Шутки судьбы

      Майор Нечаев стоял на месте, застыв, как каменное изваяние. В правой руке был зажат старый добрый топор, грязный и липкий от крови, поцоканный роботами в битвах, но всё такой же крепкий и верный. Левая рука была сжата в кулак так сильно, что мышцы ладони и предплечья ныли от напряжения. Тело тоже побаливало от постоянной нагрузки, уставшие ноги уже практически не чувствовались, и Сергей двигал ими на автомате. Губы плотно сжаты. Помещение с тусклым освещением растилалось перед ним на много-много метров вперёд. Где-то там во тьме было Оно!       П-3 уже достаточно повидал за время своей миссии. Люди, мутировавшие в монстров, взбесившиеся роботы из-за сбоя, устроенного грëбаным Петровым, прочие твари, выведенные на Предприятии... Но то, что поджидало его в тёмном царстве было той тварью, что пугала майора до мурашек. Оно было рядом, чуяло его и готовилось напасть. Нечаев был напряжён до предела, глаза, едва привыкшие к тьме, внимательно вглядывались в тёмное пятно впереди. Мысли путались в голове, он думал о всяком... О своём задании, о Сеченове, Петрове, бабе Зине и даже о ХРАЗе... Всё вокруг казалось таким нереальным, что майор иногда начинал думать, что всё происходяжее – его долгий и жуткий сон, кошмар. Но потом он получал мощный удар в грудь от Вовчика и резво приходил в себя, понимал, что боль во сне не может быть настолько реальной. Он так погрузился в свои мысли, что едва расслышал последнюю фразу этой твари, что пряталась во тьме.       — ...а теперь я тебя съем!       Нечаев стиснул зубы и перехватил топор, держа его теперь двумя руками. Пиздец, оно ещё и говорит! А от голоса этого чудовища внутри что-то сжалось в комок. Так хотелось убежать отсюда, скрыться, спрятаться, сказать шефу, что он больше не может выполнять задание, устал, заебался... Но как бы там ни было, с тварью в любом случае придётся сражаться.       Пару секунд ничего не происходило, а потом оно появилось. Появилось так неожиданно, что сердце майора едва не остановилось. В какой-то миг тёмная морда этого существа просто выскочила из темноты, рычание оглушило, Сергей подумал, что его барабанные перепонки лопнули, а рык отпечатался в его голове навеки. Ебучий плющ!       Топор просвистел мимо. Нечаев был слегка дезориентирован, но мысленно дал себе пинка и собрался с силами. Нельзя было допускать такие грубые ошибки. Плющ бросился к нему, размахивая лапами, майор инстинктивно сел, чёрные тени просвистели над головой. Сергей всадил топором по ногам существа, а затем, извернувшись уже своей ногой со всей силой, какая была, ударил ею в грудь твари, отталкивая от себя чуть дальше. Оно капало на пол чем то отвратительным, склизским и кроваво-красным, возможно, кровью, рычало, заглушая все звуки, но майор всё же услышал обеспокоенный и даже слегка, как ему показалось, напуганный голос своего напарника.       — Товарищ майор! Не стойте на месте! Постарайтесь двигаться вокруг него, это может сбить плюща с толку! – громко дал совет ХРАЗ.       — Тихо! – одними губами выдал Сергей и сосредоточился на битве, но, тем не менее, совет принял к сведению.       Чёртова тварь передвигалась чересчур быстро и явно предпочитала сражаться в ближнем бою, хоть и могла растягивать свои культяпки достаточно далеко. Нечаев в этом убедился, когда плющ схватил его за ноги и швырнул через всю комнату в стену. К счастью, не так сильно, как мог бы, и майор шустро поднялся на ноги. Полимерные мышцы этой твари были довольно крепкими, топор справлялся с трудом, но другого оружия не было: на дробаше кончились патроны, а пистолет, в любом случае, не помог бы. И ХРАЗ был недостаточно улучшен, чтобы как-то навредить.       Плющ носился вокруг, хлестая своими лапами, стараясь попасть по цели, а Нечаев активно махал топором, нанося удары, то по конечностям, то по самому монстру, когда мог подобраться к нему достаточно близко. Хотя признаться честно, не очень то и хотелось подходить к чудовищу, которое всё ещё держало майора в напряжении, заставив его задницу сжаться, а желудок завязаться в тугой клубок. Пот скатывался с него, как будто он вылез из горячей ванны. Он заливал ему глаза, щекотил кончик носа, крупными каплями стекал по спине, но в пылу битвы Сергей не чувствовал дискомфорта от этого, все его чувства обострились до предела, а глаза не упускали из виду тварь. ХРАЗ напряжённо молчал, не отвлекая, а может и сам сжался в