальные брат и сестра: смотрели телик вместе, делились мыслями, впечатлениями и секретами, в каком-то смысле, навёрстывая упущенное. И было правда здорово на время вернуться к такого рода отношениям, но надо было признать, что ей начинало недоставать ласки близнеца, как наркоману не достаёт дозы. Потихоньку, начиналась ломка. — Энни! — девушка услышала голос брата, донёсшийся со второго этажа, и поспешила подняться наверх. Там, она застала Марка, сидящим в постели, раздетым до пояса, и по спине у неё непроизвольно пробежались мурашки. — Кажется, у меня появилось новое желание… — П-правда? — на щеках брюнетки тут же появился румянец. «Вот и дождалась». — И чего ты хочешь на этот раз? — Ну, мне немного неудобно… —, а вот это уже интриговало. После всего, что было, как он ещё может чего-то стесняться? — Сделаешь мне массаж? — Чего? — Энни удивлённо захлопала ресницами. — Это что, всё? — Да. У меня, что-то, мышцы ноют, должно быть, слишком много времени в последние дни провожу в постели. А что тут такого? — Да нет, ничего, просто твои пожелания обычно носят более… пошлый характер, — юноша немного удивлённо уставился на брюнетку, а затем расплылся в улыбке и пожал плечами. — Ну, если массаж ты мне будешь делать голенькой, это будет очень приятным бонусом… — Вот же извращенец! — на этот раз в словах Энни не было попытки обидеть или упрекнуть, она даже тихо хихикнула. — Кажется, я видела массажное масло в спальне родителей. Сейчас вернусь… — в голосе Энни прозвучало лёгкое разочарование, но близнец этого не заметил. «Знаешь, о чём-то подобном ты мог просто меня попросить, Марк». Марк лёг на живот и стал ждать, прикрыв глаза. Вскоре он услышал медленно приближающиеся, неуверенные шаги сестры и не смог сдержать предвкушающую улыбку. Вот, девушка присела ему на поясницу, и он почувствовал, как к обнажённой спине прикасается что-то тёплое, влажное, мягкое… — Погоди, ты что, серьёзно разделась?! — не ожидавший такого юноша широко раскрыл глаза от удивления и хотел повернуть к девушке голову, чтобы убедиться, но она тут же вскрикнула: — Не смотри! — и брюнет сдержался. Как бы его ни подмывало бросить краткий взгляд, просто, чтобы насладиться стеснением, написанным на лице сестры, раз она настаивает, он подчинится. Обильно полив спину близнеца маслом, от которого исходил приятный клубничный запах, Энни осторожно коснулась плеч брата, почувствовав в мышцах сильное, болезненное напряжение. Неумелыми, но старательными движениями она начала делать массаж, растирая масло по телу. От плеч она медленно перешла к лопаткам, понажимав на них, провела линию вдоль позвоночника, вырисовывая пальцами на коже какие-то странные, замысловатые узоры. Девушка действовала наугад, лишь надеясь на то, что она всё делает правильно. Затем, она уже не в первый раз обратила внимание на шрам на боку Марка и, не прекращая массаж, решила удовлетворить своё любопытство. — Откуда у тебя этот шрам? — брюнетка почувствовала, как парень отчего-то напрягся несколько секунд, а затем вновь расслабился и спросил немного грустным голосом: — Ты правда не помнишь? — Энни тут же стало стыдно. Судя по интонации Марка, инцидент, в ходе которого он получил своё ранение, должен был навсегда остаться у неё в памяти, и его задевал тот факт, что она всё забыла. — Извини… — близнец тяжело вздохнул, оглядываясь на не самые приятные воспоминания в своей жизни, и начал рассказ: — На летние каникулы мы поехали в деревню к бабушке с дедушкой. Деревушка была небольшой и тихой, родители разрешали нам целыми днями носиться по ней без присмотра. У тебя тогда был воздушный змей, красивый такой, ярко-красный, мы частенько с ним играли. И вот, как-то раз, он неудачно приземлился, зацепившись за ветку одного старого, высокого дерева. Это случилось довольно далеко от дома, и ты боялась, что если мы пойдём звать родителей, чтобы