10 фотографий

Писал под Adele — Rolling In The Deep Меланхолия имеет привычку подкрадываться к людям незаметно. Порой ты просто просыпаешься, натыкаешься взглядом на потолок своей комнаты и, пролежав несколько секунд без движений, вдруг понимаешь, что что-то не так. И что сегодня тебя будут терзать мысли, которые ты всегда старался держать за семью замками, и чувства, пронзающие сердце тупой болью. И не важно, каким бы ярким и солнечным, наполненным красками ни был предстоящий день, тебе всё будет казаться серым. Гнетущим. Вот и для Марка наступил один из тех дней, когда меланхолия решила нагрянуть без приглашения. Для него, человека с сомнительными моральными устоями, принявшего немало спорных решений и скрывающего ото всех тайны, способные разрушить его семью, ничего хуже нельзя было и представить. Юноша лежал в постели, ощущая, как в груди у него начинает ворочаться поганое чувство вины и тревоги. Голова тяжелела от пугающих мыслей о будущем, непозволительные для людей, живущих одним днём. Ему не хотелось вставать, не хотелось выходить из комнаты и видеться с родителями и сестрой, ведь Марк знал, что в их присутствии ему станет в разы хуже. Он уже подумывал провести весь день здесь, когда раздался быстрый стук в дверь, заставивший брюнета вздрогнуть. — Марк? — позвала Энни. — Ты уже проснулся? — …Да, — сказал брюнет после недолгой заминки. — Тогда спускайся вниз, пора завтракать, — судя по быстро удаляющемуся звуку шагов, дожидаться ответа девушка не стала. Вздохнув, Марк сел, свесив ноги с кровати, и, посомневавшись ещё несколько минут, всё же решился присоединиться к семье за завтраком. Стоило войти в обеденный зал, и от запаха свежеиспеченных блинчиков у Марка засосало под ложечкой. За столом сидели мать с отцом, явно куда-то спешившие и увлечённые трапезой, и Энни, встретившая брата тёплой улыбкой и указавшая ему взглядом на свободное место, перед которым стояла тарелка с горкой блинчиков, щедро политых сиропом, и стакан апельсинового сока. Вся эта картина заставила Марка чуть приободриться. Сев за стол, Марк съел один приторно-сладкий блин и тут же понял, что больше в горло ни кусочек не влезет. После этого он только и делал, что ковырял еду вилкой и, хмурясь, смотрел в пол. Когда он встретился взглядом с Энни, та вопросительно на него посмотрела и, не говоря ни слова, всё же задала брату вопрос: «Всё в порядке?». Как и все близнецы, в детстве они были очень близки и понимали друг друга без слов. Взглядов, жестов и едва заметных перемен в выражении лица им было более, чем достаточно, и порой казалось, что Марк и Энни попросту забывают о том, что у них есть рты и дар речи. В такие вот моменты безмолвных бесед связь между ними была особенно ощутима, но с течением времени она исчезла, и лишь недавно вновь дала о себе знать. Глядя девушке в глаза, Марк покачал головой, как бы говоря: «Тебе не о чем волноваться», и, переведя взгляд на родителей, ещё раз подметил ту скорость, с которой они расправлялись с едой. — Куда-то торопимся? — Да, — спокойно ответил отец, сделав глоток апельсинового сока. — В город приезжают наши старые друзья. Мы с ними ещё со школы не виделись, будет приятно с ними встретиться, — голос у него от природы был монотонным, не считая тех случаев, когда мужчина гневался, а потому особой радости в тоне отца слышно не было. — А у вас какие планы на сегодня? — неожиданно спросила вспыхнувшая внезапным интересом мать у Марка и Энни, обескуражив их. — Выходные же, что собираетесь делать? — Мне надо готовиться к экзаменам, так что я, наверное, весь день проведу дома, — безучастно ответил брюнет. — Да и я тоже, — тут же подхватила Энни. Мать