Ресторан. Первое свидание.

Полутёмная кабинка. Горячее возбужденное дыхание двоих. Руки, поспешно лезущие за пояс брюк. И идеально удобная деревянная поверхность столешницы, в которую встроена мраморная претенциозная раковина. Звукоизоляция тоже идеальная — дверь массивная, тяжелая, под «карельский дуб». Отлично блокирует стоны и вздохи. Дима, цепляясь пальцами за край шершавой столешницы, и откидываясь назад, ещё раз мысленно вознес благодарность неизвестным дизайнерам модного ресторана «La Vue». Столешница в просторной кабинке предназначалась, конечно, совсем не для Диминой загорелой, голой задницы. А для сумочек гламурных омежьих див, зашедших попудрить носик. Хотя… Кто там их знает, этих прошаренных дизайнеров ресторанных туалетов? Послышался непонятный тихий звук, и на бедро Диме упали влажные белые капли. Он слегка, насколько вообще мог в такой позе и ситуации, удивился. Что, уже?! Омега сместил затуманенный взгляд вправо. А, нет… Всем хорош был туалет питерского ресторана, но вот дозатор с мылом могли бы разместить и повыше! Ну, и музыка, ненавязчиво звучащая фоном… Музыку тоже могли бы подобрать поудачнее! Под «Болеро» Равеля трахаться было, конечно, очень интеллигентно и очень по-питерски. Но Дима предпочел бы старый, добрый рок. Что-нибудь из «Queen», например… А может… Но тут сильные руки дернули Диму ближе. Раздвинули Димины ноги, повыше подтянули мускулистые бедра. Горячий мокрый язык альфы жадно прошелся по подтекающему смазкой, колечку мышц… И музыка перестала иметь такое уж большое значение. Хотя трахаться под «Болеро» — это, всё-таки конечно, изврат! *** Часом ранее. Санкт-Петербург, панорамный ресторан авторской кухни «La Vue». — Простите, вы уверены, что горячие блюда уже можно подавать? — легкое сомнение в голосе официанта-беты слышно было «невооруженным ухом». — Уверен! — категорично отозвался хмурый темноглазый омега. Нетипично высокий для своего омежьего пола, он, даже сидя, был почти вровень со стоящим рядом официантом. Явное раздражение в голосе гостя заставило официанта перестать задавать ненужные вопросы, и поспешить на кухню модного ресторана, любимого петербургской «элитой», поторопить поваров с выдачей заказа. Между тем, раздражён нетипичный омега был не обслуживанием. И даже не вкусовыми качествами поданных в «La Vue», блюд. С этим как раз всё было понятно. А вот долгожданное романтическое свидание с каждой минутой всё больше и больше катилось в тартарары. Собеседник, сидящий напротив, и нервно теребящий в руках белую накрахмаленную салфетку, источал такой явный аромат паники и желания поскорее сбежать, сверкая пятками, что омеге особо и принюхиваться было не нужно. Навязчивый запах нервничающего альфы проникал в нос и горло, и отравлял вкус любого блюда, поданного этой странной паре. Паре, просто-таки, вопиюще нарушавшей все альфно-омежьи каноны! Высоченный, поджарый, мускулистый омега лет тридцати, с короткой спортивной стрижкой. И маленький, кругленький, белокожий, весь какой-то неловкий и растерянный альфа, слегка за двадцать, чью голову украшала копна ярко-рыжих кудрей. — Анатолий! — нетерпеливый тон высокого омеги ещё больше смутил рыжего альфу. Тот и так чувствовал себя крайне неловко. Ёрзал, отводил взгляд, то и дело поправлял ярко-огненный завиток, падающий на белый незагорелый лоб. — Анатолий! — решительно повторил омега. — Скажите, вам… скучно? Альфа Анатолий, в просторечии — Толик, вздрогнул и покраснел. Вот чёрт его дёрнул согласиться на это ужасное, нелепое свидание! Но как было отказаться? Если омега, являющийся никем иным, как самим региональным