они нам помогли, кто-нибудь украдёт твоего воздушного змея. Сама ты была слишком слабой, чтобы залезть на дерево, в отличие от меня… Тебе даже просить меня ни о чём не пришлось. Достаточно было только начать плакать, и я тут же, не задумываясь, полез за змеем. Сейчас, даже забавно вспоминать, с каким восхищением ты на меня смотрела, словно я какой-то благородный рыцарь, готовый выручить попавшую в беду принцессу… В общем, змея-то я достал, но ветка подо мной обломилась. Падая, я напоролся боком на сучок, да и спину себе всю отбил. Пока до больницы добрались, потерял столько крови, что врачи даже удивились, что я коньки не отбросил. Мне ещё повезло, что я выжил, да и зашили меня красиво. Всё могло кончиться гораздо хуже. Энни словно пронзило. Как могла девушка забыть об этом? Ведь это же она практически тащила истекающего кровью брата домой на себе. Она зажимала его рану рукой, не зная, что делать, рыдая в голос, чувствуя, как из него уходит жизнь. И, самое смешное, это она совершенно позабыла о том дурацком змее, оставила его под деревом и так за ним и не вернулась. Но, это ещё не всё. Девушка вспомнила, как Марк пришёл в себя в больнице, заговорил с ней, так, словно ничего и не было, а она, не выдержав, заплакала, сказала, что ненавидит его и выбежала из палаты, после чего очень долго с ним не разговаривала. Она была так зла на близнеца, но, за что? За то, что он чуть не умер? Его нельзя было в этом винить, но Энни была слишком мала, чтобы это осознавать. Кажется, так они и начали отдаляться друг от друга. Вернее, так брюнетка начала отдаляться от него, а Марк терзался и не мог понять, почему это происходит. Брюнетка молчала, прекратив все движения руками, а Марк настороженно ждал хоть какой-то реакции, но сестра его удивила: неожиданно, он почувствовал нежное прикосновение губ, прямо к шраму. Было в этом поцелуе что-то, буквально кричащее «Прости!». Вот только вскоре эти тактильные попытки вымолить прощение за былое начали её заводить. Постепенно поцелуи переросли в нечто иное, и вот, Энни уже по-кошачьи водила по коже языком, ощущая терпкий, но не противный привкус массажного масла. — Энни, ты что?.. — девушка от него отстранилась, и брюнет услышал «скользкий звук», с которым масло растирается по коже, но сам ничего такого не почувствовал. Выходит, девушка сама намазалась? — Перевернись, — в голосе сестры звучало возбуждение, лёгкая хрипота, мольба. — Мне же запрещено смотреть, — съехидничал Марк, но тут же ловко развернулся на спину, не стесняясь, с жадностью взглянув на брюнетку, севшую ему на живот. Бледная кожа блестела от масла, стекавшего мелкими капельками вниз по телу. — Кажется, массаж вот-вот станет эротическим. — Помолчи, — сказала девушка на выдохе, и прозвучало это, как стон. Она прильнула к нему всем телом и начала тереться о торс близнеца мягкой грудью с твердеющими сосками, плоским животиком и гладко выбритым лобком. Девушка ластилась, чуть ли не мурлыча, одурманено улыбаясь. Она требовала к себе внимания, которым в последнее время брат её обделял. И она его, несомненно, получит. Марк обхватил сосочек сестры губами и начал с силой его посасывать, сорвав с губ брюнетки сладострастный стон. Она, на мгновение, прекратила двигаться, упёршись руками в грудь юноши, а тот с громким шлепком схватил её за бёдра, жадно сжав их до боли и начав подталкивать её, чтобы она не забывала тереться об него своим сокровенным местечком, от которого исходил вожделенный жар. Вскоре Энни почувствовала, как в попку ей то и дело через ткань джинс брата упирается что-то твёрдое. Игриво улыбнувшись, Энни, не слезая с него, не глядя расстегнула ремень и ширинку, стащила джинсы до колен и пересела чуть пониже, на возбуждённый половой орган, плотно прижимая его к животу парня. Брюнетка блаженно вздрогнула и уже собиралась ввести в своё лоно набухшую плоть, когда