близнецов недовольно насупилась. — Нельзя же вечно сидеть в четырёх стенах! Энни, ты в последнее время так редко гуляешь с подругами, а Марк и так вечно занят учёбой! И при этом вы упускаете такой шанс весело провести время? Верится с трудом, — губы женщины вытянулись в хитрой ухмылочке, и ямочки появились на её щеках. «Опять она что-то себе понапридумывала» — подумали близнецы и оказались правы. Подавшись вперёд, мать наклонилась к сыну и произнесла, всё так же лукаво улыбаясь: — Вы, часом, не проводите время со своими любимыми всякий раз, как остаётесь без присмотра? Можете сказать нам всё, как есть, ни к чему скрывать правду. Энни так и замерла, держа вилку поднесённой ко рту, а Марк прикусил губу. Женщина даже не представляла себе, насколько её догадка была близка к истине. Близнецы, в самом деле, всё своё свободное от забот и присмотра родителей проводили с теми, кого страстно и безотчётно любили. Единственной незначительной загвоздкой было то, что именно друг к другу они эту любовь питали. И надо ей было задаться подобным вопросом именно сегодня… — Не могу говорить за Энни, но у меня никого нет, если ты об этом. — Как и у меня, — мать удивлённо взглянула на своих детей, а затем улыбка сошла с её лица, и она нахмурилась. — Вы ведь подростки, вам пора бы уже начать встречаться с кем-нибудь из своих сверстников. Отношения — очень важная часть взросления, и мы хотим быть уверены в том, что у вас всё хорошо. Почему вы нам ничего не рассказываете? — Потому что рассказывать нечего! — Марк поневоле начал закипать, хоть и понимал, что беспокойство родителя вполне оправдано. Невозмутимый отец пока не спешил вмешиваться, но явно был недоволен всем этим диалогом. — Мам, ты же знаешь, что я человек нелюдимый! Сейчас меня волнует только учёба, и я не чувствую никакой необходимости заводить девушку в ближайшие годы! — Это ведь ужас какой-то! Энни, неужели ты с братом согласна? Девушка встрепенулась, заметно покраснела и потупила взгляд, размышляя над ответом. Наконец, не глядя матери в глаза, она тихо ответила: — Меня и так всё устраивает. Не хочу, чтобы что-то менялось… — Знаете, из-за таких вот бесед я всерьёз беспокоюсь за ваше будущее! — мать совсем разнервничалась, и голос у неё сделался звонким, из-за чего казалось, что она сейчас разрыдается. — Порой мне кажется, что с такими замкнутыми детьми мне никогда не доведётся взять на руки внуков! Это задело Марка за живое. Мысли о детях всегда вызывали у него целую бурю негативных эмоций, которыми и поделиться-то было не с кем, ведь он знал, что Энни разговоры на эту тему тоже расстроят. В любой другой день он бы отреагировал более сдержанно на слова матери, возможно, отшутился бы или соврал, чтобы её успокоить. Но не сегодня. — Думаешь, тебя одну всё это волнует?! Я лучше всех прочих осознаю свою странность и замкнутость! И дня не проходит, чтобы я не задумывался о том, какое будущее меня ждёт, и суждено ли МНЕ когда-нибудь взять на руки своих детей! Неужели обязательно озвучивать проблему, о которой всем и без того известно?! И без того ведь тошно! — Марк, пожалуйста… — Энни хотела успокоить брата, но отец её опередил. Резко встав, он хлопнул ладонью по столу и заговорил громогласным, ровным голосом: — Всё, хватит. Нашли повод поссориться с утра пораньше. Всему своё время, и ни к чему торопить детей в подобных вопросах. Они сами во всём разберутся, — отчитав жену, он тут же метнул в сына строгий взгляд и обратился уже к нему: — Марк, немедленно извинись за свой тон. Твоя мама просто беспокоится за вас, ни к чему так резко реагировать. — …Простите. Остаток завтрака семья провела молча, в атмосфере неловкости