The Piano

— Тебя так давно не было, Эрвин. Я думала, что ты о нас забыл, — подозрительно косясь на мужчину, произнесла Ханжи. Впервые после долгого отсутствия доктор вновь приехал в психиатрическую клинику с твёрдым намерением добиться своего. — У меня было много операций. Не мог приехать раньше, — отведя глаза в сторону, ответил тот. — Ты так бился, пытаясь достать для Леви лекарство, а как нашёл — пропал. Это из-за того, что он забыл тебя? — Ханжи поправила очки. — Но амнезия у него частичная. Он вспомнит… — И сколько вспомнил? — горько усмехнулся доктор. — Меня не было несколько месяцев. За это время что-то изменилось? Ханжи недовольно вздохнула и тоже опустила голову вниз. — Да, пока он ничего не вспомнил. Полагаю, это из-за обстановки. Конечно, как он вспомнит, если ничто не будет напоминать ему о прошлом? Да и он к нему не стремится. Кажется, новая жизнь его вполне устраивает. Он даже сказал, что когда его выпишут, он заберёт Эрена с собой, потому что у мальчика нет дома… — Что?! — голос Эрвина громыхнул чуть ли не на весь коридор. — Когда он это сказал? — Да на днях. Совсем недавно… — нервно ответила Ханжи, боязливо отшатываясь от Смита. — Ты его уже выписываешь? Прошло же всего ничего! — Нет, успокойся, Эрвин. Пока я никого не выписываю, — ровно произнесла психиатр. — Просто я спрашивала его о планах на будущее. Вот он и сказал, что хочет вернуться в свою квартиру и прихватить Эрена с собой. Но если и выпускать его, то только как в прошлый раз — под твою опеку, — попыталась улыбнуться она. — Мне кажется, в стенах твоего дома память вернётся к нему быстрее. — Но если он вспомнит меня, вспомнит, что пытался убить себя, вспомнит, что убивал других… Вдруг он опять вернётся к тому состоянию? Вдруг опять начнёт страдать галлюцинациями? — хладнокровно спросил Смит, сжимая напряженные руки. — Эрен всё помнит. Всех своих титанов и то, как они сбежали. Однако сейчас он прекрасно понимает, что это была болезнь. Я ему объяснила, что с ним случилось, и почему он попал сюда. Парень всё понял. Он не притворился. Он на самом деле понял, — уверенно сказала Ханжи. — Мы провели несколько экспериментов и с ним, и с Леви. Пока причин для беспокойства нет. Выпустить их отсюда тоже своего рода эксперимент: мы узнаем, что с ними случится в реальных условиях. И подействовало ли лекарство. — Вряд ли он захочет вновь вернуться в мой дом, — через несколько секунд молчания, произнёс Эрвин. — Я теперь для него как тогда — враг номер один, — печально улыбнулся он. — Леви чувствует, что я от него чего-то хочу, это его настораживает и внушает опасения. — Хаа… — Ханжи протяжно вздохнула. — Всё, что вам нужно — это поговорить! — Она схватила доктора за руку, потащив к палате. — Я ему уже рассказала, где он находится. Он спокойно воспринял эту информацию. Если рассказывать ему по чуть-чуть, то он привыкнет и смирится. Не обрушивай на него поток информации. Только небольшую часть и желательно положительную. Всё будет нормально, — она буквально втолкнула Смита в палату, когда они дошли. Леви, сидевший на стуле возле окна, тут же бросил неприветливый взгляд на гостя. Эрвин так и застыл в дверях, ожидая его реакции. — Снова ты, — неприязненно произнёс пациент, вновь повернув голову к окну. — Тебя давно не было. Я уже обрадовался, думал, ты отстал от меня. Зачем опять пришёл? — Поговорить с тобой, — Эрвин уверенно прошёл в его палату и сел на кровать. Парень не шелохнулся. — Почему ты так относишься ко мне? Я же не сделал тебе ничего плохого. И словом не обидел, а ты… Смотришь так, будто ненавидишь меня, — спокойно произнёс доктор, внимательно смотря на больного. Леви лишь скривил губы. — Ты мне не нравишься. Не понравился, как только я увидел тебя. Ты опасен, а от таких людей я предпочитаю держаться подальше. Я помню, что ты говорил. Что ты связан с моим прошлым, — ответил музыкант через несколько долгих мгновений. — С таким как ты я бы никогда не хотел бы встретиться и иметь какие-то общие дела. — Ты и раньше так говорил, — мягче произнёс доктор. Потом вновь поднялся на ноги и приблизился к пациенту, встав к нему лицом. Больной сразу же насторожился и напрягся. Эрвин присел подле него и осторожно перевернул ладони тыльной стороной вверх. Леви хотел отдёрнуть руки, но врач настойчиво накрыл его кисти своими. — Так и не вспомнил, откуда эти шрамы? — мягко касаясь запястий, спросил он, заглядывая пианисту в глаза. Леви передёрнул плечами, смотря куда-то вдаль. — Догадываюсь, но знать об этом не хочу. Чтобы я поступил, как последний слабак? — с презрением проговорил он. Эрвин ностальгически улыбнулся. — Тебя привезли в мою больницу. Кровопотеря была очень большой, тебя едва удалось спасти. После этого ты попал сюда, в клинику Ханжи, первый раз. Потом очень захотел выйти. Я согласился стать твоим опекуном. И мы начали жить вместе, — коротко рассказал Эрвин. Леви скрестил свои руки на груди, помрачнев ещё больше. Весь его вид так и говорил о недоверии. — Сначала ты вёл себя так же, как и сейчас. Видел во мне врага. — настойчиво продолжил