The Piano

Очередной хмурый дождливый вечер накрыл небольшой городок. Эрвин Смит, сидя за письменным столом, уставшими глазами рассматривал снимки своих пациентов. Его рабочий день давно закончился, но он не мог уйти, оставив дела на потом. Ведь каждое из них может стоить кому-то жизни, а упущенное сейчас время завтра уже не вернуть. Маленькое радио тихо шуршало в углу стола. Врач иногда отвлекался, чтобы послушать новости, но в основном пропускал всё мимо ушей, погружаясь в свою работу. «Сегодня были обнаружены тела четырёх мужчин в возрасте от тридцати до сорока лет. По словам полиции, трое из них принадлежат к криминальной группировке, причастной к наркобизнесу. Четвёртая жертва — обычный служащий. Вероятно, случайный прохожий, так как связей с группировкой не обнаружено. Предполагаемый мотив преступления — междоусобица в криминальных кругах. У всех четверых раздроблены шейные позвонки и пробиты затылки, что и явилось причиной смерти. Замечу, что это не первый случай группового убийства с подобным почерком. За два года похожим способом были убиты ещё двадцать три человека, в основном связанные с преступной деятельностью. Но, несмотря на работу полиции, эти преступления так и остаются нераскрытыми. Вероятней всего, что преступник — один и тот же человек, либо группировка. Но, к сожалению, пока никаких зацепок нет…» — Снова убийство, — вздохнул Эрвин, выключая радио. — И чем только Найл занимается? Он встал из-за стола и подошёл к окну, вглядываясь в серые стёкла, заливаемые дождём. Он спасает жизни. Своим трудом, своим искусством. Даже одна спасённая жизнь — это победа для него. А кто-то просто забирает их. Ударом ножа. И не одну жизнь, а сразу несколько. Не приложив никаких усилий. Почему так легко забрать жизнь, и так тяжело спасти? — Доктор! — дверь его кабинета открылась, и за спиной раздался взволнованный голос медсестры. — Да, Петра. Что случилось? — Эрвин тут же отвернулся от окна. — Привезли человека в тяжёлом состоянии. Все врачи сейчас заняты. Не осмотрите его? — После аварии? — тут же отходя от окна, спросил врач. — Нет. Попытка самоубийства, — тихо прошептала медсестра. Эрвин тут же остановился и нахмурился. — И насколько серьёзная? — Кажется, у него очень большая потеря крови! Скорее, доктор! — Да… Эрвин будто нехотя тронулся с места и отправился за спешащей медсестрой. Он спасает жизни, кто-то забирает, а кто-то лишает себя. Смерти всё равно достаётся больше, как ни крути. — Вы определили группу крови? — проверяя его зрачки, спросил Эрвин. Пациент был бледным, как смерть и, казалось, уже не дышал. Зрачок правого глаза отреагировал нормально, тут же сузившись, а вот с левым глазом ничего не произошло. Смит на мгновение замер, светя фонариком снова, но ответной реакции не было. Неужели поражён глазной нерв… — Да, — медперсонал спешно подключал парня ко всем аппаратам и надевал кислородную маску. — Потеря крови — тридцать восемь процентов. — И что вы стоите? Срочно делать переливание! — прогремел Эрвин на всю палату. Все на мгновение замерли, а из-за спины Смита неожиданно вынырнула Петра, держа несколько упаковок с кровью. — Пришлось брать эту группу на запасном хранилище! — пропищала она, вешая их на штатив и прикрепляя к трубкам. — На основном почти закончилась… — Этого будет мало. Нужно ещё, — взглянув на пакеты, произнёс Эрвин, прокалывая пациенту вену. Кровь быстро окрасила прозрачные трубки, поступая в тело парня. Одна из медсестёр кивнула и поспешила за донорской кровью. — Почему такая большая потеря? — осматривая перетянутые жгутом артерии, спросил Эрвин. В его руках замелькали медицинская игла с нитью. — Он ведь резал поперёк, а не вдоль. — Похоже, он очень долго пролежал в одиночестве, пока его не нашли, — заметила Петра, помогая доктору накладывать швы. — И кто же его нашёл? — Какой-то школьник. Кажется, сосед… — Доктор! Давление падает! У него отторжение донорской крови! — Что? Это же лишь плазма… — проговорил Эрвин, склоняясь над парнем. Его лицо стало неприятного зелёного оттенка, а кислородная маска перестала запотевать от дыхания. — Зашивай, Петра, — процедил Смит, беря в руки шприц и наполняя его раствором. Медсестра кивнула, но вместо этого начала смотреть, как доктор вводит препарат в свободную руку. — Ну давай же, — напряжённо наблюдая за кривой пульса, прошептал Эрвин. Интервал становился длиннее. Доктор вновь взглянул на парня. Точно. Это же… самоубийца. Наверняка, даже будучи без сознания, он не хочет возвращаться к жизни. На мгновение Смита озарила мысль: зачем он вообще спасает того, кто не хочет спасения? Сейчас в этой больнице или в другой, есть те, кто взывает о помощи и молит о жизни. А врач здесь. С тем, кто не хочет его помощи. Но нуждается в ней. — Доктор, — голос Петры раздался подле него. Эрвин медленно опустил глаза. — Вы не хотите спасти его? — осторожно спросила девушка, чувствуя холодность в отношении врача к пациенту. — Если он сам не хочет спасения, чем я могу ему помочь? — слыша, что интервал ударов сердца сократился, Эрвин склонился к его израненным рукам и выхватил иглу у медсестры. Он должен. Просто обязан исполнить свой долг. И неважно, кто перед ним лежит: самоубийца, убийца или обычный человек. Он должен спасти его, несмотря ни на что. — Я уверена, он будет благодарен Вам за это. Когда-нибудь… — тихо прошептала Петра, вновь помогая врачу.