и недосказанности. И вновь Марк чувствовал себя ужасно виноватым и перед родителями, и перед сестрой. Если секреты — это стены, воздвигаемые между людьми, то в данном случае именно он — строитель. «Они уже обратили внимание на то, что я до сих пор не завёл девушку, а Энни — парня. Пока что это лишь вызывает у них лёгкое беспокойство, но рано или поздно они сложат два и два», — подумал Марк и, упёршись локтями в стол, приставил пальцы к вискам и прикрыл глаза. — «Как только это случится, всё будет кончено». Спустя минут десять родители уже ушли, предупредив, что вернутся домой довольно поздно. Как только они закрыли за собой дверь, близнецы практически одновременно выдохнули с облегчением. Пытаясь чем-то себя отвлечь, Марк рухнул на диван в гостиной и, включив телевизор, тупо уставился в «говорящий ящик». Образы сменялись один за другим, голоса людей с экрана перемешивались в непонятную какофонию, казавшуюся юноше белым шумом. После нескольких «просмотренных» передач, брюнет краем глаза заметил какое-то движение и, обернувшись, обнаружил сестру, вошедшую в комнату. Её лицо выражало крайнюю сосредоточенность, и она, кажется, хотела что-то сказать близнецу, но, встретившись с ним взглядом, тут же повернулась к книжному шкафу, притворившись, что она ищет какой-то конкретный авторский труд. Стоило юноше вновь повернуться к экрану, и он ощутил затылком пристальный взгляд Энни. Отчего-то ему стало страшно. Что это мог быть за разговор такой, который сестра не решалась начать, даже когда они были в доме одни? В голову подростку, чьи нервы сегодня были изрядно расшатаны, пришла неутешительная мысль: «Может, она хочет всё это прекратить? Пока ещё не поздно, пока о наших отношениях не стало известно? Возможно, это было бы правильным решением…». Даже сейчас, после всего, что между ними было, Марк без труда мог себе представить, как сестра прямо ему заявляет: «Всё кончено». Чего он не мог себе вообразить, так это того, как они будут жить дальше. Нельзя просто всё забыть и притвориться, что ничего не было. Или всё-таки можно? Однажды Энни уже смогла отдалиться от него, вдруг, сможет сделать это вновь? Одна только мысль об этом заставляла брюнета цепенеть от ужаса. Вот, сестра села рядом с ним, и юноша весь сжался. Он не решался даже смотреть на неё и не сводил взгляда с экрана, ожидая, что вот сейчас она скажет: «Нам нужно поговорить». От волнения к горлу брюнета подкатывал ком, и тут Энни тихо, совсем неуверенно спросила: — Сходим на свидание? Марк, ожидавший совсем другого, поражённо взглянул на сестру и увидел, что её глаза мечтательно блестят, а щёки горят румянцем. Она нервно переминала края своей юбки пальцами, отчего становилась похожей застенчивую школьницу, впервые признающуюся кому-то в любви. Марк смотрел на брюнетку, будто заворожённый, и как-то неосознанно ответил: — Пошли… *** Оказалось, что снаружи с самого утра моросил мелкий дождь, но это близнецов не остановило. Они шли рука об руку, прячась под большим чёрным зонтиком и неспешно шагая по неглубоким лужицам. Всё это куда больше походило на обычную прогулку под дождём, нежели на свидание, и всё же Марка одолевало странное, но приятное ощущение. Впервые он был на свидании с Энни, и в деле не был замешан шантаж и компрометирующие фото. Если подумать, то их отношения за гранью братско-сестренских рамок явно начались не с того более или менее нормального. Если вообще есть что-то нормальное в такой любви близнецов. Внезапно прохладные, мягкие губы девушки нежно и даже как-то робко коснулись щеки Марка, тут же отпрянув, и это вывело его из состояния сомнамбулы, бесцельно бредущей вперёд. Не сразу