Игра теней

Ее камера - это десять шагов вдоль и пять поперек. Зарешеченное окно. Наглухо закрытая дверь. Серые стены с гладкими камнями, словно кто-то долго и тщательно полировал их ладонями, пальцами, языком, сходя с ума от невозможности прикоснуться к чему-либо еще. Она сама и полировала. Белль закрывает глаза, делая пять шагов вперед. Вытягивает руку, нащупывая дверь, прижимается щекой. Слушает. Ждет те шаги, что никогда не сможет услышать. Эта женщина теперь приходит к ней каждый день. Вся в черном и строгом, на мраморно-белом лице – легкая вуаль, прикрепленная к маленькой шляпке. Белль не знает, что такое вуаль, но знает, что это она и есть. Просто знает, и все. Как знает про солнце, луну и звезды. Она не видит их из своей темницы, однако уверена, что это не мешает им появляться на небе каждый день. И вуали ничего не мешает существовать, даже то, что какая-то Белль не знает, для чего она нужна. Женщина в черном никогда не снимает перчатки, и Белль боится ее прикосновений. Гостья приходит по вечерам, когда за пределами камеры все стихает, и никто уже не заглянет к несчастной узнице, сколь сильно ни взывала бы она о помощи. Остается только забиться с ногами на кровать и попытаться не слушать. Белль делает это всякий раз, но женщина в черном умеет говорить так, что слова попадают сразу в сердце, минуя уши. Она хороший рассказчик. Неспешный и обстоятельный. Речь ее плавна, фразы – легки. Но смысл этих фраз настолько страшен, что нет никаких сил слышать их. Гостья говорит об ужасе, окутавшем Сторибрук, и Белль уже знает, что это город, в котором она заперта. Она знает о смерти, гуляющей по улицам; знает о призраках, спустившихся с небес; знает о черных демонах, питающихся кровью. Знает, потому что женщина рассказывает ей, неторопливо, неспешно, обо всем этом, зачем-то выбрав ее в слушатели. Белль страшно. Она не понимает, правда ли все то, что ей говорят, и не видит из своего маленького окошка ничего, сверх обычного: иногда люди проходят мимо, и выглядят они нормально. Гостья улыбается. Она не может слышать, что возражает ей Белль, потому что Белль молчит, и все же каким-то образом слышит. «Это будет», - утверждает она, и прикосновение ее перчатки холодит щеку. Белль хочет спрятаться. Она не помнит этого города. Она не знает его жителей. Она ни разу не касалась камней его мостовых. Но ей жаль, что она не может ничего сделать для него. «Ведьма плачет кровавыми слезами, - говорит женщина в черном, и вечным покоем веет от ее слов. - Плачет, потому что не в силах ее помешать тому, что будет». Гостья снова рассказывает про мертвецов, изъеденных оборотнями; про снятую кожу и кровь, облившую тело; про Бога, покинувшего этот город, и про Дьявола, воцарившегося в нем. «Я приду за всеми в свой срок», - голос женщины спокоен и умиротворен: она лишь говорит о том, что случится, и ничего больше. «Я не готова», - шепчет Белль, внезапно и очень отчетливо понимая, кто навещает ее вот уже который вечер. Женщина улыбается. «Я знаю», - просто отвечает она. «Зачем?» - вновь шепчет Белль, и гостья качает головой. «Они видят меня во снах и думают, что я ухожу с рассветом, - мягко отзывается она. - Но это не так». Женщина поднимает вдруг голову, будто прислушиваясь. «Она зовет меня». Белль закрывает лицо руками, а когда убирает их, то обнаруживает, что одна в камере. Сердце начинает стучать медленнее. Действительно ли она слышала все то, что слышала? Видела? Чувствовала? Ей дают таблетки, быть может, они всему виной… Утро наступает позже обычного. Маленькое окошко в двери открывается с тихим стуком, и Белль бросается к нему, вцепляясь холодными руками в металлическую сетку, сквозь которую смотрит на нее еще один посетитель. Посетительница. Она приходит столь же часто, сколь и ночная гостья, однако почти всегда остается в коридоре, глядя на Белль. Поглядит и уходит. Обычно Белль встречает ее молча, но не сегодня. Сегодня она хочет знать, сошла ли она с ума, и поэтому захлебывается, рассказывая о тьме, что опустится на Сторибрук; о демонах, питающихся кровью и вырывающих горло у своих жертв; о монастыре, в котором поселился Дьявол. Она говорит о знамениях и знаках на стенах, об ухмыляющихся статуях и гаснущем свете, о вернувшейся из небытия ведьме, кровью своих слез затапливающей город. - Замолчите, - резко обрывает ее темноволосая женщина, и Белль вздыхает, прерванная на полузвуке. - Замолчите, - повторяет женщина, и Белль вспоминает, как ее зовут. Регина. Ночная гостья называла ее имя. - Регина, - шепчет узница, не замечая, как наполняются мимолетным страхом карие глаза посетительницы, - она говорила, что снится вам. Вам всем. Страх придет вместе с тьмой, спрячется среди теней, и вы не заметите его, потому что он будет безлик. - Замолчите, - шепчет в ответ Регина, лицо ее совсем близко, Белль может разглядеть тонкий старый шрам на верхней губе. – Вам чудится это. В городе все в порядке. Вы принимаете свои лекарства? Она не отрицает своего имени, и узница понимает, что ночная гостья приходит сюда совсем не в кошмарах. Это приносит больше облегчения, чем страха, потому что гораздо страшнее сойти с ума. Белль откуда-то знает, что при иных обстоятельствах Регина никогда не заговорила бы с ней, поэтому пользуется моментом и отвечает вопросом на вопрос: - Кто-то умер сегодня ночью? Она видит, как нервно вздрагивает женщина. - Откуда?.. - начинает было Регина, но тут же берет себя в руки и продолжает сухо. - Шериф уже расследует эту смерть. Здесь нет ничего необычного. Белль вжимается лицом в сетку, закрывающую окошко. - Она говорила, что кто-то зовет, - шепчет она печально, и слова ее не адресованы никому конкретно. Регина внимательно смотрит на нее. - В городе все в порядке, - повторяет она и поспешно закрывает окошечко, отрезая себя от Белль. Отворачивается и собирается уйти, но замирает вдруг, опускаясь на корточки. Черное перо лежит на полу. Регина касается было его кончиками пальцев, но тут же отдергивает руку, встает и уходит, срываясь на бег. В городе не все в порядке. Женщина, приехавшая к ним позавчера, сегодня найдена мертвой в туалете кафе. Вены перерезаны, а на стене надпись кровью: «Один». Старая знакомая воскресла из небытия и явилась с предложением помочь, ибо ей было видение, не закончившееся ничем хорошим. В городском женском монастыре исчезают люди. Шериф вчера обмолвилась, что видела привидение. Старый плут-ростовщик не расстается с револьвером. Белль видит Ангела Смерти. Это нельзя назвать порядком. В книге Генри не говорится ничего о том, что будет со Сторибруком. Книга Генри рассказывает лишь то, что уже было. Страх начинает виться назойливой мушкой где-то рядом. Регина Миллс встряхивает головой, отгоняя его прочь, и выдыхает перед тем, как выйти на улицу, мечтая забыть белое мраморное лицо, склоняющееся над ней во сне.