директором магазина, где трудился начинающий консультант, а в миру — студент 3-го курса СПБГУ Анатолий Ежов, сегодня днём впихнул смущенному сотруднику визитку с номером телефона. И непререкаемым тоном приказал: «Позвони мне!». Исполнительный Толик не посмел ослушаться решительного начальника, прибывшего с ревизией из «столицы нашей родины». И когда рабочий день закончился, он, не попадая с первого раза в нужные цифры, так как пальцы дрожали, покорно набрал номер Дмитрия Николаевича Гончарова. Трубку сняли после первого же гудка. Такое ощущение, что грозный региональный прямо-таки сидел и ждал Толиного звонка! Да ну, бред, конечно! Но всё же… — Анатолий? — Д-д-добрый день… вечер! — пискнул рецессивный недоальфа Толик. И замолчал, не зная, что сказать дальше. С той стороны трубки тоже повисла многозначительная тишина. Толин собеседник явно ждал от альфы какой-то инициативы. Не дождался. И после двух минут обоюдного молчания, задумчиво спросил: — Может быть, Анатолий, вы позвонили с целью поинтересоваться, какие у меня планы на вечер? — Да! — обрадованный Толик, как за спасательный круг, ухватился за озвученную региональным директором, версию. — Извините… К-к-как-к-кие у вас планы на вечер? — Ну… — рассеяно отозвался омега-директор. — Как таковых, планов у меня нет. В командировке, в чужом городе… Так что я, наверное, был бы не против провести время в приятной компании. Толик совсем не был уверен, что его компания является для регионального такой уж приятной. Учитывая, что сегодняшняя, последняя и единственная их встреча ознаменовалась тем, что Толик взял и оттрахал уважаемого Дмитрия Николаевича с утра пораньше прямо в примерочной магазина брендовой одежды «ANANAS». Но вежливость заставила спросить: — Можно вас … — Да! — Не дав альфе договорить, категорично рявкнул омега. — Да, Анатолий, я согласен сходить с вами в ресторан! И как пострадавшая… хммм… сторона, я требую сатисфакции! Ресторан выбираю я, и счет оплачу тоже я! И это не обсуждается, ясно? Толик, скромный рядовой студент, в ресторанах бывавший всего пару раз в жизни — на свадьбах родни и на похоронах, почувствовал нарастающую тревогу, но делать было нечего. Ресторан, так ресторан… В конце концов, он кто — альфа, или конь в пальто? И так с утра уже опозорился — нанюхался запретных омежьих ароматов, налетел, как безумный, на незнакомого омегу, нагнул, отымел… А тот вдобавок, оказался важным московским начальством! Ох… Спасибо ещё, что региональный в полицию на альфу не заявил! А то кушал бы сегодня вечером Толик не фрикасе из куриной грудки под соусом бешамель, а тюремную баланду. Поэтому несчастный альфа, после первого рабочего дня, вместо того что бы спокойно остаться дома и потупить перед компом, спешно переоделся в единственный парадный костюм — тот, что покупался три года назад к выпускному в школе, начистил ботинки, и под заботливые напутствия о-папули («Толенька, веди себя хорошо, и помни — ты из уважаемой интеллигентной семьи! Омеги разные бывают, заманит, и …! Ты смотри, после ресторана — сразу домой!»), одобрительный свист а-отца и двусмысленные шуточки обоих братьев — доминантных альф, поехал в «La Vue». На трамвае. Отцы пихали Толику деньги на такси, но зачем такси, когда трамвай №6 прекрасно идет через весь Васильевский остров прямиком до этого пафосного ресторана! Остановка как раз напротив! Омега Дмитрий Николаевич Гончаров приехал раньше, и стоял у входа в сверкающее огнями модное заведение, ожидая кавалера и заодно изучая в смартфоне отчеты по продажам. Трамвай №6 с шумом и звоном подкатил к остановке. Двери распахнулись, и… Глаза