сообразив, что только что произошло, он вопросительно посмотрел на Энни и, заметив её озорную улыбку, неожиданно для самого себя покраснел. — Ты что творишь? — спросил он шёпотом, будто боясь, что кто-то их подслушивает, и заметался взглядом из стороны в сторону. Из-за непогоды улица была довольно безлюдна, и никто, похоже, не заметил этот поцелуй в щёку. — Всего лишь поцеловала хмурящегося брата в щёку. Если бы ты так не занервничал, никто бы и не увидел в этом ничего подозрительного, — Энни усмехнулась, но спустя несколько секунд сделалась серьёзней и устремила взгляд вперёд. — Жаль, что мама так из-за нас волнуется. Если бы она только знала… — Если бы она узнала то, скорее всего, лишилась бы рассудка, — решительно заявил близнец. Сестра долго не отвечала ему, хотя явно думала о чём-то серьёзном, а затем и вовсе решила сменить тему: — Что с тобой сегодня? Ты сам не свой. — Просто… Ты не жалеешь о тех десяти фотографиях? Иногда мне кажется, что я всё решил за тебя, — девушка вдруг опустила свою ладонь поверх руки близнеца, сжимавшей зонтик, и взглянула ему в глаза. — Разве тебе по-прежнему приходится вынуждать меня что-либо делать? И разве я попросила тебя пойти со мной на свидание, чтобы избавиться от очередной фотографии, а не по собственной воле? Нет же? Ну, так не неси ерунду, Марк! Всё изменилось! Я, правда, хочу быть с тобой! Юноша хотел ей ответить, но тут близнецы услышали, как их кто-то зовёт. Оглядевшись, они увидели нескольких девушек, стоящих на противоположной стороне улицы и машущих им. Присмотревшись, Марк узнал в них подруг сестры и хотел было отстраниться от неё, чтобы не вызывать подозрений, но Энни, не переставая махать знакомым, удержала юношу на месте и, напротив, взяла его под локоть, прислонившись к плечу брата. Марк заметил, как девушки на мгновение замерли от удивления, а затем продолжили махать, как ни в чём не бывало. Это продолжалось ещё несколько секунд, а затем подруги Энни просто ушли. Проводив их взглядом, Марк осуждающе уставился на чересчур спокойную сестру. — Ты нарочно судьбу искушаешь? Пойми, нельзя так рисковать! — Все мои друзья так редко видели нас с тобой вместе. Не хочу, чтобы они и дальше думали, что мы по-прежнему в ссоре, — девушка горько усмехнулась, поневоле погружаясь в воспоминания. В течение тех нескольких минут, пока Энни о чём-то размышляла, близнецы шли молча, слушая тихое, успокаивающее капанье, доносившееся отовсюду, и уходя всё дальше от своего дома. — Знаешь, — начала брюнетка, глядя вдаль, — ещё до всей этой истории с фотографиями, я ни к кому не чувствовала влечения. Не пыталась завести парня, даже не задумывалась об этом. Может, я была до того эгоистичной, что могла любить только саму себя? А может, всегда в глубине души знала, что предназначена лишь для одного человека? Кто знает. — Энни, пожалуйста, послушай…  — Близнецы приходят в этот мир вместе, — вдруг выпалила девушка, не давая брату говорить, будто предчувствуя, что его слова ей не понравятся. Она заговорила быстро, и с каждой секундой её голос дрожал всё сильнее. — Они растут вместе, живут под одной крышей, делятся друг с другом самыми сокровенными тайнами. Так что же такого странного в том, что, порой, они решают провести вместе всю оставшуюся жизнь? Кто сказал, что за это их следует осуждать? Кто возвёл мнение большинства в абсолют? Кто? Кто?! Подняв зонтик повыше над головой, свободной рукой Марк притянул сестру к себе, обняв её. Напрочь забыв о собственной чрезмерной осторожности. Девушка прижалась лицом к груди близнеца, дрожа, и простояла так несколько секунд. — Прости. Не знаю, что на меня нашло, — произнесла она, обдав его своим