страхе. Нечаев не знал, может ли искуственный интеллект бояться, скорее всего нет, но его перчатка была чересчур сильно похожа на человека и часто могла проявлять какие-то эмоции, что, конечно, удивляло, но в то же время и радовало. Иногда майор представлял, будь у него искусственный интеллект, который не реагировал бы на раздражители, говорил бы всегда одним и тем же ледяным тоном, без всяких эмоций, и отвечал бы только тогда, когда его спросят. После таких картин Нечаева передёргивало. Будь так, он бы сошёл с ума, как Петров, а может и хуже бы себя вёл. Так что он был вполне доволен тем, что получил более человечную перчатку, чем она могла быть. Да, ХРАЗ иногда бесил, особенно вначале, и майор часто срывал на него зло, или просто грубил. Но постепенно привык и перестал накидываться на перчатку по поводу и без. Конечно, всё ещё мог послать в известном всем направлении, но уже беззлобно, в более шутливой форме. Да и сам ХРАЗ на первых порах был каким-то, как пришибленным, отвечал ровно, холодно, но со временем, словно стал проявлять больше эмоций, заговаривал чаще, и голос его значительно потеплел, как казалось майору.       Сергей старался не сильно уплывать в мысли, сражаясь с чудовищем. Он искренне не понимал, зачем создавать и выращивать таких монстров. Интересно, хоть что-то более-менее милое тут выращивали?       Плющ, пока майор слегка отвлёкся, прыгнул на него, уселся сверху и, рыча и хлопая пастью, из которой вылетала отвратительная, как на вид, так и на запах субстанция, которая пахла, как сгнивший труп, попытался дотянуться до лица агента, собираясь то ли заглотить целиком, то ли откусить. Сергей в ужасе смотрел перед собой, и руками сдерживал монстра. Вены вздулись от напряжения так сильно, что казалось, будто они вот-вот лопнут. Тварь навалилась сверху всей своей нечеловеческой силой, и Нечаев держался лишь на адреналине и мыслях, что если он отпустит, то его голова окажется в этой отвратительной вонючей глотке. Он помог себе ногами, и плющ, наконец, отпустил его. Мышцы рук расслабились, это было такое приятное чувство, но времени отдыхать не было. Нечаев схватил топор и снова ринулся в бой, пока была возможность. Он успел нанести один удар, прежде чем плющ с силой ударил его лапой. Тот пролетел через всю комнату, приземлившись на какие-то железные обломки и стекло. Каждая клеточка тела, особенно на спине, взорвалась болью, от которой хотелось сдохнуть на месте. Спина горела огнём, жгло, как будто содрали кожу и плеснули кислотой. Картинка перед глазами помутнела, перед лицом заплясали красные пятна. С трудом перевернувшись на живот, превозмогая адскую боль, словно с костей сдирали мышцы, майор поднялся, взяв лежащий рядом топор. Плющ уже нёсся к нему на всех парах, оперевшись на все четыре лапы, и двигался так быстро, что Сергей успел только осознать, как оно приближается, но едва начал поднимать оружие, как тварь на всей скорости врезалась в него. Агент отлетел в стену, ударяясь спиной и ухудшая своё состояние. По телу вновь прокатилась волна боли, а руки начали неметь. Возможно, он повредил позвоночник. До боли сжатые зубы не позволяли крику вырваться наружу, но внутренне он буквально рыдал от усталости, напряжения, боли и страха. Грудь сжимало, при каждом вдохе становилось трудно дышать, боль преследовала его повсюду, не было ни единого места, которое бы не саднило. Руки в крови, кожа счëсана, по спине течёт что-то липкое, то ли кровь, то ли пот. Уже не понятно. Во рту тоже чувствовался солоноватый привкус. Сергей не мог вспомнить когда он появился. Голова гудела и болела. Всё вокруг становилось слишком мутным. Плющ кинулся вновь, и Нечаев лишь на голых инстинктах ударил по нему топором, откуда-то вновь взявшимся в руках.       Хрясь! В руках осталась только рукоятка. Сталь застряла внутри монстра, который качнулся, но не упал, а с новым рыком бросился в бой. Это был конец. Оружия больше нет. Того единственного, что давало хотя бы слабую надежду на то, что он выживет. Сергей, в панике, забыв про боль, не слыша испуганные крики своего напарника, выставил перед собой рукоятку, словно она могла бы послужить щитом, но удар плюща выбил её из рук, а следующий удар вновь отправил майора в полёт. Он ударился головой прямо в железную стену, так, что аж хрустнули позвонки шеи. В глазах потемнело стремительно и все звуки медленно стихли. Майора накрыло жуткой и зловещей тишиной.