регионального, когда он увидел помятого альфу, в парадном костюме вылезающего раком из битком набитого в час пик, трамвая, сказали бы альфе Толику ооочень многое… Но к счастью, альфа, здороваясь, в смущении смотрел куда угодно, только не в глаза омеге. Поэтому, можно сказать, Анатолию повезло. Однако, расслабляться было рано. — Ну, что ж это вы, Анатолий, на свидание — и без цветов? — укоризненный тон Дмитрия Николаевича заставил Толика залиться краской. Действительно!!! И как он не догадался! Неудобно вышло, не по-джентльменски! Получается, как трахаться в примерочной — так Толик тут как тут! А как ухаживать красиво, розы там, орхидеи пострадавшему омеге подарить — так тут он тормоз? Толик уже открыл рот, чтобы пробормотать неловкие извинения, когда тихое фырканье регионального нарушило его планы: — Омежьего папу! Анатолий, ну не воспринимайте вы всё так буквально! Я же пошутил! Пойдёмте, а то, кажется, уже снова дождь накрапывает. Ну, и погодка у вас тут, в Питере, скажу я вам… И вот, сидят они в ресторане. За окном — дождь и прозрачные майские сумерки. Перед Толиком — меню. Без цен. Видимо, чтобы сберечь слабую Толину психику. Правда, изначально, когда они только пришли и уселись, предупредительный омежка-администратор с поклоном подал альфе-Толику меню с ценами. Но региональный взглянул сурово, процедил админу: «это мне!», и тот мгновенно поменял брошюрки местами. С ценами достались омеге Диме, без — альфе Анатолию. Альфа растерялся. Выбор блюд был огромный, названия — претенциозно-вычурные. Увидев, что Толик нерешительно листает пухлые страницы, Дмитрий Николаевич мягко накрыл его белую, округлую руку своей — худой и загорелой, и негромко сказал: — Анатолий, разрешите, я сделаю заказ на нас двоих? Просто скажите — рыба или мясо, и какое вино вы предпочитаете — белое, красное? Толик благодарно кивнул, выпалил: «мясо, белое», снова покраснел, и поспешно отвел глаза, будто бы рассматривая вид на Неву за окном. Потому что смотреть на сидящего напротив регионального директора было категорически невозможно! Если только исподтишка. Что рецессивный альфа и делал, пока региональный тщательно изучал меню. Омега был такой… такой… Ошеломительный? Взрослый? Сексуальный до чертиков? Длинные темные ресницы, золотисто-карие «кошачьи» глаза, красивый, властно сомкнутый рот. И этот его рост, и худоба, и загорелая грудь в расстегнутом на две пуговки, проеме светло-лиловой рубашки… Загорелая, гладкая грудь… Вашего ж папу!!! Альфа вспомнил утреннее рандеву в примерочной, и сглотнул. Смуглая, украшенная дерзкими татуировками кожа. Темно-коричневый, сжавшийся от возбуждения, сосок. А в нём серебром сверкает крошечное колечко пирсинга. Как же сладко было схватить его зубами, и томно рыча, слегка потянуть, вызывая у омеги тихий сладострастный стон… — Кхм… — отрывая Толика от горячих воспоминаний, региональный директор пошевелил носом, закашлялся, почему-то густо покраснел и поерзал на стуле. Жесткое сиденье, видимо? К счастью, тут подошел бета-официант, принять заказ, и мысли Толика вернулись в приличное русло. Французское вино, выбранное омегой, было с каким-то непроизносимым, витиеватым названием. «Бруно Колин Шассань Монраш» — или «Монарш»? Да, собственно, неважно! В ви́нах Толик не разбирался, алкоголем никогда не увлекался, так что — вино, как вино. Первый бокал и у омеги, и у альфы опустел ещё до подачи закусок. Толик нервничал, о чем беседу вести, не знал, потому и выпил вино залпом, как воду. Что бы занять рот, так сказать. Омега тоже как-то чересчур поспешно разделался с изысканным напитком. Странно, уж