горячим дыханием, и сердце Марка тут же забилось чаще. — Я один здесь должен просить прощения. Втянул тебя в эти отношения, и обрёк на переживания, которые не должны тревожить обычных девушек. Меня заботили лишь мои же желания, а о последствиях задумался, лишь когда уже осуществил задуманное. Про родителей даже не вспомнил, а ведь их правда ранит больнее всего, если они всё узнают… Я ужасный, эгоистичный брат и отвратный сын, — Энни отстранилась от Марка, лицо которого искажала гримаса вины, и тепло ему улыбнулась. — А я — эгоистичная сестра и отвратная дочь. Два сапога — пара, да? Тут дождь многократно усилился, и подул холодный ветер, от которого девушка поёжилась. Марк тут же предложил: — Может, пойдём домой? Мы явно выбрали не самое лучшее время для свидания. — Нет, ещё рано, — всё же понимая, что негоже стоять под проливным дождём, Энни окинула улицу взглядом и, увидев кафе с броской вывеской, указала на него. Кафе оказалось небольшим, но уютным, и, что важнее всего, в нём было тепло. Сложив зонтик, близнецы прошли к одному из свободных столиков, что был у окна, оставляя за собой след из дождевых капель на чёрно-белой кафельной плитке. Едва они сели напротив друг друга, подоспела хорошенькая официантка, не заставившая себя ждать. Энни что-то заказала для себя и брата, и официантка, кивнув, поблагодарила их за заказ и попросив подождать немного, удалилась, оставив близнецов наедине. В кафе кроме них больше не было посетителей, и это странным образом делало заведение ещё более уютным. — Итак? — спросила брюнетка, облокотившись о стеклянный стол и подставив ладони под подбородок. Брат непонимающе на неё покосился. — Ты ведь хотел сказать что-то ещё? Просто выскажи всё, что у тебя на душе. — Не думаю, что это хорошая идея, — засомневался юноша, хотя ему и вправду хотелось многое сказать. — Ну же. Я ничем не смогу тебе помочь, если не пойму, что у тебя на уме. Марк сделал глубокий вдох и, собравшись с силами, тихо заговорил, всё же опасаясь, что его кто-то может подслушать: — Я прекрасно понимаю, что всё это рано или поздно закончится. И не могу не думать о том, что будет после того, как мы снова станем просто братом и сестрой. Ты сильная, уверен, для тебя жизнь продолжит идти своим чередом, но я… Я не смогу полюбить кого-то ещё. И не смогу смотреть на то, как ты влюбляешься в кого-то другого, заводишь с ним семью. Честно говоря, одна только мысль об этом пугает меня до дрожи, потому что я всякий раз осознаю, что рано или поздно останусь один и… Ладонь Энни вдруг легла поверх руки Марка, и он поднял взгляд, устремлённый в пол. И вновь она улыбается ему, а он не понимает, почему? — Всё будет по-другому. Я тебя не оставлю, Марк. На протяжении нескольких долгих секунд юноша просто ошарашено таращился на сестру, не моргая, будто пытаясь понять, не шутит ли она. Может, он просто не так её понял? — То есть? Что ты имеешь в виду? — Нам не нужно расставаться. Не нужно снова становиться просто братом и сестрой. Выбор ведь за нами, так? — Но если мы продолжим в том же духе, родители рано или поздно обо всём узнают! — воскликнул брюнет, при этом не повысив тон и по-прежнему говоря почти шёпотом. — Это будет настоящая катастрофа с непоправимыми последствиями для нашей семьи! — Я это осознаю, — спокойно ответила девушка, ещё сильнее поразив близнеца. — И тебя это совсем не беспокоит?! — Беспокоит, конечно. Бывают дни, когда мне становится по-настоящему страшно, или когда угрызения совести становятся просто невыносимы. Но я всё равно не отступлюсь от своего и буду с тобой. — Даже зная, что всё может закончиться ужасно? — Да, — непоколебимая уверенность в голосе Энни