***

      Сергей открыл глаза. Свет ударил в лицо так резко, что он вынужден был зажмуриться, а затем медленно приоткрыть веки. Постепенно, глаза кое-как привыкли к свету, и он открыл их шире. В теле чувствовалась небывалая лёгкость. Было полно сил, никакой боли и усталости. Чистые руки. Майор сел, в недоумении. Ему казалось, что он всё ещё там, на ВДНХ, в полутёмном помещении, а где-то рядом бегает плющ, который почему-то пугал больше, чем кто-либо ещё. Но нет. Вокруг было светло. Он находился в какой-то небольшой комнатке, уютной. Ничего в ней не было, только белый коврик, на котором сидел П-3, и деревянные стены, успокаивающего цвета миндаля.       — Товарищ майор!       Нечаев от неожиданности вздрогнул, резко развернулся и узрел перед собой человека. Он внимательно оглядел его, будучи готовым защищаться или атаковать, если тот окажется врагом.       Это был мужчина среднего телосложения, довольно невысокого роста, но визуально чуть выше самого майора. Выражение лица у него было нахмуренное и слегка обеспокоенное, между бровей виднелись морщины. Так же он был лысый со слабой, но заметной щетиной. Глаза, скрытые за очками в тонкой прямоугольной оправе, внимательно наблюдали на ним. Одет он был просто: в тёмно-оранжевую водолазку, пиджак и тёмные джинсы.       — Как вы себя чувствуете, товарищ майор? – спросил он. Голос был приятный, не грубый, глубокий и размеренный. Серьёзный. И в данный момент слегка обеспокоенный.       — В порядке, – бросил майор и тыльной стороной ладони потëр лоб. — А ты..?       — Ваш незаменимый напарник, товарищ майор, – тот слегка дёрнул уголком губ в намёке на улыбку.       — ХРАЗ? – недоверчиво спросил Сергей, хмурясь и оглядывая его повторно, словно хотел запомнить каждую мелкую деталь.       Тот молча кивнул и присел на корточки, чтобы быть с майором на одном уровне.       — Так, погоди-погоди, – Нечаев совершенно не понимал, что происходит и продолжил тереть лоб, напрягая извилины. — Я ничë не понял... Ты то как тут оказался? И почему так выглядишь? Да и вообще, где мы?       — Отвечаю в обратном порядке, – на краткий миг ХРАЗ задумался, а затем выдал: — Мы находимся в вашем подсознании, этот мир называется Лимбо. Я так выгляжу потому что это моя реальная внешность, когда я был жив. Как я тут оказался... На этот вопрос, пожалуй, не отвечу. Сам пока не понял.       Сергей сидел, как пришибленный, всё ещё нихрена не понимая. Мозги отказывались работать. А были ли они вообще? Впервые в жизни майор подумал об этом, потому что абсолютно не понимал, какого хрена он согласился на всю ту поеботу, которую повесил на него Сеченов.       — Ты сказал... Так, погоди... – Нечаев потëр виски. Соображать было мучительно трудно, в голову словно ваты набили. — Ты сказал... «когда я был жив»... Что... Что это значит? Поясни.       — Честно признаться, я не ожидал, что произойдёт такой казус, – протянул тот, почëсывая подбородок. — Дело в том, что я не искусственный интеллект, как вы думали, я учёный. Меня зовут Харитон Захаров.       Нечаев понял, что реальность уплывает от него куда-то в сторону. А было ли это реальностью? Или всё это происходит в его голове? Он мёртв? Плющ сожрал его?       — В смысле? Я не понял...       — Вы, как всегда, долго соображаете, товарищ майор, – ХРАЗ (или не ХРАЗ?) возвёл очи к потолку. — После смерти, мой разум и мышление были сохранены Сеченовым в виде сознания, помещëнного в нейрополимерный объект, который, в свою очередь, был помещён в вашу эксперементальную перчатку.       Сергей сидел, словно пришибленный, и хлопал глазами. Получается, его всё это время обманывали? И сам ХРАЗ, то есть Захаров, который прикидывался бездушной машиной, и Сеченов, который был для него, как отец, а сам зачем-то намеренно скрыл такую важную информацию. Вот же ебучие пироги...       — Почему? – его голос прозвучал тихо и как-то особенно жалко, что на мгновение ему показалось, что это сказал вовсе не он. — Почему вы не сказали?       — До конца миссии вы ничего не должны были знать. И так бы и не узнали. После я бы вернулся к Сеченову, – спокойно известил учёный, глядя на майора каким-то тоскливым взглядом.       — Ясно, – коротко ответил Сергей и отвернулся, обдумывая поступившую информацию.       Молчание затянулось надолго, пока Харитон не нарушил его, спросив:       — Товарищ майор, вы злитесь? Или обижены?       Нечаев не ответил, долгое время молчал, не оборачиваясь. Он не знал, как реагировать. Его все обманывали, издевались над ним, как над домашним питомцем. Гоняли туда-сюда. А ведь могли бы и сказать правду, что от этого бы изменилось, кроме того, что с одним из умнейших учёных СССР Сергей бы вёл себя вежливо, а не так, как это было?       — Я чувствую себя так, будто я просто кукла, игрушка, которой играют, – мрачно заговорил он. — Я бегаю, крушу роботов, бью монстров. Гоняюсь за Петровым, как псина за костью. И всем просто плевать, что я чувствую, что я человек, а не грëбаная машина!       — Бытие человеком... – протянул Харитон. — Чувства, эмоции, потребности... Глупо.       — Это отличает человека от машины, – Нечаев посмотрел на него и понял, что быть человеком для Захарова, это как быть куском мяса, которому нужно то, нужно это, который имеет какие-то, даже банальные чувства, и всё это его раздражает. В самих глазах этого человека плескалась ненависть к людям, и даже к самому себе.       — Я знаю, – спокойно ответил он. — Но люди – это вымирающий вид. Слабый, беспомощный, а от того и создающий себе все те условия, которые помогли бы жить с комфортом, наслаждаться. И это тупость. Не имея потребностей и глупых человеческих эмоций можно было бы достичь невероятных, новых высот в мире и науке.       — Поэтому ты уничтожил своё тело? – майор лишь поднял бровь, он помнил, как они беседовали с ХРАЗом о таинственном профессоре Захарове и его смерти. Теперь то Сергей понимал, что скорее всего тот сам избавился от своего тела.       — Да, – лаконично ответил учёный.       — Но при этом, может у тебя и нет больше потребностей, твои эмоции и чувства остались, – хмыкнул Нечаев.       Харитон в миг изменился в лице, став похожим на человека, состоящего лишь из негативных эмоций. Вся его аура была буквально пропитана ненавистью к себе.       — Этого не должно было произойти, – он сердито поиграл желваками и сжал губы в тонкую полоску.       — Пф, – Сергей не понимал такого рвения, ведь несмотря на имеющиеся недостатки, быть человеком было приятно. Это было то, чем можно было гордится. А вот в Захарове он видел лишь отчаявшегося и глупого человека, который, скорее всего, где-то был недопонят, где-то недолюблен, который был оставлен наедине с собой и своими мыслями, и пришёл к той самой глупой идее, что быть человеком – это позор. — Харитон, ты заблуждаешься, – спокойно сказал ему майор, поднявшись на ноги, так как ему надоело сидеть в одном положении, учёный последовал за ним и теперь, стоя, было видно, что тот действительно чуть выше самого Сергея. — Быть человеком – это искренняя гордость, так как это отличие от животного или от робота. Люди обладают логикой, стремлением, мышлением, знаниями и верой. Они имеют чувства и эмоции, которые проявляют по отношению к себе или другим. Важно быть человеком, чтобы почувствовать, как тебя любят, понимать через эмоции других, быть, в конце концов, личностью, а не просто набором знаний, не имея ничего более. Представь, если ты откроешь или создашь что-то невероятное. Будучи человеком, ты будешь собой гордиться, чувствовать радость, захочешь поделиться открытием с близкими людьми, чтобы они так же порадовались за тебя, обсудили твою идею. Это же здорово! Это приятно! – Сергей вздохнул, глядя на учёного, которого, похоже, это совсем не впечатляло.       — Это...       — Это не глупости! – Нечаев интуитивно понял, что тот хотел сказать. — Ты считаешь себя умнее, раз додумался до этой своей «гениальной» идеи, но, прости, это лишь выставляет тебя идиотом.       — Что ты можешь в этом понимать, – фыркнул тот, начав злиться. — Ты лишь тупой солдат!       — Не задело, зато тебя вон как трясёт, – усмехнулся Нечаев, на всякий случай сделав шаг назад. — Это я так быстро из тебя человека сделаю. Кстати, а мы тут торчать долго будем? Что вообще произошло?       — Нет данных, товарищ майор, – Захаров вернулся к своей типичной манере общения, усилием воли заставив себя успокоиться.       Нечаев вздохнул и начал нарезать круги по небольшому помещению. Предусмотрительно, он не стал выходить на улицу, в окнах застыли странные картины. Снаружи была какая-то мешанина из военной техники, скелетов, каких-то грибов, яблок и прочей херни. Одним словом – наркомания.       — Слушай, – через какое-то время, устав от давящей тишины, подал голос Нечаев, — а тебе было страшно? Вот только давай честно! Я, конечно, понимаю, что ты в перчатке сидел, но всё же... Просто, блять, я сам срался постоянно, хоть и не показывал этого. Просто...как то было бы приятнее знать, что я не один был...       — Есть такой момент, товарищ майор, – тот, прислонившись спиной к стенке и скрестив руки на груди, смотрел на майора со смесью раздражения и какой то...нежности, что само по себе было чем-то невероятным.       — И ведь беспокоился обо мне, чучело ты лысое? – майор улыбнулся по доброму, не пытаясь обидеть. Понимая, что перед ним один из умнейших учёных Союза, Нечаев сначала думал стать повежливее, но затем понял, что это было бы глупо и от его обращения ничего бы не изменилось, поэтому решил остаться при своей манере общения.       — Прискорбно об этом сообщать, но да, – с неохотой ответил тот. — Не хотелось бы признавать, но, вероятно, за время нашей миссии я всё же позорно привязался и привык к вам.       Лицо агента в миг стало серьёзным.       — Слушай, ты тот ещё надоедливый чëрт, но и я без тебя никуда. Один бы с ума сошёл. Скажу тебе честно, мне было приятно, что ты был рядом.       Харитон с тенью удивления, недоверия и какой-то капли удовлетворения, скосил глаза на него и кивнул.       — Взаимно, товарищ майор, – вновь нехотя выдавил он.       Сергей криво усмехнулся и отошёл к дальней стене, обдумывая всё, что приключилось с ним.       Так прошло ещё какое-то количество времени, которое они провели в тишине, пока у майора неожиданно не начались глюки. Перед глазами всё резко начало плыть, причём так сильно, что он не успел и рта открыть, как уже отключился.       Открывал глаза он мучительно долго. Веки были такими тяжёлыми, что поднять их с первого раза оказалось трудной задачей. Но, кое-как справившись, Нечаев встал. Тело болело и было ужасно уставшим. Он огляделся, осматривая помещение. То самое, где он бился с плющом. К слову, о монстре... Тварь сдохла неподалёку и из неё всё ещё торчал кусок металла, бывший деталью топора. Для Сергея всё было как в тумане, он со скрипом вспомнил то, что было в Лимбо, а уж встать на ноги было той ещё задачкой, но он справился.       — Эй, ХРАЗ? – вяло позвал он.       — Да, товарищ майор? – тот привычно высунул из перчатки свои сенсоры и уставился на агента.       — Поясни, меня так сильно глюкнуло, что со мной какой-то пиздец творился, или всё, что было правда?       — Никак нет, товарищ майор, – роботизированный голос был более приятным для майора, он был каким-то...родным. — Всё, что было в Лимбо – правда.       — Ага... – хрипло выдохнул тот и вытащил непрем, протянув перчатке. — На-ка, сожри.       ХРАЗ послушно втянул лекарство.       — Так, а теперь вот что, – Сергей серьёзно посмотрел на своего напарника. — Работаем, как обычно, без изменений.       — Понял, товарищ майор, – кажется в его голосе слышалось облегчение.       — Угу, только перед тем, как дальше идти, я хотел сказать... – Нечаев на мгновение замялся. — Короче, я по тебе видел, что ты человек замкнутый, сам закрываешься ото всех. Предположу, что проблемы у тебя были в жизни, да никто не поддержал. Но просто знай, что у тебя теперь есть по крайней мере один человек, который искренне тебе рад.       — Что вы имеете ввиду?       — Просто не выëбывайся. Я чë сказать хочу... Мы с тобой столько хуйни пережили вдвоём, что впору друзьями быть. И это то, что я хотел тебе предложить. Будь моим другом, а я уж научу тебя быть человеком, – предвидя возражения напарника, майор добавил: — Просто...попробуй. Я понимаю, что ты уже давно в этом разочаровался, но я действительно хочу помочь. Я тебе покажу, как это охуенно, ты поймёшь!       Тишина, которая воцарилась после, была довольно продолжительной, но Сергей терпеливо ждал решения, пока Харитон неуверенно не проговорил:       — Ну, хорошо, товарищ майор. Можем попробовать.       — Отлично, – улыбнулся Нечаев. — Будем друзьями. Кстати, пока не забыл... Ты всё таки любишь печеньки али как?       — Кхм... – как и в прошлый раз ХРАЗ растерялся, но, если тогда он просто промолчал, то теперь решил ответить. — Ну... Если честно, то да, люблю, товарищ майор.       — Вот видишь! – обрадовался Сергей. — Уже только ради печенек захочется человеком побыть! Давай, вспоминай, что ещё ты любишь?       — Ну, э-э... Кошек. Кошек люблю.       — Отлично, просто замечательно! Давай дальше.       — Ещё кофе... Природу... – тот на мгновение замолчал, затем неуверенно пробормотал: — Вас...       — Чего? – хлопнул глазами Сергей.       — Ну, я в том смысле, что... – тот замолк, подбирая слова. — Имею ввиду, что вы мне стали дороги.       — О как... Ну, спасибо. Я тоже рад, что ты у меня есть и я не один. А чего ты выëбывался до этого?       — Старался уверить себя в том, что это глупости, – пояснил ХРАЗ. — Но раз уж мы решили, скажем так, сблизиться, я решил честно признаться, что чувствую. И это так смешно... Я снова чувствую, хотя до этого уверял себя, что всё в порядке и я лишился всего этого. На самом деле я уже давно...так себя ощущаю.       — Всё нормально, ХРАЗ, – Нечаев подбадривающе погладил его по проводкам. — Это не смешно, это нормально. Разве самому не приятно?       Тот прислушался к себе и с удивлением понял, что да, от этого разговара в целом он ощущает удовлетворение, и от слов Сергея, особенно от тех, где он сказал что рад его присутствию, он чувствует очень приятное тепло где-то внутри себя. Странно, что раньше ничего подобного он ни с кем не ощущал.       — Приятно, – глухо произнёс ХРАЗ.       — И хорошо, – удовлетворённо кивнул Нечаев. — Так, нам надо миссию быстрее выполнять. Ох, ебучие пироги, мы столько времени проебали...       — Ебучие пироги, – повторил ХРАЗ, причём более позитивным голосом, чем говорил до этого. Кажется, начинал привыкать.       Сергей на это весело рассмеялся. Да, очеловечивание Харитона идёт полным ходом.       — Ну хоть в этот раз не блины, – хмыкнул он и, наконец, двинулся вперёд, больше не задерживаясь.