sun or moon?

Хенджин был слишком влюблен в Феликса, он даже не думал, что способен испытывать такие чувства. Так, чтобы умирать каждый раз, видя с какой любовью он смотрит на другого, и возрождаться, стоит Феликсу хотя бы улыбнуться ему. Хенджин устал от этой невзаимности. Радовало лишь одно: Феликс с предметом своего воздыхания не встречался. Он был влюблен в Чанбина, но тот об этом не знал. Со холодный. Совсем не пара человеку, в котором столько тепла и любви. Хенджин надеялся, что Феликс полюбит его в ответ, мечтал о нем втайне, как глупый подросток. Из размышлений Хенджина выводит стук в дверь, а потом буквально завалившийся в класс парень. Ким Сынмин — отличник, перфекционист, но не ботан. В основном закрытый, но за словом в карман не полезет. Очень дерзкий, а от того ещё более очаровательный. Хенджину нравится дразнить его, нравится , когда Сынмин отвечает ему в своей привычной манере. Это уже стало чем-то обыденным в их жизни, иногда Хенджин позволяет себе перейти на флирт, но Сынмин тут же улавливает это, не позволяя ему выходить за черту, а Хенджин и не замечает, как краснеют его уши. — Простите, — задыхаясь проговаривает он, вызывая у Хенджина полуулыбку. Все же — он очень очаровательный. Особенно когда поправляет свои круглые очки большим пальцем. Сынмин проходит назад, садясь сзади Хенджина, тот слегка наклоняется, и шепчет так, чтобы услышал только он: — Что-то наш хороший мальчик в последнее время часто опаздывает. Сынмин поворачивает как-то слишком резко, и слегка зависает, не ожидая увидеть Хвана так близко. Слишком близко. Хенджин ухмыляется. — Может хороший мальчик на самом деле не такой хороший ? — отвечает он и подмигивает, тут же отворачиваясь. Хенджин ухмыляется ещё шире. Урок пролетает слишком быстро и незаметно, Хенджин не знал чем себя занять, а потому просто смотрел на всех в классе, конечно же задерживая свой взгляд на Феликсе. Как только прозвенел звонок они разошлись по разным аудиториям. После пар Хенджин ждал Феликса у ворот университета. Он смотрел в небо задумавшись, а Феликса заметил только когда тот вышел оттуда. С Чанбином. За ручку. Так и не заметив Хенджина, чей мир разрушился в одно мгновение. Он застыл на одном месте, сам не зная сколько он простоял так, глядя в одну точку. Так больно ему еще не было никогда. От осознания, что все шансы быть с любимым человеком потеряны глаза начали гореть, но Хенджин не позволит себе заплакать. Слабо и отвратительно. Он не заплачет. На смену обиде пришла злость. На себя самого разумеется. У него было столько времени, чтобы действовать, но он не делал ровным счетом ни-че-го. Хотелось кричать и рушить все вокруг, воздуха в груди стало слишком мало. Он прислонился спиной к забору, запрокинув голову наверх и пытался глубоко дышать, крепко зажмурив глаза. — Хван, — послышался рядом тихий голос, Хенджин слышал его словно под слоем воды, — Хван, ты в порядке? Ноги стали ватными, ему казалось, что он вот вот упадёт, пока не почувствовал прикосновение к своей руке, его словно выдернули из оцепенения. Он открыл глаза и выпрямился, видя перед собой взволнованного Сынмина. — Ты в порядке? — повторяет свой вопрос он. Хенджин с трудом выдавливает из себя усмешку. — А ты волнуешься? — голос предательски не звучал так, как он хотел. Вопрос вышел каким-то надломленным. Сынмин поджал губы, хватая его за запястье и потянув за собой. — Мы идём ко мне, ты не в порядке. У Хенджина нет сил сопротивляться, да и желания. Он просто идёт за Сынмином в полной тишине где-то минут 10, пока они не дошли до его дома. Парень открывает дверь ключом, пропуская Хенджина внутрь. Тот осматривается, проходя в гостиную, садится на серый диван, глядя в одну точку перед собой, пока Сынмин не садится рядом. — Я понимаю, что это не мое дело, — начинает он, заставляя Хенджина перевести на него взгляд. — Но что произошло? Я тебя таким