Смит. — Но потом начал привыкать и доверять мне. Я знаю о тебе многое, Леви. Знаю о твоём прошлом, как с тобой обращались в детстве, — видя, как парень насторожился ещё сильнее, говорил Эрвин. — Знаю и о том, что ты неосознанно убивал. После этих слов Леви резко развернулся и схватил Смита за горло, ощутимо сжимая ладонь. — Откуда? — прошипел он, зверем смотря исподлобья. Эрвин не сопротивлялся ему, хотя чувствовал удушение. — Ты сам мне рассказал, — тихо ответил он, смотря пациенту прямо в глаза. Леви сжимал его горло ещё секунд десять, потом медленно отпустил и обхватил себя руками, будто почувствовал холод. — Ты можешь больше не бояться. Мы вылечили тебя от этого, — Эрвин осторожно сжал его плечо. Парень хоть и вздрогнул, но омерзения на его лице, как прежде, не было. — Видишь и прикасаться к себе позволяешь. От ненависти к чужакам ты тоже избавился. — И всё это наверняка благодаря тебе, — с сарказмом скривил губы Леви. — Да, без меня не обошлось, — вздохнул Эрвин и поднялся на ноги. — Что ты хочешь от меня? — Чтобы ты вновь жил в моём доме, — без утайки ответил доктор. — Ты быстрее вспомнишь, если вернёшься к привычной обстановке. И… к музыке. Ты ведь хочешь вернуться к ней? Леви опустил глаза вниз и взглянул на свои руки, медленно пошевелив пальцами. На мгновение в его глазах отразилось какое-то чувство, очень похожее на страх. — Я не умею играть… — прошелестел он, судорожно отводя глаза от своих ладоней, а те сжимая в кулаки. — Ты умеешь играть, — не совсем понимая его, сказал Эрвин. — Возвращайся, Леви. Неужели тебе не надоело сидеть здесь? — с призывом попросил Смит. Пациент сильнее сжал пальцы, затем внимательно посмотрел на мужчину с горящими глазами. — Я не уйду отсюда без Эрена, — холодно и непротиворечиво заявил он. Глаза доктора тут же потухли, стоило ему лишь услышать имя юноши. Чёрная тень внутри, спавшая несколько месяцев, начала заполнять каждую клетку его тела. Казалось, она даже проступила через глаза, настолько они потемнели. Доктор усмехнулся, смотря на Леви сверху вниз. — Что? Ты так привязался к этому мальчишке? Ты же его совсем не знаешь! — у него даже голос повысился от внутреннего напряжения. — Я его знаю, в отличие от тебя, — отрезал парень, продолжая своим холодным видом подавлять ярость Эрвина. — Знаю, о чём он думает и чего хочет. Могу прочесть все его мысли, лишь взглянув в лицо. Он ничего не таит от меня и нуждается в моей помощи. Он остался один, у него нет ни родителей, ни друзей. Ему даже жить негде. — Может раньше и нуждался, — попытался отговорить его Эрвин. — Но теперь он тоже вылечился, и твоя поддержка… — Может и в твоей помощи я нуждался только в прошлом? — перебил его Леви, повысив голос. — Зачем она мне в настоящем? Зачем мне ты в настоящем? — выделяя каждое слово, прошипел он, сверля неподвижного доктора своими глазами. — То есть, мне понимать это, как отказ? — на одной ноте спросил Смит. — Я не уйду отсюда без Эрена. Понимай это, как хочешь, — глухо повторил пианист, вновь переводя взгляд в окно. — Постоянно… — прошептал врач, чувствуя, что теряет над собой контроль. — Теперь ты произносишь только его имя и думаешь только о нём. Тебе нравится с ним говорить. И, наверное, не только говорить? — ядовито добавил Смит. — Да, не только говорить, — практически так же ответил пианист, изогнув губы в омерзительной насмешке. Для Эрвина это стало последней каплей. — Неужели после того случая, вы с ним… — прошелестел он, смотря сквозь воздух. Леви поднял брови и негромко выдохнул. — Разве в этом есть что-то удивительное? — поверхностно ответил пациент, будто наугад подбирал слова и не до конца осознавал весь смысл их диалога. Эрвин, думая лишь об одном, не услышал в его словах неуверенности. Он молча стоял и смотрел в пространство, не видя перед собой ничего. В голове был то сумбур из мыслей, то абсолютная пустота. Информация, как никогда, заторможенно воспринималась его рассудком. — Значит, вот как… — в итоге произнёс доктор, тоже неприятно улыбнувшись. Затем перевёл свои глаза, в которых светился странный тёмный огонёк, на Леви. — Теперь понятно, почему ты так настойчиво отказываешься от жизни со мной. А может, ты вообще ничего не забыл? Просто подстроил свою амнезию, чтобы было легче избавиться от меня? — его улыбка становилась всё шире, а глаза всё безумнее. Больной сам застыл на месте, пытаясь понять, что так повлияло на посетителя. Внезапно маска слетела с лица Эрвина, а на её месте отразилась ярость. Он схватил музыканта за плечо и с такой силой сжал его, что парня передёрнуло от боли. — Но ты ошибся, Леви, — прошипел он, склонившись над ним. Их лица застыли в сантиметре друг от друга. — Ты не избавишься от меня. Я сделаю что угодно, но ты вновь станешь моим… — доктор сделал движение, будто пытался стащить пациента со стула, однако тот схватил его руку и скинул со своего плеча. — Похоже, тебе тоже надо лечиться, — с отвращением произнёс Леви. — Мы ещё посмотрим, кто останется в этой больнице навечно, — холодно и устрашающе ответил доктор, стремительно покидая палату.