он-то точно не нервничал! Сидел перед Толиком, в своих выпендрежных кожаных брючках, расслаблено закинув нога на ногу, небрежно поглаживая бокал длинными ухоженными пальцами. И в снисходительно-столичной манере разглагольствовал о хмурой питерской погоде. Толику, слава альфьим богам, оставалось только кивать и «угукать». Наконец, принесли закуски. Толик, уже основательно проголодавшийся после первого рабочего дня, посмотрел, и погрустнел лицом. Нечто скрюченное, сверху обернутое зеленой тиной, изящной горкой возвышалось на тарелке, поставленной перед ним официантом. — Ваши королевские креветки а-ля натурель, с карамелью из свежего шпината. Приятного аппетита! Анатолий вздохнул. Снова посмотрел на тарелку, потом на регионального, который также задумчиво взирал на блюдо высокой кухни. И решившись, осторожно откусил кусочек. На вкус было ненамного лучше, чем на вид. Толик любил креветки, но такие… нормальные — из Бургер Кинг, или МакДака. Большие, аппетитные, жареные во фритюре, обжигающе горячие. А тууут… То ли вареные, то ли на пару, та еще безвкусная дрянь. — Как вам, Анатолий? — вопрос застал альфу врасплох. Сделав восхищенное лицо, он яростно закивал, так, что рыжая шевелюра взметнулась всем огненным водопадом кудряшек: — Очень вкусно, очень! А вам? Региональный так же яростно закивал в ответ, почему-то поспешно запивая «шедевр» изрядным количеством вина. — Восторг! Очень… необычно… Оригинально, я бы даже сказал! Бутылка с вином почти опустела. А ведь ещё даже не принесли горячие блюда! В голове у «московского гостя» Дмитрия Гончарова, уставшего после безумного дня, поплыл приятный мерцающий туман. И даже стало не так неловко, как было вначале. Хорошее вино, нужно заказать ещё! Не то, что эта пафосная дрянь под видом закуски. Дима специально выбрал самое дорогое и вызывающее блюдо, чтобы поразить воображение желанного альфы. Ну, и поразил, что уж… Есть это было невозможно. Позорище. Пригласил кавалера в ресторан, называется! Чёрт его дернул поверить рекламе с высоким рейтингом! Пошли бы лучше в итальянскую пиццерию, или нормальный паб, со стейками и хорошим чешским пивом! А теперь Дима с ужасом ждал смены блюд. Судя по лицу альфы, тот тоже не пылал восторгом. Эх… Точно, нужно ещё вина! И вообще… Может, зря Дима всё это затеял? Желанный альфа сидел с видом мученика во время допроса Святой инквизицией. В глаза омеге не смотрел, на все попытки завязать разговор — угукал или молча кивал. И тоскливо поглядывал в окно. Видимо, примерялся — не выпрыгнуть ли и не сбежать от Димы, как от чумы? Дима уже хотел было плюнуть, признать поражение (насильно мил не будешь!), и предложить закончить встречу. Но знакомый крышесностный аромат спелой малины, издаваемый альфой, пусть даже подпорченный сейчас нотками лекарственной мяты и почему-то горчичников, выдающими панику и явное нежелание альфы общаться, действовал на омегу, как магнит. Альфа пах просто невозможно! Так, что его хотелось сожрать. Вот прям наброситься, опрокинуть на пол, и сожрать. В отличие от этих пакостных креветок. Но не сразу сожрать. Сначала целовать. Долго-долго. Гладить жадно белоснежную, почти прозрачную, сияющую кожу. Вдыхать сладкий, вкусный аромат малины и мяты. Запустить пальцы в медно-золотистую шевелюру, восхищаясь нереальной красотой и гармонией нежной кожи и рыжих кудрей. Прижаться, обвить мягкого и округлого альфу руками и ногами, и не отпускать. Услышать томный рык, дать себя перевернуть, почувствовать сверху тяжесть мощного, тяжелого тела, и ощутить наконец на шее скольжение острых белых клыков. Ооох… Омега почувствовал, как