поражала и, как ни странно, внушала некую уверенность и в Марка. — Всё рано или поздно заканчивается. Цветы вянут, но это не значит, что их не следует выращивать. Люди умирают, но это не обесценивает их жизнь. Впереди нас ждут суровые испытания, но это не значит, что мы не можем быть счастливы здесь и сейчас. Всё так же держа ладонь брата в своей, девушка внезапно встала и, ничего не объясняя, потянула его за собой. Марк доверчиво последовал за ней, и вот близнецы уже оказались в туалете кафе. Чистом и чуть ли не более просторном, чем само заведение. В воздухе, правда, витал едва заметный запах хлорки. Щелкнув щеколдой, Энни повернулась к Марку и, не прерывая молчание, шагнула ему навстречу и прильнула к губам юноши. Недолго простояв без движений, близнец взял её за талию и прижал спиной к стене. — Пойми, со мной тебе не доведётся примерить белое платье невесты, — предупреждал брюнет меж поцелуев, чувствуя, как уходит его меланхолия, а вместе с ней и сомнения. — Плевать, — не колеблясь, отвечала девушка, нехотя отрываясь от его губ. — Придётся ото всех таиться. — Да будет так. — …У нас никогда не будет детей. — С чего ты взял? На мгновение Марк отстранился от сестры, в который раз удивлённо на неё взглянув, но она лишь лукаво улыбнулась в ответ. После этого он уже ничего ей не говорил, полностью вверяя себя во власть эмоций и желаний. Юноша припал к шее брюнетки, судорожно и жадно вдыхая аромат её духов, который он, почему-то, заметил только сейчас. В то же время его рука скользнула под юбку девушки, пальцы коснулись ощутимо влажной ткани трусиков и, сдвинув их в сторону, начали ласкать её сокровенное место. Прикрыв глаза, Энни издала тихий стон и, не глядя, стала торопливо расстёгивать ширинку джинсов близнеца. Высвободив затвердевшее достоинство брата, брюнетка обхватила его и стала медленно водить ладонью вверх-вниз вдоль «ствола», а затем направила его к своей промежности. Едва головка члена упёрлась во влажные половые губки, Марк почти неосознанно подался вперёд, впившись пальцами в округлые ягодицы Энни. Мгновение, и лоно сестры приняло его в свои нежные, жаркие объятия. Затем последовала череда толчков, негромкие, сокровенные стоны близнецов, страстные поцелуи. Ухватившись за бёдра девушки, Марк приподнял её над полом, и теперь мог проникать ещё глубже в её лоно, доставая до самого донышка и сильнее вжимая брюнетку в стену. Вскоре окаменевший орган Марка начал пульсировать, а влагалище Энни — сжимать его всё сильнее. Девушка с трудом сдерживалась от того, чтобы застонать во весь голос. Её дрожащие ноги обвились вокруг торса близнеца в момент финальных фрикций, и она, выгнулась, чувствуя, как её наполняет тепло. Близнецы замерли, чувствуя умиротворение и близость, доступную лишь им одним. Связь, ради которой они готовы были рискнуть всем. — Навсегда… — слетело с губ Энни. — Навсегда, — тихо вторил ей брат. Несколькими минутами позднее, они уже привели себя в порядок и вышли из туалета, как ни в чём не бывало, ощущая общую, сладостную усталость. Вернувшись к своему столику, они обнаружили свой остывший заказ и официантку, сильно удивившуюся, увидев их. Она так и не поняла, куда они подевались, и откуда вновь появились. Извинившись, близнецы расплатились, не забыв про чаевые, и, не притронувшись к еде, вышли из кафе. Дождь как раз поутих, и небо уже начало светлеть, но Марк и Энни всё равно шли под зонтиком, держась за руки и переплетая пальцы. Вскоре девушка заметила, что близнец впервые за весь день радостно улыбнулся: — Думаю, мне пора перестать называть тебя «сестрёнкой». — Почему? — спросила Энни, склонив голову на бок. — Потому что ты моя девушка.