услышала строгий голос: — Не вставляй. Вставлять не разрешаю, — девушка недоумевающе взглянула на брата, лицо которого было совершенно серьёзным. — Я просил сделать массаж, а если ты его вставишь, это будет уже что-то совсем другое. Сделаешь это, и удалять фотографию я не буду. — Чего?! Ну, что это за кидалово?! — глаза Энни, казалось, сейчас вылезут из орбит. — Делай, что хочешь, но если ты меня оседлаешь, желание засчитывать не буду, — сейчас, Энни казалось, что близнец её — самый жестокий парень на свете. Сам же, главное, возбуждён, а ей вздумал что-то там запрещать. — Какой же ты порой вредный! — завыла брюнетка, прикрыв глаза. Парень лишь безразлично пожал плечами. Прикрыв глаза и надув щёки, Энни начала делать единственное, что ей оставалось. Она ритмично задвигала тазом вперёд-назад, скользя влажными половыми губами по жилистому стволу члена, от основания до головки. Девушка тихо, чуть ли не обижено постанывала от того, как приятно это трение стимулирует клитор, но, всё равно, ощущения были совсем не те. Это всё равно, что позволить изголодавшемуся человеку лишь понюхать и посмотреть на сочный стейк. Это только сильнее разжигает аппетит. Вскоре, это стало невыносимой пыткой, Энни больше не могла это выносить, она решила плюнуть на чёртову фотографию. Уверенно, но, в то же время, дрожа, она взяла мужское достоинство близнеца, направила его в истекающую любовными соками щёлку… тут же услышала негромкий смешок Марка. Тот сделал мощный толчок, ворвался в неё, резко и бесцеремонно, как и прежде, разом на всю глубину. — Ты!.. Ахх!!! — брюнетка даже толком удивиться не успела, от всего накопившегося вожделения и удовольствия, её сразу же накрыл оргазм. Близнец, почувствовав, как стенки влагалища сестры судорожно сжимаются, довольно улыбнулся. Обессилившая девушка припала к его груди, дыша тяжело, прерывисто. — Марк, ты… хах… бяка… — Бедняжка. Я и не замечал, что ты так сильно по этому изголодалась. Ну, ничего, сейчас, я заглажу вину, — Энни уже ничего не отрицала, не пыталась во всём винить брата, не находила себе глупых оправданий. Лошадь можно подвести к водопою, но нельзя заставить её пить, в точности, как нельзя заставить человека почувствовать удовольствие, если он сам этого не захочет. Взяв брюнетку за талию, Марк начал двигаться внутри её лона, плавно и неторопливо наращивая темп, заставляя её слегка подпрыгивать от периодических резких толчков, а Энни, обхватив брата за шею, прижалась к нему так сильно, как только могла, потому что ей казалось, что её вот-вот куда-то унесёт. В этот раз девушка не чувствовала боли, лишь приятное ощущение наполненности. Всякий раз, как близнец входил в неё поглубже, Энни казалось, что он растягивает её, подгоняет под себя, чтобы ни с кем другим в будущем она не могла ощущать того удовольствия, что он дарил ей сейчас. Возможно, так оно и есть, но сейчас брюнетку это совершенно не волнует. Поразительно, насколько ей стало легче, стоило только прекратить попытки к сопротивлению, поддавшись своим потаённым желаниям. Это позволяло забыть, хоть и ненадолго, обо всех «погрешностях» её отношений с братом. Почему-то появилась твёрдая уверенность в том, что до тех пор, пока Марк не удалит последнюю фотографию, можно совершенно ни о чём не беспокоиться, и все возможные последствия учтиво подождут до того самого момента. Даже когда Марк сделал финальный толчок и с протяжным стоном излился в неё, Энни не волновалась. Совсем. Она была опьянена наслаждением. Конечно, уже потом, протрезвев, в ванной, смывая с себя настырно липнущее к коже семя, она ужаснётся и встревожится от мысли, что и в этот раз они не предохранялись, но не сейчас. Отдышавшись, не слезая с парня, брюнетка почувствовала не спадающую твёрдость органа близнеца и улыбнулась ему. Прежде, чем он сам успел попросить, девушка подмигнула и спросила: — Ну что, ещё разок?