модные, надетые «по парадному случаю» узкие кожаные брюки становятся тесны в области паха. Вздохнул, втягивая воздух, и незаметно сжал кулаки. «Вашего папу, как же хочется трахаться, сил моих больше нет!» Что бы хоть немного расслабиться, и чувствуя себя маньяком, совращающим невинного ангела-альфу, омега заказал вторую бутылку вина. Выпили ещё по бокалу. Туман в голове омеги стал гуще, а желание — сильнее. А вместе с желанием, и просыпающаяся обида. В конце-то концов! Он, Дима, устраивает тут для своего (чёрт, какого своего? Не твой он, не твой!) альфы «танцы с бубном». Обхаживает его и так, и этак, наступив на горло своей омежьей гордости: культурной беседой про погоду развлекает, изысканной фигнёй с зеленой тиной кормит… А результата — ноль! И Дима не выдержал. Отложил в сторону постылое меню. Наклонился к альфе через стол. И в лоб спросил: — Анатолий! Вам скучно? Альфа залился краской почище прежнего. Отвел глаза и начал бормотать что-то предсказуемо-вежливое, типа: «Нет-нет, всё отлично, что вы!». И Дима понял, что… проиграл. Ну что ж… Корректно, но настойчиво региональный прервал бормотанье неудавшегося кавалера. Попросил счет. И в ожидании счета, под предлогом необходимости, отлучился в «туалетную, вашего отца, комнату». Питерский слэнг всё же не давал москвичу покоя! Закрыв дверь и яростно намыливая руки — ибо в туалете он спрятался, чтобы привести мысли в порядок, умыть прохладной водичкой расстроенную физиономию и вообще, порепетировать перед зеркалом равнодушие и безразличие, Дима внезапно услышал осторожный стук. Странно. Кабинок было много, а ресторан — практически пустой. Кому могла понадобиться именно эта кабинка? Омега пожал плечами, и продо́лжил репетировать равнодушие. Стук повторился, теперь уже более громкий и настойчивый. Может, уборщица? Слегка недовольный, Дима пригладил короткие темные волосы, застегнул ранее призывно расстегнутую рубашку на все пуговицы (завлекать, видимо, уже было некого!), и открыл дверь. Ну, как сказать — открыл. Дверь открывалась вовнутрь. И когда Дима отодвинул щеколду, эта самая дверь распахнулась, и едва не отбросила Диму к стене. — Вы что, совсем оху… — крайне неинтеллигентно начал возмущаться Дима. Но увидел причину вторжения, и ошеломленно замолчал. В открывшийся проем двери быстро и очень ловко, для таких немаленьких форм, проскользнул альфа Анатолий. Дима стоял и хлопал глазами. Такого он не ожидал. Дверь за спиной Анатолия захлопнулась. Под изумленным взглядом замершего омеги, альфа решительно задвинул тяжелую медную щеколду. А потом, для надежности, ещё и прислонился к двери спиной. Перекрывая ошарашенному Диме все пути к отступлению. Дима попытался было продолжить возмущаться, и даже начал бормотать какие-то очень подходящие к случаю, фразы: «Анатолий, вы с ума сошли? Вы что здесь делаете?! Выйдите сейчас же!». Но тут низкий, вибрирующий рык альфы заставил омегу моментально забыть все человеческие слова, заткнуться и оцепенеть. Знакомый сладостно-прохладный аромат свежей мяты и спелой сочной малины влетел в ноздри омеги. Он замер, рефлекторно вдохнул глубже… и поплыл. Из горла вырвался жалкий, возбужденный, просящий всхлип. Под кожаными модными брюками стало очень тесно, и очень-очень влажно от подтекающей смазки. А ноги сами собой начали разъезжаться в стороны. — С ума по тебе схожу!!! — прорычал альфа. В этом са́мом, рычащем альфе, совсем ничего сейчас не осталось от смущенного консультанта Толика, густо краснеющего под ироничным взглядом регионального директора. В эту секунду, перед оцепеневшим омегой стоял готовый к