никогда не видел. Хенджин просто смеряет его взглядом, на душе было так пусто, Хотелось поделиться всей своей болью в мельчайших деталях, но он не такой, он не умеет. Поэтому отвечает: — Спасибо за заботу, но давай просто помолчим, малыш Минни. Я чувствую твою поддержку, меня это успокаивает без всяких слов. Сынмин слушает. Они сидят, откинувшись за спинку дивана, глядя в потолок, каждый в своих мыслях. Хенджин вдруг осознаёт то, о чем думать все это время не мог. Он сидит дома у Сынмина. Парень заботится о нем прямо сейчас. Хенджин переводит на него взгляд. Сынмин сидит , глядя перед собой, стараясь игнорировать чужой взгляд. — Что ? — спрашивает он , не выдержав. — Почему не прошёл мимо? — Почему должен был? — спрашивает он, наконец поворачивая голову в сторону Хенджина, сталкиваясь с ним взглядами. Тот хмыкает, и улыбается. Сынмину от этой улыбки становится не по себе. Он снимает очки , слегка потирает глаза и откидывает их сторону, все ещё чувствуя на себя взгляд. — Ты очаровательный. — контрастирует Хенджин, рассматривая его лицо. Без очков Сынмина он ещё не видел. Уши Сынмина тут же краснеют, что не ускользает от внимания Хенджина, странный азарт распластается внутри. Он ухмыляется, наклоняясь к его лицу, касаясь пальцами подбородка, Сынмин вздрагивает, но не отстраняется, позволяет повернуть своё лицо к Хенджину. — Ты это осознаёшь? Сынмин сглатывает, глядя на него как-то испуганно, и все же думает, что в нем очаровательного? Наверняка Хенджин просто издевается над ним как обычно, просто играется. Сынмин не позволял ему это и не позволит, из раздумий его выводят касания старшего. Он ведёт большим пальцем по скулам, щеке. и смотрит. — Что ты делаешь? — грубо спрашивает он, но не отталкивает, прикосновения Хвана обжигают, и Сынмин никогда не признает себе, что очень хотел почувствовать их. — А что я делаю? — Заканчивай, я тебе не игрушка, чтоб ты так игрался. — Сынмин заставляет себя оттолкнуть его руку. Очевидно, Хван просто играет с ним, чтоб забыть о своих проблемах. Хенджин словно разучился думать, он просто валит его на диван, нависая сверху , смотрит в испуганные глаза, и целует куда-то в шею, вдыхая запах кожи, у Сынмина мурашки бегут ходуном, а здравый смысл идет к черту, когда руки Хенджина взбираются под серую толстовку. Обжигая кожу холодными пальцами, он сжимает талию, продолжая зацеловывать шею, поднимается выше и смотрит Сынмину в глаза, опуская их к пухлым губам младшего. Он наклоняется. — Не надо… — шепчет младший ему в губы, в его голосе Хенджин улавливает нотки… обиды? Он вопросительно смотрит ему в глаза. — Наверняка ты представляешь вместо меня другого человека. Ты бы никогда не посмотрел на меня… вот так. Теперь очередь Хенджина удивляться. — Малыш Минни, — он смеётся, — ты такой дурачок, я не представляю никого. Мне сейчас достаточно тебя. — Так не бывает, Хенджин. Он встаёт, отстраняясь. У тебя в сердце другой. Хенджин тут же мрачнеет, поджимая губы. Молчит, даже не поднимая на него глаза. У него в сердце Феликс, а у Феликса Чанбин. Но рядом с Сынмином он забыл обо всем этом. — Думаю, тебе уже лучше — говорит Сынмин, надевая очки и маску хладнокровия. Он выглядит так же непринужденно и безразлично как всегда, только сейчас от него так веет жутким холодом. Хенджину становится стыдно. Сынмин позвал его к себе домой, а он сделал то… что сделал. Но почему Сынмин, который так его терпеть не может, совсем не сопротивлялся? Хенджин уходит, прошептав на последок тихое «спасибо за все», Сынмин закрывает дверь, скатываясь вниз, осознаёт, что как раньше уже ничего не будет. На следующий день , они делают вид, что ничего не было. Привычных шуточек и подкатов больше нет, лишь полный игнор, и редкие взгляды со стороны друг друга. И замазанные (но уловимые цепким взглядом Хвана) следы на шее Сынмина, которые по мнению Хенджина его лучшее произведение.