атаке, уверенный, сильный, возбужденный зверь. Зверь, готовый наброситься, укусить, нагнуть и овладеть. Напряженным тяжелым взглядом он следил за добычей, и было ясно, что уйти он ей точно не даст. Но добыча и не пыталась сбежать. Или хотя бы позвать на помощь, как положено порядочному, честному омеге. Прокричать, например, за дверь: «Спасите! Помогите! Насилуют!» Наоборот. Жертва горячо выдохнула, заскулила, подалась вперед и впилась бесстыдными дрожащими губами в губы потенциального насильника. — Вашего папу… — только и успел пробормотать альфа, прежде чем его сознание накрыла мерцающая возбужденная пелена. Омега целовался неистово, жадно, страстно, выстанывая в жаркий безжалостный рот: — Хочу тебя… Хочу… Хочу… От таких слов альфа заурчал и моментально перехватил инициативу. Усмехнулся, слегка прикусил нижнюю губу омеги, вырывая из груди добычи просящий жалобный стон: — Толя… Пожаааалуйста… — Так сильно хочешь? — самодовольно рыкнул альфа. — Сам… проверь! — хрипло выдохнул омега. Схватил широкую мощную руку альфы, взвизгнул молнией, расстегивая, и запихнул его руку за пояс своих модных узких брюк. Положив её прямо на загорелый упругий зад. Альфа завороженно провёл крупными белыми пальцами между небольших округлых полушарий, и пальцы моментально стали мокрыми. Божественный аромат вишневого ликера и тропических цветов заполнил всю кабинку. Запах потёкшего омеги был настолько сильным, что сдерживаться было просто невозможно. Альфа вдохнул раз, другой… И крышу сорвало окончательно. С низким вибрирующим рыком альфа сдернул с омеги модные брюки. Уверенно подхватил за талию, и приземлил голой задницей прямо на широкую деревянную столешницу рядом с раковиной, по всей видимости, предназначенную для гламурных омежьих сумочек. — Ноги раздвинул, быстр-р-р-ро!!! Властный тон заставил омегу возбуждённо и тонко застонать, и моментально подчиниться. Инстинкт сработал безошибочно. Он сильнее откинулся назад, уперся в зеркальную поверхность за спиной, и часто дыша, замер в предвкушении. Больше всего на свете сейчас хотелось почувствовать внутри себя толстый, крепкий, горячий альфий член. По бедрам прошлись сильные ловкие пальцы, и омега захлебнулся вскриком, когда мокрый гибкий язык скользнул по внутренней части загорелых бедер. Язык добросовестно облизал вставший омежьий член, медленно, дразняще мазнул по сжавшимся яйцам. Задержался на долю секунды, лаская… И быстро сместился вниз, резко входя во влажную от смазки, еще приоткрытую после утреннего жаркого секса в примерочной, розовую дырочку. Пара движений умелым языком — и омега подается вперед, не в силах сдержаться, стонет: — Не могу больше… Давай уже, ну!!! Альфа только рычит в ответ. Дергает на себя, сильнее прижимает ноги омеги, приставляет твердый напряженный член и… внезапно отодвигается, издевательски выдохнув: — Р-р-рано! Подождешь, малыш… А сначала… Альфа слегка размахивается и шлепает открытой белой ладонью омегу по загорелой заднице. — Это тебе за: «Где букет, Анатолий»!!! Омега вскрикивает, томно прикусывает губу. Альфа размахивается снова: — Это — за ту несъедобную гадость, с зеленой тиной! Омега стонет, от легкой искрящейся боли и наслаждения. — А это… Омега замирает, сжавшись в ожидании очередного «воспитательного» шлепка, когда внезапно его губы накрывает медленный, томный, соблазняющий, бесстыдно-откровенный поцелуй: — А это — за то, что ты такой обалденный! И тут же, оторвавшись от покорно приоткрытых навстречу губ, альфа одним движением вгоняет торчащий большой член в растраханный с утра, но всё равно офигенно узкий, омежий анус. Омега вскрикивает, от неожиданности, и резкой огненной боли. Пытается отодвинуться, стонет умоляюще: — Не так сильно!!! Выдыхает, чувствует, как боль постепенно вытесняется медленно нарастающим удовольствием. Узкие стенки ануса тесно охватывают, создавая ощущение долгожданной наполненности, правильности происходящего. И желание накатывает новой бесконтрольной волной. Томно вздохнув, и расслабляя сжатые мышцы, омега уже не просит, а требует: — Чёёёрт… Двигайся давай… Пожаааалуйста, двигайся!!! — Вот так? — иронично сверкнув изумрудно-зелеными глазами, альфа двигает бедрами издевательски медленно, нарочито плавно, дразняще. Омега, растеряв последние остатки самообладания, умоляюще тянет: — Нееет! Побыстрее, давай побыстрее!!! Альфа усмехается, крепче хватается пальцами за порозовевший от шлепков зад омеги и выдыхает: — Хорошо, как скажешь! Но тогда не ной… И помни — ты сам этого хотел! Прикрывает свои удивительные, зеленые кошачьи глаза, отбрасывает с белого лба взмокшие огненно-рыжие волосы, и начинает двигаться в бешеном ритме, задавая быстрый, жадный, страстный темп. Деревянная столешница жалобно скрипит под тяжестью тел, но кого это волнует?! Запахи смешиваются, горячие волны возбуждения накрывают любовников всё сильнее. Внутри омеги так узко и сладко. Он такой страстный, отзывчивый, податливый. Стонет, бесстыдно двигается навстречу, насаживаясь глубже, соединяясь с альфой в едином жарком ритме. И кажется, что весь реальный мир остался где-то далеко за тяжелой дубовой дверью кабинки, а сейчас важно только это — стонущее, разгоряченное, ненасытное тело; уверенные сильные руки; невозможные, обжигающие откровенным взглядом, глаза. Сквозь туманный, влажный мо́рок, в голове альфы начинает пробиваться одна-единственная паническая мысль: «Ох… Осторожнее нужно… Только не сцепка, только не здесь!!!» Да уж, в общественном туалете сцепка абсолютно не к месту! Но, благими намерениями… Конечно, сдержаться не получается. Слишком горячо, слишком узко там, в гладкой тесной глубине, охватывающей, не отпускающей. Альфа теряет контроль, вбивается всё сильнее, чувствуя, как раскрывается внутри влажного, тугого омежьего тела огромный узел. Наваливается всем весом. Впивается сильными пальцами в покрасневшие, мокрые от смазки и пота, бёдра. Издает низкий сладострастный рык. И вздрогнув, замирает, выплескивая внутрь придавленного им жадного, раскрытого, податливого тела сгустки белой вязкой спермы. Слышит тонкий просящий стон. Накрывает рукой торчащий член омеги. Рычит: «Кончай, малыш, ну же! Давай, давай, давай!» Проводит с силой рукой пару раз, и этого хватает. Омега вскрикивает, сжимая накрывающими изнутри спазмами всё еще твердый член альфы. И со сладким стоном кончает альфе в белую, широкую ладонь теплыми мутными каплями. *** Никогда ещё официанту ресторана «La Vue» гости не оставляли таких щедрых чаевых за такой короткий ужин. Не притронувшись к горячим блюдам, даже не взглянув на восхитительный воздушный десерт, красные и встрёпанные, едва не забыв на стуле «парадный» Толин пиджак, альфа и омега поспешно убегают из модного ресторана. Оставляя за собой шлейф смешавшихся запахов малины и вишни, и недоуменные взгляды обслуживающего персонала. Только оказавшись на улице, отдышавшись, и посмотрев друг на друга, омега и альфа начинают смеяться: — Шикарный… ужин, Толя!!! — Ага… Особенно это, зелёное!!! — Сам ты «зелёное»! Это карамелизированный шпинат! Авторская кухня, все дела! — Угу… Авторская… Как там принято говорить — «спасибо за отличный вечер»? Дим, погугли «Бургер Кинг» неподалеку, а? И что бы никаких больше зелёных карамелей!!!